ДЖЕЙМС
Сон не шел к Джеймсу вовсе, так что он давно уже перестал пытаться заснуть. Вместо этого он гулял по полю по ту сторону Холли-роуд, наслаждаясь одиночеством и возможностью поразмыслить. Было по-прежнему темно, после полуночи прошло несколько часов — судя по звездам и температуре воздуха. Ночь была тихая, ничто не мешало его прогулке, позволяя выплеснуть излишки бурлящей в нем энергии.
Полоса света пролегла поперек дороги. Он остановился, пытаясь понять, в которой из комнат зажегся свет. Тут же вспыхнул второй огонек, тоже наверху, и он почувствовал укол страха. Что происходит? Все должны бы спать в этот час. Он побежал во весь дух через поле и перепрыгнул через забор, не обращая внимания на вибрирующую сущность асфальта, пока бежал по дороге.
Чья-то фигура выскользнула из входной двери гостиницы и быстрым шагом пошла к калитке. Трудно было рассмотреть на таком расстоянии, но Джеймс мог поклясться, что это Эшвин.
Что он тут делает?
— Эш? Эй, Эшвин! Это я, Джеймс! — Он замахал руками, пытаясь привлечь внимание друга.
Эшвин заметил его и выбежал из калитки, но побежал во весь дух в другую сторону.
Что этот кретин вытворял? С чего бы ему убегать?
У Эшвина была фора метров в сто пятьдесят, но Джеймс легко настиг его. Они бежали по дороге; Эшвин бросил взгляд назад через плечо. Всего один взгляд на выражение его лицасказал Джеймсу, что дело плохо, и весьма. На лице Эшвина была написана ненависть.
Джеймс сосредоточился на асфальте. Длинная лента дороги превратилась в поток твердых вибраций, от которых он стиснул зубы накрепко. Он вправду ненавидел эту пакость. Укрепив свой дух, Джеймс проник в его сущность и заставлял вибрации ускорять ритм, пока они не завибрировали с двойной скоростью против обычной.
Асфальт расплавился, и Эшвин по щиколотки погрузился в теплую смолу. Он рвался вперед, пытаясь выпутаться, но Джеймс вернул асфальт в нормальное состояние, вмуровав его в покрытие дороги.
— Эшвин? Это ты?
Эшвин не отвечал, и это насторожило Джеймса. Что-то тут явно было нечисто.
Время шло, и Джеймсу было все легче владеть таинством Адонай Мелех. Концентрация энергии в коренной чакре стала почти второй натурой. Джеймс сосредоточился на сущности другого мужчины. Сложные мелодии разливались вверх и вниз по его оболочке, тесно облегающей силу его естества. Его резонанс был глубоким, но было в нем что-то искусственное, как будто это была качественная копия с оригинала, Джеймс также заметил, что часть сущности Эшвина не резонирует вовсе. Зона вокруг его головы не откликалась, будто голова окружена холодным мрамором. Он только раз до этого встречался с таким явлением.
Лили.
— Ты не Эшвин, — сказал Джеймс.
Самозванец прекратил попытки вырваться и взглянул на Джеймса.
— Выпусти меня. — Голос был не Эшвина.
— Нет, не выпущу. Кто ты?
— Ты не знаешь, с кем имеешь дело.
— Случаем, не с приятелем Лили? — спросил Джеймс. — Твои методы напомнили мне о ней.
— Я не стану перед тобой отчитываться, — проскрипел в ответ самозванец.
— Пока не отчитаешься, не сдвинешься с места, — мрачно пообещал Джеймс. — Что ты делал в гостинице? Если ты причинил вред моим друзьям, ты об этом пожалеешь. У меня был хороший учитель.
Самозванец рассмеялся.
— Ты не посмеешь тронуть меня. Отпусти меня, покуда не пострадал сам.
— Я думаю, что все наоборот, — парировал Джеймс. Он сосредоточился на окружавшем пленника воздухе, приказав ему сжиматься, пока не вылезут глаза самозванца.
Мертвая часть сущности самозванца изменилась, стала расти и распространяться за пределы черепа. Джеймс не понимал, что происходит, но ему показалось, он узнал бегущую с тонущего корабля крысу. Что ж, может быть, он и не в силах прикоснуться к этой сущности, но он может предотвратить ее бегство.
Джеймс сосредоточился на оболочке сущности пленника, манипулируя его формой, с тем чтобы тот не смог сбежать. Тело цепенело, пока не стало твердым, как статуя. Это было очень опасно. Он мог легко убить кого-то, изменяя его форму.
Мертвая сущность билась о стену, возведенную Джеймсом, в ярости отскакивая от ее краев.
«Что ты наделал?»
Джеймс покачнулся от неожиданности. Пленник не мог говорить, но Джеймс услышал вопрос внутри себя.
— Ты никуда не уйдешь, пока я не получу необходимые ответы, — сказал он со всей доступной ему уверенностью.
— Джеймс!
Это была Элиз. Он не повернулся к ней, не хотел ослаблять концентрацию, пока эта тварь была перед ним.
— Отойди! Это не Эшвин. Тут какой-то обман.
Элиз не восприняла его предостережение и продолжала бежать к ним, он слышал ее шаги. Поддерживать стену вокруг пленника и говорить в одно и то же время было невероятно трудно.
«Может, у тебя есть сила, но опыт стоит большего».
Что-то острое вонзилось Джеймсу между глаз, ослепив его болью. Он упал на колени, его горло конвульсивно сжималось от дикой боли, которая рикошетом отразилась в его черепе.
— Черт! — едва выдавил Джеймс. — Это зверски больно. Он толком ничего не видел. Перед глазами плясали круги, а голова будто была набита опилками.
Элиз подбежала к нему, поднимая его на ноги.
— Ты как, ничего?
— Да, вполне. Просто сунул нос куда не следует, как всегда. Держись от него подальше.
Джеймс снова сосредоточился на сущности самозванца, подтвердив свои подозрения. Мертвая сущность улизнула, оставив за собой вихрь трепещущих звуков. Оболочка незнакомца осталась нетронутой, но что-то было не так со скрытой внутри ее силой. Эманации кружились в диком бесконтрольном танце.
— Что с ним стряслось? — В вопросе Элиз прозвучало отчаяние.
— Элиз, я не думаю, что это Эшвин. Очень похож на него, но не он.
— А что, если он? — спросила она. — Может быть, с ним случилось что-то плохое. Например, он забыл, кто он такой. — Горе ожесточило ее голос. — Что он говорил тебе, Джеймс?
— Ничего, но, что бы там его ни контролировало, оно оставило его тело. Я не уверен, но думаю, это было нечто вроде Лили.
Самозванец вдруг страдальчески взвыл. Джеймс освободил его тело, и человек уткнулся головой в обе руки, ужасно крича.
— Отойди!
Джеймс отодвинул Элиз за спину и сам шагнул за пределы досягаемости незнакомца. Тот выл, как раненый зверь, бился и метался по асфальту, сковывавшему его ноги.
— Боже, что с ним творится? — Элиз зажала рот обеими пуками. Она, похоже, не могла осознать, что это не Эшвин.
Морган догнала их, задыхаясь и заправляя рубашку. Элиз на нее даже не взглянула.
— Джеймс, не подходи к нему. Кто-то завладел Эшвином.
— Это не Эшвин, всего лишь какая-то оболочка, — ответил он, — что бы ни было внутри его, теперь оно далеко. Я не смог это удержать. Боже, у меня голова просто раскалывается.
— Давай я помогу. — Морган взяла его за голову обеими руками и сконцентрировалась. Призрак глаза мелькнул на ее лбу — и растворился.
— О, уже намного лучше, — сказал Джеймс. — Спасибо.
— Она сегодня всем помогает, — сказала Элиз недобрым тоном.
Морган не ответила, но на ее лице отразилась боль. Джеймс поглядел на девушек, но ему хватило ума сменить тему:
— Что нам с ним делать?
Человек все еще подвывал и пытался высвободить ноги.
— Ты уверен, что это не Эш? — спросила Элиз.
— Абсолютно, — ответил Джеймс. — Это тело — только имитация человеческого существа. Это не то, что я ощущаю, когда сосредоточиваюсь на тебе. Сама посмотри.
Элиз кивнула и отвела взгляд от пленника.
— Ты прав. У него даже нет синего свечения. У каждого живого существа оно есть. Как могло статься, что у него его нет?
— Чем бы он ни был, ему больно, — сказала Морган. — Посмотрите на него.
Человек замер, тихо плача и держась за виски.
— Я не думаю, что он живой, — задумчиво сказал Джеймс, — наверное, больше сотворенный. Что он делал в гостинице?
Элиз отвела глаза и ничего не ответила, только сжала губы в тонкую линию.
— Я спала, когда он вошел в комнату, — сказала Морган покраснев. — Он... он попытался совратить меня, и, когда я не смогла остановить его, я позвала Элиз. Когда она включила свет, он просто поднялся и ушел.
Элиз фыркнула, но Джеймс не обратил на это внимания.
— Он просто взял и вышел?
— Да, просто вышел, — сказала Морган, кивнув.
— Ну, это неполное повествование, — выдавила Элиз, от горечи ее голос стал неприятным.
— Я говорила тебе, что не знала, что происходит, — снова объяснила Морган.
— Конечно. — Элиз скрестила на груди руки и повернулась к Морган спиной.
— Вы можете продолжить спор в доме, — подытожил Джеймс. — Сейчас нам нужно решить, что делать с ним. — Он кивнул на несчастного пленника. — То, что контролировало его, причинило непоправимый вред, когда ушло. Мы не можем отвезти его в больницу. Никто не знает, на что он способен.
— Почему ты не спросишь его, чего хочет он сам? — предложила Морган.
— А ты уверена, что это хорошая мысль? — спросил Джеймс.
— Ну, если он не отвечал за свои действия, не стоит ли нам предоставить ему выбор? — Морган бросила укоряющий взгляд на Элиз.
Джеймс покачал головой. Женщины. Ему никогда их не понять.
— Ладно. Попробуем так и поступить. — Он повернулся к пленнику. — Ты меня понимаешь?
Человек замычал, но не сказал ни слова.
— Чего ты хочешь? Мы можем тебе помочь? — спросила Морган.
Самозванец снова завыл и вцепился ногтями в свое лицо. Потом он вымолвил довольно отчетливо: «Убить! Убить. Убить!»
— Он о нас или о себе? — спросила тихим голосом Морган.
Элиз заплакала. Видеть Эшвина в таком плачевном состоянии было для нее слишком, даже если на самом деле это был не он.
— Мне больно. Убей-й-й! — Слова были едва различимы.
— Ты хочешь, чтобы мы убили тебя? — Элиз от ужаса едва выговорила подобное предположение.
Человек закивал головой так истово, что задрожал всем телом.
— Что они с тобой сделали?
Элиз почти сломалась, и, наверное, момент настал, подумал Джеймс. Не могло быть другого объяснения тому, что случилось в гостинице. Что бы там ни контролировало это брошенное теперь создание, оно действовало точно и с четким намерением. Оно четко знало, что делает. Если бы Джеймс захотел причинить боль Элиз, то не было бы пути более краткого, чем действуя через Эшвина.
— Морган, отведи Элиз обратно в вашу комнату. С этим я разберусь.
— Нет! Я останусь здесь, — сказала Элиз голосом, выдающим близкую истерику.
Джеймс ухватил ее за талию и поднял в воздух, так что их лица оказались на одном уровне. Он добился ее внимания.
— Делай, как я говорю. Марш в дом, сейчас же! Мы найдем настоящего Эшвина завтра. — Он поставил ее на землю и подтолкнул к Морган.
Сопротивление Элиз угасло, и Морган повела ее за руку, иногда едва не волоча за собой по улице. Джеймс повернулся лицом к самозванцу:
— Что-то от Эшвина ведь есть в тебе, правда? Человек закатил глаза и оскалил зубы. Он выглядел пациентом сумасшедшего дома.
— Убей! Убей! Убей! — Пленник выдыхал призыв сквозь стиснутые зубы.
Джеймс знал, что эта тварь кинется на него мгновенно если ее не будет сдерживать асфальт. Он укрепился духом перед тем, что собирался сделать, и призвал таинство Адонай Мелех.
Он не мог проникнуть в сущность того, кто контролировал это тело, он не принадлежал к этому миру. И было очевидно, что эта человеческая оболочка тоже к этому миру не принадлежит.
Джеймс завладел сущностью человека. Ощущение было странным и неприятным, будто это было неполное отражение чего-то целого. Другого способа описать это в голову не приходило. Он собрал волю воедино и велел форме раскрыться. Структура сопротивлялась, но дар Джеймса был слишком силен. Он отделял один за другим каждый скрывающий истину резонанс, пока не осталось ни одного.
Сила сущности самозванца растворилась, диссонирующие ноты свистели и шипели повсюду, как сильно сжатый пар, вырывающийся из старого котла. Вибрации сгустились в рев, когда разложившаяся сущность человека взорвалась вокруг него. Джеймс не отступил перед атакой, удерживаемый на месте собственной силой.
Когда все утихло, он открыл глаза. В дороге образовалась яма глубиной в стопу, в ней стояла неподвижная черная вода, в которой отражались звезды. Кроме этого осталась лишь пара ботинок и кучка одежды, частично вмурованные в дорожное покрытие. Тела не осталось, оно вернулось туда, откуда пришло.
Экзорцизм истощил и опустошил Джеймса. Он впервые обратился к силам, данным ему, чтобы управлять жизнью и смертью.
Он становится таким, как Лили.
Она гордилась бы им.
