22 - Ночная охота (сборник) - Ребекка Кантрелл - RutLib.com

12 часов 42 минуты

Сейхан услышала крик Рейчел, затем раскат грома оглушил всех, кто стоял над входом в склеп.

Когда затихли последние отголоски, Бойл нагнулся над отверстием.

– Вы там что-нибудь нашли?

Ответа не последовало.

Сейхан также отметила, что исчез отсвет фонарика. Внизу что-то произошло. Повинуясь инстинкту, женщина прижала руки вдоль тела и не раздумывая прыгнула вниз. Она плюхнулась в воду, погасив инерцию падения коленями. Ее пальцы уже нащупали зажигалку. Дрожащий огонек осветил подземелье.

В нем никого не было.

– Что там случилось? – окликнул сверху Бойл.

– Их здесь нет.

Ковальски шагнул ближе к склепу, промокший насквозь и угрюмый. Лайл снова убежал, на этот раз за зонтами.

– Ну что я говорил… никогда нельзя забираться в яму вместе с Пирсом.

– Возможно, все не так уж и плохо, – предположил профессор.

Ковальски лишь угрюмо смерил его взглядом.

– Должно быть, они обнаружили потайной ход, – продолжал Бойл.

Однако в последнем крике Рейчел не было радости.

Сейхан заглянула в склеп.

– Пирс! Рейчел!

Сверкнула молния, прогремел гром, но Сейхан все же удалось расслышать слабый ответ. Значит, они, по крайней мере, еще живы. Она полезла дальше.

– Я ничего не поняла! – что есть силы крикнула Сейхан.

Вдруг она вздрогнула, услышав плеск. Оглянувшись, Сейхан увидела позади профессора, держащегося за конец веревки.

– Я бы этого не делал, – предостерег наверху Ковальски.

– Да заткнись же! – оборвала его Сейхан.

Склонив голову набок, она прислушалась. Наконец ей удалось различить голос Грея. Сейхан закрыла глаза, напрягая слух. Его фразы были короткими, отрывистыми. Сейхан мысленно представила себе, как он кричит, сложив руки рупором.

– У самого входа! Вертикальный кирпич! Прямо вверху! Дерни его!

Поскольку для поисков Сейхан нужны были обе руки, она закрыла зажигалку и пролезла в склеп. Ощупывая вслепую вход в тоннель, трогая пальцем кирпич за кирпичом, Сейхан отыскала тот, который имел в виду Грей. Ухватив его за верх, она дернула что есть силы.

Раздался громкий скрип.

Дальняя кирпичная стенка склепа повернулась. Сейхан увидела объятое паникой лицо Рейчел. У нее за спиной стоял Грей.

– Нас тут заперло, – объяснил он. – Зови сюда остальных, но следите за тем, чтобы не наступить на пятую ступеньку. Она запирает дверь.

Приблизившись к Сейхан сзади, Бойл посветил фонариком.

– Вы нашли потайной ход. Замечательно! Просто замечательно!

Осторожно обходя коварную ступень, все благополучно спустились по лестнице в нижний тоннель. Дальше круто вниз шел каменный коридор.

Ковальски наотрез отказался спускаться. Он крикнул сверху:

– Вы можете идти дальше, а я здесь подожду, когда принесут зонтики!

Отошедшая в сторону Рейчел подала голос:

– Взгляните на это. – Она указала фонарем на массивный бронзовый рычаг у основания лестницы. – Наверное, вот как открывается потайная дверь.

– Должно быть, именно так отсюда выходил отец Джованни, – согласился Грей. – И все же надо на всякий случай подпереть дверь, чтобы она больше не закрылась.

В качестве дополнительной меры предосторожности он подложил под каменную дверь кусок могильной плиты. Сейхан была рада его решению. Она предпочитала всегда держать запасную дверь открытой – мало ли что.

Профессор указал лучом фонарика вперед.

– В Средние века монахи нередко устраивали в монастырях и аббатствах ловушки и потайные комнаты. В древних строениях полно таких секретных проходов. В первую очередь это было средством спасения от грабителей. Кроме того, потайные тоннели позволяли подсматривать за гостями. А в те суровые времена знания как оборонительное оружие не уступали самому прочному щиту.

– В таком случае давайте посмотрим, что прятали здесь монахи, – предложил Грей, первым двигаясь вперед.

Остальные последовали за ним. Замыкала шествие Сейхан.

Подземный проход круто уходил вниз, но его конец оказался совсем близко. Вскоре тоннель привел в сводчатую пещеру. Другого выхода из нее не было.

– Судя по всему, мы сейчас находимся прямо под развалинами башни, – сказал Грей.

Профессор провел ладонью по стене.

– Здесь нет следов от кирки или зубила. Это пещера естественного происхождения.

Однако его взгляд оставался прикован к центральной части пещеры – к массивному саркофагу, высотой в половину человеческого роста, похоже, высеченному из одной каменной глыбы.

Позади него у дальней стены стоял кельтский крест.

Пока остальные осматривали саркофаг, Сейхан подошла к кресту. Он не был так хорошо обработан, как остальные на кладбище наверху. Лишенный украшений, грубо вытесанный, он на вид казался значительно более древним. Единственным орнаментом являлись выпуклые спирали, вырезанные в нижней части, а кольцо было разделено на отдельные квадраты.

Отвернувшись от креста, Сейхан подошла к каменному гробу, стоящему на полу. Стенки его были ровные, крышка лежала на месте.

– Быть может, это усыпальница лорда Ньюборо? – высказала предположение Рейчел.

Профессор провел рукой по грубой поверхности крышки.

– Саркофаг слишком древний. Если Ньюборо и был похоронен здесь, гроб с его останками наверняка находится в одном из замурованных склепов наверху. Это могила кого-то другого. К тому же саркофаг высечен из голубоватого глинистого песчаника, того же самого камня, из которого сложены неолитические кольца. Должно быть, его вырубили на главном острове и переправили сюда по морю. В старину это была очень непростая задача. По-моему, это могила одного из тех, кто возводил древние кольца, возможно, человека царских кровей.

– Например, фоморийской царицы? – предположила Рейчел.

– Да, нашей Черной Мадонны, – подтвердил Бойл, однако внезапно его внимание что-то отвлекло.

Нахмурившись, профессор нагнулся. Приложив фонарик к стенке саркофага, он направил луч света вдоль поверхности. Его пальцы скользнули по камню.

– Похоже, здесь прежде было что-то вырезано. Какое-то изображение, может быть, даже надпись. Но затем все это соскоблили.

Он поморщился, гневаясь на неизвестных варваров.

– Если этот саркофаг относится к эпохе неолита, – заговорил Грей, – все надписи и изображения соскоблила католическая церковь.

– Да, это как раз в ее духе. Если что-то не вязалось с христианскими догмами, это уничтожалось. Взгляните, что сталось с кодексами индейцев майя, обширнейшим кладезем древних знаний. Церковь провозгласила их творением дьявола, и все они, за немногим исключением, были сожжены.

Уловив противоречие, Сейхан подошла ближе.

– Но почему в таком случае просто не был уничтожен весь саркофаг? К чему столько трудов, чтобы отскоблить надписи?

– Если это было захоронение, церковь отнеслась к нему с уважением, – ответил Бойл. – В те времена у нее еще были свои суеверия. Быть может, монахи не захотели тревожить останки.

Свою версию высказал вслух Грей:

– А может быть, то, что здесь лежало, представляло для них ценность.

– Например, «Ключ Судного дня», – сказала Рейчел.

Сейхан никак не отреагировала на многозначительный взгляд девушки в ее сторону, лишь скрестила руки на груди.

Грей склонился над крышкой, изучая ее.

– Похоже, когда-то саркофаг был запечатан воском. – Подняв руку, он стер с пальцев хлопья. – Но кто-то нарушил печать.

– Должно быть, это сделал отец Джованни, – сказала Рейчел. – Взгляните сюда.

Подойдя к древнему кресту, она указала на стены рядом с ним.

На камне отчетливым современным почерком были выведены углем расчеты и замечания. Судя по всему, отец Джованни подробнейшим образом снял все размеры креста. Он также нарисовал правильную окружность, рассеченную множеством линий в соответствии с непостижимыми законами. Для Сейхан все это выглядело неразрешимой головоломкой.

«Чем здесь занимался Марко?»

Грей внимательно осмотрел крест. Сейхан разгадала выражение лица Пирса: он что-то вычислял в уме. Если кто-то и мог найти ключ, то только этот человек.

Наконец Грей обернулся. Сейхан показалось, что какой-то частью рассудка он продолжает биться над загадкой креста. Однако он решительно указал на саркофаг.

– Если Марко сломал печать, давайте посмотрим, что он обнаружил.

13 часов 03 минуты

Потребовались усилия всех четверых, чтобы открыть крышку.

«Как отцу Джованни удалось сделать это в одиночку? – подумал Грей, напрягая мышцы рук и спины. – Он позвал кого-то на помощь? Или спустил вниз инструмент?»

И все же грубой физической силы оказалось достаточно. Со скрежетом камня по камню крышка сдвинулась в сторону, но осталась лежать на саркофаге.

Грей посветил внутрь каменного гроба, высеченного из глыбы голубоватого глинистого песчаника. Он ожидал увидеть там истлевшие кости, покрытые плесенью, но, хотя пространства хватало, чтобы вместить тело, саркофаг был пуст.

Точнее, почти пуст.

В глубине лежала огромная книга в кожаном переплете. Шириной и толщиной в целый фут, а длиной в два фута. На вид она казалась прекрасно сохранившейся. Скорее всего, старинный фолиант не трогали с тех самых пор, как положили в саркофаг, запечатанный воском.

Грей протянул к книге руку.

– Осторожнее, – приглушенным голосом предупредил профессор. – Ни в коем случае нельзя ее повредить. Вообще-то, неплохо было бы надеть перчатки.

Грей заколебался, прочувствовав древность этого предмета.

Однако, несмотря на свой собственный призыв, Бойл нетерпеливо замахал на Грея:

– Ну, чего же вы ждете?

Сглотнув комок в горле, Грей осторожно положил два пальца на край книги. Несомненно, отец Джованни уже открывал ее, хотя бы один раз. Грей потянул тяжелую обложку, но переплет, высохший и отвердевший, упорно сопротивлялся.

– Теперь очень аккуратно, – предупредил профессор.

Грей полностью открыл обложку и прислонил ее к стенке каменного сундука. Первая страница оказалась чистой, но через нее проступали богатые краски следующего листа.

Бойл нагнулся к книге.

– Боже милосердный… – Протянув руку, он сам перевернул первую страницу. – Это пергамент из телячьей кожи, – объяснил профессор, ощупывая лист.

Но когда открылось то, что находилось за первой страницей, у него глаза вылезли из орбит.

В свете фонариков чернила на следующем листе засияли расплавленными драгоценными камнями. Темно-красные, золотисто-желтые, багровые краски, такие сочные, что казались еще сырыми. Тщательно прорисованные иллюстрации изображали стилизованные человеческие фигуры, тесно переплетенные в затейливый узор. Посередине первой страницы, в окружении искусных рисунков на золотом троне восседал бородатый мужчина в короне.

Несомненно, это было изображение Христа.

– Наверное, это какой-то священный текст, – прошептала Рейчел, пораженная красотой книги.

Профессор пролистал еще несколько страниц.

– Это Библия.

Он провел пальцем по ровным строчкам латинского текста, плотно покрывавшим страницы. Каллиграфия была искусная, со старательно выполненными изображениями прописных букв. Поля каждой страницы были украшены орнаментами из буйной смеси мифических животных, крылатых детей и новых и новых сплетений узлов.

– Это напоминает Келлскую книгу, – заключил профессор. – Ее священный текст, одно из главных сокровищ Ирландии, относится к восьмому столетию. Над его созданием несколько десятилетий трудилась группа монахов. А ведь в книге содержится лишь четыре Евангелия Нового Завета. – Голос Бойла дрогнул. – Я думаю, в этой книге заключена вся Библия. – Он тряхнул головой. – Если это так, она просто бесценна.

– В таком случае почему ее оставили здесь? – спросила Сейхан. Даже она подошла ближе, чтобы взглянуть на древнюю книгу.

Бойл лишь молча покачал головой. Но затем он осторожно перевернул еще несколько страниц Библии, и появился ответ.

За очередной страницей открылась дыра, зияющая в середине книжного листа. Вырезанная в толще тома, она представляла собой квадратное отверстие со стороной в три дюйма и глубиной в дюйм.

Профессор ахнул, увидев такое варварство.

Грей склонился к самой книге. Несомненно, это отверстие предназначалось для того, чтобы спрятать и сохранить в нем что-то ценное. Не оборачиваясь, Грей протянул руку к Рейчел. Та сунула руку во внутренний карман плаща.

Все догадались, что было когда-то спрятано в книге.

Рейчел вложила Грею в руку кожаный мешочек. Похоже, его сшили из той же самой кожи, из которой был выполнен переплет книги. Грей положил мешочек в отверстие. Оно оказалось для него в самый раз.

– Отец Джованни похитил артефакт, но оставил Библию, – задумчиво произнес Грей, мысленно представив себе высохший палец внутри мешочка. – Почему?

В этом единственном слове содержалось сразу несколько вопросов.

Профессор добавил еще один:

– И почему Марко никому об этом не рассказал?

– Возможно, рассказал, – холодно заметила Сейхан. – Раз за ним охотились и в конце концов его убили, значит, он кому-то рассказал о своей находке.

– Она права, – вынужден был признать Грей. – Быть может, отец Джованни не открыл все, что ему удалось узнать, – в частности, он, по-видимому, умолчал про Библию, однако все-таки сказал достаточно, чтобы подписать себе смертный приговор.

– О господи… – внезапно прошептал Бойл.

Грей обернулся к нему.

– Года два тому назад Марко связался со мной. Ему были нужны деньги, чтобы продолжать исследования. Я сказал, что корпорация «Виатус», спонсирующая мои раскопки, возможно, согласится финансировать связанные с ними вспомогательные работы. Я дал ему координаты человека, с которым был связан. Главы научно-исследовательского отдела. Кристы Магнуссен.

Сейхан, стоявшая позади Грея, напряглась, но ничего не сказала.

– И с тех пор у меня от Марко больше не было никаких известий. – Профессор был сражен внезапной догадкой. – Я полагал, он просто обо мне забыл. И сам я не вспоминал о нем до этих событий. Господи, неужели я вывел беднягу прямо на его собственных убийц?

Грей мысленно прокрутил это предположение. В нем был свой смысл. «Виатус» мог нанять отца Джованни, особенно если тот пообещал найти лекарство от той заразы, что убила мумии из торфяника. Разве можно было ему отказать? Однако в ходе своих расследований отец Джованни наткнулся на нечто такое, что привело его в ужас и заставило бежать в Рим, где он собирался встретиться с Вигором Вероной и выложить ему все, что знал. Очевидно, те, кто его нанял, проведали об этом и решили его устранить.

Профессор зажал рукой рот, все еще не в силах оправиться от потрясения. Другой рукой он поспешно перевернул нетронутые листы обратно, закрывая дыру в Библии, скрывая надругательство над священной книгой, словно это могло каким-то образом искупить его собственную вину.

Принимая кожаный мешочек от Грея, Рейчел сказала:

– Отец Джованни похитил артефакт, но главный вопрос заключается в том, кто оставил здесь этот мешочек и зачем.

Ее слова вернули всех в самое сердце загадки. От ответов на эти вопросы зависела жизнь Рейчел.

– Возможно, я смогу ответить на вопрос о том, кто оставил эту Библию, – сказал профессор.

Он сделал глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться.

Удивленный, Грей повернулся к нему:

– И кто же?

– Скорее всего, владелец Библии.

Профессор указал на внутреннюю поверхность книжной обложки. К ней был приклеен тонкий листок пергамента.

До этого все внимание Грея было приковано к содержимому книги, и он не обратил внимания на этот маленький листок. Теперь он изучил его. Как и всю книгу, лист покрывали сложные узоры, но в середине затейливыми буквами было выведено имя, возможно, владельца этой бесценной книги.

Бойл прочитал вслух:

– Мэл Мэдок О’Моргайр.

Грею это имя ничего не говорило. Должно быть, недоумение красноречиво отразилось у него на лице.

– Всем, кто живет в здешних краях, это имя хорошо знакомо, – объяснил профессор. – Особенно тем, кто занимается моим ремеслом.

– И кто это такой?

– Один из самых почитаемых ирландских святых, по известности уступающий только святому Патрику. При рождении он получил имя Мэл Мэдок, однако латинизированный вариант звучит как «Малахия».

– Святой Малахия, – сказала Рейчел, очевидно узнав это имя.

– Кто он такой? – спросил Грей.

– Святой Малахия родился приблизительно в том же году, когда была написана «Книга Судного дня». – Профессор помолчал, давая возможность осознать всю значимость этого. – Одно время он был аббатом в Бангоре, но впоследствии стал архиепископом. Много времени он проводил в паломничествах.

– Так что он, скорее всего, бывал здесь?

Бойл кивнул.

– Малахия был очень интересным человеком. Можно сказать, свой архиепископский сан он носил скрепя сердце. Малахия предпочитал путешествовать, встречаться как со своей паствой, так и с язычниками, распространяя среди них слово Евангелий. Он легко вращался в обеих сферах и в конце концов добился установления прочного мира между католической церковью и теми, кто придерживался старых верований.

Грей вспомнил утверждение профессора о том, что последние язычники развернули войну против христианства, возможно, используя биологическое оружие, полученное от древних.

– Вы полагаете, что частью этого мирного соглашения стали знания о болезни и исцелении от нее, тот самый легендарный ключ к «Книге Судного дня»?

– Определенно Малахия оставил здесь свои следы, – указал на книгу профессор. – Но есть также еще та причина, по которой он был канонизирован, по которой его сочли достойным стать святым.

– Это еще что?

– Вот в чем загвоздка, – продолжал профессор. – На протяжении всей своей жизни Малахия славился своей чудесной способностью излечивать болезни. Этому святому приписывается долгий перечень чудодейственных исцелений.

– То же самое можно сказать и про остров Бардси, – заметил Грей.

– Но я также вспоминаю другую историю, связанную с Малахией. Родившуюся в моей дорогой Шотландии. Как-то раз Малахия, проезжая через Аннандейл, попросил местного лорда помиловать одного воришку. Лорд обещал выполнить его просьбу, однако вор был все-таки повешен. Придя в гнев, Малахия проклял лорда – после чего тот умер сам, а вместе с ним и все его домочадцы.

Профессор многозначительно посмотрел на Грея.

– Исцеление и проклятие, – пробормотал тот.

– Все говорит о том, что Малахии удалось что-то узнать у своих новых друзей-друидов, однако церковь решила похоронить эту тайну здесь.

– Но вы не упомянули о том, – вмешалась Рейчел, – чем больше всего прославился Малахия.

– Ах да, вы имеете в виду пророчества, – закатил глаза Бойл.

– Какие еще пророчества?

Ответила Рейчел:

– Пророчества о папах. Считается, что во время паломничества в Рим Малахия впал в транс и ему явились в видении все папы, начиная с его времени и до скончания мира. Затем он прилежно записал все это.

– Полная ерунда, – возразил профессор. – Церковь якобы нашла в своих архивах записи Малахии где-то через четыреста лет после его смерти. Скорее всего, речь идет о подделке.

– Однако некоторые утверждают, что на самом деле это копия текста, написанного Малахией. Так или иначе, описание римских пап, сменявших друг друга на протяжении столетий, странным образом соответствует действительности. Возьмем, к примеру, двух последних пап. Иоанна Павла Второго Малахия описывает как «De Labore Solis», в переводе – «от трудов солнца». Будущий понтифик родился в день солнечного затмения. Или нынешний папа, Бенедикт Шестнадцатый. Он описан как «De Gloria Olivae», «слава олив». А символом ордена бенедиктинцев является оливковая ветвь.

Профессор пренебрежительно махнул рукой:

– Просто глупцы находят в непонятных латинских фразах то, чего там нет.

Рейчел повернулась к Грею, ожидая от него понимания.

– Но самое пугающее во всем этом то, что нынешний папа числится в списке Малахии под номером сто одиннадцать. А уже его преемнику – Petrus Romanus, Петру из Рима, согласно пророчеству, предстоит стать последним папой. Этот понтифик станет свидетелем конца света.

– В таком случае все мы обречены, – проронила Сейхан, подобно Бойлу выражая своим тоном неприкрытый скептицизм.

– Ну я-то точно обречена, – с вызовом откликнулась Рейчел, заставляя ее умолкнуть. – Если только мы не найдем этот проклятый ключ.

Грей промолчал. Ему не хотелось заострять внимание на этом. Но в одном Рейчел была права. Они должны найти ключ. Грей стоял, размышляя над тем, какое значение имела находка Библии умершего святого в языческом саркофаге. И, что гораздо важнее…

– Вы думаете, что в Библии был спрятан палец святого Малахии? – высказал предположение Грей.

– Нет, – решительно заявил Бойл. – Саркофаг слишком древний. Чересчур древний. Полагаю, он относится к эпохе Стоунхенджа. В нем был кто-то похоронен, но только не Малахия.

– Кто же тогда? – спросил Грей.

Профессор пожал плечами:

– Как я уже сказал, скорее всего, кто-нибудь из знати эпохи неолита. Быть может, та самая темнокожая языческая царица. В любом случае подозреваю, что высохший палец – это все, что осталось от обитателя саркофага.

– Почему вы так думаете?

– И куда делось остальное тело? – добавила Рейчел.

– Его переместили. Вероятно, это сделала церковь. Может быть, сам Малахия. Но одну кость оставили здесь, как это было принято в те времена. Считалось грехом забирать тело из могилы, не оставив в ней какую-либо его часть.

– Память о погребенном, – кивнув, согласилась Рейчел. – Чтобы он и дальше покоился с миром. Дядя Вигор как-то рассказывал об этом. Поступать иначе считалось кощунством.

Грей пристально смотрел на саркофаг.

– Чтобы сохранить кусочек покойника, Малахия пожертвовал своей Библией. Значит, он верил, что тот, кто был здесь погребен, достоин такой чести.

Он также вспомнил рассказ отца Рая о том, каким встревоженным возвратился в последний раз с острова отец Джованни. Всю ночь напролет молодой священник молил о прощении. Не потому ли, что он забрал иссушенный палец и тем самым осквернил могилу, освященную церковью? И если так, что толкнуло его на такой поступок? Почему отец Джованни посчитал это столь важным?

Тут Рейчел задала еще один важный вопрос:

– А почему тело забрали из саркофага?

Одно объяснение предложил Бойл:

– Возможно, чтобы обезопасить то, что было здесь спрятано. Во времена Малахии Англия и Ирландия подвергались постоянным нападениям со стороны викингов. Этот остров, лишенный оборонительных сооружений, был беззащитен перед лицом захватчиков.

Грей кивнул.

– А если ключ хранился именно в этом склепе, он должен быть каким-то образом связан с телом, погребенным здесь. Поэтому, чтобы сохранить знания, ключ и тело пришлось переправить в более безопасное место.

– Но где, черт побери, этот ключ? – спросила Сейхан. – Что это хоть такое, что мы ищем?

Грей перевел взгляд на единственное указание, оставленное отцом Джованни. Подойдя к стене, он изучил написанные углем расчеты. Что пытался определить отец Джованни? Грей положил руку на стену.

Остальные приблизились к нему.

Грей поднял взгляд на кельтский крест. Только сейчас он обратил внимание на одну особенность.

– Этот крест, – сказал Грей, проводя по нему ладонью, – он ведь сделан из того же камня, что и саркофаг. И, судя по поверхности, его тоже отскабливали, как и гроб.

Профессор шагнул к кресту.

– А ведь вы правы.

Грей повернулся к нему.

– И поставил его здесь не Малахия или какой-нибудь другой благочестивый христианин, пожелавший обозначить могилу.

– Крест уже находился здесь.

Грей взглянул на крест другими глазами, стараясь увидеть не христианский, а языческий символ. Не является ли крест указанием на то, где находился ключ? Судя по вычислениям на стене, отец Джованни пытался что-то определить.

Желая узнать больше, Грей направил луч фонарика на основание креста.

– Вот эти три спирали внизу, в них есть какой-то особый смысл?

Профессор присоединился к Грею и Рейчел.

– Это так называемая тройная спираль. Однако в действительности здесь не три спирали, а только одна. Взгляните на то, как все спирали соединяются друг с другом, образуя единый узор. Этот же самый тройной символ можно найти на древних каменных столбах по всей Европе. И христианская церковь переняла его, подобно многим другим языческим символам. Но только для церкви он стал идеальным воплощением Святой Троицы. Отец, Сын и Святой Дух. Переплетенные вместе. Три начала одного и того же.

Грей поднял взгляд на одну спираль в центре креста, похожую на декоративный колпак на автомобильном колесе.

Он вспомнил рассказ Пейнтера о значении этого символа. О том, как языческие крест и спираль часто встречались вместе, накладываясь друг на друга. Крест представлял землю. А спираль обозначала путь души, подобно вьющемуся дымку поднимающейся из этого мира в следующий.

Грей переключил внимание на записи отца Джованни на стене. Ему показалось, он видит в формулах и строчках какой-то смысл. Вроде бы достаточно только протянуть руку – но ухватиться никак не удавалось.

Подойдя к самому кресту, Грей отложил фонарик и дотронулся до каменного кольца. Его пальцы скользнули по высеченным отметкам.

«Как спицы в колесе…»

Эта рассеянная мысль мелькнула в голове Грея, когда он все еще смотрел на спираль в центре креста. До этого он уже сравнивал ее с колпаком на автомобильном колесе.

И вдруг его осенила догадка.

Быть может, Грей с самого начала почувствовал правду, но не мог преодолеть рамки христианской символики. Но теперь, взглянув на крест по-другому и отбросив предвзятость, он наконец узнал то, что видел перед собой.

– Это же колесо! – вырвалось у Грея.

Крепко ухватившись за каменное кольцо, он повернул его против часовой стрелки, в направлении, в котором была закручена спираль.

Кольцо сдвинулось с места!

Поворачивая его, Грей перевел взгляд на расчеты, написанные на стене. В кресте была спрятана какая-то тайна, но для того, чтобы ее раскрыть, требовалось знать правильный ключ. Должно быть, кольцо выполняло роль комбинационного замка, защищающего потайной сейф, в котором когда-то был спрятан «Ключ Судного дня».

Судя по вычислениям на стене, отец Джованни как раз работал над тем, чтобы определить нужное сочетание – рассчитать цифровую комбинацию.

К несчастью, Грей сообразил это слишком поздно.

Попытка дается только одна.

А он набрал неверную комбинацию.

Земля внизу содрогнулась с громким гулом. Пол внезапно ушел из-под ног. Грей ухватился за крест, цепляясь пальцами за горизонтальные лучи. Повиснув на кресте, он оглянулся и увидел, как весь пол дальней половины склепа поднимается вверх, загораживая единственный выход.

Остальные с испуганными криками отпрянули назад.

Каменная крышка, соскользнув с саркофага, упала вниз и провалилась в зияющую дыру у Грея под ногами. Фонарик уже скатился в колодец. Его луч высветил дно, утыканное зловещими бронзовыми шипами, обращенными вверх.

Каменная крышка, свалившись на них, разлетелась вдребезги.

Пол продолжал поворачиваться, поднимаясь вертикально, стремясь сбросить всех вниз.

Профессору и Рейчел удалось забраться на саркофаг и ухватиться за него. Каменный гроб оставался на месте, намертво прикрепленный к полу. Но Сейхан не успела добраться до безопасного места. Она неудержимо скользила вниз.

Протянув руку, Рейчел схватила проезжающую мимо Сейхан за куртку и подтянула вверх, чтобы та смогла уцепиться за край саркофага.

В это опасное мгновение женщины своей жизнью зависели друг от друга.

Пол занял вертикальное положение, и Сейхан повисла, как Грей.

Вот только Грея никто не поддерживал.

Его пальцы соскользнули с холодного влажного камня, и он стремительно полетел навстречу шипам.

22

13 октября. 13 часов 13 минут. Шпицберген, Норвегия

Боеголовка взорвалась точно в назначенный срок.

Даже укрытый за двумя массивными стальными дверями и толстыми каменными стенами, Пейнтер ощутил мощный взрыв. Ему показалось, будто какой-то великан ударил его ладонями по ушам, пытаясь раздавить череп. И все же он услышал, как лопнули шлюзовые камеры двух других бункеров с семенами. Судя по грохоту, тот же самый великан топнул ногой, сминая хранилища.

Сидя на корточках за шлюзом, Пейнтер услышал также, как сорвалась наружная дверь, с громким треском налетев на внутреннюю. Но последняя дверь выдержала. Повышенного давления хватило, чтобы устоять под натиском ударной волны.

Пейнтер с облегчением прикоснулся к стальной двери. Ее поверхность стала теплой, нагревшись от огненного вала вакуумного заряда.

Сразу же после взрыва погас свет. Однако укрывшиеся в бункере заранее приготовились к этому. Всем были розданы фонарики, и сейчас они вспыхнули в темноте подобно свечкам.

– Пронесло, – пробормотал стоявший за спиной Пейнтера сенатор Гормен.

Оглушенному Пейнтеру его голос показался едва слышным. Остальные начинали подниматься с пола. По толпе гостей и обслуживающего персонала пронеслись восторженные крики, даже нервные смешки.

Пейнтеру не хотелось становиться гонцом, приносящим дурные известия, однако времени тешить себя ложными надеждами не было.

Встав, он поднял руку.

– Тихо! – крикнул он, привлекая к себе всеобщее внимание. – До спасения еще далеко! Мы не знаем, пробил ли взрыв толщу льда, завалившего выход. Если нет, спасательные работы займут несколько дней.

За подтверждением Пейнтер обратился к инженеру обслуживающих систем хранилища. Тот жил здесь. И прекрасно знал, какими ресурсами располагает архипелаг.

– На это может уйти больше недели, – согласился инженер. – Причем в том случае, если дороги остались открытыми.

Последнее вызывало большие сомнения, учитывая тот ракетный шквал, который слышал Пейнтер. Правда, это соображение он оставил при себе. Новости и без того уже были достаточно плохими. А он еще не закончил.

Пейнтер указал на дверь:

– Огненная буря выжгла большую часть имевшегося под землей кислорода, оставив вместо воздуха ядовитую смесь. Даже если выход свободен, нижний уровень по-прежнему заполнен отравленными газами. Здесь единственный безопасный карман. Но воздуха тут хватит дня на два, максимум на три.

Похоже, инженер собрался подкорректировать этот прогноз в меньшую сторону, но Пейнтер остановил его, крепко стиснув руку. Также он не хотел раскрывать истинную причину своей спешки.

Тот, кто нанес этот удар, может вернуться.

Толпа притихла, удрученная невеселыми новостями.

Первым подал голос Карлсен, стоявший в стороне. В основном это были его гости.

– Так что же нам делать?

– Кому-нибудь нужно подняться наверх. И проверить дверь. Для этого придется долго бежать в ядовитой взвеси. Если выход свободен, нужно выбраться наружу и вызвать помощь. Остальные будут ждать здесь, где пока что безопасно.

– И кто пойдет наверх? – спросил сенатор Гормен.

Пейнтер поднял руку:

– Я.

Карлсен шагнул вперед.

– Нет, один вы не пойдете. Я пойду с вами. Возможно, вам потребуется дополнительная пара рук.

Он был прав. Пейнтер не знал, что ждет его наверху. Быть может, проход завален искореженным оборудованием. И потребуются две пары рук, чтобы расчистить дорогу. Но все же Пейнтер скептически смерил Карлсена взглядом. Глава «Виатуса» был далеко не молод.

Карлсен прочитал у него на лице сомнение.

– Два месяца назад я участвовал в полумарафоне. И ежедневно совершаю пробежки. Я не стану для вас обузой.

К нему присоединился сенатор Гормен.

– В таком случае я тоже пойду.

Определенно Гормен не хотел выпускать из вида убийцу своего сына. И, сказать по правде, Пейнтер этого тоже не хотел. У него было к этому человеку несколько вопросов, ответы на которые, возможно, будут иметь решающее значение для предотвращения экологической катастрофы.

И все же Пейнтер предпочел бы, чтобы они оба остались здесь.

Но Карлсен привел довод, на который Пейнтеру было нечем возразить. Он указал на дверь.

– Это даже не обсуждается. Нравится вам это или нет, вы не сможете меня остановить. Я иду с вами.

В этом вопросе Гормен не отставал от него ни на шаг.

– Мы оба идем с вами.

У Пейнтера не было времени на споры. Он не имел достаточно прав, чтобы приковывать Карлсена наручниками к стеллажам. Больше того, среди находившихся в хранилище у главы «Виатуса», вероятно, сторонников было больше, чем у него.

– В таком случае пошли.

Пейнтер взял фонарик. Полив водой из канистры шарфы, он замотал лицо, закрывая рот и нос. Карлсен и сенатор последовали его примеру.

– Старайтесь как можно дольше задержать дыхание.

Они кивнули.

Инженер также протянул им защитные очки, чтобы спасти глаза от едкого горячего воздуха.

Все трое приготовились как только смогли.

Пейнтер подошел к двери. Старшим он оставил инженера. Если их постигнет неудача, тот обладал достаточными знаниями, чтобы продержаться в живых как можно дольше.

– Давление здесь выше, чем снаружи. Как только я открою дверь, какое-то количество кислорода вытечет туда. Так что сразу же закройте ее за нами и открывайте только в том случае, если мы постучим. Если дорога закрыта, мы немедленно вернемся. Если нет, будем молиться о лучшем.

– Я не перестаю молиться с тех самых пор, как увидел бомбу, – слабо усмехнулся инженер.

Похлопав его по плечу, Пейнтер обратился к сенатору и Карлсену:

– Вы готовы?

Оба кивнули.

Пейнтер повернулся к инженеру:

– Открывайте. – Затем к своим спутникам: – Наберите полные легкие воздуха.

Дверь чуть приоткрылась. Послышался пугающий свист выходящего воздуха, из коридора пахнуло жаром. Пейнтер первым выскочил в темноту. Казалось, он очутился в сауне. Однако кожу ему жег не столько горячий воздух, сколько ядовитые испарения. В воздухе буквально чувствовалась едкая химическая отрава. В тоннеле оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.

Пейнтер услышал за спиной топот ног своих спутников.

Выбежав в главный тоннель, он выключил фонарик. И задержал дыхание, как в буквальном смысле, так и в переносном.

«Расчистил ли взрыв завал у выхода?»

Пейнтер всмотрелся в глубь окутанного непроницаемым мраком тоннеля. Он не увидел впереди никаких проблесков света. Тоннель был совершенно прямым. Если бы выход был открыт, даже самый слабый свет сиял бы ярким прожектором.

Пейнтер начал непроизвольно замедлять шаг.

Его замысел не удался. Они по-прежнему оставались заперты в этом отравленном колодце.

Но через несколько шагов вслепую, когда глаза Пейнтера после света фонарика полностью привыкли к темноте, он разглядел что-то – вдалеке сквозь окутанный дымом мрак пробивались тусклые отсветы.

Пейнтер позволил себе слабый вздох облегчения, выпуская из легких драгоценный воздух.

Подбодренный вспыхнувшей надеждой, он снова включил фонарик и побежал быстрее. Пейнтер не мог сказать, увидели ли сенатор и Карлсен эти слабые отсветы, но его план был им известен. Если света не будет, они должны вернуться назад. И поскольку Пейнтер продолжал бежать вперед, это могло означать только одно.

Ускорив шаг, все трое пробежали через тот участок тоннеля, где устраивался банкет. Опрокинутые столы были отброшены к стенам. Вся пластмасса расплавилась. Ледяные скульптуры превратились в пар. Все, что могло гореть, мгновенно воспламенилось, однако вакуумный заряд, поглотивший почти весь кислород, так же быстро загасил пламя.

В воздухе неподвижно висели клубы дыма, но чем дальше бежали Пейнтер и его спутники, тем меньше становилась концентрация вредных веществ. Правда, все вокруг было покрыто слоем мельчайшего черного порошка, побочного продукта сгорания фтористого алюминия.

Они неслись вперед.

Наконец Пейнтер был вынужден сделать первый вдох. Прижимая к носу мокрый шарф, он втянул глоток воздуха, пахнущего паленой резиной и обжигающего едкой кислотой. Пейнтер не знал, много ли кислорода осталось в воздухе, но упорно бежал дальше. Чем выше удастся подняться, тем чище будет воздух, особенно если ледяная пробка выбита.

Пейнтер преодолел половину пути, оставалось пробежать еще семьдесят пять ярдов. Теперь, даже несмотря на включенный фонарик, в конце тоннеля было видно тусклое сияние. Оно влекло Пейнтера вперед. Но чем больше вдохов вынужден был он сделать, тем сильнее начинали дрожать перед его слезящимися глазами стены тоннеля. Легкие горели, по всей коже распространился зуд.

И все же Пейнтер не замедлял бег.

Оглянувшись назад, он увидел, что его спутники отстают. Особенно плохо приходилось сенатору Гормену; он шатался, едва держась на ногах. Карлсен ухватил его за локоть, помогая удержать равновесие, и потащил вперед.

Пейнтер остановился, готовый прийти на помощь. Эти двое нужны были ему живыми.

Но Карлсен сердито махнул рукой. Смысл его жеста был очевиден.

«Не останавливайся!»

Пейнтер понял, что Карлсен прав. Ему нужно было как можно быстрее выбраться из этого ядовитого бульона, прочистить голову. Если понадобится, он вернется за своими спутниками. Не имея выбора, Пейнтер со всех ног устремился к свету, обещавшему свежий воздух.

Наконец впереди показалась наружная дверь, купающаяся в голубоватом сиянии. Несколько ярких точек ослепили Пейнтера. Но когда он подбежал ближе, у него внутри все оборвалось.

«Не может быть…»

Выход по-прежнему оставался завален.

Этим сиянием был дневной свет, проникающий сквозь толщу льда. Взрыв не смог растопить лавину. И все же Пейнтер продолжал бежать к выходу. Все равно больше ему ничего не оставалось. Оказавшись совсем рядом с яркими точками, он увидел, что это щели между глыбами льда.

Воскресшей надежды хватило, чтобы довести его до самой двери. Подбежав к одной щели, Пейнтер прижался к ней лицом и жадно глотнул воздух. По крайней мере, воздух оказался холодным. Пейнтер сделал несколько глубоких вдохов. У него в голове тотчас же прояснилось, туман быстро рассеялся.

Обернувшись, он увидел позади ярдах в пятнадцати Карлсена и сенатора. Гормен уже не мог идти самостоятельно, и Карлсен тащил его. Оттолкнувшись от ледяной стены, Пейнтер поспешил назад. Он подхватил сенатора с другой стороны.

Все втроем они вернулись к двери. Пейнтер уложил своих спутников у щелей между глыбами, затем нашел еще одну, выше. Вдыхая холодный свежий воздух, он вдруг сообразил, что лед не покрыт черной копотью. Это был свежий лед. Значит, взрыв расчистил завал, но затем сошла новая лавина, опять закупорившая выход.

Однако теперь слой льда уже не был таким толстым.

Пейнтер приложил глаз к щели. Он увидел то, что было снаружи.

В верхней части двери толщина завала, образованного крупными глыбами льда, была не больше двух футов. При наличии времени расчистить дорогу было возможно.

Вот только возникали опасения, что времени у них как раз и нет. Неизвестно, когда сорвется новая лавина, которая укупорит выход плотнее.

Словно в ответ на его мысли послышался рокот.

Пейнтер почувствовал, как лед под его щекой пришел в движение.

«О, только не это…»

13 часов 20 минут

Монк увидел взрыв, находясь на противоположной стороне долины. Звук был такой громкий, словно у него в голове прогрохотал раскат грома. Ошеломленный, оглушенный, Монк не удержался на ногах и упал в снег.

Криду и двум норвежским солдатам тоже изрядно досталось.

Из погребенного хранилища вырвался столб пламени и осколков льда. В небо взметнулось маслянистое черное облако.

Словно оскорбленные этим вмешательством, разверзлись тучи над головой. Повалил густой снег. Мгновение назад воздух был еще чистым, и вот уже сильный ветер закружил большие белые хлопья. Меньше чем за полминуты долину затянула непроницаемая белая мгла. Однако до того, как занавес опустился, Монк успел разглядеть, что взрыв обнажил бетонный бункер – хотя бы на несколько секунд. Но тотчас же сошла новая лавина, опять завалившая вход.

«Остался ли внутри кто-нибудь живой?»

Со стороны горы донеслись отголоски новых выстрелов. Монк больше не видел боевиков, но они продолжали прочесывать долину, расправляясь со всеми оставшимися в живых.

Если кто-то и уцелел при подземном взрыве, в самое ближайшее время их все равно ждет неминуемая гибель.

У Монка оставался только один выход.

Ему потребовалась помощь Крида, но в конце концов он смог убедить норвежцев.

13 часов 21 минута

Рокот нарастал, лед сотрясался. Пейнтер молил бога только о том, чтобы новая лавина оказалась небольшой. Однако шум все усиливался.

Затем из пелены снега и ветра вынырнул «Сноукэт», поднимающийся по склону. Не снижая скорости, снегоход несся прямо на завал.

– Назад! – закричал Пейнтер.

Он отпихнул сенатора от двери, затем схватил Карлсена за капюшон и оттащил обоих от стены льда.

Это произошло как раз вовремя.

Тяжелая машина налетела на заваленный вход. Ее гусеницы вгрызлись в ледяную стену. Бампер воткнулся в верхнюю часть двери. Внутрь тоннеля повалились осколки льда.

«Сноукэт» сдал назад, готовясь для нового таранного удара.

Пейнтер метнулся вперед. Бампер проделал в завале дыру, в которую мог протиснуться человек. Нырнув в отверстие с рваными краями, Пейнтер пополз вперед, отталкиваясь коленями и локтями.

Отползавший назад снегоход остановился.

Открылась боковая дверь. Оттуда высунулась знакомая фигура.

– Господин директор? – воскликнул Монк, сияя от радости.

– Монк… о лучшем зрелище мои больные глаза не смели и мечтать.

А глаза у Пейнтера действительно болели – они налились кровью и опухли.

– Это я уже понял, – сказал Монк. – Но нам нужно шевелиться.

Пейнтер обернулся. Из отверстия во льду выбрался Карлсен, следом за ним полз сенатор Гормен.

– Там внутри еще остались люди.

– Пусть они там и остаются. – Спрыгнув на землю, Монк сунул руки в кабину и вытащил охапку автоматических винтовок. – Вы умеете стрелять? – спросил он у спутников Пейнтера.

Сенатор и Карлсен кивнули.

– Хорошо, потому что нам потребуется максимальная огневая мощь.

– Это еще почему? – спросил Пейнтер.

Но прежде чем Монк успел ответить, сквозь завывание бури донесся отдаленный рев мощного двигателя.

– К нам спешат гости.

Подбежав к «Сноукэту», Пейнтер взял у Монка винтовку. Заметив, что в кабине находился только один человек, норвежский солдат, он оглянулся вокруг.

– А где Крид?

– Уехал вместе со вторым солдатом на наших снегоходах. Они должны вызвать подмогу.

Пейнтеру хотелось верить, что кавалерия подоспеет вовремя. Он оценил силы отряда, которому предстояло оборонять форт.

Одна машина и четыре человека.

В Аламо расклад был лучше… но чем это закончилось?

23

13 октября. 13 часов 32 минуты. Остров Бардси, Уэльс

Увидев, как Грей сорвался с перекладины креста, Рейчел едва не выпустила Сейхан. Скользнув по каменному столбу, он в самый последний момент ухватился за выпуклую тройную спираль у основания.

Какое-то мгновение казалось, что ему не удержаться, но он все-таки смог вцепиться пальцами в каменный символ. Удержит ли спираль вес его тела или же она отломается?

Должно быть, та же мысль мелькнула и у Грея. Он старался не шевелиться. Его ноги болтались над ямой глубиной двадцать футов, дно которой было утыкано острыми шипами.

Но опасность угрожала не одному Грею.

Рейчел вдруг скользнула по стенке развернутого боком саркофага.

– Держите меня за ноги! – крикнула она Бойлу.

Профессор спасался на том же самом каменном гробу. Его положение было ничуть не менее тяжелым, но все же он поймал Рейчел за щиколотку, помогая ей удержать равновесие.

Это придало Рейчел уверенности, но совсем чуть-чуть.

Она свисала с саркофага, одной рукой продолжая держать за куртку Сейхан. Женщина, отравившая ее, висела над пропастью, вцепившись кончиками пальцев в край саркофага.

Продержаться таким образом долго они не смогут.

Подземный зал содрогнулся. Устройство было очень древнее. Вероятно, когда оно пришло в действие, нарушилось хрупкое равновесие, установившееся в течение столетий. Рейчел мысленно представила себе руины башни на поверхности. Все это могло провалиться вниз.

Вымощенный каменными плитами пол снова вздрогнул. Из саркофага вывалилась Библия святого Малахии. Провалившись в колодец, она упала прямо на острый шип, пронзивший ее насквозь.

Профессор застонал, переживая по поводу этой утраты, однако в настоящий момент у них были более неотложные заботы.

Сотрясение почвы заставило Сейхан разжать руки. Она едва не полетела вниз, при этом не издав ни звука, словно ждала такого исхода, словно считала, что получила по заслугам. Одна рука Рейчел выпустила ее, но вторая продолжала намертво держать за куртку.

Едва не вывихнув плечо, Рейчел остановила падение своей соперницы. Однако вес тела Сейхан потащил ее к краю саркофага. Лишь профессор, державший итальянку за ногу, не дал обеим женщинам сорваться в смертоносную яму.

Рейчел висела вниз головой, а ноги ее оставались на саркофаге, прижатые Бойлом. Ей было трудно дышать. Сейхан болталась внизу, держась только за счет своей куртки. Единственным свидетельством страха было то, как плотно она запахнула ворот куртки обеими руками.

Рейчел очень хотелось ее отпустить, однако эта женщина была ее единственной надеждой на спасение.

Пол снова содрогнулся. От свода пещеры откололся кусок, рухнувший вниз. Большая глыба разбилась вдребезги, налетев на шипы.

Закрыв глаза, Рейчел обратилась к небу, моля о спасении.

Ответ на ее просьбу пришел с самой неожиданной стороны.

– Твою мать, это еще что такое?

Недовольное восклицание прозвучало с противоположной стороны вздыбившегося пола, из прохода, ведущего к склепу лорда Ньюборо.

Это был Ковальски. Он все-таки спустился вниз, или потеряв терпение, или услышав грохот сработавшей ловушки.

– На помощь! – попыталась крикнуть Рейчел, но, поскольку грудь ее была напряжена, а живот сдавлен, у нее получился лишь слабый писк.

– Эй, вы где? – окликнул Ковальски. Очевидно, он ее не услышал.

Висящий на кресте Грей заорал что было мочи:

– Ковальски!

– Пирс? Ты где? Я вижу только глухую стену и яму. Как вы через нее перебрались?

Со своего места в начале прохода Ковальски видел лишь обратную сторону фальшивого пола – и колодец.

– Вернись назад и потяни за рычаг! – снова крикнул Грей.

– Потянуть за что? – недовольно спросил Ковальски.

– За рычаг! В начале прохода!

– А, хорошо! Держитесь!

Рейчел посмотрела на Сейхан, затем перевела взгляд на Грея. «Держитесь». Только это им и оставалось.

– Быстрее! – крикнул Грей, чувствуя, как снова начинает сползать вниз.

Голос Ковальски донесся уже тише.

– Перестань меня подгонять!

Рейчел держалась из последних сил. Закрыв глаза, она мысленно представила себе рычаг, торчащий из пола. Она сразу же обратила на него внимание. Разумно было предположить, что подземная ловушка имела «кнопку сброса». Механизм был предназначен для расправы с грабителями, забравшимися сюда, однако его создатели должны были предусмотреть устройство, возвращающее его в исходное положение. Ибо в противном случае и они оказались бы отрезаны от ключа. И это устройство должно было находиться за пределами зала.

Но действительно ли рычаг связан с этим устройством?

Рейчел молила бога о том, чтобы догадка Грея оказалась правильной.

Ответ она получила через мгновение.

Весь пол внезапно содрогнулся. Подземелье наполнилось скрежетом зубчатых колес. Пол снова пришел в движение – но не в ту сторону! Он начал переворачиваться вверх ногами. Рейчел не смела даже пикнуть, чувствуя, как ее тело скользит по каменному саркофагу. Сейчас все они сорвутся в колодец.

Затем что-то щелкнуло. Пол остановился, дернувшись напоследок. После чего с еще более громким скрежетом начал медленно поворачиваться обратно, возвращаясь в нормальное положение.

Рейчел судорожно цеплялась за камень, беззвучно шепча молитвы.

У нее на глазах край пола появился у Грея под ногами, выталкивая его вверх. Она перекатилась с саркофага на выравнивающиеся каменные плиты. Все распластались на полу, учащенно дыша. Даже Грей обессиленно сел позади креста.

Появился Ковальски с фонариком в руках.

– Если вы закончили здесь со своими играми…

Рейчел молча сверкнула на него глазами.

– Я просто пришел сказать, что шторм усиливается. Лайл говорит, что, если мы хотим убраться с этого забытого богом островка, нам нужно поторопиться.

Прежде чем кто-либо успел что-то сказать или хотя бы пошевелиться, еще один кусок откололся от свода и обрушился вниз, разбившись об пол с грохотом разорвавшейся бомбы. Следом за ним хлынула вода, несущая кирпичи. Вся башня проваливалась под землю.

– Уходим отсюда! – крикнул Грей.

Все вскочили и бросились к выходу. Пол вздрогнул с громким треском. Он начал шататься, трястись, как будто в древнем механизме что-то сломалось.

Не удержав равновесие, Рейчел отлетела в сторону, но Грей подхватил ее за талию и потащил к выходу. Своды пещеры рушились.

Оглянувшись напоследок, Рейчел увидела, что пол снова накренился, а сверху его заливает поток воды и кирпичей. Но Грей тащил ее вперед по проходу, и больше она ничего не смогла увидеть. Через мгновение беглецов настиг гул землетрясения. Следом за ними в проход вырвалось облачко каменной пыли.

Кашляя, они добрались до выхода и друг за другом полезли наверх, в грозу. Там их встречал перепуганный Лайл, раздавая всем зонты.

Рейчел взяла у него зонт, но не раскрыла его, а подставила лицо под прохладные струи дождя.

«Мы спасены!»

13 часов 42 минуты

Грей обескураженно смотрел на развалины колокольни. Теперь от нее оставалась лишь бесформенная груда кирпича, наполовину провалившаяся под землю. Вокруг уже натекали лужицы воды.

Несомненно, пещеру завалило.

Позади раздался рев – это Лайл завел трактор. Буря завывала – пока они находились под землей, ветер многократно усилился. Небо изливалось потоками дождя, который временами хлестал горизонтально, гонимый порывами ветра, дующего со стороны Ирландского моря. Даже молнии как-то притихли, словно устрашенные нарастающей мощью шторма.

Исследователи забрались в прицеп, чтобы возвращаться обратно к пристани. Усевшись за руль, Лайл включил передачу. Трактор рывком двинулся вперед.

Все пригнулись и съежились, стараясь укрыться от дождя и ветра.

Профессор оглянулся на рассыпавшиеся развалины аббатства Пресвятой Богородицы.

– Первое правило археологии, – наставительно промолвил он, искоса посмотрев на Грея, – никогда ничего не трогай.

Грей не винил профессора за это нравоучение. Он и вправду увлекся, не задумываясь о возможных последствиях. Его настолько потряс этот крест, предшествующий христианству, кольцо, которое действительно вращалось… И он действовал слишком опрометчиво. В отличие от отца Джованни. Судя по пространным расчетам, священник подошел к решению загадки основательно.

С другой стороны, отец Джованни по образованию был археологом. И от него не зависела жизнь молодой женщины.

На разгадку тайны оставалось всего два дня. Грей не собирался винить себя в том, что вел расследование слишком медленно, не желал идти на риск, думал в первую очередь об осторожности, а не о результатах.

И все же, мысленно представляя себе кропотливые расчеты, произведенные отцом Джованни, Грей чувствовал, что упускает что-то из виду. И чем настойчивее он старался за это ухватиться, тем упорнее оно от него ускользало.

Бойл покачал головой.

– Только подумайте, что бы мы могли узнать, если бы уделили больше внимания этому кресту…

Грей услышал в его словах обвинение. Обычное добродушие профессора растаяло под действием усталости и пережитого страха, к чему примешивалась изрядная доля разочарования. Всего одной ошибкой Грей уничтожил бесценное сокровище и навсегда закрыл дорогу к тайне, которую оберегал древний крест.

– А что, если ключ по-прежнему там? – многозначительно продолжал профессор.

Терпение Грея иссякло.

– Вы сами в это не верите. И я тоже не верю. – Его слова получились более резкими, чем он ожидал, но сказалась усталость.

– Почему вы так в этом уверены? – спросил Бойл.

– Потому что отец Джованни ушел отсюда. Он продолжал поиски. Я думаю, он раскрыл тайну креста, обнаружил пустое хранилище, где когда-то лежал ключ, и двинулся дальше, забрав единственное, что было ему нужно для продолжения поисков.

– Высохший палец из саркофага, – сказала Рейчел.

Грей устремил взор вдаль.

– Ключ по-прежнему где-то там. Не думаю, что крест чем-нибудь помог отцу Джованни. Поэтому он двинулся дальше, и нам предстоит последовать его примеру.

– Но куда? – со вздохом спросил профессор. – С чего нам хотя бы начать поиски? Мы опять вернулись к самому началу.

– Нет, это не так, – уверенно заявил Грей.

– Почему вы так думаете?

Не обращая внимания на вопрос Бойла, Грей повернулся к Рейчел:

– Откуда тебе известно так много о святом Малахии?

Молодая женщина заерзала на полу прицепа, застигнутая врасплох.

– Благодаря дяде Вигору. Его очень интересовали пророчества относительно пап. Он мог часами рассказывать про святого Малахию.

Грей так и думал. Монсиньор Верона всегда страстно увлекался тайнами раннего христианства, стараясь найти истину за легендами о чудесах. Такая фигура, как Малахия, обязательно должна была привлечь его внимание, пробудить интерес.

– Вот почему отец Джованни искал встречи с твоим дядей, – сказал Грей. – Он понимал, что ключ к разгадке тайны кроется в жизни этого святого. Поэтому отец Джованни обратился к лучшему специалисту по данному вопросу, какого он знал.

– К Вигору Вероне. – Профессор выпрямился, не обращая внимания на ветер и дождь.

– Быть может, отец Джованни каким-то образом проведал о замыслах «Виатуса», а может быть, у него просто возникли подозрения. Но я уверен: чем глубже он погружался в проблему проклятий и чудесных исцелений, тем больше крепла его уверенность в том, что он взялся за дело не по плечу. Что ему нужны знания и поддержка церкви.

Сейхан, сидевшая в задней части прицепа, добавила свое невеселое суждение:

– Но он обратился за помощью слишком поздно. Кто-то узнал о его намерениях.

Грей кивнул.

– Если мы хотим найти «Ключ Судного дня», нам нужен специалист по святому Малахии.

– Но Верона все еще в коме, – напомнил Бойл.

– Неважно. У нас есть тот, кому известно ничуть не меньше. – Грей повернулся к Рейчел.

– Я?

– Теперь ты должна нам помочь.

– Но как?

– Потому что я знаю, где спрятан ключ.

Встрепенувшись, профессор пристально посмотрел на него.

– Что?.. Где?

– Библия Малахии была оставлена в саркофаге не случайно. Не только в качестве искупления за нарушение покоя умершего. Библия явилась символом, указывающим на новое место хранения ключа. До прихода римлян ключ постоянно находился в гробнице этого члена царской семьи. И вот теперь мы обнаружили в саркофаге Библию Малахии, содержащую кусок тела того человека, связывающую их вместе.

– К чему вы ведете? – нетерпеливо спросил Бойл.

– Я считаю, что святой Малахия занял место того древнего царя. Можно сказать, стал хранителем ключа.

Профессор широко раскрыл глаза.

– Если вы правы, ключ находится…

– Он находится в гробнице святого Малахии.

Ковальски, чистивший соломинкой грязь под ногтями, громко застонал.

– Ну разумеется. Но я вам сразу говорю: я туда не пойду!

Прежде чем они смогли продолжить обсуждение, трактор резко остановился. Грей удивился, увидев, что они уже подъехали к пристани.

Спрыгнув на землю, Лайл знаком показал, чтобы все вылезали.

– Можно будет укрыться в старом домике у причала. Уходите с дождя, быстрее. А я сбегаю за отцом.

Торопливо направляясь по тропинке к каменному строению, Грей смотрел на море. Волны покрылись пенистыми барашками. У причала, укрытый пирсом, качался паром, натягивая швартовы. Обратная дорога на Большую землю обещала быть суровой.

Но пока что в окнах домика блестели отблески пламени в камине, обещающие тепло. Все поспешно прошли внутрь и плотно закрыли за собой дверь, отгораживаясь от непогоды. Комната была обита сосновыми досками, под потолком проходили массивные балки. Под ногами скрипели половицы. Пахло дымом от камина и трубочным табаком. Несколько столов были освещены мерцающими свечами. Однако всех в первую очередь манил веселый огонь в камине. Все с радостью скинули промокшую насквозь верхнюю одежду, развесив ее на стульях.

Грей встал спиной к огню, наслаждаясь теплом, проникающим в его тело от головы до пяток. И все же пляшущим языкам пламени не удалось развеять уныние, потихоньку охватывавшее всех.

Но, по крайней мере, сейчас впереди был виден путь.

Появилось следующее место поисков.

Громко хлопнула входная дверь: резкий порыв ветра вырвал ручку из пальцев Оуэна Брайса. Поймав дверь, паромщик с трудом ее закрыл. Он прошел в помещение, стряхивая с себя дождевые капли.

– Да, непогода разыгралась, это точно, – криво усмехнувшись, сказал капитан. – И у меня есть для вас две новости, хорошая и плохая.

Подобное вступление никогда не предвещало ничего хорошего.

Грей отвернулся от огня.

– Плохая новость такая, что сегодня мы не сможем переправиться обратно. Шторм сделал море очень коварным. Если вы не знаете, по-валлийски этот остров называется Инис-Энлли, что означает «остров плохих течений». И это в ясную погоду.

– Так где же хорошая новость? – спросил Ковальски.

– Я справился и нашел для вас ночлег за полцены. На целую неделю.

У Грея внутри все оборвалось.

– Как вы думаете, когда можно будет вернуться на Большую землю?

Оуэн пожал плечами:

– Трудно сказать. По всему острову отключены телефоны и электричество. Перед тем как хотя бы подумать о выходе в море, мы должны получить разрешение от начальника порта в Абердароне.

– Ваши самые оптимистичные оценки?

– В прошлом году у нас тут туристы проторчали из-за шторма семнадцать суток.

Грей ждал ответ на свой вопрос, мрачно глядя на паромщика.

Наконец Оуэн сдался и провел рукой по голове.

– Уверен, что через два дня мы сможем доставить вас обратно в Абердарон. Самое большее – через три.

Рейчел бессильно опустилась на стул.

Слишком долго для нее.

24

13 октября. 13 часов 35 минут. Шпицберген, Норвегия

Монк распластался на крыше «Сноукэта», ползущего сквозь буран. Пейнтер пристроился рядом. Оба были привязаны к поручням на крыше, словно багаж. Резкие порывы ветра то и дело пытались сбросить их на землю. Снег превратил их в обсыпанные сахаром цукаты на торте.

Оба держали наготове автоматические винтовки, норвежский солдат снабдил их еще одним дополнительным снаряжением, необходимым для ведения боевых действий в пургу.

Монк надвинул на глаза прибор инфракрасного видения. Все вокруг сразу же потемнело, но это не имело значения – снежный буран и так сократил видимость до считаных ярдов. Зато чувствительные датчики улавливали малейшее тепловое излучение, отображая его на экране. Горячий двигатель «Сноукэта» светился внизу ярко-оранжевым заревом.

Из непроницаемой пелены бурана появились цели. Семь или восемь снегоходов поднимались по склону, светясь на экране мягким янтарем. Машины как раз добрались до долины, где провели столько времени Монк и Крид, наблюдая за входом в хранилище семян.

Именно там маленькому отряду предстояло встретить врага, используя все доступные средства.

Монк похлопал по лежащему рядом реактивному гранатомету. Перед тем как тронуться в путь, они прошли по следу лавины в поисках оружия и нашли этот гранатомет. Вместе с деревянным ящиком, полным гранат.

Сенатор и глава «Виатуса» устроились в кабине вместе с норвежским солдатом, вооруженные автоматическими винтовками. Один целился в правую дверь, другой прикрывал тылы.

Они были вооружены до зубов, но противник превосходил их численностью по крайней мере в десять раз.

Когда передовой отряд боевиков на снегоходах выехал в долину, норвежский солдат свернул в сторону, стараясь держаться так, чтобы от быстроходных машин его более неуклюжий и медлительный «Сноукэт» отделяла снежная гряда.

В прибор инфракрасного видения Монк наблюдал за тем, как два снегохода, каждый с двумя боевиками, проехали справа от них. Противники не заметили «Сноукэт», наполовину скрытый за грудами снега, из чего следовало, что либо у них не было инфракрасных приборов, либо они полностью сосредоточились на бетонном бункере впереди.

Монк и Пейнтер пропустили снегоходы, не открывая огонь.

Главной их целью были не эти маленькие машины.

Мимо проехали другие снегоходы, и за надрывным завыванием своих машин боевики не слышали приглушенное ворчанье двигателя «Сноукэта». Наконец впереди показался огромный вездеход. Его тепловое излучение буквально ослепило Монка. Перевалив через гребень, громадная машина тяжело плюхнулась в долину.

Это был гусеничный вездеход «Хагглундс».

Именно там находились главные силы противника, с которым нужно было разобраться в первую очередь. «Сноукэту» было не угнаться за юркими, проворными снегоходами, но по сравнению с этим мастодонтом, наоборот, уже он получал преимущество в маневренности. Если удастся уничтожить «Хагглундс», это деморализует противника. Может быть, даже вынудит его отказаться от атаки и повернуть назад.

В любом случае Монк с товарищами не могли допустить боевиков до хранилища. По словам Пейнтера, там внутри оставалось еще больше сорока человек.

Не отрывая взгляда от вездехода, медленно ползущего по долине, Пейнтер отложил в сторону винтовку и взял гранатомет. У них будет только один шанс. После первого же выстрела на них обрушится весь гнев боевиков.

Монк дважды хлопнул ладонью по крыше «Сноукэта».

Подчиняясь сигналу, водитель остановился.

Пейнтер поднял гранатомет и прицелился. Монк снял прибор инфракрасного видения, так как огненная вспышка реактивной струи могла его ослепить. Но без прибора он не видел абсолютно ничего. Буран кружил и метался, стирая окружающий мир. Они как будто оказались заключены в снежный шар, трясущийся внутри огромного миксера.

Неудивительно, что враги их не заметили.

– Ну, с богом, – пробормотал Пейнтер, нажимая на спусковой крючок.

Гранатомет изрыгнул струю дыма и пламени, и реактивная граната вспорола снежное покрывало.

Монк поспешно надел инфракрасный прибор. Он как раз успел увидеть, как граната, оставляя горячий след, попала в гусеницу «Хагглундса». Огненным оранжевым шаром вспыхнул взрыв. От мощного удара вездеход приподнялся на одной гусенице.

Монку очень захотелось, чтобы он опрокинулся.

Но этого не произошло. Вездеход тяжело рухнул на обе гусеницы и попробовал двинуться вперед. Однако, поскольку одна гусеница оказалась перебита, «Хагглундс» закружил на месте, зарываясь в снег. Открылись двери, и из машины высыпали маленькие тепловые сигнатуры, залегшие вокруг подбитого вездехода. Боевики поняли, что попали под огонь и, оставаясь в неподвижном «Хагглундсе», будут представлять собой отличную мишень.

– Стреляю! – крикнул Пейнтер.

Едва успев зажмуриться, Монк услышал рев гранатомета, затем снова открыл глаза. Пейнтер прицелился великолепно. Граната пробила ветровое стекло и взорвалась внутри. Огненным дождем выплеснулись наружу выбитые окна. В воздух взлетели кувыркающиеся тела, ярко светясь в приборе инфракрасного видения.

Пейнтер распластался на крыше.

Над головой завыли пули.

Выстрелы из гранатомета выдали местонахождение «Сноукэта».

Поняв, что их присутствие обнаружено, Монк хлопнул по крыше, и снегоход тотчас же тронулся. Водитель быстро набрал скорость, спускаясь вниз по склону, затем резко повернул вправо. «Сноукэт» приподнялся на одной гусенице.

Монк держался крепко. Пейнтер наткнулся на него.

Налетев на полной скорости на снежный вал, «Сноукэт» на мгновение оторвался от земли, затем тяжело рухнул вниз. Монк ударился о крышу, больно налетев ребрами на поручни.

Но он не жаловался.

У них в распоряжении было совсем мало времени, чтобы воспользоваться преимуществом внезапного нападения. Спустившись вниз по склону, «Сноукэт» оказался позади подбитого вездехода. Нужно было нанести удар по врагу до того, как тот успеет окопаться.

Монк увидел на фоне холодного снега яркие пятна источников теплового излучения. Вскинув винтовку, он открыл огонь. Пейнтер последовал его примеру. Вдвоем им удалось завалить нескольких боевиков. Однако целиться было очень трудно, поскольку «Сноукэт» постоянно трясло и бросало из стороны в сторону на кучах снега и льда.

Одни боевики пытались укрыться. Другие бежали вверх по склону.

Из-за застывшего на месте «Хагглундса» поднялся ураганный ответный огонь. Пули со звоном рикошетировали от стальной решетки «Сноукэта». Монк различил характерный треск пробитого ветрового стекла.

Не сбавляя скорости, водитель повернул, стараясь изо всех сил держаться так, чтобы загородиться от стреляющих громадой застывшего вездехода. Другие боевики вели огонь, укрываясь за скалами и глыбами льда.

Но все же в снежный буран расторопный «Сноукэт» представлял собой непростую цель, и норвежский солдат-водитель постоянно находился в движении, петляя из стороны в сторону.

Однако тут вмешался новый звук: сердитое завывание снегоходов. Передовой отряд развернулся и спешил на помощь главным силам.

И хотя «Сноукэт» можно было сравнить с акулой, рыщущей вокруг подбитого вездехода, маленькие снегоходы были более проворными, более быстрыми хищниками.

Положение становилось угрожающим.

13 часов 41 минута

В прибор инфракрасного видения Пейнтер наблюдал за тем, как стая из десяти снегоходов несется к «Хагглундсу». Тепловое излучение юрких машин отображалось на экране яркими точками на черном фоне холодного снега. У маленького отряда не оставалось иного выхода, кроме как вступить в бой.

«Сноукэт» на полной скорости помчался вверх по склону, чтобы ударить противника в лоб.

По мере того как они приближались к подбитому мастодонту, вражеский огонь становился все более яростным. С подходом легких машин боевики воспрянули духом.

Пейнтеру огненной болью обожгло плечо.

Он даже не вздрогнул, не прекратил стрелять.

Остальные тоже держались.

«Сноукэт» надвигался на врагов, извергая ураганный огонь. Им нужно было сломить хребет нападавшим. Пейнтер рассчитывал, что после уничтожения «Хагглундса» остальные обратятся в бегство, однако это были закаленные бойцы. Напугать их было не так-то просто.

Исход противостояния должна была решить огненная дуэль, а также сочетание скорости, хитрости и мастерства.

По крайней мере, так считал Пейнтер.

Но вдруг послышался какой-то новый, странный звук.

Перекрывая треск выстрелов, прозвучал пронзительный свист.

Монк трижды хлопнул по крыше кабины. Водитель резко затормозил. Застигнутый врасплох, Пейнтер по инерции слетел с крыши вперед, падая на ветровое стекло, однако привязь не дала ему свалиться на землю.

Монк удержался наверху. Выхватив нож, он перерезал лямку, освобождая Пейнтера, затем освободился сам.

– Забираемся в кабину! – заорал Монк, указывая вниз.

Пейнтер доверился прозвучавшей в его голосе уверенности.

Не успели они спуститься на землю, как распахнулись двери. Монк запрыгнул в кабину справа. Водитель, высунувшись в дверь, схватил Пейнтера за рукав и втащил его внутрь. Маленькая кабина «Сноукэта» была рассчитана только на двоих. Хотя сзади и имелся грузовой отсек, все же впятером они еле вместились.

Стрельба продолжалась. Снежная пелена то и дело озарялась вспышками выстрелов. Несколько шальных пуль задели остановившуюся машину. Но теперь, когда ответный огонь прекратился, а двигатель работал на холостых оборотах, определить точное местонахождение «Сноукэта» стало гораздо сложнее.

– В чем дело? – спросил Пейнтер.

Монк пристально всматривался вперед.

– Я вам говорил, что Крид отправился за помощью. Но норвежская армия – не единственная сила, защищающая хранилище.

– Что ты хочешь?..

И тут Пейнтер увидел сам. На снегу расцвели здоровенные тепловые сигнатуры. Они быстро приближались, увеличиваясь в размерах. Теперь Пейнтер все понял.

Это были белые медведи.

Пронзительный свист продолжал звучать, доносясь откуда-то сверху.

Охотничий свисток.

Раздирающий слух звук созывал огромных полярных хищников.

– Приятель нашего водителя вырос здесь, – торопливо объяснил Монк. – Он знает повадки белых медведей. На одном только этом острове их больше трех тысяч. Он утверждал, что сможет собрать стаю, разозлить ее и направить в нужную сторону. Извините, что не предупредил раньше. Я просто решил, что это полный бред.

Пейнтер согласился. Это действительно был полный бред – но он позволил добиться желаемой цели.

Белые медведи охотятся на тюленей. Они могут бегать со скоростью до тридцати миль в час, а короткими рывками – еще быстрее. И вот сейчас разъяренная стая спускалась вниз.

В инфракрасный прибор Пейнтер видел, как волна медведей захлестнула снегоходы. Огромные туши буквально смели машины, уступавшие им в скорости, выплескивая свою дикую ярость на все движущееся, что оказывалось у них на пути. Упал один опрокинутый снегоход, затем другой, поваленный и смятый, погребенный под горой разъяренных мускулов.

Сквозь редеющие выстрелы донеслись крики – в сопровождении свирепого рева, от которого у Пейнтера волосы встали дыбом.

Уцелевшие снегоходы понеслись к «Хагглундсу», но они не стали сбавлять скорость, а промчались мимо. Водители сидели, низко пригнувшись. Следом нахлынули медведи, расправляясь с окопавшимися в снегу боевиками. Кто-то пытался отстреливаться от грозных хищников, но в снежном буране медведи виделись лишь неясными белыми тенями.

Выстрелы только еще больше распалили ярость зверей.

Крики и рев становились все громче.

Один боевик бросился бегом к «Сноукэту», словно машина могла предоставить ему убежище. Но он так и не успел до нее добраться. Из снежной пелены вынырнула массивная лапа, хватая боевика за ногу. Медведь продолжал бежать, вырывая ногу. Изувеченное тело взлетело высоко в воздух, разбрызгивая кровь.

Другой медведь косолапо пробежал мимо «Сноукэта», толкнув его плечом, словно предупреждая, запугивая тех, кто находился внутри.

И он своего добился.

Пейнтер боялся даже дышать.

Стая пронеслась по долине, догоняя боевиков, оставляя за собой окровавленные тела. Затем, так же быстро, как появились, медведи скрылись в снежной пелене, подобные белым призракам.

Пейнтер осмотрелся вокруг. Больше ничего не двигалось.

Все, кто мог бежать, бежали, рассеявшись в сотне различных направлений. Пейнтер надеялся сломать нападавшим хребет, подбив вездеход. Не получилось. Но даже самый закаленный в боях ветеран был бы потрясен до глубины души, столкнувшись лицом к лицу с таким проявлением необузданных сил дикой природы.

Послышался новый нарастающий рев, доносящийся сверху.

В приборе инфракрасного видения появились яркие точки двух снегоходов.

Еще через мгновение машины вынырнули из бурана. Сидящий за рулем одной из них Крид приветственно поднял руку. Водитель-норвежец похлопал Пейнтера по плечу. Этот жест не вызывал сомнений.

Все было кончено.

14 часов 12 минут

Криста ползла по снегу. Она крепко придерживала капюшон рукой, защищаясь от ледяного ветра. Один рукав ее куртки обгорел до хрустящей черной корки. Судя по острой боли, Криста понимала, что огонь добрался до самой кожи, сплавляя ткань и живую плоть.

Ей с трудом удалось выбраться из «Хагглундса». Она как раз вылезала в окно, когда вторая граната пробила ветровое стекло. Взрывная волна выбросила Кристу, и она, кувыркаясь, провалилась в снег. Вспыхнувший рукав куртки тотчас же погас.

Мгновенно сообразив, что отряд подвергся неожиданному нападению неизвестного противника, Криста в панике заползла под подбитый вездеход, где и переждала перестрелку и последовавшую за ней бойню.

Она до сих пор дрожала при воспоминании об этом.

Криста оставалась под «Хагглундсом», когда рядом собрались нападавшие. Она ахнула, снова увидев своего врага – черноволосого сотрудника «Сигмы» по имени Пейнтер Кроу. Сейчас, когда его лицо раскраснелось от ветра, Криста даже нашла в нем черты предков-индейцев.

«Сколько же жизней у этого проклятого краснокожего?»

Оставаясь в укрытии, Криста дождалась, когда враги уедут. Один снегоход отправился вниз, в Лонгйир, за помощью. Остальные поднялись к хранилищу семян, чтобы организовать оборону на тот случай, если какой-нибудь уцелевший боевик решит довести до конца неудавшуюся операцию.

У Кристы не было ни малейшего желания делать это.

Она подошла к брошенному снегоходу. Растерзанное тело водителя было разметано на окровавленном снегу на протяжении нескольких ярдов. С болью в сердце перешагнув через останки, Криста осмотрела снегоход. Ключ по-прежнему торчал в замке зажигания.

Перекинув ногу, Криста тяжело опустилась на сиденье и повернула ключ. Двигатель надрывно взвыл, откликаясь на выкрученную ручку газа.

Низко склонившись к рулю, Криста помчалась прочь, направляясь к подножию горы. Здесь ей больше нечего было делать.

Но она дала себе клятву.

До того как все это закончится, она всадит пулю в голову проклятому индейцу.

25

13 октября. 15 часов 38 минут. Остров Бардси, Уэльс

Грей нежился в корыте, наполненном такой горячей водой, что от нее поднимался пар.

Он держал глаза закрытыми, стараясь собраться с мыслями. Почти час он спорил с Оуэном Брайсом, объясняя ему, что по состоянию здоровья Рейчел требуется срочно переправить на Большую землю. Что она оставила в гостинице лекарства, без которых не может обойтись. Однако единственной уступкой со стороны паромщика стало обещание заново обдумать просьбу завтра утром.

Свою роль сыграло и то, что Рейчел по-прежнему выглядела здоровой.

Так что они оказались заперты на острове.

По крайней мере еще на несколько часов.

Им предстояло дождаться наступления ночи – хорошо хоть в это время года здесь темнеет рано. И как только обитатели острова лягут спать, они похитят лодку. Ждать до утра не имело смысла. Если Брайс снова откажется, они потеряют целый день. А этого нельзя допустить.

Поэтому они разместились в предложенных им комнатах. Небольшой перерыв пойдет всем на пользу. Измотанным до предела, им нужно хотя бы немного отдохнуть.

Но все же Грей никак не мог расслабиться. У него из головы не выходили загадки и тайны, с которыми они столкнулись.

Громкой пощечиной раскатился гром. Задребезжало стекло в окне над корытом. Дрогнул огонек свечи, стоявшей за куском мыла. Электричества по-прежнему не было. Перед тем как улечься в корыто, Грей развел в камине огонь. Сквозь сомкнутые веки ему были видны красные пляшущие отсветы.

Он лежал, вытянувшись в корыте, и вдруг свет пламени в камине заслонила тень.

Встрепенувшись, Грей уселся, расплескивая воду на пол. В дверях стояла фигура, закутанная в халат. Он не услышал, как Рейчел вошла в комнату. Раскаты грома заглушили ее шаги.

– Рейчел…

Рейчел дрожала и смотрела на Грея затравленным взглядом. Не сказав ни слова, она скинула халат, однако в этом жесте не было попытки соблазна. Итальянка просто бросила халат на пол и торопливо приблизилась к корыту. Встав, Грей поймал ее в объятия. Она прильнула к нему, уткнувшись лицом ему в шею.

Опустившись на корточки, Грей подхватил Рейчел под ягодицы и поднял ее. Она оказалась легче, чем он помнил, словно иссушенная безысходностью. Грей развернулся, опускаясь вместе с ней в горячую воду.

Сидя в корыте, он прижал Рейчел к себе. Она скользнула рукой по его животу, переполненная отчаянием, болью, давая выход своим чувствам. Перехватив ее руку, Грей положил ее обратно себе на грудь. Он просто обнимал Рейчел, дожидаясь, когда она перестанет дрожать. Им пришлось непрерывно бежать с момента пожара на торфяниках, с тех самых пор, как Рейчел узнала о своем страшном приговоре. Грей запоздало осознал, что ему не следовало оставлять ее одну сейчас, когда они ждали наступления темноты.

Уж если он сам никак не может успокоиться, взять себя в руки, то что должна сейчас переживать Рейчел? Особенно оставшись в одиночестве? Грей крепко обхватил молодую женщину, прижимая к себе, словно одной своей физической силой мог оградить ее от беды.

Рейчел постепенно перестала дрожать, заряжаясь от него.

Расслабившись, она прильнула к Грею.

Какое-то время он оставался неподвижен, затем осторожно прикоснулся пальцем к ее подбородку, поднимая лицо, и заглянул ей в глаза. Он прочел в них страстное желание чувствовать его прикосновения, ощущать себя живой, знать, что она не одна… а в самой глубине различил тлеющие угольки былой любви.

Только тогда Грей накрыл ее рот своими губами.

14 часов 02 минуты

Сейхан ждала у себя в комнате. Она стояла спиной к двери, зажав в руке незажженную сигарету. Несколько минут назад она услышала, как дверь в комнату Рейчел со скрипом приоткрылась, в коридоре прошелестели торопливые шаги, после чего отворилась дверь в комнату Грея.

Сейхан слушала, закрыв глаза.

Дверь больше не открылась.

Продолжая бдение, Сейхан боролась с разрастающейся смесью злости и ревности, а также боли, от которой ей никак не удавалось избавиться. Эта боль сдавливала легкие, не давая дышать. Прижавшись спиной к двери, Сейхан медленно сползла на пол и подобрала колени к груди.

Одна, когда ее никто не видел, она позволила себе эту минутную слабость. В комнате было темно. Сейхан не стала разводить огонь, даже не зажгла свечу. Она предпочитала темноту. Так было всегда.

Плавно раскачиваясь из стороны в сторону, Сейхан дала боли разлиться по всему телу.

Она понимала, что возвращается к времени, когда боль приходила чаще, перерастая из грубых пощечин в более изощренные мучения. Тогда у нее был тайный уголок, где она могла укрыться. В нем не было окон. О нем не знал никто, кроме крыс и мышей.

Только там, забившись в темноту, она чувствовала себя в безопасности.

Сейчас Сейхан ненавидела себя за то, что ей необходимо утешение. Она понимала, что нужно просто признаться Грею и положить конец боли. Но она поклялась не делать этого. И клятва была дана ради него.

Какими бы ни были ее страдания, она ни за что не нарушит свою клятву.

18 часов 55 минут

Под покровом темноты Грей повел маленький отряд к пристани.

Паром качался на волнах, ударяясь о причал. Из черных небес лил дождь. Впереди у видавшего виды катамарана стоял Ковальски. Он отправился первым, чтобы убедиться в том, что на судне никого нет и ключи на месте.

Кому придет в голову угонять лодку в такой шторм?

Грей был готов ответить на этот вопрос.

Все быстро прошли на причал.

– Поднимайтесь на борт, – приказал Ковальски. – Я отдам швартовы.

Грей помог остальным перебраться на корму парома. Для этого потребовались недюжинные цирковые навыки, поскольку палуба поднималась и опускалась.

Он взял Рейчел за руку.

Отвернувшись в сторону, та тепло пожала ему пальцы, молчаливо выражая благодарность. Грей не мог сказать, что был полностью разочарован. Он знал, на что идет, и Рейчел тоже это знала. То, что между ними произошло, было искренним, чистым, настоятельно нужным им обоим. Мимолетная вспышка страсти родилась из страха, одиночества, сознания бренности бытия. Грей любил Рейчел и знал, что она испытывает к нему те же чувства. Но даже когда они лежали перед огнем, неразрывно сплетенные вместе, погруженные друг в друга, раздираемые страстью, спалившей все мысли, какая-то частица Рейчел оставалась недоступной.

Сейчас было не время для возрождения отношений. Рейчел была слишком изранена, слишком слаба. Она пришла к Грею в комнату, нуждаясь в его силе, прикосновении, тепле. Но не в его сердце.

Этому придется подождать.

Перескочив через ограждение на палубу, Грей поймал брошенный канат. Следом за ним в лодку прыгнул Ковальски.

– Переправа предстоит чудовищная, – предупредил всех великан.

Он поспешил в закрытую кабину. С клекочущим ворчаньем ожили двигатели, после чего Ковальски подал Грею знак отпустить канат.

Как только судно освободилось от швартовых, Грей направился к кабине. Ковальски медленно отвел катамаран от причала и вырулил в сторону открытого моря. Первое время, пока они не отойдут достаточно далеко от берега, предстояло двигаться в полной темноте, с погашенными огнями.

Грей оглянулся на берег. Никто не выбежал на пристань. В такую непогоду катамарана не хватятся, возможно, до утра.

Он перевел взгляд на грозные черные волны. Завывал ветер, колотил дождь.

– Ты уверен, что сможешь справиться с судном в такой шторм?

Ковальски, служивший в былые времена в военно-морском флоте, изображал из себя морского волка. В зубах у него торчал окурок сигары, хорошо хоть незажженный.

– Не беспокойся, – процедил бывший моряк, не выпуская сигару. – За всю свою жизнь я потопил всего одну лодку… нет, подожди, всего две лодки.

Определенно это было очень обнадеживающее известие.

Грей вернулся на корму. Профессор достал из ящика и раздал ярко-оранжевые спасательные жилеты. Все быстро облачились в них и пристегнулись страховочными концами.

– Постоянно за что-нибудь держитесь, – предупредил Грей.

Когда судно выходило за пирс, ночной мрак разорвала вспышка молнии. Море было еще более страшным. Казалось, волны двигались во всех направлениях, сталкиваясь друг с другом и поднимая гейзеры соленой воды. Течения своим буйством не уступали непогоде.

Ковальски начал насвистывать.

Грей знал, что это дурной знак.

Наконец судно вышло в открытое море. Казалось, его засунули в стиральную машину. Катамаран взлетал вверх, падал вниз, кренился влево, вправо – причем, готов был поклясться Грей, иногда все это происходило одновременно.

В какую сторону он ни смотрел, повсюду белели пенистые барашки волн.

Ковальски свистел все громче.

Внезапно суденышко налетело на отвесную стену воды. Нос взметнулся прямо к небу. Все незакрепленные предметы поползли к корме. Грей судорожно ухватился за поручень. Но катамаран уже перевалил гребень и понесся вниз.

В этот самый момент шальная волна ударила в борт. Карающей десницей Господа она провела по корме. Грей наглотался соленой воды, на мгновение ослеп, ощущая глазами ее жгучее прикосновение.

Но катамаран уже вынырнул и снова поднимался вверх.

– Грей! – послышался крик Рейчел.

Откашливаясь, он тоже сообразил, что случилось.

Сейхан не было на палубе.

Сидевшая у самого борта на корме, она получила удар волной в спину. Поток воды оторвал ее от ограждения и смыл за борт.

Грей вскочил на ноги.

Он увидел Сейхан, качающуюся на воде далеко за кормой, освещенную слабым светом фонаря на спасательном жилете, – затем волны скрыли ее из виду.

Запомнив последнее место, где ее видел, Грей перепрыгнул через ограждение. Они не могли потерять эту женщину.

Летя навстречу морю, Грей успел услышать, как Рейчел крикнула Ковальски:

– Разворачивайся!

Затем он вошел в воду, и все вокруг стало черным.

19 часов 07 минут

Сейхан кувыркалась в воде. Волны швыряли ее, словно сухой лист, попавший в водоворот. Холод проникал до мозга костей, не давая вдохнуть воздух, что и без того было очень непросто в окружении стен воды, которые обрушивались на нее со всех сторон.

Она даже не видела огней лодки – одни только водяные горы.

Вцепившись одной рукой в спасательный жилет, другой Сейхан вытерла глаза от соленой воды. Ей нужно плыть за катамараном.

Впереди поднялась новая огромная волна, невероятно высокая, которая нависла над ней, покрываясь яростной белой пеной.

Гигантская масса воды обрушилась на Сейхан.

Ее потянуло в глубину. Течения крутили ее, бросая из стороны в сторону. Она уже не могла сказать, где верх. Вода устремилась ей в нос. Подчиняясь рефлексу, Сейхан закашляла, глотая еще больше жгучей горечи.

Наконец спасательный жилет вытащил ее на поверхность.

Сейхан попыталась глотнуть воздух, но поперхнулась. Она отчаянно заморгала, прогоняя соль, стараясь что-нибудь разглядеть.

Над ней поднималась новая волна.

«Нет!..»

Но тут что-то схватило Сейхан сзади.

Объятая ужасом, она закричала. Волна накрыла ее. Однако руки продолжали крепко ее держать. Сильные ноги обвились вокруг ее бедер. В бурлящий водоворот Сейхан провалилась вместе с тем, кто пришел к ней на помощь. Ей по-прежнему нечем было дышать, но безотчетная паника отступила, сменившись простым страхом.

Хотя Сейхан не видела своего спасителя, она знала, кто это.

Они вынырнули на поверхность вместе, поддерживаемые двумя спасательными жилетами.

Развернувшись, Сейхан увидела Грея, намертво вцепившегося в нее. Его каменно-твердые глаза были полны решимости.

– Спаси меня… – прошептала Сейхан, вкладывая в эти два слова все, что у нее было.

Даже свое сердце.

19 часов 24 минуты

Впереди сквозь шторм показались огни рыбацкой деревушки. До берега оставалось совсем немного. Ковальски вел катамаран прямо на него.

Грей стоял рядом с ним.

Он вынужден был признать, что этот человек действительно умел управлять судном.

Когда они с Сейхан барахтались в бушующем море, Ковальски разыскал их среди волн и подвел лодку к ним вплотную. Затем он бросил им спасательный конец, подтянул к судну и втащил на борт.

Остальная часть перехода была не менее суровой, но за борт больше никого не смывало. Сейхан сотрясалась в кашле; ей никак не удавалось очистить грудь от воды. Еще никогда она не была такой бледной.

Но жизни ее ничто не угрожало.

Мастерски работая штурвалом, Ковальски вывел лодку на мелководье. Очередная волна подняла катамаран и выпихнула его на берег. Двойной корпус протащился по песку, отзываясь дрожью до самой палубы. И наконец судно остановилось.

Никому не нужно было объяснять, что делать. Все покинули борт, спрыгнув в воду, доходящую до щиколоток, и быстро зашлепали прочь от новых волн. Задержавшись, Ковальски ласково похлопал катамаран по борту.

– Хорошая посудина.

Измученные, промокшие насквозь, они направились к рыбацкой деревушке Абердарон. Как и остров Бардси, в шторм весь поселок словно вымер. На улицах не было ни души.

Грей хотел убраться отсюда до того, как будет обнаружен выброшенный на берег катамаран. У него не было никакого желания после стольких опасностей оказаться в местной тюрьме.

Он быстро провел своих товарищей через погруженную в темноту деревню к церкви Святого Хиуина. Угнанный джип стоял там же, где его и оставили, на площадке перед церковью. Пересекая дворик, Грей обратился к профессору.

– А как же ваша собака? – спросил он, указывая на домик священника.

Бойл покачал головой, было очевидно, что это доставляет ему боль.

– Мы оставим Руфуса здесь. Пусть уж он лучше спит у камина, чем мокнет под дождем. Когда все закончится, я за ним вернусь.

Как только этот вопрос был решен, все забрались в «Лендровер».

Грей завел двигатель, быстро выехал со стоянки и повернул прочь от Абердарона. Выехав из деревушки и оказавшись на шоссе, он прибавил газу.

Однако им нужна была конечная цель.

– Гробница святого Малахии, – сказал Грей, оглянувшись в зеркало заднего вида на Рейчел. – Что ты можешь нам о ней рассказать?

У них до сих пор так и не было возможности подробно обсудить этот вопрос. Грей успел только выяснить у Рейчел, что Малахия обрел вечный покой где-то на северо-востоке Франции. Рейчел хотела продолжать дальше, но в тот момент этого оказалось достаточно. Грею требовалось полностью сосредоточиться на том, чтобы переправить всех с острова.

А сейчас впереди их ждала долгая дорога, и пришло время выяснить все подробнее.

Рейчел заговорила, уставившись в окно на непогоду.

– Малахия умер в середине двенадцатого столетия. Он скончался на руках своего лучшего друга, святого Бернара из Клерво.

Ковальски встрепенулся.

– Святого Бернара? Это не он вывел тех горных собак, у которых вечно текут слюни?

Рейчел не обращала на него никакого внимания.

– Малахия был похоронен в аббатстве, которое основал Бернар, в аббатстве Клерво. Это приблизительно в ста пятидесяти милях от Парижа. Большая часть аббатства была разрушена в девятнадцатом веке, но стены и некоторые здания уцелели, и в том числе крытая галерея. Однако тут есть небольшая проблема.

По тому, каким тоном она это сказала, Грей понял, что проблема на самом деле серьезная.

– Какая?

– Я уже пыталась тебе объяснить… – Внезапно Рейчел смутилась, словно решив, что ей следовало тогда надавить на него сильнее. Но, как и у Грея, в тот момент мысли у нее были заняты другим.

– Ничего страшного, – успокоил ее Грей. – Так в чем же дело?

– Развалины находятся под охраной. В настоящий момент это самые охраняемые здания во всей Франции.

– Это еще почему?

– Аббатство Клерво… оно находится в самом сердце тюрьмы особого режима.

Грей обернулся, чтобы посмотреть на Рейчел и убедиться, что она пошутила. Однако по строгому и встревоженному выражению ее лица он понял: девушка говорила серьезно.

– Замечательно. Итак, теперь нам предстоит проникнуть и в тюрьму, и в гробницу. – Ковальски сполз вниз и скрестил руки на груди. – Этот план просто обречен на успех.

26

13 октября. 20 часов 18 минут. Шпицберген, Норвегия

Криста расхаживала по промерзшему насквозь складу, расположенному на окраине Лонгйира. Штабеля ящиков громоздились до самых балок перекрытий. В воздухе сильно пахло машинным маслом и углем. Криста надела толстый свитер, скрывая забинтованную руку. Ее мысли были слегка затуманены дымкой морфия. Состояние других было гораздо хуже. На полу лежали два трупа, прикрытые брезентом.

В живых осталось всего восемь человек.

Криста прижимала к уху телефон, ожидая распоряжений. Она набрала номер, который ей оставили. В трубке слышались бесконечные длинные гудки. Наконец ей ответили.

– Мне обо всем доложили, – сказал мужчина.

– Да, сэр.

Криста тщетно пыталась уловить в его голосе какие-либо намеки на настроение, однако мужчина говорил размеренно и монотонно:

– Учитывая такой оборот событий, мы вынуждены радикальным образом изменить цели операции. Поскольку Карлсен попал в руки «Сигмы», принято решение свернуть всю деятельность в Норвегии.

– А что насчет Великобритании?

– Мы пошли на риск, привлекая посторонние ресурсы для поисков ключа. При нынешнем развитии ситуации мы больше не можем позволить себе подобную роскошь. Нам нужно немедленно собрать все фишки и встать из-за стола.

– Прошу прощения, сэр?

– Я имею в виду предмет, похищенный отцом Джованни. Завладейте им.

– А что делать с остальными?

– Убейте всех до одного.

– Но как же наш человек…

– Мисс Магнуссен, обстоятельства требуют устранить всех. Позаботьтесь о том, чтобы такое же решение не было принято в отношении вас.

Криста почувствовала, как у нее сдавило горло.

– Вы получили приказ.

Назад: Часть третья Семена разрушения

Дальше: Часть четвертая Черная мадонна