Эрик подкинул поленьев в огонь, сложив их так, чтобы они горели подольше, до самого утра. В комнате и так было жарко, но Эшвину это не повредит после его неравной борьбы с Северным нагорьем. Эшвин похрапывал, но спал спокойно, без вздрагиваний и метаний, тревоживших его первый сон.

Рассказ Эшвина глубоко взволновал Эрика, хотя тот не был уверен, полностью ли он точен. Появление Метатрона было неожиданным и добавило новое измерение к головоломке, которую Эрик только было начал складывать. Чего надеялся добиться Гамалиэль, используя отражение Эшвина, чтобы причинить вред Элиз? Эрик был уверен, что Падшие не пытаются истребить Пятигранную каббалу. У них, должно быть, есть иной план.

Пытаться сложить все факты в единую картину, владея неполной информацией, было трудно.

В комнате, где спали они с Эшвином, стояла невероятная духота. От жары даже думать было невозможно. Эрик схватил пальто и выскользнул за дверь. Гордон и Поррик были в комнате напротив, их бормотание едва доносилось до него. Без сомнения, его брат в таинстве Элоима Саваофа тоже пытается пролить свет на происшедшее.

После того что случилось с Порриком, Гордон категорически запретил кому-либо покидать дом. Тем не менее Эрик был готов нарушить приказ. Ему отчаянно нужно было подумать в одиночестве, не отвлекаясь на уход за Эшвином, сбросив груз надежд, которые возлагал на него Гордон. К тому же далеко он не уйдет.

Эрик спустился вниз как можно тише. Внизу он повернул налево и пошел по коридору к черному ходу. Дверь была закрыта, но он сумел отпереть ее и тайком выбрался наружу.

Было очень холодно, большая часть звезд была окутана облаками, оставшимися после грозы, под которую прошлой ночью попали Эшвин и Поррик. Зыбкий свет дома помог ему кое-как рассмотреть время на своих электронных часах — было 2.47.

Эрик пошел через сад, наслаждаясь прохладой воздуха, такой желанной после духоты жаркой комнаты.

— Добрый вечер, Эрик. Приятное время для прогулки, не правда ли?

Эрик резко остановился: он не заметил человека, который стоял в тени. Говоривший был одет во все черное, поэтому видны были только его руки и лицо. Трудно было рассмотреть его черты, но кожа была белой, а волосы — черными. Самым интересным был его голос. Он был богатого тембра, изысканный, а выговором напомнил ему Гордона, если бы тот подчеркивал, что он выходец из Старого Света.

— Кто вы? — Эрик смог не выдать голосом волнения и страха.

— Да, с этого и нужно начинать, — одобрительно молвил незнакомец. — У меня много имен, все их слишком долго называть, да это и не актуально для целей данного разговора. Достаточно сказать, что я твой враг, но ты можешь звать меня Саммаэль, потому что таково мое первоначальное имя.

Он отвесил Эрику издевательский поклон.

— Саммаэль? Как в «Лжеобвинителе»? — Эрик даже не скрывал своего недоверия.

— А, так ты знаком с некоторыми моими заслугами. Тот самый.

Белые зубы сверкнули в тени, скрывающей его лицо. Мне это представляется весьма маловероятным.

Саммаэль наклонился вперед. За его спиной распахнулись черные крылья с жуткими когтями на концах. Огненные круги зажглись вокруг его глазниц и рта, а голос усилился до громового рокота.

— Ты этого ждешь, юнец? Я разочарован, что твои ожидания пошли на поводу у Голливуда.

Несмотря на весь свой самоконтроль, Эрик сделал шаг назад.

— Чего ты хочешь? Зачем ты здесь? — Он выпалил это слишком быстро.

Саммаэль вернулся в свое прежнее обличье и улыбнулся:

— Вот теперь наша беседа перетекает в более продуктивное русло. Молодец! — Он ступил на гравийную дорожку, которая делила лужайку надвое, и камешки захрустели под его ботинками. — Я здесь затем, чтобы предложить тебе иную точку зрения, отличную от навязанной тебе смолоду.

— Неужели? — Эрик был вынужден пойти вслед за Падшим, дабы продолжить беседу. Какая-то часть его сознания усомнилась в собственном здравомыслии. Ведь перед ним был один из Повелителей Суровости, а он с ним разговаривает. — И что вы под этим подразумеваете?

— Вот именно к этому я и веду. Я не причинил тебе никакого вреда, не угрожал тебе, кроме того момента, когда ты пытался удостовериться в том, кто я и из чего сделан, и все же ты полагаешь, что прогуливаться с одним из Падших — чистейшее безумие. Почему? Потому что тебя научили верить в это. Это не та истина, до которой ты дошел своим умом.

— Вы и вправду считаете, что я должен поверить вашим россказням?

— Ты можешь извратить правду или избегать ее, Эрик, но мы оба знаем, что ты — порождение этого общества. Ты веришь, что я — воплощение злой силы, и поэтому мне нельзя верить, такие убеждения ты унаследовал от других. Это не твое мнение, которое ты независимо доказал и всесторонне взвесил.

— У меня есть доказательства вашей злонамеренности, ответил Эрик. — Вы убивали людей, которых я знал, пытали и увечили других и безжалостно преследовали моих друзей. Мне не нужно других доказательств того, что вы — зло.

Что он вытворяет? Намеренно провоцировать эту тварь было не слишком умно.

— Это правда, что люди, которых ты знаешь, пострадали. Не я в ответе за их страдания, но признаюсь, что ответ за это несут мои коллеги. Мы не всегда приходим к единому мнению о методах достижения цели. Но, Эрик, ты должен понимать, что само твое определение зла было усвоено от кого-то другого, как и твоими родителями, и их родителями. Все дело в верованиях и морали, унаследованных тобой. Я даю тебе возможность изменить это наследие для следующего поколения и тех, что придут вслед за ним.

— И змей подал Еве яблоко с Древа познания, — холодно улыбнулся ему Эрик. — Мы уже однажды сделали эту ошибку, и, полагаю, не без вашей помощи.

— Как мило, что ты помнишь. — Саммаэль остановился и повернулся к нему. Он был невысок, но казалось, он нависает над Эриком. — Ты хочешь докопаться до сути происходящего? Почему эта участь выпала тебе? Что всем от тебя нужно? Я могу ответить на эти вопросы, Эрик. Дать полные и безоговорочные ответы, а не полусырые пояснения и наукообразные измышления. Я знаю истину.

— Возможно, но это будет только лишь ваша версия истины, не правда ли?

— Прекрасно, Эрик. Ты обратил мою же логику против меня. Но скажи мне вот что: о чем рассказали тебе адепты Храма Просветляющего Восхода? Рассказали ли они тебе, что обнаружение развалин было чистой случайностью? Рассказали ли они, что принесенные ими обеты заставляли их утаивать от вас знания? Ты действительно веришь, что вашими дарами могли наградить не тех людей? Веришь?

Эрик хранил молчание, но тот факт, что ему нечего возразить, был равносилен признанию.

— И ты вправду считаешь, что мы ищем вас из-за ваших Даров? Как это по-человечески эгоцентрично — считать, что вся борьба затеяна из-за вас. Сотни, если не тысячи людей имеют дар, подобный твоему, в той или иной степени. Нет в тебе нет ничего особенного. Отринь свою гордость, как пришлось поступить и нам, и послушай меня.

Саммаэль наклонился к нему, выговаривая слова с неприкрытой враждебностью.

— Ты ничто. Никого не волнует, кто ты такой. Ни священников в Храме, ни меня и моих Братьев, и уж точно не твоего сиятельного ангела-хранителя Метатрона. Их заботит только то решение, которое тебя попросят принять.

У Эрика не было выбора. Он должен был спросить:

— Какое решение? О чем это вы?

Саммаэль сел на холодную землю, скрестив ноги, и положил левую ладонь на правое колено и правую — на левое.

— Сядь. Нам понадобится время. Сколько именно, зависит от твоего ума.

Эрик заколебался, бросил взгляд на дом, но он уже услышал слишком много, чтобы просто развернуться и уйти. К лучшему ли, к худшему, но он выслушает Саммаэля до конца. Эрик сел на траву как преданный ученик, это сходство от него не укрылось.

— Священное Писание учит нас, что Бог сотворил мир за шесть дней, — сказал Саммаэль. — А в день седьмой Он отдыхал от трудов. Человек был сотворен в шестой день, но духовное число человека — пять, потому что человеческая душа включает в себя пять элементов. Ты и твои друзья представляете собой каждый из элементов души. Поэтому пентаграмма в развалинах приняла вас — потому что вы смогли соединиться и стать чем-то большим. Ты пока следишь за моей мыслью?

Эрик кивнул.

— Вот и славно. Далее, как ты знаешь, для человечества все сложилось не очень-то хорошо. Не будет нескромным признание в том, что к этому сильно приложили руку Лилит и я. — Саммаэль тут же развеял эти слова небрежным жестом. — Как бы там ни было, когда Адам и Ева вкусили метафорического плода с Древа познания, их низвергли с Божьих небес. Почему? Потому что плод дал им знание о добре и зле, о нравственности, о правильном и неправильном. Они стали подобны Богу, как считали тогда мы, потому что они могли увидеть разницу между отсутствием и присутствием. Что есть сущность Милосердия и Суровости. В основополагающем смысле человечество обрело понимание той творческой искры, что оживляет Вселенную, и той пустоты, что может ее уничтожить. Этот крестовый поход для людей до сих пор не закончен, но я уверен, что конечная цель близка. Посмотри на прогресс в квантовой физике, в анализе генома человека, на возню со стволовыми клетками. Осталось немного — и наука раскроет сами основы этого мира.

— И что потом? — спросил Эрик. Саммаэль укоризненно погрозил ему пальцем:

— Сначала урок истории. Итак, это знание стало известно как Даат, и оно вбило клин между Небесным венцом, каковой есть Айн Соф, и нижними сефирот, формирующими Небесную основу. Будто тело отделилось от разума.

— Да, все это я уже слышал, — вмешался Эрик, сам пораженный собственной дерзостью.

— Знал ли ты также, что я и другие Повелители Суровости превратились в бесполые существа и были низвергнуты с Божественных небес в наказание за грехопадение человечества? Даже теперь наши тела заключены в Аваддоне, а на Небеса доступ закрыт и людям, и архангелам. Так продолжается многие тысячи лет, так что не смей мне говорить, что тебе это уже известно.

— Я читал кое о чем из этого, — признал Эрик, поддавшись страху вопреки своим намерениям. — Я даже понял что-то из прочитанного, но мне не под силу понять, как все это связано с нами.

— Терпение. Ты знаком с Древом жизни?

— Да, оно отражает взаимоотношения между десятью сефирот и разделяется на три столпа — Милосердия, Суровости и Сознания.

— Да не повторяй ты мне параграфов из учебника! Я веками поддерживал создание разноречивых переводов и противоположных друг другу теорий, пока истина не оказалась полностью погребенной под пластами пустой породы. Понимаешь ли ты, что все это означает?

— Кое-что, — признался Эрик.

— Это потому, что необходимо знать тот язык, на котором тексты изначально были написаны, чтобы постичь полноту значения. Я — Хранитель знания среди Повелителей Суровости. Только я знаю всю истину. — Саммаэль мимолетно и без тени веселья улыбнулся Эрику. — Древо жизни — это графическое отображение намерений Господа в момент создания Вселенной. Он использовал качества десяти сефирот, чтобы создать мир Ассиах, который вы зовете Землей. Столпы Милосердия и Суровости представляют собой выбор, продиктованный нравственностью: сравнить или осудить, добро или зло. Называй это как хочешь. Средний столп Сознания превосходит их оба. Это столп существования, бытия. Бог — это не добро и не зло, Он есть жизнь. В нем нет ни сочувствия, ни осуждения, только бытие. Если человек хочет быть подобным Богу, он должен подняться над такими вопросами. Только тогда он снова станет воистину един с Господом. Ты должен отринуть Даат, знание о нравственности, и примкнуть к среднему столпу.

— И все же я до сих пор не понял, как это все относится к нам. — Эрик почувствовал, что Саммаэль ходит вокруг да около, и насторожился. Это создание дышало смятением веры и обманом.

— Всегда стремиться к сути, — молвил Саммаэль. — Мне это по душе. Раз уж тебе довелось говорить с одним из древнейших небесных созданий, оставайся верен своей цели. Ты с этим справляешься.

Эрик не знал, должна ли похвала польстить ему.

— Итак, к делу, — сказал Саммаэль. — Все люди обладают коллективным сознанием, черпая его из верований и ценностей, характерных для времени, в которое эти люди живут — это ваше наследие, о котором я упоминал ранее. Считай это коктейлем из столпов Милосердия и Суровости, похмельем от плода с Древа познания.

Саммаэль смолк, уперев палец в грудь Эрика.

— Пытался ли ты понять, что определяет новую эпоху в истории человечества?

Эрик отрицательно покачал головой, увлеченный, несмотря на собственные опасения. Как не увлечься? Прямо перед ним вершилась история.

— Это сдвиг в сознании. Новый способ мышления. Новый набор верований и нравственности, если хочешь. Это совокупность всех этих вещей. На протяжении веков пятеро обыкновенных людей проходили Испытание Столпов, в ходе которого они должны были сделать выбор — к какому столпу примкнуть. Последняя каббала откликнулась на призыв к испытанию в середине восемнадцатого века. Нешама, то есть ум, и Нефеш, то есть инстинкт выживания, были сильнейшими. Это были бы вы с Джеймсом, родись вы в то время. Результатом стали индустриальная революция и бум в развитии технологий. Это был брак по любви между интеллектом и материальным миром, между Нешама и Нефеш. Но остальные элементы души томились в бездействии. Подошел рубеж тысячелетия, и снова наступило время проходить испытание, определить направление развития следующего поколения людей. Вот именно это и относится к вам.

— Вы хотите сказать мне, что нам вверена миссия формирования следующей эпохи в развитии человечества?

Саммаэль кивнул.

— Но мы обыкновенные люди, — запротестовал Эрик. — Как такое может быть?

— Не обыкновенные, а типичные. Поэтому вы и были избраны. А что до того, как это возможно, так в тех развалинах скрыто много больше, чем одна только каменная пентаграмма. Ваш выбор повлияет на коллективное бессознательное всего общества. Это произойдет, конечно, не сразу, но со временем. Изменятся мечтания. Сместятся направления. Время и силы будут направлены на достижение иных целей. Я видел это не раз. Войны наемников и кровопролитные походы сменялись веками здравомыслия и расцвета искусств. Гедонизм, Идеализм, безразличие. — Саммаэль отмахнулся пренебрежительным жестом. — Все они на одно лицо. Человечество движется по кругу между пятью разновидностями, определяющими человеческую душу. Люди ходят по давно проторенным тропам, а Небеса остаются разделенными, пока вы не возвыситесь над этой цикличностью.

— Почему вы рассказываете об этом мне? — Эрик лихорадочно усваивал необъятное знание, открывшееся ему.

— Почему? — Саммаэль закатил глаза. — Потому что у меня есть свой корыстный интерес, естественно.

— А именно?

— Если мне суждено пребывать на этой планете в духовном обличье, то я лучше буду здесь в качестве главного Повелителя Суровости. Если ты окажешься сильнейшим в своей каббале, то Нешама возобладает и следующая эпоха будет для меня намного более занимательной. Но истинная причина, по которой я пришел сюда, — желание освободить Падших. В наказание за гордыню нас заключили в Аваддоне, где мы обречены на вечное изгнание, пока вы не возвыситесь над той нравственностью, что была привита вам нами. Великая Реставрация начнется не раньше, чем вы примкнете к среднему Столпу Сознания. Идеальный союз между человеком, Господом и его верными слугами, ангельским собором. Поэтому, как видишь, это в наших интересах, равно как и в твоих, чтобы вы преуспели.

— Тогда зачем обманом разлучать нас? Зачем убивать членов каббалы Гордона?

— Некоторым из нас трудно отказаться от своих привычек. — Саммаэль пожал плечами. — Другие Повелители мне неподконтрольны и прислушиваются ко мне не всегда. Но тебе лично я могу гарантировать безопасность.

— Если мы действительно нужны вам настолько, насколько описали вы, вам придется гарантировать нам много большее, прежде чем я приму то, что вы предлагаете.

Саммаэль улыбнулся, но совсем не весело.

— Я здесь не затем, чтобы добиться принятия, а для того, что передать знание.

— Так почему ранее никто не избрал средний столп? — спросил Эрик, поерзав на холодной земле.

— Все не так просто. Ты не можешь вот так выбрать любой из столпов на свое усмотрение. Выбор рождается внутри тебя в соответствии с твоей сущностью, с тем, что в твоем сердце и в душе — Я не могу завладеть тобой и после просто пройти испытание. Айн Соф почувствует мое присутствие, и ничего хорошего из этого не выйдет. — Даже Саммаэль содрогнулся при мысли о подобном вероломстве.

— Так вы хотите, чтобы я нашел какой-нибудь способ... примкнуть к среднему столпу?

— Нет, — ответил Саммаэль строго. — Я хочу, чтобы ты был независим. Я хочу, чтобы ты поднялся над вопросами добра и зла, отринул унаследованные принципы, общепринятое самосознание, а после сделал выбор. Ты должен убедить остальных сделать то же самое, если мы хотим переломить тот цикл, который, словно тюремщик, управляет всеми нами.

Эрик затряс головой. Слишком много на него свалилось и слишком быстро. И все это было весьма... Весьма правдоподобно. Все кусочки головоломки, которые разложил Саммаэль, совпали с тем, что Эрик узнал от Гордона и в самостоятельных исследованиях. В чем была ловушка, которой он имел все основания ожидать?

— Как мне понять, что все это правда?

— Не верь ничему из сказанного мною, — молвил Саммаэль с легкой улыбкой. — Выясни все сам. Спроси Ипсиссими в своем драгоценном Храме. Они не ответят, потому что считают, что твой выбор должен быть независим, на него нельзя влиять. Как сказал тебе и я. Поэтому другая каббала оберегала тебя от нас. У тебя есть все необходимые способности, чтобы докопаться до истины. Узнай ее. Это свойственно тебе.

Саммаэль поднялся.

— Я должен идти. Помни, никому ты не интересен, интересно лишь решение, которое ты примешь. Нет более сокровенной правды, чем эта. — Он отвернулся.

Эрик не видел ничего в темноте, но почувствовал, что Саммаэль собрался уйти.

— Подождите, — сказал он. — Есть кое-что, чего я не понимаю. Почему вы позволили нам вкусить плод с Древа познания, зная, что это приведет к катастрофе и человечество и вас самих?

— Потому что мне так было велено, — ответил Саммаэль. Лицо его превратилось в маску гнева и ненависти. — Изначально было решено, что вас отделят от Айн Соф, чтобы вы научились тому, чему должны научиться, дабы обрести единение с Ним. А мы продолжаем страдать за ваше невежество.

Эрик почувствовал, как на него выплеснулись ненависть и горечь, копившиеся веками, но путеводная нить разговора не дала ему пропасть в этой буре.

— Есть еще одна вещь, которую я должен знать. Что скрыто под развалинами?

— Есть пределы даже тому, что я могу рассказать тебе, не поставив под удар Испытание Столпов, — ответил Саммаэль. — Достаточно сказать, что это вторая половина краеугольного камня нашей темницы в Аваддоне. Мы с тобой связаны более тесно, чем ты когда-либо сможешь понять. Прощай.

Саммаэль исчез, оставив Эрика в размышлениях над последней загадочной фразой. Чуть позже Эрик встряхнул головой и принялся изучать то место на земле, где сидел Саммаэль. Не осталось никаких следов, которые могли бы выдать недавнее присутствие Падшего. Еще об одной загадке ему предстояло подумать посреди сплетаемой вокруг него сложной паутины.