ГЛАВА 36

Картер ненавидел секреты, но сейчас казалось, что весь его дом полон ими. Бет была в ванной, он сам укладывал Джо в кроватку. Мысленно он все время возвращался к секретам и тайнам: к странной работе, на которую подрядился в имение аль-Калли; поразительному бестиарию, который там увидел; костям, которые загадочным образом исчезли из подвальной лаборатории музея. Обычно жена была первым на свете человеком, с которым он спешил поделиться всеми своими новостями и тревогами. Она будет первой и, возможно, единственной, кому он может довериться. Не было у него другого человека, на которого можно положиться, человека, чьи суждения он ценил столь высоко. Только с ней он мог посоветоваться в сложной ситуации, поделиться своими сомнениями и страхами. Но сейчас он не мог, не имел права. Он дал аль-Калли слово молчать. Мало того, у Картера почему-то возникло предчувствие, что если он все расскажет Бет, то подвергнет ее тем самым опасности. Что же касалось украденных костей, тут оставалось винить только себя. Он допустил непоправимую ошибку, ему и решать, что делать дальше. Но он совсем запутался. Он и представить себе не мог, что что-либо, находящееся под контролем Бет, особенно столь редкое и незаменимое, вдруг могло бы пропасть или быть повреждено.

Джо смотрел на него снизу вверх ясными серо-голубыми глазками, весело болтал ножками. Картер, глядя на сына, вдруг подумал: какие секреты и тайны будут окружать его жизнь? Одно чудо уже произошло. Врачи со всей определенностью заявили Картеру, что он вряд ли может стать отцом, и вот пожалуйста: у них родился Джо. Хотя Картер с Бет считали, что после отъезда из Нью-Йорка ужасная история с Ариусом наконец останется позади, забудется и не будет преследовать их на протяжении долгих месяцев, он сейчас подозревал, что заблуждается. Знал и боялся себе в этом признаться? «Неужели так устроена жизнь, — думал он, — что все, что бы ты ни сделал, все, что когда-либо происходило с тобой, каждое решение, которое принимал, — все это будет преследовать тебя до конца жизни?»

Лос-Анджелес должен был стать началом новой жизни, но разве, в принципе, это возможно — начать все сначала?

Джо прокурлыкал нечто напоминающее «Ала! Апа!», и Картер рассмеялся.

— Никак ты ко мне обращаешься, а? — спросил он. — Ты ведь со мной разговариваешь, да, сынок?

Джо тоже заулыбался и застучал кулачками по матрасу, но повторять сказанное не стал.

Картер наклонился, закрыл глаза и поцеловал сына в гладкий выпуклый лобик. Кожа такая нежная, прохладная и душистая. И на протяжении нескольких секунд он стоял в неудобной позе, вытянув шею и низко склонившись над кроваткой, точно журавль у пруда, а маленькие пальчики Джо дергали его за волосы и теребили мочку уха. «Только это, — сказал он себе, — и имеет значение. Это… и Бет. Все остальное — ерунда. Только он и Бет. Только малыш… и Бет». На какую-то долю секунды перед глазами почему-то предстал шумящий зеленый дождевой лес, наполненный запахом влаги.

— Ты его переодел? — спросила Бет с порога.

Картер открыл глаза и обернулся. Бет в голубом халате вытирала волосы полотенцем.

— Переодел?

Перед глазами снова мелькнуло видение — тропический дождевой лес — и тут же померкло.

— Нет. Он не описался. И вообще прекрасно себя чувствует.

Бет подошла, заглянула в кроватку.

— Прекрасно, правда? Как мы тут, а?..

Что-то в ее тоне насторожило Картера.

— Ты так говоришь… словно не уверена.

Бет затрясла головой: может, просто хотела, чтобы волосы поскорее высохли? И сказала:

— Конечно уверена. Чего это ты вдруг?

Картер промолчал. Однако он был уверен, что слышал в тоне Бет недовольные, даже почти враждебные нотки. Ни он, ни Бет не двигались с места несколько секунд, точно хотели тем самым рассеять все сомнения.

— Где Чемп? — спросил после паузы Картер.

Долгий летний день подходил к концу, на улице скоро начнет смеркаться.

— Вроде бы во дворе, — ответила Бет. — Может, сходишь за ним, приведешь в дом?

Упоминать о койотах она не стала, хотя Картер понимал, чем продиктовано ее беспокойство за собаку. Он кивнул и вышел из детской.

Спустился по лестнице на первый этаж дома, где, несмотря на прожитые здесь несколько месяцев, до сих пор чувствовал себя немного чужим. Казалось бы, все здесь было хорошо: планировка, свежая краска, толстые ковры, но все-таки это был не его дом, и Картер не стал украшать его милыми сердцу мелочами. Его старое кресло-качалка, исцарапанный журнальный столик, стеллажи для книг — все это осталось в Нью-Йорке. Он поступил вполне практично: слишком дорого было бы перевозить эти вещи морем, к тому же они переехали в полностью меблированный дом. Это тоже была часть их плана по началу новой, совсем другой жизни: избавиться от старого хлама, всех этих царапин, вмятин и воспоминаний и начать новую жизнь с новыми чужими и нелюбимыми вещами.

Снова задул горячий сухой ветер, коротенькая высохшая травка во дворе похрустывала под ногами. Провал каньона за домом купался в лунном свете, склоны гор Санта-Моника вырисовывались на фоне звездного неба. Да, Нью-Йорк просто ничто по сравнению с этим, подумал Картер, хотя это вовсе не означало, что он не скучает по виду арки на Вашингтон-сквер. Порой он задумывался: может, стоит сменить работу? Слишком уж много времени проводит он за изучением того, что давным-давно утратило жизнь. Ему не хватает обычного человеческого общения. Может, ему не хватает совсем других ощущений — влиться в толпу, почувствовать бешеный ритм жизни вокруг? Поменять высохшие кости (в голове уже в миллионный раз мелькнул вопрос: как быть с пропажей останков Женщины из Ла-Бре?) на теплую живую плоть?

В отдалении послышался треск, небо озарилось вспышками фейерверка. Рано начали, до праздника еще целый день. К тому же и полиция, и пожарные приведены в полную боевую готовность; на протяжении целой недели от них поступали предупреждения о слишком сухой и жаркой погоде, об опасности возгорания, о том, что от одной мелкой оплошности может начаться страшный пожар. Сам Картер никогда не видел таких пожаров, только по телевизору, в повторах прошлогодних программ новостей Си-эн-эн. Их без конца показывали сейчас, далее следовали скорбные интервью людей, которые стремились спасти все, что можно, от бушующего пламени. Они выносили из огня домашних животных, альбомы с семейными фотографиями, столовое серебро. Один парень едва спасся, удирая от молниеносно распространяющегося огня на велосипеде. Из всех вещей он предпочел спасти кубок, приз за игру в боулинг.

Картер оглядел небольшой обнесенный изгородью дворик и сначала услышал Чемпа, а уж потом увидел его. Большая часть тела была скрыта под тенью кустарника. Пес отчаянно пытался выкопать что-то, и Картер видел только пушистый светлый хвост.

— Чемп!

Хвост приветливо завилял, но Чемп и не подумал бросить свое занятие.

— Идем, Чемп. Хватит, нагулялся. Пора домой.

Картер подошел поближе, но по-прежнему видел только выгнутую спину да виляющий из стороны в сторону хвост собаки.

— Чем это ты занят, а?

Картер ухватил пса за задние лапы и оттащил в сторону от кустов. Чемп не сопротивлялся, но и не помогал. Просто позволил тащить себя, как игрушечную лошадку, и вот снова оказался на высохшем газоне. Однако с добычей своей не расстался — Картер увидел у него в пасти нечто, напоминающее скелет недавно погибшей белки.

— О господи, да зачем это тебе? — спросил Картер. — Неужели мы тебя плохо кормим?

Чемп поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза, но добычу по-прежнему не выпускал.

— Пошли, — сказал Картер.

Он присел на корточки и попробовал вырвать из челюстей скелет. Но Чемп сердито зарычал, Картер убрал руку, вытер ее о траву.

Как же выиграть это сражение? Может, пройти в дом и предложить соблазнительную замену, к примеру кусок арахисового масла, пес просто его обожал? Может, тогда он расстанется с этой дрянью?

Чемп встряхнул головой, точно желая лишний раз убедиться, что в добыче не осталось и искорки жизни. Тут Картера, что называется, осенило. Пес подсказал ему ответ на мучивший вопрос. Как же он раньше об этом не подумал?..

Он вскочил на ноги, бросился на кухню, достал из холодильника арахисовое масло — вынес на улицу целую банку — и ткнул в нее носом Чемпа. Челюсти моментально разжались. Носком домашней туфли Картер отбросил беличий скелетик подальше, на край двора. Потом ударил еще раз — и добыча Чемпа полетела в каньон.

— Хочешь прогуляться? — спросил он Чемпа, но тот был слишком занят банкой и даже головы не поднял.

Картер надел на него поводок и, когда пес решил перевести дух и оторвался от лакомства, провел его в дом. Поднялся на второй этаж. Бет лежала в кровати, подложив под спину гору подушек и уткнувшись носом в какие-то бумаги.

— Выйду немного прокачусь, — сказал ей Картер.

— Выйдешь? — удивилась она. — В такой час?

— Просто забыл кое-что на работе. Надо съездить.

— В Музей Пейджа? Неужели нельзя подождать до завтра?

— Завтра будет закрыто. Завтра четвертое.

— Но и сегодня музей уже закрыт. На ночь.

— Я знаю охранника, он меня впустит.

— Неужели никак не подождет? — спросила Бет, хотя достаточно хорошо знала мужа — раз он так решил, значит, дело действительно безотлагательное.

— Да я скоро вернусь, — заметил он, а потом добавил: — И Чемп будет со мной.

Он быстро сбежал вниз по лестнице, прежде чем жена успела спросить, зачем это ему понадобилось брать с собой собаку.

К счастью, Чемп просто обожал кататься на машине, и едва Картер отворил дверцу джипа, как он запрыгнул в салон и важно расположился на переднем сиденье.

Интересно, сможет ли он сделать то, что хотел от него Картер? Картер завел машину, задним ходом медленно выехал со двора. Оставалось лишь надеяться, что идея, посетившая его, вовсе не столь уж и безумна.

Стоянка перед музеем была закрыта на ночь, пришлось оставить джип на бульваре Уилшир. У Картера была пластиковая карта-ключ, с ее помощью можно было пройти через служебный вход. Что он и сделал, ведя за собой Чемпа. Он знал: сегодня Гектор на дежурстве, где-то бродит — и не хотел пугать его внезапным появлением.

— Гектор? — окликнул он. — Это я, Картер. Картер Кокс.

Ответа не последовало.

— Гектор, ты здесь?..

Чемп, похоже, был совершенно заворожен новыми незнакомыми запахами, струившимися отовсюду, в том числе и с пола. Низко опустив голову к мраморным плитам, стал принюхиваться к следам, оставленным людьми за весь день. Может, и сработает, подумал Картер.

Он повел пса к лифтам в дальнем конце вестибюля, мимо подсвеченных витрин, где были выставлены черепа древних животных, мимо распахнутых в лаборатории дверей, мимо входа в атриум, где в роскошном саду любил гулять несчастный Джеронимо. Прошел и снова окликнул:

— Гектор? Ты где?

Картер услышал побрякивание связки с ключами, и чей-то преисполненный подозрительности голос спросил:

— Кто здесь? А ну стоять, не двигаться!

— Гектор, это я, Картер. С чего ты так перепугался?

Сторож испустил вздох облегчения и вышел из-за чучела, изображающего гигантского ленивца в натуральную величину. На него «нападала» саблезубая кошка.

— Какого черта вы тут делаете, а? — осведомился Гектор. — Музей закрыт. А мистер Гандерсон дал мне насчет вас особые инструкции. — Тут он заметил собаку. — А это что такое? Совсем с ума сошли? Сюда нельзя приводить собак!

— Это необходимость, — ответил Картер.

— Какая такая необходимость? Зачем это приводить пса в музей ночью?

Картер понял, что надо дать Гектору понятный и убедительный ответ, иначе на его сотрудничество рассчитывать не стоит.

— Он мне очень нужен. Поможет кое-что найти.

На Гектора, похоже, это объяснение впечатления не произвело.

— Найти что? — подозрительно спросил он.

Картер понял: вот он, момент истины. Если он расскажет Гектору о пропаже, тот, несомненно, поделится этим с Гандерсоном и тогда все всплывет. Но если не говорить… тогда невозможно будет убедить Гектора пропустить его.

— Пропали несколько костей из коллекции в подвале. Это очень важные для науки кости.

Гектор явно встревожился. Любая пропажа в таком месте, как музей, особенно случившаяся во время его дежурства, грозила нешуточными неприятностями.

— А начальству вы доложили? — осторожно спросил он и подтянул ремень на животе.

— Пока нет, — признался Картер. — Надеюсь все же их найти. Или, по крайней мере, понять, как это случилось. — Затем нехотя добавил: — Ты столько помогал мне, обеспечивал доступ в подвал, в лабораторию, причем в нерабочее время. Ну и я надеялся, что мы вместе решим эту проблему. До того, как каждому из нас придется давать объяснения Гандерсону или полиции…

Гектор был далеко не дурак. Он прекрасно понял, к чему клонит Картер. Выбор был прост. Можно попробовать вместе поискать эти кости, и тогда, возможно, они их найдут и о пропаже никто не узнает. А можно, придерживаясь правил, доложить начальству, и тогда такое начнется, вовек не расхлебать. Вот дурак, сам виноват! Зачем только понадобилось пускать в подвал Картера и этого его патлатого дружка? Он, Гектор, и гамбургеры-то не слишком любил.

— Что надо делать? — коротко спросил он, и Картер едва сдержал улыбку.

— Да ничего особенного. Пустяки. Просто спустишь нас в подвал на несколько минут.

Гектор все еще колебался, пытался сообразить, не приведет ли это к еще большим неприятностям. Затем развернулся и зашагал к лифтам, на ходу нащупывая в связке нужный ключ. Нет, этого парня и его собаку он там одних не оставит, будет присматривать, чтобы, не дай бог, чего не натворили.

Картер с Чемпом вошли следом за ним в лифт, тот начал спускаться. Картер предпочел все это время держать язык за зубами, опасаясь ляпнуть лишнее. Когда дверцы лифта раздвинулись, он сказал:

— Можешь подождать здесь, если хочешь.

Но Гектор и не думал оставлять их одних.

— Я иду с вами, — заявил он. — А собака… пусть ведет себя прилично. Ну вы понимаете, о чем я.

— Да он прошел специальную подготовку. Знает, как вести себя в музеях, — пытался пошутить Картер.

Однако шутка у Гектора успеха не возымела.

Вот он включил верхний свет — под потолком одна за другой начали загораться тусклые лампочки, словно световая волна пробежала. Они отбрасывали бледный призрачный свет, в лучах закружились миллионы пылинок. Даже Чемп, искатель и любитель приключений, робко остановился у лифта и ждал.

— Пошли, мальчик, — сказал ему Картер. — Нас ждет работа.

Он зашагал по центральному коридору, рядом, прижимаясь к ноге, послушно трусил Чемп. Гектор шел следом. Они прошли мимо бесконечных рядов безликих одинаковых шкафов с ящиками, почти в каждом из которых хранились бесценные артефакты и окаменелые останки, извлеченные и собранные на протяжении нескольких десятилетий в районе Ла-Бре. От костей исходил сухой кисловатый запах, и Гектор раза два закашлялся, проходя мимо хранилища.

Вот они приблизились к лаборатории, которую Дел с Картером устроили в самом дальнем от входа помещении. Тут вдруг Чемп резво рванулся вперед. Очевидно, он учуял что-то новое — то ли запах Дела, то ли вымазанных в смоле костей Мужчины из Ла-Бре, которые совсем недавно были разложены на лабораторном столе. Правда, сейчас их там не было: Картер с Делом тайно перенесли кости на другой этаж и заперли в шкафчике для химикатов и растворителей.

Но целью Картера был опустошенный ящик, к которому он и подвел собаку. Замок по-прежнему висел на одной дужке, а выдвинув ящик, Картер увидел скомканный носовой платок, в который некогда завернул таинственный предмет, что сжимал в руке Мужчина из Ла-Бре. Только этот клочок ткани, больше ничего не осталось, но на нем сохранились частицы смолы и, возможно, запах самого предмета. Немного, конечно, подумал Картер, но это все, чем они сейчас располагают.

— Вроде бы здесь были кости той женщины? — озабоченно осведомился Гектор.

— Да.

— И вроде бы они самые древние кости во всем музее, верно?

Похоже, он стремился оценить всю серьезность положения.

— Не самые старые, — ответил Картер, — но очень важные для исследований.

Гектор тихонько присвистнул. Картер осторожно, двумя пальцами, взял платок, вынул его из ящика — не хотелось нарушать запахового следа — поднес к носу Чемпа. Сперва собака пыталась отвернуться, точно платок и сохранившийся на нем запах ничуть его не интересовали, но Картер придержал его за ошейник и заставил понюхать ткань. Чемп глубоко втянул воздух.

Потом поднял глаза на Картера, словно спрашивая: «И что дальше?»

— Ищи, — сказал Картер. — Иди по запаху.

Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что собака ни слова не понимает. Но разве не так работают с ищейками? Ты говоришь с собакой так, точно она понимает значение сказанного… и, черт побери, это иногда срабатывает.

Чемп развернулся и огляделся по сторонам, точно прикидывая, с чего именно начать. Картер повел его по проходу — то был единственный путь, по которому мог уйти вор, — и снова приложил платок к носу пса. Чемп снова шумно принюхался и рванулся вперед, туго натянув поводок с карабином. Картер увеличил длину поводка, затем придержал пса, снова дал понюхать скомканный платок и опять отпустил. И Чемп целиком и полностью отдался этой увлекательной игре. Он то низко опускал голову к холодному линолеумному полу, то поднимал и нюхал воздух, снова опускал. Время от времени останавливался и обнюхивал один из ящиков. Неужели артефакты и окаменелые останки пахнут различно, подумал Картер. Оставалось лишь надеяться, что запах, оставленный на платке, еще свеж и поможет Чемпу выделить из всех находящихся здесь предметов тот единственный, нужный.

— Глупее занятия не припомню, — проворчал Гектор. — А уж работу потеряю — это как пить дать.

— Может, и нет, — заметил Картер, послушно двигаясь следом за собакой. — Может, и нет…

Однако мнение его изменилось, когда пес вдруг замедлил бег, а затем направился прямо к лифту. И закружился возле кабины. Получается, что Чемп просто ведет хозяина к выходу, к двери, через которую они вошли? Стало быть, он не понял, чего именно хочет от него хозяин.

Но тут пес остановился, развернулся и, по-прежнему низко опустив голову к полу, двинулся влево, мимо площадки перед лифтом, затем свернул за угол.

— Что там находится? — бросил Картер через плечо.

— Да ничего особенного, — ответил Гектор. — Кладовая, кое-какое оборудование, лестница.

Длинный поводок Чемпа несколько раз обвился вокруг стальной стойки, и Картер поспешил псу на выручку. Чемп стоял возле опечатанной металлической двери с нарисованной на ней красной полоской, означавшей, что при попытке вторжения может включиться сигнализация.

— Куда она ведет? — спросил Картер.

Гектор на секунду задумался, поднял глаза к потолку.

— В сад, — ответил он.

— Ты имеешь в виду внутренний дворик в центре музея?

— Да.

Чемп принюхался к полу под дверью, затем начал царапать металл.

— Можешь открыть?

Гектор подошел к двери, достал пластиковую карту, призванную отключить сигнализацию, вставил в прорезь — у Картера создалось впечатление, что сигнализация в любом случае не работает, — затем с явным усилием и громким скрипом отворил дверь. Точно ее не смазывали и не открывали лет сто. Внутри царила чернильная тьма, ко лбу Картера тут же прилипла паутина. Гектор посветил фонариком, нашел выключатель. Под потолком загорелась одинокая голая лампочка, высветила ржавую газонокосилку, несколько садовых инструментов, пару старых резиновых сапог, несколько пустых банок из-под краски. Похоже, никто не заглядывал сюда давным-давно. Маловероятно, что тут могли спрятать украденные кости. Но Чемп продолжал рваться вперед.

— Ладно, мальчик, считай, что я тебе поверил, — пробормотал Картер, хотя сам был далеко в этом не убежден.

Чемп протиснулся через горы разного хлама и уже был на полпути к первому лестничному пролету, пока Гектор силился закрыть металлическую дверь. Картер не сводил взгляда с пыльных ступеней, надеясь увидеть следы ног или что-то другое, что могло бы доказать недавнее присутствие здесь человека, но в свете тусклых ламп над головой так ничего и не увидел. К тому же он страшно боялся отстать от неугомонного Чемпа.

Вот пес остановился на площадке, обернулся, чтобы убедиться, что хозяин не отстал, затем затрусил вверх, преодолел еще несколько пролетов и остановился перед очередной плотно закрытой дверью и даже взвизгнул от возбуждения, точно желанная добыча находилась прямо за ней. Запыхавшийся Гектор преодолел последние несколько ступеней, отключил сигнализацию, потом с громким скрипом отворил и эту дверь. В нос Картеру ударил острый запах сырой листвы и травы. Струи воды с шипением били из разбрызгивателя на лужайке.

Чемп так рванулся в сад, что поводок выскользнул из руки Картера. Вдоль тропинок через каждые несколько ярдов стояли фонари, отбрасывающие янтарные круги света, но весь остальной сад освещался лишь луной, голубоватые ее лучи беспрепятственно проникали сюда, потому что крыши не было. Картер слышал шуршание пластиковой ручки поводка, он тянулся за Чемпом, и лишь по этому звуку можно было определить, где находится собака. Вот ручка затарахтела по бетонированной дорожке, затем — по деревянному мостику, перекинутому через журчащий ручей. В отличие от сада эпохи плейстоцена, что находился перед входом в музей, этот зеленый уголок не был так тщательно спланирован, и тут были собраны растения, характерные для данной местности и позднего ледникового периода. Здесь, в этом уединенном атриуме, окруженном стеклянными стенами музея, посетители могли наслаждаться мирным естественным пейзажем. В одном углу вздымались ветви дерева гинкго с резными листьями, кроны высоких пальм шелестели под ночным ветром, в воде плескались черепахи — они прижились и размножались тут просто превосходно. Все эти звуки сопровождались непрестанным шумом водопада, что находился в дальнем от Картера уголке сада. Именно там и нашел он Чемпа, который пытался выдернуть запутавшийся во мхе и папоротнике поводок.

— Да погоди ты, сейчас, — сказал Картер, но пес даже не обернулся. Он рвался вперед и наверх, к тому месту, откуда низвергались струи водопада.

Картер отстегнул поводок от ошейника — пес все равно никуда не денется, находясь в закрытом внутреннем дворике. И Чемп тут же помчался по тропинке к тому месту, откуда было легче пробраться наверх, и оказался возле небольшого водоема, куда падали струи водопада. На секунду Картеру показалось, что пес просто страдает от жажды, хочет напиться. Но, приблизившись, он увидел, что Чемп лежит у воды и не сводит глаз с плоского камня в центре потока.

Это был тот самый предмет, что сжимал в руке Мужчина из Ла-Бре.

Только теперь, очищенный непрестанно бегущей водой, он блестел, точно мано, или камень для размола зерна, которым, судя по всему, некогда служил. На поверхности виднелись продолговатые диагональные царапины, сделанные, по всей видимости, другим острым камнем, только красноватой окраски. Чемп не мог дотянуться до него и бегал вокруг небольшого водоема. С тропинки Картеру видно было не слишком хорошо, и он сошел с нее, ухватился за тонкий ствол молодой сосенки, подтянулся. Пришлось немного отодвинуть Чемпа, места у водоема было маловато; тут же находился небольшой садик из декоративных растений, и сходить на него с тропинки было запрещено. Картер осмотрелся: земля вокруг, как и сам садик, казалась нетронутой, никаких человеческих следов. Однако он заметил, что заросли кустарника с одной стороны немного расчищены и что земля под ними совсем свежая.

Чемп залаял, словно возвещая о своем открытии, и только тут Картер понял, на чем стоит, и инстинктивно отшатнулся.

— Ну, что там? — спросил снизу Гектор.

Картер не знал, как лучше ответить. Но потом все же сказал:

— Думаю, могила.

Гектор перекрестился.

Картер снова взглянул на камень мано, сияющий в потоке, точно путеводная звезда, потом покосился на взрыхленную землю под ногами. Похоже, он наткнулся на доисторическое место захоронения.

— Что это значит — «могила»? — спросил Гектор. — Чья могила?

На этот вопрос Картер мог ответить. Это была могила Женщины из Ла-Бре, умершей много веков тому назад — точнее, свыше девяти тысяч лет. А вот кто выкопал здесь эту могилу и как, он просто не представлял.

— Черт… — пробормотал Гектор. — Уж об этом-то нам обязательно надо доложить.

— Пока, думаю, не стоит, — сказал Картер. Прежде всего надо разобраться, что же здесь произошло, и уж только потом хорошенько обдумать все последствия. — Позволь, я займусь этим сам. Договорились?

Гектор колебался. И одновременно, судя по всему, был рад снять с себя ответственность.

— А вы скажете, что никакой моей вины в том нет? Что я просто делал свою работу?

— Конечно, — кивнул Картер. — Ты здесь ни при чем.

Потом протянул руку и в знак благодарности погладил Чемпа.

Похоже, только теперь Гектор успокоился.

Чего нельзя было сказать о Картере. Он смотрел на камень, последний и самый ценный в мире предмет для Мужчины из Ла-Бре, затем перевел взгляд вниз, на землю, исчерченную бороздками от костлявых пальцев, и в голове у него царило полное смятение.