ГЛАВА 16
Тележка для гольфа подкатила к дальней стене сооружения, там и остановилась. Над головой летала и каркала какая-то птица, лениво описывая круги под сводами высокого потолка.
Аль-Калли наблюдал за тем, как Якоб вытащил Рафика из тележки, потом сказал:
— Ты знаешь, что делать.
Действительно, Якоб знал, поскольку подобное происходило не впервые. Держа Рафика за ворот оранжевой робы, он подтащил его к воротам перед последней в ряду клеткой, втолкнул в загон и тут же захлопнул ворота, оставив пленного запертым, точно в «акульей» клетке. Пока вход в нору оставался закрытым, у Рафика была хоть какая-то защита.
Никаких признаков жизни в норе не наблюдалось, то был добрый знак. Ибо аль-Калли все еще надеялся выбить нужную ему информацию из Рафика, а если тот свихнется от страха, толку от него будет мало.
Аль-Калли достал из кармана брюк золотой портсигар, постучал кончиком сигареты о крышку, щелкнул зажигалкой. Обычно он не позволял курить здесь ни себе, ни кому бы то ни было другому. Но в особых случаях, подобных этому, правило нарушал. Ведь приговоренный имеет право на последнюю в жизни сигарету, разве не так?
Он протянул сигарету Рафику, тот отпрянул в дальний конец загона, хотя размером он был не больше телефонной будки, и окинул мучителя усталым взглядом.
— Это «Мальборо», — сказал аль-Калли.
До войны в Ираке это была самая популярная марка сигарет. Чтобы доказать, что она не отравлена, аль-Калли затянулся сам, выпустил струю ароматного дыма. Затем снова протянул сигарету, и Рафик, просунув дрожащую руку между прутьями решетки, взял ее.
Аль-Калли позволил ему насладиться моментом, а заодно услышать обитателей этого жутковатого места, они зашевелились, зашуршали в своих клетках. Начали просыпаться. Верхний свет был непривычно ярок в этот поздний час, к тому же многие создания были весьма чувствительны и наверняка учуяли запах сигаретного дыма. Они сразу улавливают появление чего-то нового, они любопытны. Из одной клетки раздался хриплый визг.
Рафик испуганно взглянул в том направлении, он, несомненно, гадал, что за животное могло издавать такие звуки. Гиена? Шакал? Койот?.. Аль-Калли дал ему время перебрать в уме все эти версии, заранее зная, что любая будет ошибочна.
— А теперь, — тихо сказал аль-Калли по-арабски, — мы должны прояснить несколько моментов.
Рафик глубоко затянулся сигаретой, потом снова поднес ее к разбитым губам и не сказал ни слова.
— Насколько я помню, вас было четверо.
Рафик уже слышал все это прежде.
— С тремя из вас я уже успел познакомиться лично.
Рафик знал, что последует дальше. С того момента, как его похитили в Бейруте, вся жизнь превратилась в сплошную муку.
— Но я хочу познакомиться со всеми.
— Ты хочешь, — сказал Рафик, опустив руку с сигаретой, — убить всех нас.
— Совсем не обязательно, — ответил аль-Калли. — Мне вовсе не чуждо милосердие. — Того рода милосердие, подумал он, что проявил в свое время отравитель к его семье. — У тебя есть жена? Дети?..
Он видел: Рафик колеблется, не знает, как ответить.
— Просто скажи мне правду, вот и все.
Рафик в конце концов кивнул: да, у него есть жена и дети.
— Уверен, ты хочешь увидеть их снова.
Рафик был уверен в обратном — он никогда уже их не увидит. Однако вопреки всему в груди затеплился слабый огонек надежды.
— Я могу отправить тебя к ним. Или, напротив, привезти их сюда. В эту страну.
Аль-Калли недоумевал: зверь, спавший в своей пещере, до сих пор не появился. Он уже начал беспокоиться — возможно, состояние его серьезно ухудшилось.
— Что я должен для этого сделать? — спросил Рафик.
«Ага, наконец-то!» — подумал аль-Калли, хотя и не был уверен, что на этом этапе игры следовало пробуждать у заключенного надежды — человек этот должен понимать, что судьба его предопределена. Но человеческая душа — штука странная, удивительная, даже перед лицом очевидного и неизбежного всегда надеется на лучшее.
— Да немного, — ответил аль-Калли. — Я ведь знаю, именно Саддам отдал приказ уничтожить моих близких.
Сам Рафик этого никогда не говорил — такова была власть Саддама, ныне беззубого льва, которому уже не суждено вырваться на свободу, над всеми его подданными. Но и отрицать этого не стал. Только в сладких мечтах аль-Калли мог представить, что сделал бы с Саддамом, если бы тот попал ему в руки.
— Но мне хотелось бы знать, почему он выбрал именно тебя, ну и сотоварищей, для исполнения столь деликатного задания. Вы что, входили в какое-то элитное подразделение? Или вас специально подбирали?
На самом деле аль-Калли ничуть не интересовали ответы на эти вопросы. Он просто хотел разговорить Рафика. Дать ему, запертому в одной клетке с хищным зверем, время подумать над своей дальнейшей судьбой. Пусть себе думает, что у него еще есть выход.
— Мы вместе тренировались, — сказал Рафик.
— Где?
Рафик пожал плечами. Глаза заплыли от синяков и ссадин, нос слегка свернут на сторону, очевидно сломан.
— В Багдаде.
— Тогда, должно быть, вы сдружились. Вместе тренировались, вместе пользовались всеми особыми привилегиями, какие мог дать только Саддам.
Аль-Калли улыбнулся с заговорщицким видом, и на миг Рафику показалось, что улыбка эта была отражением его собственной. Аль-Калли был просто в восторге.
— Все остальные, — сказал он, — были родом из Тикрита. Ты тоже?
— Да.
Саддам всегда полагался на своих сородичей суннитов для выполнения его самых важных заданий.
— Ну а мужчина с усами, — начал аль-Калли, — он что, тоже из Тикрита?
Рафик тотчас умолк.
— Который подал суп моей жене, — подсказал аль-Калли, хотя не сомневался, пленный прекрасно понял, о ком идет речь.
— Я его не знаю.
«Ну вот, с чего начали, туда же и пришли», — с отвращением подумал аль-Калли, не пытаясь скрыть разочарования. Он обернулся к Якобу, тот стоял чуть поодаль, скрестив руки, и жестом указал на ведро из-под краски, стоящее у загона.
Якоб снял с ведра крышку, подошел к изгороди и выплеснул содержимое на Рафика, обдав его с головы до пят.
На секунду показалось, это красная краска, но у нее был характерный запах — запах свежей крови.
Рафик выронил сигарету и уставился на свою пропитанную кровью робу.
Из соседней клетки снова донесся визг и тут же перешел в яростный лай. Из дальней клетки донеслось низкое глухое рычание. Огромная птица, примостившаяся на жердочке наверху, пронзительно заверещала.
Рафик едва не оглох от этой какофонии. Вытаращив глаза, он разглядывал окровавленную одежду.
— Мужчина с усами, — многозначительно произнес аль-Калли, подчеркивая каждое слово.
— Я уже сказал: не знаю его!
Аль-Калли надавил на кнопку пульта дистанционного управления. Внутренняя дверца распахнулась. Теперь Рафик был в полной власти того, кто притаился в глубине норы.
И он понял это.
— Имя! — требовательно произнес аль-Калли.
Рафик завертел головой, оглядывая помещение. Маленький заболоченный пруд, низенькие деревца, мелкий кустарник… сломанные кости, покрытые пылью. Кто же здесь обитает?
— Могу снова закрыть внутреннюю дверцу. Так же легко, как открыл, — сказал аль-Калли.
Рафик судорожно пытался сообразить. Лев? Может, тигр? Он видел вход в темный грот, выложенный из камня и возвышающийся на несколько футов от утоптанной земли.
— Имя! Мне нужно имя.
«Ну а какой от этого вред?» — подумал Рафик. Он назовет ему имя — да любое, в конце-то концов! — и тогда можно получить передышку, выиграть время. А если аль-Калли догадается, что это ложь? Что, если он, хитрый и умный мерзавец, уже знает имя или же у него есть свои предположения на этот счет и он только и ждет, чтобы он, Рафик, их подтвердил.
И вдруг с того места, где он стоял, Рафику показалось, что в глубине грота шевельнулась тень. Это нечто проснулось. Оно живое!
Аль-Калли тоже заметил это и испытал облегчение. Тварь завозилась, пытаясь подняться на лапы, и принюхивалась — Рафик отчетливо слышал эхо этих звуков. Создание почуяло добычу.
Он оглядел себя. Весь в крови. Руки потянулись к молнии на робе.
Аль-Калли расхохотался и обернулся к Якобу.
— Смотри-ка, а он смышленее того, последнего.
Рафик быстро расстегнул робу, скинул ее, потом скатал в комок и отбросил как можно дальше. Она зацепилась за ветки дерева и повисла на нем, как флаг.
Из глубины грота послышалось рычание.
— Ахмед! — крикнул Рафик. — Его звали Ахмед!
— Ну что ж, для начала неплохо, — заметил аль-Калли.
Пальцы его замерли над панелью управления, готовые одним движением открыть или закрыть всю клетку. Потом они оба увидели глаза твари — они отсвечивали злобным мерцающим огнем и моргали, привыкая к яркому освещению.
— Ахмед Массад!
Имя показалось аль-Калли знакомым. Ну конечно, фамилия Рафика тоже Массад.
— Так он что же…
— Мой брат! Да, он мой брат!
На сердце у аль-Калли потеплело. Что ж, это объясняло долгое и упорное молчание Рафика. Похоже на правду.
Но зверь уже выходил из своего убежища. Аль-Калли замер, даже после столь долгих лет его всякий раз очень волновало это зрелище. Он не уставал любоваться чудовищем. Его массивной низко опущенной мордой с длинным носом, желтыми, как у ящерицы, глазами по обе стороны от него. С сильными злобно ощеренными челюстями, вооруженными несколькими дюжинами острых резцов и нависающими над ними, как у саблезубого тигра, двумя огромными изогнутыми клыками.
Рафик тоже замер, от страха.
Животное учуяло его и медленно задвигало головой из стороны в сторону. Аль-Калли не был уверен, что у него острое зрение.
Рафик вскрикнул, от зверя не последовало никакой реакции. Аль-Калли знал: ушей, во всяком случае видимых, создание было лишено — лишь треугольные отверстия виднелись за глазами. Однако по опыту он знал — слух у него есть. Причем прекрасный.
Рафик развернулся, ухватился за прутья решетки.
— Выпусти меня! — закричал он по-арабски. — Во имя Аллаха, выпусти меня отсюда!
Пальцы так крепко сжимали металлические прутья, что побелели, точно слоновая кость. От внимания аль-Калли это тоже не укрылось.
— Во-первых, — сказал он, специально выдержав долгую паузу, — мне хотелось бы знать больше.
Зверь уже полностью вылез из своего убежища и теперь стоял на краю каменистого уступа. По мнению аль-Калли, это был просто выдающийся экземпляр. Размером со взрослого носорога, причем очень крупного и сильного, а все тело покрыто чешуйками, как у змеи, только более крупными. Чешуйки были черные, но с тускло-зеленоватой окантовкой по краям и поэтому так эффектно поблескивали на солнце. При искусственном освещении впечатление, конечно, не то.
— Что? Что еще ты хочешь знать?
— Хочу знать, — медленно начал аль-Калли, — где теперь находится твой брат, Ахмед Массад.
— Не знаю! — взвизгнул Рафик. — Честно говорю, не знаю!
— Очень жаль.
Чудовище шагнуло вперед на толстых передних лапах, они были длиннее задних — аномалия, из-за которой создавалось впечатление, что тварь все время приподнимается, готовясь к прыжку, вертит страшной своей головой, оглядывает окрестности в поисках добычи.
Насколько знал аль-Калли, это было не совсем так. Да, когда-то животное обитало вместе со своими сородичами в жаркой иракской пустыне, там оно было грозным и безжалостным хищником. Могло убить — и убивало — кого угодно, кто находился в пределах достижимости. Аль-Калли собственными глазами видел, как оно нападало и с непостижимым проворством пожирало всех подряд, начиная от водяного буйвола и заканчивая гиппопотамом.
За исключением тех случаев, когда хотело прежде поиграть. Подобно кошке с острыми когтями, которая долго гоняет и мучает мышку, зверь иногда любил помучить свою жертву, поиграть с ней, утомить, а потом вдруг резко прекратить игру и разорвать на мелкие кусочки.
Теперь же он застыл на самом краю уступа, из-под толстого туловища торчали короткие когтистые лапы — ну в точности крокодил, решающий, куда ему двинуться дальше.
— Есть идеи? — спросил аль-Калли.
Рафик смотрел на монстра. Похоже, он лишился дара речи.
— Тогда, на твоем месте, я бы побежал, — тихо посоветовал ему по-арабски аль-Калли.
Ему не хотелось, чтобы эта игра быстро закончилась.
Создание спрыгнуло с уступа, точно ящерица, приземлилось на все четыре широкие лапы с громким звуком. Вокруг взметнулась пыль. Длинный хвост рептилии задвигался, нервно заметался из стороны в сторону. Точно помелом, он отбросил обломки костей в сторону, они со стуком покатились по утоптанной земле.
Зверь теперь знал, где находится Рафик, и двинулся к нему, высоко держа голову с ощеренной пастью. Среди чешуек проглядывали пучки жестких грязных волос.
Рафик заметил его приближение и решил воспользоваться советом аль-Калли. Отскочил от открытого входа в клетку и побежал, голый, в чем мать родила, в дальний конец вольера.
Чудовище повернуло голову и следило за его перемещениями одним большим немигающим глазом.
Неужели наконец проголодался, подумал аль-Калли. Может, снова начнет есть?
Рафик неистово кидался на выложенную из белых плит стену, она окружала вольер примерно на высоте его плеч. Но над ней высились толстенные железные прутья решетки.
Страшно высоко, ему ни за что туда не забраться… не удержаться на них. Но он не оставлял попыток, подпрыгивал, хватался за прутья, падал, оборачивался и смотрел, где чудовище.
Оно снова приближалось к нему. Неспешно прошло прямо через пруд, ступая по гладкому песчаному дну. Мимо чахлых оливковых деревьев с обломанными и изгрызенными ветками…
— Так где он? — крикнул аль-Калли.
— В Афганистане, — с трудом выдавил Рафик.
— Афганистан страна большая.
— Он ушел туда сражаться.
— Не очень хорошая идея.
— Это все, что я знаю! — взвизгнул Рафик срывающимся от ужаса голосом.
Зверь приподнял голову и двинулся прямо к нему. Аль-Калли знал, его любимец может двигаться очень медленно, а затем неожиданно совершить молниеносный рывок. Правда, только на короткие дистанции, он сам видел это во время охоты зверя на газелей.
— Как и где мне его найти? — с явным раздражением в голосе спросил аль-Калли.
Он хотел дать понять Рафику, что терпение его на пределе.
Зверь был совсем близко, Рафик прикидывал, куда бежать дальше.
Может, он спрячется в пещере? Нет, подумал аль-Калли, это слишком глупо, вряд ли пленный полезет туда. И оказался прав. Вместо этого Рафик подбежал к оливковому дереву, нырнул под низко опущенные его ветви и, подвывая от страха, стал карабкаться по стволу.
Аль-Калли улыбнулся и обернулся к Якобу, тот ответил хозяину улыбкой. Они и прежде видели подобный сюжет… и знали, чем все это кончается.
— Ну и как долго, по-твоему, тебе удастся продержаться на дереве? — спросил аль-Калли.
Рафик закричал, этот крик подхватили звери, сидевшие в других пещерах. Лай, завывание, злобное шипение, пронзительный визг — все эти звуки сплелись в жуткую какофонию.
— У него была… — начал Рафик, — у него была…
Но закончить он так и не смог. Зверь развернулся всем своим длинным корпусом и направился прямо к дереву.
— Договаривай!
— У него была подружка!
— Кто она?
— Фатима. Фатима Сайяд.
— Где ее найти?
— В Тикрите! — с ужасом выкрикнул Рафик и вцепился в раскачивающуюся ветку. — На авеню Мартирс!
Аль-Калли обернулся и взглянул на Якоба, желая убедиться, что тот все записал. В руках у него был небольшой блокнот в кожаном переплете.
— Хорошо, — заметил аль-Калли. — Так-то гораздо лучше.
— Пощади! — закричал Рафик. — Имей сострадание!
Создание подобралось уже к самому стволу, как и ожидал аль-Калли. Приподнялось на толстых задних лапах, вытянуло длинное чешуйчатое тело в полный рост — на все четырнадцать футов — и поднесло голову к болтающимся пяткам Рафика. Тот тут же согнул ноги в коленях, подтянул к животу, и раздраженный неудачей зверь испустил гнусавый крик ярости. Видимо, сегодня он не был настроен на долгую игру.
Из пасти вылетел длинный язык и начал лизать голые пятки Рафика, тварь щелкала зубами, но никак не могла дотянуться.
Рафик всем телом вжался в ствол.
— Умоляю! — крикнул он. — Я сказал все, что знаю!
— Верю, — ответил аль-Калли. — Верю, что ты рассказал все.
А потом просто ждал. Зверь вытянул мощные передние лапы еще на фут или два, и одна нога Рафика оказалась у него в пасти. Затем он стянул его, визжащего и завывающего от ужаса, с дерева на землю. Рафик упал в грязь, весь израненный и в крови, и тут неким чудесным образом ему удалось вырваться. Он вскочил и забегал кругами, а когда оказался в нескольких ярдах от входа в пещеру, чудовище прыгнуло. Оно обладало силой льва и ловкостью и быстротой ящерицы. Прыгнуло и набросилось прямо на него. Рафик был почти не виден под навалившейся на него тушей, и не успел он вскрикнуть снова, как мощные челюсти сомкнулись на его горле.
Аль-Калли вздохнул — все самое интересное было позади.
Какое-то время Рафик сучил ногами, взбивая пятками пыль.
Монстр тряс и трепал его, словно игрушку. Затем вонзил клыки еще глубже. Рафик перестал брыкаться, лежал неподвижно, раскинув ноги.
— Записал? — спросил, не оборачиваясь, аль-Калли.
— Да, — ответил Якоб. — Сегодня же отошлю эту информацию нашим людям.
— Вот и славно. Найти девчонку будет нетрудно, а уж потом…
Аль-Калли наблюдал за тем, как зверь подтаскивал неподвижное тело к своей норе. Он предпочитал насыщаться в уединении. Вскарабкался на каменистый уступ, не выпуская из пасти добычу, затем скрылся в пещере, вильнув толстым хвостом.
Аль-Калли был счастлив. Его любимец, похоже, поправился, вновь стал самим собой.
