Книга: Ночная охота (сборник)
Назад: Пролог
Дальше: 7

Часть первая
Спираль и крест

Вторник, 9 мая. Для немедленной публикации

«ВИАТУС» БЕРЕТ КУРС НА РЕШЕНИЕ
ПРОБЛЕМЫ НЕХВАТКИ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ
Осло, Норвегия («Деловые новости»). «Виатус интернэшнл», ведущая на мировом рынке нефтехимическая компания, объявила сегодня о создании нового подразделения, которое будет заниматься биогенетическими исследованиями в области зерновых культур.
«Задача нового подразделения будет заключаться в разработке технологий, которые помогут резко увеличить производительность сельского хозяйства, что позволит удовлетворять растущие мировые потребности в продовольствии и топливе, – сообщил Ивар Карлсен, президент компании «Виатус интернэшнл». – Создав отделение биогенетических исследований зерновых культур, мы намереваемся бросить на борьбу с этой угрозой все наши силы, организовав нечто вроде сельскохозяйственного эквивалента «Манхэттенского проекта». Ни о какой неудаче речи идти не может – в этом заинтересована как наша компания, так и весь мир».
В последние годы новые методы гибридизации и трансгенных технологий, запатентованные компанией, позволили увеличить урожайность зерновых, кукурузы и риса на тридцать пять процентов. По словам Карлсена, «Виатус» ожидает удвоения этих показателей в ближайшие пять лет.
Карлсен объяснил, чем была вызвана необходимость этого нового подразделения, в своей сегодняшней речи на конференции по проблемам продовольствия, которая проходит сейчас в Буэнос-Айресе. Ссылаясь на данные Всемирной организации здравоохранения, Карлсен напомнил, что около трети населения Земли угрожает голод. «Мы стоим перед лицом глобального продовольственного кризиса, – сказал он. – Большинство тех, кто постоянно недоедает, живет в странах третьего мира. Голодные бунты распространяются по всему земному шару, еще больше накаляя обстановку в регионах, и без того являющихся нестабильными».
Проблема нехватки продовольствия, констатировал Карлсен, в новом тысячелетии выходит на первое место, опережая проблемы нехватки энергетических ресурсов и питьевой воды. «Настоятельно необходимо, как с точки зрения заботы о глобальной безопасности, так и из чисто гуманитарных соображений, значительно увеличить производство продуктов питания за счет новых биотехнологий».

 

Ведущая роль в сельскохозяйственных нововведениях: компания «Виатус интернэшнл», входящая в список ста крупнейших компаний журнала «Форчун», имеет свою штаб-квартиру в Осло. Основанная в 1802 году, компания поставляет свою продукцию в сто восемьдесят стран мира, повышая продолжительность и качество жизни путем исследований и инноваций. Ее акции продаются на Нью-Йоркской фондовой бирже под символом «ВИ». Название «Виатус» образовано из двух латинских слов: «via» – путь и «vita» – жизнь.

 

 

1

9 октября, 4 часа 55 минут. Мали, Западная Африка

Джейсона Гормена разбудила стрельба. Он спал как убитый, и ему потребовалось какое-то мгновение, чтобы вспомнить, где он находится. Ему снилось, что он в гостях в загородном доме своего отца в отдаленной части штата Нью-Йорк, купается в озере. Но противомоскитная сетка, которой, словно коконом, была укутана его койка, и предрассветный холод пустыни быстро вернули его к действительности.
Это, а также крики.
С бешено колотящимся сердцем Джейсон отшвырнул ногами тонкое одеяло и отдернул сеть. Внутри палатки Красного Креста царила кромешная темнота, но сквозь брезент просвечивали дрожащие багровые отблески, говорящие о том, что в восточной части лагеря беженцев начался пожар. Где-то рядом вспыхнуло еще что-то, и языки пламени заплясали за всеми четырьмя стенками палатки.
«О господи…»
Несмотря на панику, Джейсон сразу же понял, что произошло. Его подробно проинструктировали перед отъездом в Африку. На протяжении всего прошлого года повстанческие силы туарегов нападали на лагеря беженцев, охотясь в первую очередь за продовольствием. В столице Республики Мали не прекращались беспорядки, и цена на рис и маис взлетела в три раза. В северных районах продовольствие стало новым золотом. Трем миллионам человек угрожал голод.
Вот почему Джейсон приехал сюда.
Его отец спонсировал обустройство экспериментальной фермы, которая раскинулась на территории в шестьдесят акров к северу от лагеря. Основное финансирование осуществляла корпорация «Виатус», за работами наблюдали биологи и генетики из Корнеллского университета. Здесь проводились испытания новых генетически модифицированных сортов кукурузы, выведенных специально для этих выжженных солнцем, засушливых мест. Урожай с первого поля был собран не далее как на прошлой неделе; кукуруза выросла лишь на трети воды, которая понадобилась бы для орошения в обычных условиях. Судя по всему, кому-то это совсем не нравилось.
Джейсон босиком выскочил из палатки. Он по-прежнему был в шортах и свободной рубашке, в которых и упал в кровать вчера вечером. В предрассветном полумраке единственным источником света было пламя пожаров.
Вероятно, генераторы вышли из строя.
Во мраке гулкими отголосками разносились автоматные очереди и крики. Повсюду метались неясные тени: объятые ужасом беженцы пытались спастись бегством. Однако движение это было хаотическим; людской поток устремлялся то в одну сторону, то в другую. Винтовочные выстрелы и частый треск пулеметов доносились отовсюду, и никто не знал, куда бежать.
Один только Джейсон знал, куда ему нужно.
Криста до сих пор находилась в научно-исследовательском центре. Три месяца назад Джейсон познакомился с ней в Штатах, во время инструктажа. Делить с ним его кокон из противомоскитной сетки она начала лишь в прошлом месяце. Однако вчера вечером Криста осталась в центре. Она собиралась работать всю ночь, заканчивая анализ ДНК кукурузы первого урожая.
Необходимо ее найти.
Проталкиваясь навстречу людскому потоку, Джейсон поспешил к северной оконечности лагеря. Как он и опасался, стрельба и пожары там были самыми сильными. Вероятно, повстанцы решили захватить собранный урожай. До тех пор пока никто не будет им мешать, все останутся живы. Пусть грабители забирают кукурузу. Как только добыча окажется у них в руках, они скроются в ночи так же стремительно, как и появились. Весь урожай кукурузы все равно должны были уничтожить. До проведения всесторонних анализов использовать ее в пищу было нельзя.
Завернув за угол, Джейсон упал, споткнувшись о первого встреченного убитого, подростка лет пятнадцати, распростертого в проходе между убогими лачугами, которые здесь считались домами. Мальчишка погиб от пули, а затем его затоптали. Джейсон отполз в сторону, потом поднялся на ноги и побежал прочь.
Еще через сотню отчаянных ярдов он добрался до северного края лагеря. Здесь трупы уже валялись повсюду, нагроможденные друг на друга, – мужчины, женщины, дети. Тут произошла настоящая бойня. Некоторые тела были буквально разорваны пополам пулеметными очередями. За полем смерти стояли сборные металлические ангары научно-исследовательского центра, подобные черным кораблям, застрявшим в западноафриканской саванне. Там не было ни огонька – лишь пламя пожаров.
«Криста…»
Джейсон застыл на месте. Он хотел идти дальше и проклинал собственную трусость. Но ноги не слушались его. На глаза навернулись слезы отчаяния.
Внезапно позади послышался размеренный гул. Обернувшись, Джейсон увидел пару вертолетов, пролетающих прямо над осажденным лагерем, у самой земли. Несомненно, это вертолеты правительственных войск с расположенной неподалеку базы. Корпорация «Виатус» разбрасывала американские доллары мешками, стремясь обеспечить дополнительную безопасность экспериментальной фермы.
У Джейсона из груди вырвался судорожный вздох. Вертолеты без труда прогонят повстанцев. Проникнувшись новой уверенностью, он побежал через поле, все же низко пригибаясь. Он направлялся к ближайшему ангару, до которого было меньше ста ярдов. Там его укроет густая тень, а лаборатория Кристы находится в следующем ангаре. Джейсон молил Бога, чтобы девушка спряталась там.
Когда Джейсон добежал до задней стены ангара, у него за спиной вспыхнул яркий свет. Ослепительный луч прожектора, вырвавшийся из головного вертолета, прошелся по лагерю беженцев. Джейсон хрипло вздохнул.
Это напугает повстанцев, заставит их уйти.
Затем с обеих сторон вертолета застрочили пулеметы, обрушив на лагерь свинцовый дождь. У Джейсона застыла кровь в жилах. Это был не хирургический удар по вторгнувшимся силам повстанцев. Это было полномасштабное уничтожение.
Второй вертолет зашел с другой стороны, описывая круг над дальней частью лагеря. Из заднего люка вывалились бочки, которые взорвались при ударе о землю, выбросив в небо языки пламени. Крики стали еще громче. Джейсон увидел, как один мужчина убегает в пустыню, полностью голый, с горящей кожей на спине. Град зажигательных бомб приближался к тому месту, где находился Джейсон.
Развернувшись, он бросился вокруг ангара.
Впереди находились поля и элеваторы, но там спасения не будет. Со стороны ровных рядов кукурузы приближались черные фигуры. Джейсон решил рискнуть и пересечь открытое пространство, чтобы добраться до лаборатории Кристы. Окна ангара были темными, а единственная дверь выходила на поле.
Джейсон медлил, собираясь с духом. Один последний рывок – и он окажется внутри ангара. Но прежде чем он успел сделать хоть шаг, новые струи пламени озарили дальнюю часть поля. Цепочка людей с огнеметами шла вдоль рядов кукурузы, сжигая еще не собранный урожай.
«Черт побери, что здесь происходит?»
Вдалеке справа одинокая башня элеватора взорвалась огненным смерчем, взметнувшимся высоко в небо. Опомнившись от шока, Джейсон бросился к распахнутой двери ангара и нырнул внутрь.
В отсветах пожаров помещение выглядело нетронутым, даже опрятным. Дальняя половина ангара была заставлена всевозможным научным оборудованием, которое использовалось для проведения генетических и биологических исследований: микроскопами, центрифугами, инкубаторами, термостатами, устройствами гель-электрофореза. Справа стояли столы с переносными компьютерами, оборудованием спутниковой связи, аккумуляторами бесперебойного питания.
Экран одного компьютера, работающего на аккумуляторах, светился заставкой. Он стоял на столе Кристы, но самой девушки видно не было.
Подбежав к столу, Джейсон провел большим пальцем по клавиатуре. Заставка исчезла, сменившись открытым окном электронной почты. И снова это была почта Кристы.
Джейсон лихорадочно огляделся вокруг.
Судя по всему, Криста бежала, но куда?
Джейсон быстро вошел в свой ящик электронной почты и набрал служебный адрес отца на Капитолийском холме. Пытаясь отдышаться, он торопливо отстучал несколько кратких предложений, описывающих нападение. Если ему не удастся спастись, пусть о случившемся станет известно. Джейсон уже собирался нажать клавишу «отправить», но тут его осенила одна мысль. На рабочий стол были выложены какие-то файлы Кристы. Джейсон присоединил их к своему сообщению и только после этого отправил его. Наверняка это было что-то важное для Кристы.
Электронное сообщение ушло к адресату не сразу. Присоединенные файлы были огромными; для их перекачки потребуется не меньше минуты. Но Джейсон не мог больше ждать. Оставалось надеяться, что энергии аккумулятора хватит, чтобы полностью передать сообщение.
Боясь задерживаться здесь, Джейсон развернулся к двери. Ему все равно не узнать, куда пропала Криста. Хотелось надеяться, что девушке удалось скрыться в пустыне. И туда сейчас поспешит он сам. Там целый лабиринт оврагов и русел пересохших рек. Если понадобится, можно будет укрываться там несколько дней.
Джейсон бросился к двери, и тут проем загородил черный силуэт. Ахнув, Джейсон попятился назад. Фигура шагнула в ангар и удивленно прошептала:
– Джейс, это ты?
Джейсона захлестнула волна облегчения.
– Криста…
Он бросился к ней, широко раскрывая объятия. Они спасутся вместе.
– О, Джейсон, слава богу!
Его радость была сравнима с той, которую испытывала Криста, – до тех пор, пока она не подняла пистолет и трижды не выстрелила ему в грудь. Пули тяжелыми кулаками сбили Джейсона с ног, отбросив на пол. Затем накатила обжигающая боль, сделавшая ночь еще темнее. Где-то вдалеке продолжали звучать выстрелы, взрывы, новые крики.
Криста склонилась над ним.
– Твоя палатка была пуста. Мы решили, тебе удалось бежать.
Джейсон закашлялся, не в силах ничего ответить, потому что рот его заполнился кровью.
Судя по всему, удовлетворенная его молчанием, Криста развернулась и направилась назад, в кошмар пламени и смерти. На мгновение она задержалась в дверях, вырисовываясь черным силуэтом на фоне пылающих полей, затем исчезла в ночи.
Джейсон тщетно пытался что-либо понять.
«Почему?»
Его заволакивал мрак. Он понял, что так и не узнает ответ на этот вопрос, и все же перед смертью успел кое-что услышать. Компьютер на соседнем столе пискнул. Сообщение было отправлено.

2

10 октября, 7 часов 04 минуты. Лесной парк Принца Уильяма. Штат Виргиния

Ему нужно было прибавить скорость.
Низко пригнувшись к рулю мотоцикла, коммандер Грейсон Пирс заложил крутой вираж. Наклонив свое шестифутовое тело к центру поворота, он едва не ободрал колено о землю, буквально укладывая мотоцикл горизонтально.
Двигатель взревел, откликаясь на открытую до конца дроссельную заслонку. Мотоцикл выпрямился, устремляясь вперед. Цель мчалась на удалении пятидесяти ярдов на обтекаемой «Хонде». Грей преследовал ее на старой «Ямахе». Оба мотоцикла были оснащены четырехцилиндровыми двигателями, но машина Грея была более тяжелой и громоздкой. Для того чтобы догнать «Хонду», ему придется показать все свое мастерство.
И, возможно, понадобится еще немного везения.
Оба мотоцикла выехали на короткую прямую дорогу, рассекающую лесной массив. По обеим сторонам от нее тянулись густые заросли широколиственных деревьев. Сочетание высоких буков и ясеней создавало впечатляющее зрелище, особенно сейчас, в октябре, когда листва меняла цвет. К сожалению, накануне вечером разразилась сильная гроза, и ветер сорвал листву, покрыв асфальт пятнами скользкой мокрой грязи.
Грей снова дал полный газ. Ускорение буквально толкнуло его в спину. Чуть дернувшись из стороны в сторону, мотоцикл ракетой устремился по прямой. Прерывистая дорожная разметка слилась в сплошную линию.
Но другой мотоциклист также воспользовался тем преимуществом, которое открывал прямой участок. Пока что большая часть шоссе номер 619 представляла собой головокружительные «американские горки» внезапных поворотов, крутых подъемов и смертельных спусков. Продолжающаяся уже час гонка проходила очень жестко, но Грей и не думал о том, чтобы отстать от второго гонщика.
Цель сбросила скорость, входя в следующий поворот, и расстояние между мотоциклами сократилось. Грей же не стал притормаживать. Быть может, это было опрометчиво, но он знал возможности своей «Ямахи». С тех пор как мотоцикл оказался у него, он постоянно обращался к инженерам УППОНИР, Управления перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, и те вносили в конструкцию все новые усовершенствования.
Они были перед Греем в долгу.
Отряд «Сигма», в котором он служил, представлял собой силовое подразделение УППОНИР. Этот отряд состоял из бывших бойцов войск специального назначения, которые, помимо опыта оперативной работы, также обладали серьезными познаниями в той или иной области науки.
Одним из усовершенствований мотоцикла был дисплей, встроенный в шлем. На стекле забрала слева высвечивались показания приборов: скорость, частота оборотов, температура масла. В правой части выводилась навигационная карта, а также предложения по оптимальным передаче и скорости, соответствующим данным дорожным условиям.
Краем глаза Грей отметил, что стрелка тахометра зашла в красную зону. Справа тревожно замигала навигационная матрица – он входил в поворот слишком быстро.
Не обращая внимания на эти предупреждения, Грей продолжал выкручивать ручку газа.
Расстояние между двумя мотоциклами сократилось еще больше.
Теперь, когда они оба вошли в поворот, их отделяло друг от друга не больше тридцати ярдов.
Первый гонщик накренил мотоцикл, с ревом выписывая поворот. Через какое-то мгновение следом за ним этот маневр повторил Грей. Стремясь выиграть еще пару ярдов за счет того, чтобы пройти как можно ближе к краю «слепого» поворота, он пересек сплошную линию центральной разметки, выскакивая на встречную полосу. К счастью, в этот ранний час машин на дороге не было.
К сожалению, этого нельзя было сказать про диких зверей.
Как раз за самым поворотом на обочине сидела медведица, а рядом с ней пристроился медвежонок. Оба засунули свои носы в пакет из «Макдоналдса». Первый мотоцикл промчался мимо. Шум и быстро мелькнувшая тень напугали зверей: медведица поднялась на задних лапах, а детеныш, подчиняясь инстинкту, побежал – прямо на дорогу.
У Грея уже не было возможности его объехать. Не имея выбора, он резко нажал на тормоз, пуская мотоцикл юзом. Покрышки заскользили по асфальту, оставляя черные дымящиеся следы. Добравшись до мягкого суглинка на противоположной обочине, Грей отпустил мотоцикл и оттолкнулся от него ногами. Момент инерции протащил его на спине по мокрой палой листве добрых двадцать футов. У него за спиной мотоцикл с громким стуком налетел на дуб.
Наконец остановившись в мокрой канаве, Грей обернулся. Он успел увидеть спину медведицы, убегающей в лес. Следом за ней улепетывал медвежонок. Похоже, на сегодня гамбургеров с них было достаточно.
Послышался новый звук.
Рев мотоцикла, приближающегося на полной скорости.
Грей уселся на земле. Первый гонщик, проехав дальше по дороге, развернулся и теперь направлялся назад.
«О, просто замечательно…»
Расстегнув ремешок, Грей стащил с головы шлем.
Второй мотоцикл подкатил к нему и резко затормозил, приподнимаясь на переднем колесе. Гонщик был невысокого роста, но плотный и мускулистый, словно бультерьер. Как только его мотоцикл остановился, он тоже снял шлем, открывая наголо выбритую голову. Нахмурившись, гонщик посмотрел на Грея.
– Ты цел?
Этим гонщиком был Монк Коккалис, также оперативник из «Сигмы» и лучший друг Грея. На каменных чертах его лица были написаны беспокойство и тревога.
– Все в порядке. Никак не ожидал, что встречу на дороге медведя.
– Кто мог такое предположить? – Широко улыбаясь, Монк откинул сапогом подножку и слез с мотоцикла. – Но ты даже не надейся на то, что это позволит тебе уклониться от нашего пари. Про естественные препятствия в условиях ничего не говорилось. Так что после окончания конференции ты угощаешь меня ужином. Ресторан у озера, бифштекс и самый темный портер, какой там только найдется.
– Ладно. Но я хочу взять реванш. Ты воспользовался нечестным преимуществом.
– Преимуществом? Я? – Сняв с одной руки перчатку, Монк показал искусственную кисть. – У меня нет руки. А также значительной части памяти. Я уже целый год числюсь негодным к службе. Тоже мне, преимущество!
И все же, не переставая улыбаться, Монк протянул протез, созданный инженерами УППОНИР. Грей схватил искусственную руку, чувствуя, как крепко стискивают его холодные пластмассовые пальцы. Те самые пальцы, которые могли без труда раскалывать грецкие орехи.
Монк рывком поднял друга на ноги.
Грей принялся стряхивать с кевларового мотоциклетного костюма мокрые листья, и тут у него в нагрудном кармане зазвонил сотовый телефон. Достав аппарат, Грей взглянул на номер звонящего и нахмурился.
– Это из центра, – сказал он Монку, поднося телефон к уху. – Коммандер Пирс слушает.
– Пирс? Наконец-то ты ответил. Я уже четырежды звонил тебе за последний час. И можно поинтересоваться, что ты делаешь в лесу посреди Виргинии?
Это был Пейнтер Кроу, директор «Сигмы» и начальник Грея.
Пытаясь придумать подходящее объяснение, Грей оглянулся на свой мотоцикл. Несомненно, его местонахождение выдал GPS-навигатор, которым была оснащена «Ямаха». Грей тщетно старался что-либо придумать; у него не было никаких оправданий. Их с Монком отправили из Вашингтона в учебный центр ФБР в Квантико, чтобы они приняли участие в симпозиуме по проблемам биотерроризма. Сегодня был второй день работы симпозиума, и Грей с Монком решили прогулять утреннее заседание.
– Так, дай-ка я сам догадаюсь, – продолжал Пейнтер. – Вы решили немного покататься.
– Сэр…
Строгость в голосе директора немного смягчилась.
– Ну как, Монку полегчало?
Как всегда, Пейнтер все понял. Директор обладал поразительной способностью вникать в любую ситуацию. Даже в такую.
Грей оглянулся на друга. Монк стоял, скрестив руки на груди, и на лице у него была тревога. Этот год выдался для Коккалиса очень тяжелым. Враг жестоко издевался над ним в своем научно-исследовательском центре, удалив участок головного мозга и уничтожив память. Хотя воспоминания частично возвратились, оставались пробелы, и Грей знал, как это терзает его друга.
На протяжении последних двух месяцев Монк медленно привыкал к своим обязанностям в «Сигме», хотя они и были пока что очень ограниченными. В основном ему поручали работать с бумагами, а также посылали на второстепенные задания здесь, в Штатах. Монк занимался только сбором информации и ее анализом, часто действуя в паре со своей женой, капитаном Кэт Брайент, сотрудником центрального управления «Сигмы», в прошлом служившей в военно-морской разведке.
Грей знал, что Монк изо всех сил хочет чего-нибудь более серьезного, мечтая вернуться к той жизни, которая была у него украдена. Окружающие обращались с ним как с хрупким фарфором, и все эти сочувственные взгляды и произнесенные шепотом слова одобрения начинали выводить его из себя.
Вот почему Грей предложил устроить гонку по пересеченной местности по парку, граничащему с центром подготовки морской пехоты Квантико. Это должно было дать возможность выпустить пар, почувствовать ветер в лицо, насладиться риском.
Прикрыв телефон ладонью, Грей шепотом сообщил Монку:
– Пейнтер в ярости.
Лицо друга растянулось в широкой улыбке.
Грей снова поднес телефон к уху.
– Я все слышал, – сказал его начальник. – И если вы уже навеселились, мне нужно, чтобы вы сегодня же вернулись в штаб-квартиру. Оба.
– Слушаюсь, сэр. Но можно узнать, в чем дело?
Пауза растянулась надолго, словно директор взвешивал, что сказать. Наконец Пейнтер заговорил, тщательно подбирая слова:
– Это связано с предыдущим владельцем твоего мотоцикла.
Грей оглянулся на разбитую «Ямаху». С предыдущим владельцем? У него в памяти всплыла та ночь два года назад, в ушах зазвучал рев мотоцикла, несущегося по пустынной улице в пригороде, со смертельно опасной женщиной-убийцей за рулем.
Грей сглотнул подступивший к горлу комок, обретая дар речи.
– При чем тут она?
– Я тебе все расскажу, когда приедешь.

13 часов 00 минут. Вашингтон

Через несколько часов Грей, приняв душ и переодевшись в джинсы и футболку, сидел в зале спутникового наблюдения центрального управления «Сигмы». Вместе с ним здесь также находились Пейнтер и Монк. На экране светилась оцифрованная карта, на которой изгибалась красная ломаная линия, ведущая от Таиланда до Италии.
Путь убийцы обрывался в Венеции.
«Сигма» следила за этой женщиной уже больше года. Ее местонахождение обозначал маленький красный треугольник на компьютерном мониторе, светящийся на полученном со спутника плане Венеции. Здания, извилистые улицы и петляющие каналы изображались в черно-белом виде в мельчайших подробностях, вплоть до крохотных гондол, застывших на месте, схваченных в определенный момент времени. Это время высвечивалось в углу монитора, вместе с приблизительными географическими координатами убийцы:

 

9 ОКТ. 10:52:45 ПО ГРИНВИЧУ
41°52′ 56,97'' С. Ш.
12°29′ 5,19'' В. Д.

 

– И давно она в Венеции? – спросил Грей.
– Больше месяца.
Пейнтер устало провел рукой по волосам и с грустью покачал головой. Было видно, что он устал. Этот год выдался для директора «Сигмы» тяжелым. Его лицо стало бледным от постоянного нахождения в помещении, во всевозможных кабинетах и на совещаниях, и кровь индейцев пеко проявлялась только в гранитных линиях скул и седой пряди, рассекающей черные как смоль волосы подобно белоснежному перу.
Грей изучил план.
– Известно, где она остановилась?
Пейнтер покачал головой.
– Где-то в районе Санта-Кроче. Это один из самых старых кварталов Венеции, туристы его не особенно жалуют. Лабиринт мостов, переулков и каналов. Затеряться там проще простого.
Монк сидел отдельно, настраивая электрические разъемы на протезе.
– Так почему Сейхан на всей земле выбрала именно этот город, чтобы залечь на дно?
Грей взглянул в угол монитора. Там была выведена фотография убийцы, женщины лет тридцати. В чертах ее лица присутствовала смесь вьетнамской и европейской, возможно французской, крови: бронзовая кожа, чуть раскосые глаза, полные губы. Когда Грей три года назад впервые встретился с Сейхан, она едва его не убила, выстрелив в упор в грудь. Даже сейчас он представлял ее в том же самом обтягивающем черном костюме с закрытым горлом, вспоминая, как одежда подчеркивала линии ее гибкого тела.
Грей вспомнил и последнюю их встречу. Получившая серьезное ранение, Сейхан была взята в плен и содержалась в военном госпитале, где ей сделали операцию на брюшной полости. Тогда Грей помог ей бежать, отплатив за то, что она спасла ему жизнь, – однако свобода далась Сейхан дорогой ценой.
Во время операции по указанию руководства «Сигмы» молодой женщине тайно вживили в брюшную полость пассивный полимерный маячок. Это явилось необходимым условием ее освобождения, дополнительной гарантией того, что можно будет следить за всеми ее передвижениями. Сейхан представляла слишком большую ценность, чтобы просто ее отпустить, – настолько тесно она была связана с тайной террористической сетью, известной под названием «Гильдия». Никто ничего не знал об истинных заправилах этой организации – известно было только то, что она глубоко законспирирована и распустила корни и щупальца по всему земному шару.
Сейхан утверждала, что она двойной агент, которому поручено проникнуть в святая святых «Гильдии» и выяснить, кто в действительности ее возглавляет.
Однако единственным доказательством этого заявления было ее слово. Грей сделал вид, что помог ей бежать, в то же время умолчав о вживленном маячке. Это устройство давало разведке Соединенных Штатов возможность узнать больше о деятельности «Гильдии». Однако Грей подозревал, что решение Сейхан спрятаться в Венеции не имело никакого отношения к «Гильдии». Он почувствовал на себе взгляд Пейнтера Кроу, словно директор ждал от него ответа. Лицо начальника оставалось непроницаемым, бесстрастным, но блеск холодных как лед голубых глаз говорил о том, что это испытание.
– Сейхан вернулась на место преступления, – сказал Грей, усаживаясь прямее.
– Что? – недоуменно спросил Монк.
Грей кивнул на дисплей с планом Венеции.
– В Санта-Кроче также находятся самые древние здания Венецианского университета. Два года назад Сейхан убила в Венеции хранителя музея, связанного с этим университетом. Убила хладнокровно, безжалостно. Сама она сказала, что сделала это якобы для того, чтобы защитить семью хранителя. Его жену и дочь.
Пейнтер подтвердил его догадку.
– Мать с ребенком действительно живут в этом районе. Мы отправили на место наших людей, чтобы определить точное местонахождение Сейхан. Но маячок является пассивным. Максимальное разрешение составляет две мили. На всякий случай мы установили наблюдение за семьей куратора. Сейхан понимает, что ее ищут многие, и старается по возможности не привлекать к себе внимание. Не исключено, что она изменила внешность.
Грей вспомнил, как исказилось, словно от боли, лицо Сейхан, когда она пыталась оправдать хладнокровное убийство хранителя музея. Быть может, назад в Венецию ее привела не «Гильдия», а чувство вины. Но каковы ее планы? И что, если он ошибается? Что, если все это лишь мастерская уловка?
Грей снова уставился на экран.
Тут что-то было не так.
– Почему вы показываете мне все это сейчас? – спросил Грей.
«Сигма» следила за Сейхан уже больше года, так чем же объясняется этот внезапный вызов в центр?
– Из АНБ пришло указание новому главе центрального управления, а тот уже связался с нами. Поскольку за прошедший год пребывание Сейхан на свободе не дало никакой существенной информации о деятельности «Гильдии», большие шишки потеряли терпение и приказали немедленно осуществить захват. Сейхан переправят в тайный лагерь ЦРУ в Боснии.
– Но это же полное безумие! Сейхан ни за что не заговорит. Наша единственная надежда узнать что-либо определенное о «Гильдии» заключается в том, чтобы продолжать наблюдение.
– Согласен. К несчастью, мы с тобой единственные, кто разделяет эту точку зрения. Если бы управление по-прежнему возглавлял Шон…
Недоконченная фраза Пейнтера была проникнута болью. Доктор Шон Макнайт, создатель «Сигмы», впоследствии возглавил УППОНИР. В прошлом году он был убит во время нападения на штаб «Сигмы». Новый глава УППОНИР, генерал Грегори Меткалф, не успевший освоиться на новом месте, все еще вынужден был разбираться с политическими последствиями того нападения. У них с Пейнтером происходили постоянные стычки. Грей подозревал, что только личная поддержка президента защищала Пейнтера Кроу от увольнения с должности директора «Сигмы». Однако даже здесь были свои пределы.
– Меткалф не желает ссориться с другими разведывательными ведомствами и в данном вопросе полностью поддерживает АНБ.
– Значит, Сейхан возьмут.
Пейнтер пожал плечами:
– Если смогут. Но ЦРУ даже не представляет, с кем имеет дело.
– У меня сейчас нет ничего срочного. Я мог бы отправиться в Венецию. Предложить свою помощь.
– Помощь в чем? В том, чтобы задержать Сейхан или чтобы дать ей скрыться?
Грей молчал, пытаясь разобраться в противоречивых чувствах. Наконец он решительно заявил, глядя Пейнтеру прямо в глаза:
– Я выполню то, что мне прикажут.
Директор покачал головой:
– Если Сейхан тебя увидит или хотя бы заподозрит, что ты в Венеции, она сразу же поймет, что за ней следили. И мы лишимся единственного преимущества.
Грей нахмурился, понимая, что Пейнтер прав.
Зазвонил телефон, и директор снял трубку. Грей был рад небольшой передышке, позволявшей ему собраться с мыслями.
– В чем дело, Брэнт? – спросил Пейнтер. Он выслушал ответ помощника, и складка у него на лбу стала глубже. – Переключи звонок сюда.
Затем Пейнтер протянул трубку Грею.
– Это лейтенант Рейчел Верона, звонит из Рима.
Не в силах скрыть изумление, Грей взял трубку и поднес ее к уху. Он отвернулся от двух других мужчин.
– Рейчел?
Грей тотчас же услышал в ее голосе слезы. Молодая женщина не всхлипывала, но ее обыкновенно бодрая, быстрая речь рассыпалась на куски, на отдельные слова.
– Грей… мне нужна твоя помощь.
– Все, что угодно. В чем дело?
У них не было возможности пообщаться уже несколько месяцев. На протяжении целого года Грей и эта девушка с волосами цвета воронова крыла были вместе, даже планировали свадьбу, но в конце концов у них ничего не получилось, и они расстались по обоюдному согласию. Рейчел и слышать не хотела о том, чтобы оставить службу в итальянских карабинерах. Точно так же у Грея были слишком глубокие профессиональные и личные корни в Штатах. Расстояние оказалось чересчур большим.
– Мой дядя Вигор, – продолжала Рейчел. Слова полились стремительным потоком, словно она спешила успеть до того, как зальется слезами. – Вчера ночью… В соборе Святого Петра был взрыв. Дядя в коме.
– Господи, что произошло?
Рейчел торопливо продолжала:
– Еще один священник был убит, из бывших дядиных учеников. Во взрыве подозревают террористов. Но я не… меня не хотят… я не знаю, к кому еще обратиться.
– Все в порядке. Я могу вылететь в Рим ближайшим рейсом.
Грей оглянулся на Пейнтера. Начальник кивнул, не требуя никаких объяснений.
Монсиньор Вигор Верона в прошлом уже дважды помогал «Сигме». Его знание археологии и древней истории сыграло решающую роль в достижении успеха, как и тесные связи с верхушкой католической церкви. «Сигма» была перед монсиньором Вероной в неоплатном долгу.
– Спасибо, Грей. – Рейчел немного успокоилась. – Я перешлю файл с данными расследования. Но кое-какие подробности не вошли в отчет. Я тебе все расскажу, когда ты приедешь.
Слушая ее, Грей не отрывал взгляда от компьютерного монитора, от красного треугольника, мигающего на плане Венеции. Из угла экрана на него смотрела фотография Сейхан, выражение лица молодой женщины было холодным и злым. В прошлом пути убийцы с Рейчел и ее дядей тоже пересекались.
И вот теперь Сейхан снова в Италии.
Грей ощутил нарастающую тревогу.
Тут что-то было не так. Грей почувствовал, что там, в Италии, сгущаются грозовые тучи, но он не мог определить, в какую сторону дует ветер.
– Я прибуду в Рим, как только смогу, – заверил Грей Рейчел.

3

10 октября. 19 часов 28 минут. Рим, Италия

Выйдя из больницы в вечерние сумерки, сгустившиеся над центральной частью Рима, лейтенант Рейчел Верона вдохнула полной грудью прохладный осенний воздух, чувствуя, как тревога несколько рассеивается. Едкий запах дезинфицирующих средств едва скрывал запах тел, неподвижно лежащих в кроватях. В больницах всегда пахнет ужасно.
Впервые за несколько лет Рейчел захотелось покурить – может быть, это помогло бы избавиться от чувства беспокойства, нараставшего с каждым часом, который проводил в коме ее дядя. Он был подсоединен к капельницам; провода, ведущие к приборам, следили за жизненными функциями, устройство искусственного дыхания поднимало и опускало грудь. Вигор разом постарел на десять лет; лицо его было покрыто синяками и ссадинами, выбритая наголо голова белела бинтами. Врачи объяснили: подкожное кровоизлияние вместе с незначительным повреждением костей черепа. Они внимательно наблюдали за внутричерепным давлением раненого. Магнитно-резонансная томография не выявила травмы головного мозга, однако Вигор не приходил в сознание, что беспокоило врачей. Согласно полицейскому и медицинскому отчетам, монсиньор Верона поступил в больницу в полубессознательном состоянии. Перед тем как провалиться в кому, он несколько раз лихорадочно повторил одно-единственное слово.
Morte.
Смерть.
Но что это могло значить? Стало ли Вигору известно о судьбе другого священника? Или же это был просто бред?
Спросить его самого было невозможно. Он не реагировал на окружающую действительность.
Беспокойство не покидало Рейчел. Большую часть дня она просидела рядом с дядей, держа его за руку, время от времени пожимая ее, молясь о том, чтобы наступили хоть какие-то признаки улучшения. Однако пальцы Вигора оставались обмякшими, словно жизненные силы покинули его тело, оставив лишь оболочку.
Больше всего Рейчел мучилась сознанием того, что она не в силах помочь дяде. Вигор, по сути дела, в одиночку воспитал ее, и, кроме него, у нее больше никого не было. Поэтому Рейчел просидела с ним весь день, лишь однажды оторвавшись от бдения, чтобы позвонить в Соединенные Штаты.
Грей будет здесь завтра утром.
Это стало единственной хорошей новостью за последние двадцать четыре часа. Хотя Рейчел и не могла помочь дяде выздороветь, она была полна решимости во что бы то ни стало установить, что в действительности стояло за этим нападением.
В настоящий момент расследование обстоятельств взрыва в соборе Святого Петра превратилось в межведомственное столпотворение с участием всех соответствующих структур – от итальянских разведслужб до Интерпола. Все сходились во мнении, что это террористический акт. Такое заключение основывалось в первую очередь на том обстоятельстве, что тело погибшего священника было изуродовано уже после смерти. У него на лбу выжгли странное клеймо.
Определенно этим знаком хотели что-то сказать. Но что именно и кто его оставил? Пока что ни одна из террористических группировок не взяла на себя ответственность за взрыв.
Рейчел понимала, что скорейший способ установить истину заключался в том, чтобы провести собственное расследование, хирургически точное, более тонко сфокусированное, чем нынешний хаос, порожденный многочисленными ведомствами.
Поэтому она позвонила Грею. Хотя в личном плане этот призыв о помощи дался ей нелегко, Рейчел понимала, что, если она хочет докопаться до правды, ей не обойтись без глобальных ресурсов «Сигмы». Также она понимала, что в одиночку это окажется ей не по силам. Ей нужен был человек, которому она полностью доверяла. Грей.
«Но что, если звонок ему объяснялся не только профессиональным интересом?»
Прогнав эту мысль, Рейчел пересекла стоянку перед больницей. Дойдя до своего маленького «Мини-Купера», молодая женщина села за руль и выехала на римские улицы. Сложенную крышу она не поднимала, и свежий ветерок успел немного прочистить голову, до тех пор пока впереди не появился туристический автобус, изрыгающий клубы выхлопного дыма.
Свернув с магистрали, Рейчел попетляла по узким улочкам, вдоль которых тянулись сплошные ряды магазинчиков, кафе и ресторанов. Она намеревалась направиться прямиком к себе домой, чтобы собраться с мыслями перед завтрашним днем, но вместо этого как-то незаметно для себя оказалась на набережной Тибра. После нескольких поворотов на противоположном берегу показался сверкающий купол собора Святого Петра.
Поддавшись течению транспортного потока, Рейчел направилась к своей цели. После взрыва весь Ватикан был закрыт для посетителей. Даже самому папе из соображений безопасности пришлось перебраться в летнюю резиденцию в Кас-тель-Гандольфо. Однако это не остановило поток туристов и зевак. Более того, охваченные любопытством толпы только увеличились.
Поскольку окрестные улицы были битком забиты, Рейчел пришлось потратить лишние полчаса, чтобы найти место для парковки. Когда она наконец добралась до полицейского оцепления, окружившего знаменитую площадь, уже полностью стемнело. Как правило, площадь Святого Петра заполнена верующими и туристами, однако сейчас она была практически совершенно пустынной. Лишь несколько полицейских в форме расхаживали между колоннами и на открытом пространстве. Один стоял у подножия египетского обелиска, возвышавшегося посреди площади. У всех за плечами были автоматические винтовки.
Подойдя к оцеплению, Рейчел показала свои документы.
Полицейский нахмурился. Средних лет, с солидным брюшком, он стоял, чуть расставив кривые ноги. Городская полиция и карабинеры были не в лучших отношениях друг с другом.
– Зачем вам сюда понадобилось? – резко спросил полицейский. – Какое отношение к этому теракту имеет Агентство по охране культурного наследия?
Вопрос был справедливый. Ведомство, в котором работала Рейчел, занималось хищениями произведений искусства и черным рынком антиквариата. Оно не имело никакого отношения к внутреннему терроризму. У Рейчел не было официальных оснований находиться здесь. Больше того, поскольку она приходилась близким родственником одному из пострадавших, ее особо предупредили держаться от собора Святого Петра подальше.
Но она хотела лично осмотреть место преступления.
Кашлянув, Рейчел указала вперед.
– Я здесь для того, чтобы описать место взрыва и убедиться в том, что после этого не было похищено никаких произведений искусства.
– Значит, бумажная работа. – Голос полицейского был пронизан презрением. Он добавил себе под нос: – Неудивительно, что послали женщину.
Рейчел не обратила внимания на оскорбление. Она убрала удостоверение.
– Простите, я тороплюсь. Уже поздно, а мне еще предстоит много работы.
Пожав плечами, полицейский отступил в сторону, но всего на шаг. Рейчел пришлось протискиваться мимо него. Полицейский навалился на нее всем своим весом, стремясь устрашить размерами. Рейчел разгадала его игру. В ведомстве, представлявшем собой практически исключительно мужское братство, к женщине относились или как к угрозе, или как к добыче.
Вспыхнувшая ярость на мгновение прожгла насквозь тревогу и беспокойство. Рейчел протиснулась мимо грубияна, но только после того, как убедилась, что ее каблук нашел его ногу. Она перенесла на тонкую шпильку весь вес своего тела.
Рявкнув от изумления, полицейский отскочил назад.
– Scusi, – холодно извинилась Рейчел и, не оглядываясь назад, прошла на площадь.
– Zoccola! – крикнул ей вдогонку полицейский.
Не обращая на него внимания, Рейчел пересекла пустынную площадь. По обе стороны ее заключали в объятия вытянутые руки колоннады Бернини. Пройдя мимо обелиска и фонтанов и направившись дальше к главным дверям собора, Рейчел поймала себя на том, что ускорила шаг. Над головой на фоне ночного неба сиял необъятный купол, творение Микеланджело.
Проходя между огромными статуями святого Петра и святого Павла, охранявшими вход в собор, Рейчел взглянула на надпись под апостолом Павлом, вооруженным мечом. На иврите надпись гласила: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». Рейчел не знала иврит, но этим словам выучил ее дядя Вигор, еще в детстве. Молодая женщина набралась сил как от этой надписи, так и от воспоминания о дяде.
Укрепившись в решимости, Рейчел поднялась по ступеням к входу в собор. Двери оказались не заперты. Пройдя через портик, она очутилась в просторном нефе, простиравшемся вперед почти на двести метров. Темнота внутри лишь кое-где рассеивалась дрожащими огоньками поминальных свечей, а в дальнем конце нефа в свете переносных натриевых ламп сиял папский алтарь. Даже со своего места Рейчел увидела желтую полицейскую ленту.
Взрыв произошел в апсиде, в пространстве позади главного алтаря. Рейчел прошла по центральному проходу, не обращая внимания на сокровища искусства, архитектуры и истории. Ее внимание было полностью сосредоточено на том, что ждало ее впереди.
Дойдя до главного алтаря, молодая женщина приблизилась к ленте, огораживавшей место преступления. В этот поздний час здесь никого не было. На протяжении двух дней эксперты и криминалисты прочесывали все вокруг с кисточками, щетками, баночками, пробирками с химическими реактивами, собирая улики. Уже было установлено, что в апсиде взорвался заряд твердого гептанитрокубана, особо мощного взрывчатого вещества нового поколения.
Когда Рейчел увидела перед собой покрытый копотью мрамор, ее охватила дрожь. Только это напоминало о взрыве. Даже кровь уже отмыли. Однако на участке пола, огороженном лентой, по-прежнему были заметны черные следы, позволяющие определить траекторию распространения взрывной волны. В дальней части апсиды нарисованный мелом контур обозначал место, где лежало тело отца Марко Джованни. Погибший священник был обнаружен у подножия кафедры Святого Петра, под окном с изображением голубя, олицетворяющего Святой Дух.
Рейчел уже ознакомилась с досье на молодого священника. Марко Джованни был учеником ее дяди, коллегой-археологом. Последние десять лет он провел в Ирландии, где занимался изучением корней христианства у кельтов, исследуя причудливое сочетание языческих ритуалов с католической верой. В первую очередь его интересовали мифы, связанные с Черной Мадонной, в которой многие видели симбиоз языческой Матери-Земли и Богородицы.
Почему археолог, занимавшийся этими вопросами, мог стать жертвой? Или это произошло случайно? Неужели на самом деле дядя Вигор и его ученик просто оказались не в том месте не в то время?
В случившемся как будто не было никакого смысла.
Сглотнув комок в горле, Рейчел обернулась. Дядю Вигора нашли распростертым на полу рядом с папским алтарем, куда его отбросила взрывная волна. Прелат находился в сознании.
Не желая загрязнить своим присутствием место преступления, Рейчел обошла огороженное место по периметру, оставаясь за желтой лентой. Затем поднялась на две ступени и попала в левую часть апсиды. Пространство там было тесное. Рейчел прошла мимо монумента папе Павлу III и скульптур по бокам от него, изображающих добродетели Справедливость и Милосердие, которые имели портретное сходство с сестрой и матерью папы.
Она замедлила шаг.
«Что я здесь делаю?»
Внезапно Рейчел слишком остро прочувствовала мертвенную тишину, царящую в соборе, гнетущую тяжесть веков и смерти, которой веяло от рядов гробниц по бокам и впереди. Усугубляло ощущение то, что прямо напротив, в противоположном конце апсиды, у дальней границы места преступления возвышался склеп папы Урбана VIII. Монумент венчала бронзовая статуя папы, поднявшего руку в благословении. Но у него под ногами находилось надгробие, и с этого надгробия поднимался бронзовый скелет. Воздетая костлявая рука застыла, только что записав имя скончавшегося папы в развернутом свитке.
Рейчел поежилась от этого зрелища.
Обыкновенно молодая женщина не отличалась особым суеверием, но сейчас, когда дядя Вигор находился на пороге смерти… Что, если она его потеряет?
Рейчел хотела отвернуться, но ее взгляд помимо воли оставался прикован к жуткому изваянию, символу смерти. И тут она вспомнила. Ее захлестнула холодная дрожь, от которой по рукам побежали мурашки.
Смерть.
Рейчел прошептала вслух то единственное слово, которое повторял в бреду дядя Вигор.
– Morte.
Она внимательно оглядела бронзовое изваяние, застывшее на корточках на мраморном надгробии. А что, если дядя пытался что-то передать, объяснить?
Рейчел поспешила вдоль желтой ленты к противоположному концу апсиды. Привстав на цыпочки, она всмотрелась внимательнее, но, хотя изучала статую очень пристально, эта маленькая деталь едва не ускользнула от нее. Коричневый кожаный ремешок был такого же цвета, как и потемневшая от времени бронза.
Натянув латексные перчатки, Рейчел взобралась на край надгробия, чтобы дотянуться до шнурка. Схватив его, она освободила крошечный мешочек, затерявшийся в костистой ладони Смерти. Рейчел соскочила вниз, сжимая добычу. Имеет ли ее находка какое-либо значение? Или же это лишь бессмысленное украшение, оставленное каким-нибудь верующим или туристом?
Она сразу же увидела клеймо, выжженное на коже. Казалось, оно ничего не значило. Это была лишь грубая спираль, похожая на магический талисман.

 

 

Разочарованная, молодая женщина перевернула маленький кожаный мешочек. Когда она увидела то, что было выжжено на другой стороне, у нее перехватило дыхание.
Круг, рассеченный крестом.

 

 

Рейчел уже видела этот знак.
В криминалистическом отчете осмотра трупа отца Марко Джованни.
Этот же самый символ был выжжен на лбу мертвого священника. Несомненно, в этом присутствовал какой-то смысл, но какой?
Рейчел знала одно место, где можно было попытаться найти ответ. Распутав шнурок, она раскрыла мешочек и вывалила его содержимое на ладонь. Молодая женщина нахмурилась, увидев один-единственный предмет – что-то вроде маленькой почерневшей веточки. Рейчел присмотрелась внимательнее – и тотчас поняла свою ошибку.
У веточки был ноготь.
В ужасе Рейчел едва ее не выронила.
У нее в руке была не веточка.
Это был человеческий палец.

14 часов 55 минут. Вашингтон

Пейнтер Кроу сидел за столом в своем кабинете без окон и катал между ладонями пузырек с аспирином. Тупая боль прочно угнездилась между глазными яблоками, предвещая полномасштабную мигрень. Встряхнув пузырек, Пейнтер пожалел о том, что не может прибегнуть к какому-нибудь более сильнодействующему средству, например к хорошей дозе односолодового виски.
Но с еще большей охотой он променял бы это на массаж шеи, сделанный его подругой. К сожалению, Лиза уехала на Западное побережье, в гости к своему брату-скалолазу в Йосемитский национальный парк. И вернется она только на следующей неделе. Предоставленный сам себе, Пейнтер вынужден был довольствоваться продукцией компании «Байер».
В течение нескольких часов Пейнтер изучал информацию, большая часть которой по-прежнему оставалась выведена на огромные жидкокристаллические мониторы во всю стену, окружавшие его стол. Глядя на один из экранов, Пейнтер в тысячный раз пожалел о том, что в его кабинете нет ни одного настоящего окна. Быть может, в нем говорила кровь индейцев пеко, но ему нужна была хоть какая-то связь с голубым небом, деревьями и простыми ритмами обычной жизни.
Однако этого не будет никогда.
Кабинет Пейнтера вместе с остальными помещениями центрального управления «Сигмы» был упрятан глубоко под землю, под «Смитсоновским замком» на Эспланаде. Центр был размещен в переоборудованном бомбоубежище времен Второй мировой войны. Это место выбрали как из-за удобной близости к государственным учреждениям, так и из-за возможности быстрого доступа к многочисленным исследовательским лабораториям Смитсоновского института.
В настоящий момент Пейнтер променял бы все это на одно-единственное окно. С другой стороны, на протяжении последних нескольких лет здесь был его дом, и он относился к нему очень тепло. «Сигма» до сих пор приходила в себя после прошлогоднего удара по центру. Ущерб оказался значительно большим, чем просто закопченные стены и уничтоженное оборудование. Вашингтонская политика представляла собой сложное сплетение власти, честолюбия и беспощадной вражды. Здесь сильные разрывали на части слабых. И, справедливо это или нет, нападение подорвало репутацию «Сигмы» среди американских разведывательных ведомств.
К тому же Пейнтер подозревал, что истинные вдохновители нападения по-прежнему оставались на свободе. Человек, возглавлявший удар, начальник отдела Управления военной разведки, был в свое время уволен из «Сигмы» за недостойное поведение. Однако Пейнтер сомневался, что он смог провернуть такое в одиночку. Для того чтобы нанести столь мощный удар, нужно иметь доступ к разнообразной засекреченной информации, предоставить которую мог только человек, находящийся в самом центре политической паутины Вашингтона.
Но кто?
Тряхнув головой, Пейнтер взглянул на часы. С подобными вопросами придется повременить. Через несколько минут ему предстоит шагнуть навстречу новой грозе. Он еще не был готов снова сталкиваться лбами, но в данном случае у него отсутствовал выбор. Два часа назад у Пейнтера уже состоялся горячий спор с Греем Пирсом. Грей хотел взять с собой в Италию Монка Коккалиса, однако Пейнтер сомневался, что Монк уже готов к полноценной оперативной работе. Врачи и психологи до сих пор не дали напарнику Грея заключение о профессиональной пригодности.
К тому же сведения, поступившие из Рима, оставались скудными. Пейнтеру трудно было решить, кто из оперативных сотрудников «Сигмы» лучше подходит для этого задания, какая научная дисциплина дополнит познания Грея в биофизике. Специальностью Монка Коккалиса была криминалистика, а в настоящий момент потребности в такого рода опыте, казалось, не было. Сознавая это, Грей вынужден был в конце концов согласиться, но все же Пейнтер не отпустил его в Рим одного. До тех пор пока не выявятся новые подробности, Грею будет нужна одна только грубая физическая сила.
И он ее получил.
Пока Пейнтер размышлял о том, принять ли еще одну таблетку аспирина, на столе зазвонил внутренний коммутатор. Затем послышался голос Брэнта:
– Господин директор, на связи генерал Меткалф.
Пейнтер ждал этого приглашения на телеконференцию. Он прочитал совершенно секретное сообщение, пришедшее по электронной почте от главы УППОНИР. Тяжело вздохнув, директор ткнул кнопку и развернул кресло к настенному монитору за спиной.
Черный экран, мигнув, заиграл всеми цветами. Генерал сидел за письменным столом. Грегори Меткалф, темнокожий выпускник военного училища Вест-Пойнт, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет, оставался таким же крепким и плотным, каким был, когда играл защитником в команде училища по американскому футболу. Единственным признаком возраста были тронутые сединой волосы и очки для чтения, которые он держал в левой руке. После назначения Меткалфа главой УППОНИР Пейнтер быстро научился уважать его ум.
Однако в отношениях между ними до сих пор оставалась взаимная настороженность.
Подавшись вперед, генерал без какого-либо вступления спросил:
– Вы ознакомились с отчетом о вооруженном столкновении в Африке, который я вам направил?
«Ни грамма элементарной вежливости».
Пейнтер указал на один из соседних мониторов.
– Ознакомился. А также запросил доклад НАТО о нападении на лагерь Красного Креста. И еще я проверил досье на корпорацию, которой принадлежала опытная ферма.
– Очень хорошо. В таком случае мне не придется вводить вас в суть дела.
Пейнтер ощетинился от этого снисходительного замечания.
– Но я по-прежнему не понимаю, какое отношение это имеет к «Сигме».
– Это потому, директор, что я вам еще ничего не сказал.
Боль между глазами у Пейнтера усилилась.
Генерал что-то набрал на лежащей перед ним клавиатуре. Огромный экран разделился на две половины, и рядом с изображением главы УППОНИР появилась фотография. На ней был запечатлен молодой белый мужчина, раздетый до трусов и подвешенный на деревянном кресте посреди сожженного, дымящегося поля. Это зрелище напоминало скорее не распятие, а жуткое пугало. На заднем плане Пейнтер разглядел засушливую африканскую саванну.
– Этого парня зовут Джейсон Гормен, – холодно промолвил Меткалф.
Пейнтер сдвинул брови вместе.
– Гормен. Он, случайно, не приходится родственником сенатору Гормену?
Фамилия сенатора всплыла, когда Пейнтер изучал материалы о корпорации «Виатус». Себастьян Гормен возглавлял комиссию сената по сельскому хозяйству, продовольствию и лесам. Он всячески поддерживал расширение производства продовольствия на основе генетически модифицированных сортов растений, видя в этом возможность прокормить голодающий мир и получить дешевые биоэнергетические ресурсы.
Генерал кашлянул, привлекая к себе внимание пораженного Пейнтера.
– Это двадцатитрехлетний сын сенатора Гормена. Молодой человек имел диплом специалиста по молекулярной биологии растений и работал над диссертацией, но в Мали он отправился в основном для того, чтобы быть глазами и ушами сенатора во всем, что касалось проводимых там работ.
Пейнтер начинал понимать, почему это событие вызвало такую бурную реакцию в Вашингтоне. Могущественный сенатор, разумеется, вне себя от горя и, стремясь найти ответы относительно смерти своего сына, трясет весь Капитолийский холм. Но все равно Пейнтер не понимал роль «Сигмы» во всем этом. Из доклада НАТО следовало, что нападение на лагерь совершили повстанцы-туареги – их отряды постоянно совершали жестокие набеги на северные районы Мали.
Меткалф продолжал:
– Сенатор Гормен получил по электронной почте сообщение, которое его сын отправил утром в день нападения. В нем в нескольких словах описывались действия нападавших. Судя по тому, что были задействованы вертолеты и напалмовые бомбы, удар нанесла мощная, хорошо оснащенная в военном плане группировка.
Пейнтер выпрямился в кресле.
– К сообщению были подсоединены какие-то файлы с результатами исследований. Сенатор не понял, зачем их ему прислали, и не смог разобраться, что они означают. За неимением лучшего он отправил файлы научному руководителю своего сына в Принстонском университете, доктору Генри Маллою.
– Мне бы хотелось самому взглянуть на эти файлы, – сказал Пейнтер, начиная понимать, почему к этому делу подключили «Сигму». Странное нападение, загадочные исследования – как раз то, чем и занимается его ведомство. Мысленно Пейнтер уже начал продумывать план действий. – Наши люди смогут прибыть на место в Мали не позднее чем через двадцать четыре часа.
– Нет. Ваше участие в этом деле будет ограниченным. – В голосе Меткалфа прозвучала недвусмысленная угроза. – Все это уже разрослось до самой настоящей политической бури. Сенатор Гормен развернул охоту на ведьм, ищет виновных.
– Господин генерал… – начал было Пейнтер.
– А «Сигма» и так уже оказалась на зыбкой почве. Один неверный шаг – и вас придется собирать по кусочкам.
Пейнтер сдержался, никак не отреагировав на это недвусмысленное заявление о недоверии к его группе. Ему приходилось выбирать, когда вступать в схватку с начальством, а когда сдаваться без боя. И сейчас как раз был тот случай, когда лучше уступить.
– Так какую же роль вы оставляете для «Сигмы»?
– Собрать информацию относительно этих файлов, определить, имеет ли смысл проводить дальнейшее расследование. И начать надо с доктора Маллоя. Я хочу, чтобы с ним побеседовали, а файлы изучили.
– Наша группа будет у него сегодня вечером.
– Очень хорошо. Но есть еще один момент. И мне хотелось бы, чтобы вы занялись этим лично.
– Чем?
– Об одной подробности случившегося пока что не сообщалось. Я хочу, чтобы вы взяли это на себя.
Генерал снова застучал по клавиатуре, и фотография Джейсона Гормена увеличилась так, что весь экран заняло лицо.
– Перед тем как распять мальчишку, эти мерзавцы надругались над его телом.
Встав, Пейнтер шагнул к самому экрану. На лбу у молодого мужчины был выжжен знак, словно к нему приложили раскаленное клеймо. Круг и крест.
– Я хочу знать, почему это было сделано, – сказал Меткалф. – И что это означает.
Пейнтер медленно кивнул.
Он хотел узнать то же самое.

21 час 35 минут. Рим, Италия

Рейчел поставила «Мини-Купер» на свое место на стоянке перед домом. Оставаясь в машине, она еще раз задумалась о том, что сделала. На сиденье рядом с ней лежал полиэтиленовый пакет со старинным кожаным мешочком и его зловещим содержимым.
Молодая женщина покинула собор Святого Петра, никому не сообщив о своей находке.
«Уже поздно, – попыталась оправдаться она перед собой. – Свою находку я передам следователям завтра. И тогда же представлю полный отчет».
Но Рейчел сознавала, что истинная причина этой кражи вещественного доказательства гораздо глубже. На спрятанный мешочек ее навели слова дяди Вигора. Она чувствовала, что эта находка в какой-то степени является ее собственностью. Если она передаст мешочек следствию, ей не только сделают выговор за вмешательство в дело, не входящее в ее компетенцию, но и полностью выведут ее из игры. Возможно, она так никогда и не узнает истинное значение этого мешочка. И, наконец, молодая женщина не могла избавиться от ощущения определенной гордости. Никто, кроме нее, не заметил мешочек. Она доверяла больше своему нутру, чем бестолковому хаосу международного и межведомственного расследования.
А нутро подсказывало Рейчел, что она взялась за дело не по плечу. Ей нужна помощь. Надо будет подождать до завтрашнего утра, когда приедет Грей, ввести его в курс дела и дальше плясать уже отсюда.
Определившись с планом действий, Рейчел схватила пакет с уликой и сунула его в карман. Выйдя из машины, она направилась к лестнице. Ее квартира находилась на третьем этаже. Хоть она была маленькая, с балкона открывался восхитительный вид на Колизей.
Поднявшись на площадку третьего этажа, Рейчел толкнула дверь, ведущую с лестницы. Проходя по коридору, она обратила внимание на две вещи. Синьора Розелли снова обильно приправила свою стряпню чесноком, а из-под входной двери ее собственной квартиры пробивалась полоска света.
Рейчел остановилась. Она всегда выключала свет, выходя из дома. Но, с другой стороны, сегодня утром она была не в себе. Быть может, просто забыла.
Не желая рисковать, Рейчел поднялась на цыпочки и бесшумно прокралась по коридору. Город был наводнен ворами и грабителями, и в этом районе квартирные кражи стали обычным делом. Взгляд молодой женщины оставался прикован к полоске света под дверью. Когда Рейчел подошла ближе, эту полоску пересекла тень.
У Рейчел по спине пробежали холодные мурашки.
У нее в квартире кто-то был.
Выругавшись про себя, Рейчел попятилась назад. Оружия у нее не было. Она подумала было о том, чтобы постучать в дверь синьоры Розелли, покинуть коридор, но чеснок уже безжалостно щипал ей нос. Внутри тесной квартиры пожилой женщины едкий запах станет просто невыносимым. Рейчел сунула руку в карман и достала сотовый телефон.
Пятясь, она отступила к двери на лестничную клетку и толкнула ее, не отрывая взгляда от двери своей квартиры. Но едва она вышла на площадку, ей в затылок уперлось что-то холодное.
Дуло пистолета.
Прозвучавший у нее за спиной голос подтвердил худшие опасения.
– Не двигаться!

4

10 октября, 15 часов 28 минут. Роквилл, штат Мэриленд

Монк качал на коленях свою маленькую дочку. Пенелопа, пищавшая от восторга, улыбкой напоминала отца. К счастью, это было единственное, что она от него унаследовала. Светло-золотистые кудри и мягкие черты лица достались ей от матери.
– Монк, если она из-за тебя отрыгнет!..
Кэт вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. Она по-прежнему была в парадном мундире. Час назад капитан Брайент возвратилась с Капитолийского холма, где от лица «Сигмы» оживляла кое-какие былые связи в разведывательном сообществе, помогая Пейнтеру Кроу навести мосты через политические овраги. Единственной поправкой на то, что она вернулась домой, стали распущенные волосы, которые теперь свободными волнами ниспадали до плеч.
Монк оставался в трусах и футболке. Подбросив Грея в аэропорт, он поспешил прямиком домой. А что еще ему оставалось делать? Монк знал, что Грей отчаянно сражался за него, стараясь упросить Пейнтера отправить друга вместе с ним в Италию. Но все это было тщетно.
Монк пересадил малышку на другое колено.
– Я уже подогрела бутылочку с детским питанием, – сказала Кэт, подходя к мужу и протягивая руки, чтобы забрать у него Пенелопу.
Внезапно молодая женщина споткнулась и с трудом удержала равновесие. Она опустила взгляд на пол.
– Монк, сколько тебе говорить, чтобы ты не бросал свою руку где попало?
Монк потер культю запястья.
– Новый протез все еще натирает.
Тяжело вздохнув, Кэт забрала Пенелопу.
– Ты хоть представляешь себе, сколько он стоит?
Монк молча пожал плечами. Разработанный специалистами УППОНИР протез был настоящим чудом биоинженерии. В нем использовались новейшие технологии; искусственная рука вырабатывала сигналы, полностью идентичные настоящим тактильным ощущениям, и обладала возможностью выполнять хирургически точные действия. Помимо того, культя кисти Монка была заключена в манжету из синтетических полимеров, хирургически подсоединенную к нервным окончаниям и сухожилиям, связанным с мышцами.
Монк привел в действие титановые контакты на пластиковой манжете. На полу отсоединенная механическая кисть поднялась на кончиках пальцев, откликаясь на беспроводные сигналы управления. Протез обладал своей механической мускулатурой, однако мозгом его была манжета на запястье. Монк заставил кисть «подойти» к дивану, поднял ее с пола и закрепил на руке. Затем пошевелил искусственными пальцами, проверяя, как протез сел на место.
– Все равно натирает, – пробормотал он.
Кэт направилась было назад на кухню, но Монк похлопал по дивану рядом с собой. Вздохнув, жена подсела к нему. Монк привлек ее к себе, наслаждаясь ароматом жасмина, исходящим от ее распущенных волос. Кэт прильнула к нему. Какое-то время оба сидели молча. Пенелопа задремала, прижимая к губам сжатый кулачок. Монк наслаждался тем, что держит в объятиях сразу всю свою семью.
Наконец Кэт заговорила, тихо и нежно:
– Я очень сочувствую тебе по поводу Италии.
Монк закатил глаза. Он ни словом не обмолвился жене об этом деле. Для них эта тема была запретной. Но можно было ожидать, что рано или поздно Кэт обязательно обо всем проведает. У нее были такие связи в разведывательном сообществе, что скрыть от нее что бы то ни было не представлялось возможным.
Кэт повернулась к нему лицом. В приглушенном беспокойстве, которым были наполнены ее глаза, в тревожном изгибе губ Монк увидел игру противоречивых чувств. Кэт понимала, как ему хочется вернуться на оперативную работу, однако тревога за мужа была слишком очевидна. Монк мельком взглянул на свой протез. Эта тревога имела под собой веские основания.
Но в то же время он любил свою работу и понимал ее важность.
За прошедший год, восстанавливаясь после травм, как физических, так и душевных, Монк прочувствовал это как никогда остро. Хотя он обожал свою семью и признавал ответственность перед ней, он также понимал, какую жизненно важную роль играет для глобальной безопасности «Сигма». И ему было мучительно больно оттого, что его отстранили от серьезной работы.
– Я слышала, сегодня тебе поручили новое задание, – продолжала Кэт.
– Опять копаться в бумагах, – проворчал Монк. – Мне нужно будет отправиться в Нью-Джерси и побеседовать с одним светилом науки о каких-то материалах, поступивших в Принстонский университет. К полуночи надеюсь быть дома.
Кэт взглянула на часы.
– А почему ты еще не начал собираться?
– Время есть. Директор Кроу дал мне напарника. Разбирающегося в генетике. Новичка.
– Джона Крида.
Повернувшись, Монк посмотрел жене в лицо.
– Есть хоть что-нибудь такое, чего ты не знаешь?
Улыбнувшись, она подалась вперед, целуя его.
– Еще я знаю, что бутылочка с питанием для Пенелопы остывает.
Протез Монка стиснулся у Кэт на плече, не давая ей встать.
– А я знаю, что ее можно будет снова разогреть. – Его голос стал сдавленным. – И у меня еще есть полчаса.
– Целых полчаса? – насмешливо изогнула брови Кэт. – А ты становишься честолюбивым.
Прищурившись, Монк усмехнулся.
– Женщина, не шути со мной.
Кэт снова поцеловала его, долго, страстно, шепча ему в губы:
– Ни за что.

16 часов 44 минуты. Принстон, штат Нью-Джерси

Оставаясь один в лаборатории в подвале, доктор Генри Маллой в третий раз запустил компьютерное моделирование. В ожидании результатов он покачал головой. Это была какая-то бессмыслица. Откинувшись на спинку кресла, Маллой потянулся, разминая уставшие члены. На протяжении последних двадцати четырех часов он изучал данные, полученные от сенатора Гормена. Объем информации оказался значительным, и для полного анализа пришлось задействовать мощную вычислительную станцию.
Послышался стук в дверь. Дверь в лабораторию была герметически закрыта, чтобы исключить нежелательное проникновение озона. Допуск сюда осуществлялся только с помощью специального электронного ключа.
До окончания тестов оставалось еще несколько минут. Маллой подошел к двери и открыл ее. Послышался шепчущий свист сжатого воздуха. Как оказалось, пришла одна из лаборанток, Андреа Солдерич. Она уже давно работала у Маллоя. Это была привлекательная женщина с ладной фигурой и золотисто-каштановыми волосами, но ее двадцать лет минули уже давно. Андреа было пятьдесят с лишним. В прошлом медсестра, она затем решила круто сменить карьеру. Им приходилось проводить вместе много времени, и Маллою было уютнее с человеком, принадлежащим к тому же поколению, что и он сам. Обоим даже нравилась одна и та же музыка: Маллой часто слышал, как Андреа тихо напевает себе под нос.
Однако сейчас на лице лаборантки было написано беспокойство.
– В чем дело, Андреа? – спросил Маллой.
Она показала несколько исписанных листков.
– Из кабинета сенатора Гормена звонили уже трижды, справлялись о ходе работ.
Маллой взял у нее записки. Он терпеть не мог, когда ему дышат в затылок, но понимал нетерпение сенатора. Хотя Джейсон Гормен был лишь учеником Маллоя, профессор ощутил болезненный укол, узнав о его безвременной гибели, особенно при таких жутких обстоятельствах.
– Я также пришла напомнить вам о том, что у вас через час назначена встреча с доктором Коккалисом из Вашингтона, – продолжала Андреа. – Не хотите, чтобы я принесла вам что-нибудь из кафетерия?
– Да нет, все в порядке, но, раз уж вы здесь, мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь взглянул на все это свежим взглядом. Особенно перед тем, как я буду звонить в Вашингтон. Я хочу узнать, что вы думаете по этому поводу.
Андреа просияла.
– И я признателен вам за то, что вы пришли сюда в свой выходной, – добавил Маллой, подводя лаборантку к экрану компьютера. – Без вашей помощи я бы не справился.
– Ну что вы, доктор Маллой.
Компьютер наконец закончил третий проход моделирования. На экране появилась карта хромосом образца кукурузы, посаженного на опытном поле в Африке. Все хромосомы были черными, кроме одной, выделенной белым цветом.

 

 

Генри постучал пальцем по экрану.
– Вот здесь можно видеть помеченную радиоактивным изотопом чуждую молекулу ДНК, введенную в генетически модифицированную кукурузу.
Андреа с любопытством склонилась к экрану, наморщив лоб.
– И каково происхождение этой ДНК? Бактерия?
– Скорее всего. Но с полной уверенностью сказать не могу.
И все же предположение Андреа попало в точку. Большинство генетических модификаций осуществляется через рекомбинацию и расщепление генов бактерий, посредством чего благоприятные характеристики определенных бактерий вводятся в геном растения. Самым первым успехом стало введение генов Bacillus thuringiensis в геном табака. Растение получилось более устойчивым к воздействию вредных насекомых, вследствие чего удалось значительно сократить количество инсектицидов, которыми обрабатывались поля. В последние десять лет подобные технологии получили столь широкое распространение, что в настоящее время около трети зерновых, выращиваемых в Соединенных Штатах, являлись генетически модифицированными.
– Но если эта ДНК взята не из бактерии, то из чего? – спросила Андреа.
– Не знаю. Она запатентована и засекречена компанией «Виатус». В файле она значится лишь как «УЗ двести двадцать два». Аббревиатура «УЗ» означает «устойчивый к засухе». Но я хотел показать вам не это. – Генри указал на экран. – Этот образец Джейсон Гормен прислал мне два месяца назад.
– Два месяца назад?
– Ну да, так давно. Мальчишка с восторгом отнесся к возможности принять участие в практических исследованиях в Африке. Он не должен был разглашать эту информацию. По сути дела, Джейсон нарушил соглашение о конфиденциальности. Я предупредил его об осторожности и просил молчать о том, что он сделал. Могу только представить себе, какое отчаяние он испытал в то последнее утро. И все же у него хватило предусмотрительности по возможности сохранить все данные.
Андреа кивнула.
– И что он прислал в последний день?
Генри застучал по клавишам, вызывая самые свежие данные.
– Сейчас покажу. Только что был собран первый урожай посаженной кукурузы. Джейсон прислал подробный анализ образцов этого урожая, в том числе полный набор ДНК. И вот результаты.
На экране появился второй набор хромосом. И снова большинство было отмечено черным цветом, обозначающим ДНК обычной кукурузы. Но в дополнение к одной хромосоме, выделенной белым, над ней появилась и вторая, раскрашенная в черно-белую полоску.

 

 

– Ничего не понимаю, – сказала Андреа.
– Присмотритесь внимательнее.
Генри увеличил изображение видоизмененной хромосомы. Теперь появилась возможность разглядеть отдельные гены, перемежающиеся черными и белыми полосами.

 

 

Генри объяснил:
– Чуждая ДНК проникла в другую хромосому, вторглась в своего соседа.
– Она распространяется?
Маллой обернулся к помощнице. В его голосе звенело возбуждение.
– Точно не могу сказать. Но я повторил эксперимент трижды. Быть может, в первый раз Джейсон прислал образец ДНК какого-то другого гибрида. Быть может, на этом поле испытывается несколько новых сортов кукурузы. Но если это не так, получается, что генетическая модификация нестабильна. Она изменяется от одного поколения к другому. Образец стал более чужеродным, в нем осталось меньше от кукурузы.
– Что это означает?
Генри пожал плечами:
– Понятия не имею. Но кто-то должен во всем разобраться. Я уже направил запрос в отдел биогенетики зерновых «Виатуса». Уверен, там эти данные вызовут большой интерес. Быть может, мне даже удастся выцарапать у корпорации новый грант.
Андреа встала.
– В таком случае и я наконец дождусь того повышения зарплаты, на которое вы столько намекали.
У нее на лице мелькнула тень улыбки, в которой отразился восторг ее босса.
– Посмотрим.
Андреа взглянула на часы.
– Если я вам больше не нужна, побегу домой. Мои собаки провели взаперти весь день. Наверное, они уже скулят и царапаются в двери.
Генри проводил ее до двери.
– Еще раз спасибо за то, что пришли в свой выходной.
Андреа задержалась в дверях.
– Вам точно не надо принести перекусить? Смотрите, пока я еще не ушла.
– Нет, я завершу тест и загружу данные на сервер. Много времени это не займет.
Помахав рукой, лаборантка вышла. Дверь с шелестом закрылась за ней.
Генри вернулся к рабочей станции. Ему потребуется меньше часа, чтобы оформить отчет. Хотя файлы, отправленные Джейсоном из Африки, не проливали свет на обстоятельства его гибели, они свидетельствовали о мужественном сердце, и сенатор Гормен должен был этим гордиться.
– Ты отлично поработал, Джейсон, – пробормотал Генри, напоследок еще раз просматривая файлы.
В течение следующих пятнадцати минут он напечатал несколько замечаний и комментариев. Ему хотелось произвести впечатление на «Виатус». Отдел биогенетики зерновых поручал анализировать образцы лабораториям, разбросанным по всему миру, хотя в настоящий момент основная часть заказов направлялась в Индию и Восточную Европу, где стоимость работ была значительно ниже. Если удастся убедить руководство корпорации доверить самые важные исследования ему…
От этой мысли у Маллоя по лицу расплылась улыбка.
Его снова прервал стук в дверь. Улыбка стала шире. Если он хорошо знает Андреа, она не положится на его слово. Наверняка она все-таки сходила в кафетерий и взяла ему что-нибудь перекусить.
– Уже иду! – крикнул Генри.
Пройдя через лабораторию, он прикоснулся к замку магнитной карточкой, отпирая дверь.

17 часов 30 минут

Монк сел в такси, ждавшее у железнодорожного вокзала. Его напарник уже сидел на заднем сиденье и давал указания водителю:
– Лаборатория Карла Икана в Принстонском университете. Это на Вашингтон-роуд.
Устроившись сзади, Монк разгладил пиджак и откинулся на спинку. Чемоданчик он положил на колени. Этот чемоданчик из натуральной кожи, сделанный на заказ, Кэт подарила ему два месяца назад, когда он снова вернулся к исполнению своих служебных обязанностей, какими бы усеченными они ни были. Монк понимал невысказанное пожелание, скрывающееся за этим дорогим подарком. Кэт было гораздо спокойнее, когда он занимался бумажной работой. Все, что угодно, лишь бы он держался подальше от опасностей.
Монк вздохнул, и новый напарник вопросительно посмотрел на него.
Джон Крид сидел, немного ссутулившись. Хоть и жилистый, словно изголодавшийся терьер, парень самую малость недотягивал до семи футов. Он был из последнего пополнения новичков, пришедших в «Сигму». Гладковыбритый, с длинными прямыми рыжими волосами, лицо покрыто веснушками. Несмотря на мальчишеские черты, выражение лица у Крида постоянно оставалось суровым.
Нахмурившись, Монк задал вслух вопрос, который мучил его с тех самых пор, когда он впервые встретился с новым напарником:
– Итак, малыш, сколько тебе лет? Четырнадцать? Пятнадцать?
– Двадцать пять.
Монк, как мог, постарался скрыть свои сомнения. Это казалось невозможным. Их разделяет только семь лет? Монк расслабил напряженные пальцы протеза, вспомнив, что за семь лет может произойти многое. И все же он впервые присмотрелся к своему напарнику внимательнее, пытаясь его оценить.
В поезде Монк ознакомился с подробным досье на доктора Генри Маллоя, однако о спутнике ему были известны лишь краткие биографические факты. Крид был родом из Огайо, год проучился на медицинском факультете, затем два года служил в морской пехоте, почти все это время провел в Кабуле. Осколок самодельного взрывного устройства стал причиной его хромоты, избавиться от которой он не сможет до конца жизни. Крид хотел остаться на военной службе, но вынужден был демобилизоваться, хотя обстоятельства этого оставались туманными. Учитывая его прошлое и результаты тестов, Крида пригласили работать в «Сигму». Он прослушал курс генетики в Корнеллском университете.
И все же внешность у него была такой, словно он только что встал со школьной скамьи.
– Итак, Дуги, – продолжал Монк, – давно ты на оперативной работе?
Крид молча посмотрел на него; судя по всему, он привык к насмешкам по поводу своего детского лица.
– Корнеллский я окончил три месяца назад, – наконец натянуто произнес он. – В Вашингтоне два месяца. В основном устраивался на новом месте.
– Значит, это твое первое задание?
– Если это можно назвать заданием… – пробормотал Крид, отворачиваясь к окну.
Хотя сам Монк испытывал те же чувства, он ощетинился.
– Когда речь заходит об оперативной работе, тривиальных вещей не бывает. Любая подробность имеет значение. Нужная крупица информации может решить исход дела. И ты, Дуги, должен это хорошенько уяснить.
Крид повернулся к нему. На его угрюмом лице появилось глуповатое выражение.
– Хорошо. Урок усвоен.
Монк недовольно скрестил руки на груди.
«Дети! Они полагают, что знают все».
Тряхнув головой, Монк переключил свое внимание на пейзаж за окном такси. Машина как раз въехала в кампус Принстонского университета. Казалось, кто-то уронил посреди Нью-Джерси пышущий зеленью кусочек старой Англии. Ровные зеленые лужайки были усыпаны опавшей листвой, плющ карабкался по каменным стенам величественных готических зданий, даже общежития, казалось, сошли с гравюр девятнадцатого века.
Такси плавно катило по этому буколическому пейзажу и вскоре остановилось у места назначения. Монк и Крид вышли из машины.
Лаборатория Карла Икана находилась в углу обширной зеленой лужайки. В то время как большинство зданий университета относилось к девятнадцатому и даже восемнадцатому столетиям, лаборатория, построенная всего несколько лет назад, являла собой поразительный образчик современной архитектуры. Два прямоугольных лабораторных корпуса стояли перпендикулярно друг другу. Их соединял двухэтажный изогнутый атриум, выходящий в парк.
Именно здесь они и должны были встретиться с доктором Генри Маллоем.
– Готов? – спросил Монк, сверяясь с часами.
Они опоздали на пять минут.
– Готов к чему?
– К беседе.
– Я полагал, разговаривать с профессором будете вы.
– Нет, Дуги, ты возьмешь все на себя.
Крид шумно вздохнул через нос.
– Хорошо.
Они вошли в здание и оказались в атриуме. Изгибающаяся стеклянная стена высотой в два этажа смотрела на лужайку. Сорокафутовые жалюзи, разделяющие окна, двигались вместе с солнцем. Они отбрасывали тени в глубь атриума, покрывая полосами столы и стулья. Тут и там сидели группки оживленно разговаривающих студентов, с руками, навечно приклеенными к стаканчикам кофе.
Поискав взглядом, Монк нашел то место, где они должны были встретиться с доктором Маллоем. Ошибиться было трудно.
– Сюда, – сказал он, увлекая своего спутника через атриум.
В самом конце у лестницы возвышалась скульптура, похожая на половину морской ракушки. Даже если бы Монка не предупредили об этом, он узнал бы в ней работу архитектора Фрэнка Гери. В своих складках ракушка укрывала небольшое уютное место для встреч. Там за маленьким столом уже сидели несколько человек.
Монк направился к ним. Однако, подойдя ближе, он понял, что все они слишком молодые. В чемоданчике у него была фотография доктора Маллоя. Определенно его среди собравшихся не было.
Быть может, профессор ушел, не дождавшись?
Отойдя в сторону, Монк достал сотовый телефон и набрал номер кабинета профессора. После нескольких звонков включилась голосовая почта.
«Если он уже ушел, если я зря притащился в такую даль…»
Монк позвонил по второму номеру. Это был телефон помощника профессора.
Ответила женщина. Монк быстро объяснил ей, что доктор Маллой не пришел на встречу.
– Его там нет? – удивленно спросила женщина.
– Здесь нет никого, кроме каких-то подростков, которым место в школе.
– Понимаю, – рассмеялась женщина. – Студенты год от года становятся моложе, не так ли? Мне очень неловко, но доктор Маллой, наверное, по-прежнему у себя в лаборатории. Именно там я видела его в последний раз, а звонки сотового он никогда не слышит. Бывает, доктор так увлекается работой, что забывает о запланированных лекциях. Боюсь, то же самое произошло и сегодня, так что не торопитесь уходить. Профессор был очень увлечен своим открытием.
Монк встрепенулся, услышав последние слова. Что, если доктору Маллою удалось обнаружить что-то важное, что-то такое, что поможет разобраться в африканской трагедии?
– Послушайте, – продолжала женщина, – я сейчас нахожусь в здании напротив, заканчиваю одну работу вместе с коллегой. Здания соединены подземным переходом. Спросите кого-нибудь из студентов. Я возьму у администратора ключ и встречу вас там. Лаборатория доктора Маллоя находится в подвале. Полагаю, он захочет показать вам результаты анализа ДНК.
– Хорошо. Буду ждать вас там. – Убрав телефон в карман, Монк махнул Криду чемоданчиком. – Заглянем к этому типу в гости.
Спросив дорогу у студентки в очень обтягивающей блузке, Монк повел своего напарника в подвал. Отыскать подземный переход оказалось нетрудно.
Когда они дошли до середины, с противоположного конца им замахала женщина средних лет. Монк помахал в ответ. Запыхавшись, женщина торопливо подошла к ним и протянула руку.
– Андреа Солдерич, – представилась она.
Женщина провела гостей в соседний коридор. Она говорила не переставая, судя по всему, сильно нервничая.
– Под землей всего несколько лабораторий. Так что заблудиться очень просто. В основном здесь склады, технические помещения… о, и виварий, где содержатся подопытные животные. Отделение геномики разместило лаборатории микроисследований под землей, чтобы защитить их от проникновения озона. Вот мы уже и пришли.
Зажав в руке электронный ключ, женщина подошла к закрытой двери.
– Администратор попытался дозвониться в лабораторию, – объяснила она. – Никто не ответил. Я просто загляну внутрь. Уверена, доктор Маллой не уезжал из университета.
Прикоснувшись карточкой к замку, Андреа потянула за ручку. Как только дверь с шелестом открылась, Монк сразу же почувствовал запах дыма. Судя по едкому привкусу, горело что-то электрическое, а сквозь дым проступал смрад паленых волос. Монк попытался остановить Андреа, но не успел. Она увидела то, что было внутри. У нее на лице отобразилось смятение, затем ужас. Взлетевшая рука прикрыла рот.
Монк отодвинул Андреа в сторону, передавая Криду.
– Держи ее здесь.
Бросив чемоданчик, он сунул руку под пиджак и достал из кобуры под мышкой свой табельный пистолет, «хеклер-и-кох» сорок пятого калибра. Женщина широко раскрыла глаза. Отвернувшись, она уткнулась лицом Криду в плечо.
– У тебя есть оружие? – спросил Монк напарника.
– Нет… я полагал, нам предстоит лишь беседа.
Монк покачал головой.
– Дай-ка предположить, Дуги. Ты никогда не был в бойскаутах.
Не дожидаясь ответа, Монк вошел в лабораторию, быстро обводя пистолетом все укромные места. Он был уверен, что того, кто это сделал, уже и след простыл, но рисковать ни к чему. Доктор Маллой сидел посреди помещения, привязанный к креслу. Его голова свисала на грудь. На полу под креслом собралась лужица крови.
От стоящего рядом компьютера остались одни обгоревшие обломки.
Монк огляделся вокруг. Убийцы вывели из строя датчики пожарной сигнализации, реагирующие на дым.
Подойдя к профессору, Монк пощупал пульс. Ничего. Однако тело еще было теплым. Убийцы не успели уйти далеко. Монк отметил, что у доктора Маллоя сломаны пальцы. Его пытали. Скорее всего, выжимая какую-то информацию.
Смертельный удар был нанесен ножом в грудь – один, выполненный мастерски. Судя по тому, что смерть профессора была быстрой, он заговорил.
Монк напряженно застыл. Рядом с телом запах паленого был сильнее. Монк узнал вонь обугленной плоти. Пальцем он осторожно приподнял убитому подбородок. Голова безжизненно откинулась назад, открывая источник запаха. Посреди лба профессора чернел свежий ожог, все еще блестящий по краям, проникающий до самой кости.
Круг и крест.
Пронзительная трель привлекла внимание Монка обратно к двери. Это звонил сотовый телефон. Не желая загрязнять место преступления, Монк, пятясь, вышел в коридор.
Андреа стояла, прижимая телефон к уху. Глаза у нее были мокрыми от слез, она всхлипывала.
– Что? – шмыгнув носом, спросила она. Это был не столько вопрос, сколько выражение шока. – Нет! Почему?
Прижавшись к стене, Андреа бессильно сползла на пол. Телефон вывалился у нее из пальцев. Монк присел рядом на корточки.
– В чем дело?
Андреа покачала головой, не в силах поверить в случившееся.
– Кто-то… – Она указала на телефон. – Это звонила моя соседка. Она услышала, как лают мои собаки, увидела, что из дома кто-то вышел. И пошла посмотреть, в чем дело. Дверь была открыта. Они… они убили моих собак. – Андреа закрыла лицо руками. – Ну почему я не поехала прямо к себе домой, как обещала доктору Маллою?
Монк оглянулся на Крида. Тот стоял, наморщив лоб, ничего не понимая.
Но Монк понял все. Подхватив женщину под мышки, он поднял ее на ноги.
– Давно ваша соседка видела этих грабителей?
Андреа покачала головой, силясь обрести дар речи.
– Я… не знаю. Она не сказала. Она вызвала полицию.
Монк оглянулся на труп доктора Маллоя. Профессор заговорил. Назвал имена. В том числе, скорее всего, и имя своей лаборантки. Доктор Маллой полагал, что Андреа поехала к себе домой. И, судя по всему, назвал убийцам ее адрес. Они отправились к ней, чтобы заставить ее замолчать.
И, не найдя ее там…
Им потребуется только задать несколько вопросов, сделать несколько звонков.
– Нам нужно уходить отсюда! Немедленно!
Монк указал туда, откуда они пришли. Все трое побежали по коридору к подземному переходу. Он тянулся под улицей к соседнему зданию, где работала Андреа.
– Вы сказали, что были в лаборатории вместе с коллегой, – заговорил на бегу Монк. – Она знала, куда вы направились?
Ответ он получил, когда они добрались до начала перехода. Им навстречу быстрым шагом шел высокий мужчина в блестящем дождевике – а дождя не было уже несколько дней.
Их взгляды встретились.
Монк узнал хищный блеск в глазах. Оттолкнув Андреа назад, он вскинул пистолет. В то же время мужчина поднял руку, раздвигая полы дождевика и открывая короткоствольный пистолет-пулемет. Он выпустил длинную очередь вдоль перехода. Странное оружие издало звук не громче, чем миксер, но пули вгрызлись в угол, за который успели нырнуть Монк и его спутники. Во все стороны брызнули осколки выбитой штукатурки и кафельной плитки.
– К лестнице! – приказал Монк, указывая назад в сторону атриума.
Но когда они добежали до нижней площадки лестницы, сверху послышались гулкие шаги.
Монк приказал своим спутникам остановиться. Осторожно заглянув наверх, он увидел мужчину, торопливо сбегающего вниз, в высоких ботинках и черном дождевике, таком же, как и у первого убийцы. Еще один. Отскочив назад, Монк повел своих спутников обратно в лабиринт подземных коридоров.
Нужно было как можно быстрее выбраться отсюда.
Когда они пробегали по тускло освещенным проходам, где-то в противоположной части подвала с грохотом захлопнулась тяжелая металлическая дверь.
Монк повернулся к Андреа.
– Кажется, это пожарный выход, – в безотчетном ужасе прошептала та.
Не надо было объяснять, что это означало.
Убийц было трое.

5

10 октября. 18 часов 32 минуты. Вашингтон

– Этот символ не значится ни в одной базе данных как принадлежащий какой-либо из известных террористических группировок, – сказал Пейнтер.
Он стоял за столом для совещаний, а на стене у него за спиной висел большой экран. На нем светилось увеличенное изображение креста и круга.

 

 

Пейнтер оперся о стол. Конференц-зал был новым дополнением к помещениям штаб-квартиры «Сигмы». Его построили после взрыва и пожара. Посреди зала стоял круглый стол с компьютером перед каждым креслом. За столом могли разместиться двенадцать человек, но в настоящий момент сидели только четверо.
Кэт, принесшая в «Сигму» опыт работы с международными разведывательными ведомствами, сидела рядом с Пейнтером, справа от нее – Адам Пруст, специалист по криптографии, а напротив них – Джорджина Роу, новичок, занимающаяся биоинженерией.
– Итак, нам приходится начинать с первой клетки этого кроссворда, – сказал Пейнтер, принимаясь расхаживать вокруг стола.
Это помещение он создал только ради того, чтобы иметь возможность двигаться, наблюдать за теми, кто сидел за круглым столом.
– Что означает этот символ? Как он связан с уничтожением лагеря Красного Креста и жестокой расправой над сыном сенатора Гормена?
Кашлянув, Адам поднял руку к экрану. Сорока с лишним лет, он был в простых джинсах, черной водолазке и твидовой спортивной куртке.
– Этот символ имеет долгую историю, восходящую к первобытному человеку. Иногда его называют «четвертованным кругом». Значение его приблизительно одинаково во всех древних культурах. Круг обозначает землю. А крест разделяет мир на четыре части. У американских индейцев эти четыре части олицетворяют…
– Четыре ветра, – подтвердил Пейнтер. Чему-то похожему учил его отец.
– Совершенно верно. А в других культурах они символизируют четыре стихии: землю, ветер, воду и огонь. Иногда это делается следующим образом…
Адам набрал на клавиатуре команду, и изображение на экране изменилось.

 

 

– Как видите, рассеченный на четыре части круг становится символом самой Земли, включающей в себя все четыре стихии. Этот знак можно встретить по всему земному шару. Его этимология весьма любопытна и восходит к языческим временам. Во многих северных странах этот символ можно найти вырезанным на каменных плитах и столбах. Часто его сопровождает другой петроглиф – языческая спираль. Оба знака тесно связаны друг с другом.
– Связаны? – спросил Пейнтер. – Каким же образом?
Адам поднял руку, прося подождать, и снова застучал по клавиатуре. На экране появилось новое изображение.

 

 

– Вот стилизованная языческая спираль. Разновидности этого символа можно встретить во всей Северной Европе.
Еще одно нажатие клавиши – и спираль наложилась на рассеченный на четыре части крест.

 

 

– Видите, спираль начинается в центре круга и расширяется наружу, заполняя весь круг. В то время как рассеченный на четыре части круг представляет землю, спираль символизирует жизнь, в особенности путь души, которая поднимается от жизни к смерти и далее к новому возрождению.
Кэт вздохнула.
– Наблюдение замечательное, я понимаю, но какое отношение это имеет к зверствам, совершенным в Африке? Мы не отклоняемся от темы?
– Возможно, нет, – возразила Джорджина Роу, дородная женщина с волосами, остриженными под мужской полубокс. – Я внимательно изучила отчет НАТО, и хотя детали пока предварительные и до окончательного заключения еще далеко, я не могу избавиться от ощущения, что это была не стычка повстанцев с правительственными войсками Мали. Нападение имело целью уничтожить опытную ферму корпорации «Виатус».
– Полностью с этим согласна, – подтвердила Кэт. – Повстанцы-туареги никогда не демонстрировали подобную жестокость. Они, как правило, совершают стремительный набег и тотчас же отступают. Здесь же речь идет о полномасштабной бойне.
– Да еще того бедного парня распяли посреди сожженного кукурузного поля, заклеймив его этим знаком. – Джорджина печально покачала головой. – Это предостережение, направленное против того, чем занималась корпорация, а именно против исследований в области генетически модифицированных сельскохозяйственных растений. Поскольку моей специальностью является биоинженерия, мне хорошо известно противоречивое отношение к продуктам питания, полученным из генетически модифицированного сырья. Во всем мире ширится движение против подобных манипуляций с природой. И хотя в основном оно порождается беспочвенными страхами и недостоверной информацией, свою роль играет и то, что надсмотр государственных органов за этой бурно развивающейся отраслью пока что очень слабый. Я могу рассказать обо всем подробнее…
Пейнтер остановил ее.
– Пока что давайте сосредоточимся на том, какое это может иметь отношение к делу.
– Тут все просто. Особенно сильно движение против генетически модифицированного продовольствия в Африке. Так, например, Замбия и Зимбабве недавно полностью запретили ввоз любой продовольственной помощи, содержащей генетически модифицированные продукты, хотя в обеих странах миллионы людей голодают. По сути, это глупая политика – «лучше умереть, чем принять еду». И подобные воинственные, бредовые настроения зреют как на дрожжах. Я уверена, что уничтожение лагеря Красного Креста на самом деле было ударом по «Виатусу». – Джорджина указала на символ на экране. – И, по-моему, описание этого символа, предложенное Адамом, подкрепляет такую точку зрения.
Пейнтер начинал понимать.
– Символ, изображающий землю.
Решительный тон Джорджины полностью соответствовал ее убежденности в правоте собственных слов.
– Те, кто это сделал, уверены, что защищают землю. Я считаю, мы имеем дело с новой воинственной группировкой экологических террористов.
Кэт нахмурилась.
– Определенный смысл в этом есть. Я попрошу своих людей сосредоточиться на данном вопросе. Надо будет попытаться выяснить, кто эти террористы и где они базируются.
Пейнтер снова повернулся к Адаму Прусту, чья прозорливость стала отправной точкой.
– Мы тебя прервали. Ты больше ничего не хочешь добавить?
– Еще только один момент. По поводу четвертованного креста и спирали. Эти два символа имели огромное значение для язычников Северной Европы. Особенно для друидов. Больше того, когда северные страны приняли христианство, эти знаки перешли в новую эру. Друидический крест превратился в кельтский, который распространен и по сей день.
Адам вывел на экран новое изображение. Вертикальная линия языческого символа удлинилась вниз, образовав христианский крест.

 

 

– Точно так же, – продолжал Адам, – спираль стала изображать Христа, символизируя его переход от жизни к смерти и последующее воскрешение.
– И каково значение всего этого? – нетерпеливо спросила Кэт, несомненно горя желанием подхватить идею Джорджины.
Но Пейнтер понял, к чему клонил Адам своим последним замечанием.
– Значит, ты не думаешь, что эта экотеррористическая группировка базируется в Африке? – спросил он криптографа.
Тот покачал головой.
– Хотя разделенный на четыре части круг и встречается в некоторых африканских культурах, там он по большей части изображает не землю, а солнце. Я думаю, нам нужно нацелить свое расследование на Северную Европу. Особенно если учесть, что правление корпорации «Виатус» находится в Норвегии, в Осло.
Джорджина улыбнулась.
– Другими словами, нам предстоит искать ватагу оскорбленных друидов.
Не разделяя ее веселье, Адам пожал плечами.
– По всей Европе происходит возрождение неоязычества. Больше того, на самом деле многие из этих групп имеют долгую историю. «Британский круг универсальных уз». «Древний орден друидов». Обе эти организации восходят к началу восемнадцатого века, а есть и другие группы, утверждающие, что у них еще более древнее прошлое. Так или иначе, в последнее время движение неуклонно набирает силу, и некоторые секты настроены весьма воинственно. На мой взгляд, именно там должно сосредоточиться наше расследование. В Северной Европе.
Кэт кивнула довольно рассеянно, уже начиная мысленно строить планы.
Пейнтер вернулся к своему месту.
– Полагаю, это будет хорошим трамплином. Если все…
Ему не дал договорить завибрировавший в кармане сотовый телефон. Пейнтер поднял руку, прося подождать, достал телефон и взглянул на номер звонящего. Это был его помощник. Пейнтер ощутил укол тревоги. Он попросил Брэнта не беспокоить его, если только не случится что-то чрезвычайное.
– В чем дело, Брэнт?
– Сэр, только что позвонили из оперативного отдела. Из Принстонского университета целый поток звонков в экстренные службы. Похоже, в лаборатории Карла Икана идет перестрелка.
Пейнтер постарался сохранить лицо непроницаемым. Именно в эту лабораторию направились Монк Коккалис и Джон Крид. Они должны были приехать в университет час назад. Пейнтер не смотрел в сторону Кэт, жены Монка.
– Свяжитесь с местными властями и запросите информацию со спутника, – распорядился Пейнтер, делая вид, что он не столько встревожен, сколько раздражен. – Я выезжаю на место. – Отключив телефон, он обвел взглядом собравшихся. – Отлично, каждый знает свое дело. За работу.
Развернувшись, Пейнтер направился к выходу.
Он чувствовал спиной пристальный взгляд Кэт. У нее возникли подозрения, но не было смысла напрасно тревожить ее до тех пор, пока не станут ясны подробности.
Тем более что она снова была беременна.

18 часов 45 минут

Монк вел своих спутников по подвалу, выставив пистолет вперед. У него было всего десять патронов… а нападающих как минимум трое. Соотношение не слишком обнадеживающее, особенно если учесть, что противники вооружены короткоствольными пистолетами-пулеметами. Ни один выстрел нельзя потратить впустую. В чемоданчике у него была запасная обойма, но чемоданчик он бросил у входа в лабораторию Маллоя.
– Отсюда есть еще какой-нибудь выход? – спросил Монк у Андреа.
– Нет… но…
Она бросила взгляд в обе стороны коридора. Джон Крид поддерживал ее за локоть, чтобы она не отставала.
– Но что? – нетерпеливо промолвил Монк.
– Здание лаборатории строилось по модульному принципу. Для того чтобы было проще изменять конфигурацию помещений, – поспешно выпалила Андреа. Затем она указала на потолок. – Между этажами есть технический уровень. С мостками для обслуживающего персонала.
Монк поднял взгляд вверх. Может быть, из этого что-нибудь получится.
– Где ближайший вход?
Андреа покачала головой, все еще не оправившись от потрясения.
– Не знаю…
Остановившись, Монк схватил ее за плечо протезом.
– Андреа, отдышитесь, успокойтесь…
Протрещала длинная очередь. В дальнем конце коридора появилась фигура в черном дождевике, поливающая все вокруг из пистолета-пулемета. Пули впивались в пол и стены. Налетев плечом на Андреа, Монк вслепую выстрелил в сторону убийцы, расходуя драгоценные боеприпасы. Нападающий тотчас нырнул за угол. Монк толкнул женщину в ближайшую дверь. Крид поспешил следом за ними.
Они оказались в маленькой комнате, из которой в основное помещение вела двустворчатая дверь.
– Живо туда! – крикнул Монк.
Все трое перебежали в соседнюю комнату. Автоматически вспыхнувший свет озарил большое пространство, разделенное рядами клеток из нержавеющей стали. Монку в нос тотчас же ударил сильный запах животных испражнений. Он вспомнил описание подвального этажа, которое дала Андреа. Должно быть, они попали в виварий, где содержались подопытные животные. В одном из дальних рядов залаяла собака. Ближе возились какие-то маленькие тельца – и не такие уж маленькие.
В более крупных клетках нижнего ряда хрюкали и шумно нюхали воздух свиньи. Некоторые возбужденно повизгивали и носились кругами. Все они были молодые, размером с футбольный мяч, и Монк рассеянно отметил, что выражение «мяч из свиной кожи» наполнилось для него другим смыслом.
Он увлек своих спутников между рядами клеток. Забаррикадировать дверь не представлялось возможным, а убийца вот-вот появится здесь.
– Отсюда есть другой выход? – снова спросил Монк у Андреа.
Кивнув, та указала в противоположный конец вивария.
– Живо!
Монк услышал позади металлический грохот. Обернувшись, он увидел, что Крид на бегу раскрывает дверцы нижних клеток. Следом за ним в проход суетливо вырывались маленькие, розовые с черным тела. Они топтались на месте, разбегались в разные стороны, визжали и хрюкали. Столпотворение свиней все росло.
– Что ты?.. – начал было Монк.
– Препятствия, – бросил Крид, раскрывая новые клетки.
Монк кивнул, поняв его замысел. Неплохо будет оставить за собой десятки визжащих футбольных мячей. Это замедлит продвижение убийцы.
Они почти добежали до дальнего конца вивария, когда двустворчатая дверь за ними с грохотом распахнулась. Раздалась короткая очередь, быстро оборвавшаяся испуганным восклицанием, после чего последовал стук тела, грузно упавшего на пол.
Один – ноль в пользу свинок.
Монк подтолкнул Андреа к дальнему концу помещения, к другой двустворчатой двери. Еще через мгновение они снова вернулись в подземный коридор.
– Эти входы на технический уровень, – напомнил Монк, – где-нибудь поблизости есть хоть один?
– Единственный, о котором мне известно наверняка, остался в лаборатории доктора Маллоя.
Монк растерянно обвел взглядом лабиринт пересекающихся коридоров и комнат. Он потерял ориентацию.
– Вы сможете привести нас туда?
– Да. Идемте.
Андреа двинулась первой, несколько оправившись от шока, полная решимости. Монк держался рядом с ней. Крид следовал за ними. Монк обратил внимание, что парень зажимает рукой бедро. Штанина была мокрой.
Поймав его взгляд, Крид махнул рукой.
– Поймал рикошет. Пустяковая царапина. Идите!
Выбора у них все равно не было. За следующим поворотом Монк внезапно узнал коридор. Описав полный круг, они вернулись к лаборатории доктора Маллоя. В подтверждение этой догадки Монк увидел на полу перед распахнутой дверью свой чемоданчик.
Все трое со всех ног устремились вперед.
В дальнем конце коридора появился другой убийца в черном блестящем дождевике. До открытой двери в лабораторию оставалось еще ярдов десять.
Вскинув руку, Монк выстрелил в нападающего.
– Не останавливайтесь! – крикнул он, увидев, что Андреа и Крид замедлили шаг. – Бегите в лабораторию!
Хотя это могло показаться безумием – бежать навстречу убийце с автоматическим оружием в руках, – лаборатория предлагала единственный путь к спасению.
Монк сделал еще два выстрела. Патроны у него кончались, но выстрелы не позволяли убийце прицелиться. К несчастью, ожесточенная перестрелка не осталась незамеченной. За спиной раздалась новая очередь. Второй убийца. Противники решили загнать свои жертвы под перекрестный огонь.
Однако к этому времени все трое уже добежали до лаборатории.
Андреа и Крид юркнули внутрь. Монк нагнулся, и тут же у него над самой макушкой просвистела пуля. Подхватив свой брошенный чемоданчик, Монк перекатился по полу в распахнутую дверь.
Как только он оказался внутри, Крид захлопнул дверь.
– Запирается автоматически, – сказала Андреа, обхватив грудь руками.
Она старалась держаться подальше от кресла, в котором по-прежнему сидело мертвое тело доктора Маллоя.
Монк поднялся на ноги, сжимая в одной руке пистолет, а в другой – кожаный чемоданчик.
– Где вход на технический уровень?
Развернувшись, Андреа указала на потолок над лабораторным столом. Квадратная плита была обозначена символом опасного электрического напряжения.
Монк обернулся к Криду.
– Поднимай женщину туда. Быстро!
– А вы?
– Обо мне не беспокойся. Я от вас не отстану. А теперь шевелитесь!
Пока Крид поднимал Андреа на стол, Монк опустился на корточки. Ему нужно было выиграть как можно больше времени, чтобы дать остальным возможность бежать. Он понимал, сколь важно доставить Андреа в безопасное место. Несомненно, доктор Маллой рассказал ей что-то важное, что-то такое, из-за чего ее теперь хотели убить. И что бы это ни было, Монк тоже хотел это узнать.
Крид уже открыл технический люк и помогал Андреа забраться в него.
Укрывшись за мертвецом в кресле, Монк раскрыл чемоданчик и положил его на пол. При этом он не отрывал взгляда от двери. Сработал замок или нет, дверь защитит их от нападающих не больше, чем оберточная бумага. Особенно если учесть, какая огневая мощь в руках мерзавцев.
В обойме пистолета оставалось всего два патрона. Нужно достать из чемоданчика новую.
Но только Монк протянул руку к запасной обойме, дверная ручка влетела в комнату, словно брошенная взрывной волной, вместе с приличным куском косяка. От удара дверь распахнулась.
Увидев мелькнувший черный дождевик, Монк выстрелил в него. Дважды. Затвор отлетел назад и застыл, указывая на то, что патроны кончились.
Убийца скрылся.
Монк лихорадочно схватил новую обойму, извлекая из пистолета пустую. Краем глаза он заметил, как в дверном проеме появилась рука. В помещение влетел черный металлический предмет размером с бейсбольный мяч.
О, только не это!..
Граната.
Монк бросил пистолет и пустую обойму. Оставаясь на коленях, он схватил раскрытый чемоданчик, поймал гранату внутрь и резко свел руки вместе, захлопывая чемоданчик. Вскочив на ноги, Монк размахнулся и выбросил чемоданчик в открытую дверь.
Еще до того, как чемоданчик вылетел за порог, Монк уже пришел в движение. Развернувшись, он запрыгнул на стол и бросился к открытому люку в потолке, где только что исчезли ноги Крида.
– Быстрее!
Слишком поздно.
Взрыв прогремел оглушительный, вспышка ослепила Монка. Взрывная волна буквально внесла его в узкое пространство между этажами. Налетев головой на вентиляционные трубы, он рухнул прямо на Крида. Какое-то время они старались освободиться друг от друга, и Монк получил локтем в глаз.
Оглушенный, ругаясь, он махнул рукой, призывая остальных поспешить вперед. Коккалис сомневался в том, что убийцы последуют за ними, но не собирался терять бдительность до тех пор, пока все они не окажутся в каком-нибудь безопасном месте, где много оружия.
Спотыкаясь, все трое бежали вперед, наполовину оглохшие, наполовину ослепшие.
Как и говорила Андреа, техническое пространство для удобства обслуживающего персонала было оборудовано мостками и лесенками. Прошло немного времени, и беглецы выбрались из чрева здания в царящий наверху хаос. Все вокруг уже было забито полицией. На поле перед зданием Монка и его спутников встретили патрульные машины, микроавтобусы групп спецназа и орда журналистов и телевизионщиков.
Пошатываясь, все трое вышли на открытое место, и тотчас же их окружила полиция. Прежде чем Монк успел вымолвить хоть слово, его схватили за руку, оттащили в сторону, предъявили ему полицейский значок.
– Министерство внутренней безопасности, – объявил человек размером с гору. – Доктор Коккалис, у нас есть приказ из Вашингтона доставить всех вас в безопасное место.
Монк не возражал. Он не имел ничего против этого приказа. Но, направляясь к машине, печально оглянулся на здание.
Кэт его убьет.
Чемоданчик стоил просто бешеные деньги.

6

Назад: Пролог
Дальше: 7