Глава 2

Зак Данлоп пробирался через толпу, запрудившую в обеденное время Уолл-стрит, – он направлялся к парку Боулинг-Грин. Почти все сделки сегодня пошли наперекосяк, и он хотел пообедать в парке, на зеленой лужайке в форме слезы. Оттуда он смог бы понаблюдать, как туристы осаждают знаменитого «Атакующего быка» . У него наверняка поднимется настроение при виде того, как люди, чтобы приманить удачу, трут яйца символа фондовой биржи – грозного массивного животного, застывшего в яростном рывке и бессильного защитить свои интимные места от ежедневного ласкового поглаживания.

Произошло еще одно землетрясение.

У Зака был друг в геологической службе США, который любил говорить, что движения земли так обычны, что существует стопроцентный шанс на ежедневные землетрясения, но магнитуда 6.0 в Коннектикуте? Зак представил, как менеджеры инвестиционной компании в Гринвиче, одном из спальных пригородов Уолл-стрит, убирали нынче ночью упавшую штукатурку. Для Зака землетрясение было еще одним сигналом начать приготовления к тому, чего он не мог обсуждать, – к концу света. Невозможно было представить, чтобы фондовая биржа не открылась ударом колокола. Однако люди вели себя все более безумно, то и дело возникали странные стихийные бедствия, и Зак чувствовал в воздухе некую вибрацию. Он планировал сегодня позвонить своему другу-геологу. Потом он поищет в «Гугле», какие территории, по предсказаниям медиумов, будут безопасными, а какие исчезнут.

Его мобильник просигналил – пришла эсэмэска, сообщавшая, что акции «Амер-кан», канадской горнорудной компании, за которой Зак наблюдал, снова резко поднялись в цене. Обычно они котировались ниже 2800, но теперь преодолели уровень сопротивления и продавались по 3000 и выше. Поскольку в новостях не было ничего об «Амер-кан», Зак навел справки и пришел к выводу, что некоторые маклеры втихомолку наживаются на своем преимуществе, зная то, чего не знают другие. Кто они? Может, высокопоставленные лица из «Амер-кан», стремящиеся втайне поохотиться, прежде чем сделают большое объявление? Насторожившиеся брокеры вроде Зака заметили перемены и теперь стремились попасть в струю.

Зак позвонил по личной линии своему исполнительному директору.

– Блэкман слушает, – ответил тот.

За глаза все называли его Крестным Отцом.

– Это Зак. Покупайте «Амер-кан».

– Вы уверены, Зак?

– Полностью.

– «Амер-кан», на два миллиона, – бросил Блэкман своему помощнику. А Заку сказал: – А я-то уже заждался ваших советов. Теперь наблюдайте за акциями.

– Не беспокойтесь. Если кто-нибудь и примет удар судьбы из-за «Амер-кан», это не будет «Силвермен Алден инвестментс», сэр, – сказал Зак.

Не то чтобы фирма следовала бумажно-денежным стандартам, которые превыше всего ставили интересы клиента. Нет. «Силвермен» действовал, исходя из ситуации, что позволяло расширять интересы фирмы за счет клиента.

Зак слишком хорошо знал Крестного Отца, чтобы спрашивать, как тот будет распределять барыши, полученные с помощью акций «Амер-кан». Данлоп надеялся, что тот будет действовать честно, но контролировать мог только те дела, которыми управлял лично.

К его удивлению, Крестный Отец продолжал:

– Я беспокоюсь, Зак. Вы знаете, как вас зовут?

Данлоп знал.

– Бабушкиным брокером.

– Помогите мне понять, почему вы сосредоточились на этих «вдовьих вкладах».

– Тот, кто делает такой вклад, – простой человек, который держится за свою работу, копит и разумно пристраивает сбережения, чтобы после его смерти дом был оплачен, внукам было на что учиться в колледже, а жена отправилась в круиз вокруг света, как только перестанет оплакивать его смерть.

– Вы восхищаетесь такими парнями.

– Я сам был бы таким парнем, если бы не разбогател раньше, чем мне исполнилось тридцать.

– О, понимаю. Это не преступление – быть гением на бирже, Зак.

– Я еще посмеюсь над теми, кто смеялся надо мной. Я вложил свои «вдовьи вклады» в надежные ценные бумаги. Приготовился к следующему взлету, а не к следующему падению.

– Зак, правильно угадать насчет дюжины маленьких вкладов – не так полезно для фирмы, как правильно угадать насчет одного очень большого вклада.

– Знаю, но сейчас такое время, что опасно предпринимать большие шаги.

– Как скажете. Будем надеяться, что вы правы.

Крестный Отец дал отбой, не попрощавшись.

Зак посмотрел на свой мобильник, покачал головой, потом улыбнулся, приближаясь к быку – жертве туристов. Из-за облепивших быка зевак видны были только верх спины и задранный хвост. Рынок все еще не оправился после последней большой атаки «быков». Миллиарды, вложенные в ничего не стоящие закладные, обрушили мировую экономику. Не то чтобы такие «мыльные пузыри» были в новинку. Начиная с «Компании Южных морей»  в 1720 году – вся Англия тогда вкладывала деньги в предприятие, которое ничего не производило и ничего не продавало, – и кончая доткомами 1990-х годов , когда миллионы были вложены в компании, не имевшие ничего, кроме веб-сайта. «Пузыри» надувались и лопались, когда объединялись беспринципность и тупость. Тогда, как и сейчас, правительствам приходилось спасать банки после таких лопнувших «пузырей».

Мобильник Зака зазвонил. Это была его жена, которую он в первую очередь должен был подготовить к концу света, не говоря о нем прямо.

– Привет, Зак. Как проводишь день?

– Пытаюсь помешать моим вдовам потерять то, что всю жизнь зарабатывали их мужья.

Он не добавил: «На тот случай, если конец света не настанет».

– А ты как, Зения?

– Перестань хандрить. Ты все исправишь. Ты всегда это делаешь.

Он не сказал: «Я делал это тогда, когда фондовый рынок имел смысл».

Большинство их соседей в городке Хьюлетт Бэй-парк думали так же, как Зения. В одном из шестидесяти четырех городков в процветающем округе Нассау на южном берегу Лонг-Айленда, отделенном от Гринвича лишь проливом. Местечко, где жили Зак и Зения, было богаче Гринвича и, очевидно, не так подвержено землетрясениям. Поскольку езда до города поездом заняла бы час, Зак и другие финансисты округа предпочитали чартерные рейсы до вертолетной площадки в деловой части Манхэттена – Уолл-стрит. Таким образом, на ежедневный путь от Лонг-Айленда уходили минуты. Зак оплачивал свой ежедневный полет туда и обратно в складчину с пятью другими парнями по тысяче долларов с каждого. Зения беспокоилась, пока он не указал ей на то обстоятельство, что президент Соединенных Штатов пользуется той же самой вертолетной площадкой, поэтому она должна быть безопасна.

– Он просто любит захватывающие моменты, – сказала Зения.

Зак переместил телефон к другому уху, чтобы помахать своему сослуживцу, Ахмеду Бургибе, американцу тунисского происхождения, к которому заслуженно перейдет мантия гения фирмы, если Данлоп продолжит заниматься в основном «вдовьими вкладами».

– Привет, Ахмед, – сказал он, когда они поравнялись.

– Привет, Зак! Плохое утро?

Он кивнул. Ахмед единственный знал, куда направляется Зак, когда у него бывают неудачные дни. Данлопу нравился Ахмед, но он никак не мог избавиться от ощущения, что коллега скрывает нечто важное. Он надеялся, что это нечто хорошее, например, что Бургиба был революционером во время Арабской весны. Однажды он наткнулся на Ахмеда, когда тот читал статью, в заголовке которой упоминался джихад. Просто на всякий случай Зак в разговорах с ним провозглашал идею, что убивать людей в двадцать первом веке уже не модно.

– Откуда ты? – спросил Данлоп.

– Да так, ничего важного.

Было ли это правдой?

– Да уж, конечно, – ухмыльнулся Зак.

Бургиба тоже ухмыльнулся в ответ.

– Увидимся, – сказал он и, не останавливаясь, прошел мимо.

– О, ты там не один? – спросила Зения по телефону.

– Один. Просто только что видел Ахмеда.

– Хм, – сказала она. – Не могу понять, почему ты решил с ним подружиться после того, что случилось здесь, в Нью-Йорке.

Данлоп знал, что Зения на самом деле не ненавидит Ахмеда из-за того, что тот мусульманин. Она просто не переносит множество вещей. Зак стал замечать это только спустя месяцы после женитьбы. К счастью, собственные взгляды на мир помогали ему легко принимать приязнь и неприязнь других людей, даже ошибочную. Еще в детстве Зак понял, что он и сам не бог. Кроме того, Зения искупала свои недостатки тем, что была сексуальной и отлично готовила. И она была верной, что для Данлопа значило очень много. Он давно уже узнал от своего отца-конгрессмена, что верность продается и покупается.

Теперь, когда смятение охватило почти весь мир, Зак решил, что может не успеть доставить жену в нужное место. Он уже несколько дней планировал романтический уик-энд, полный библейских предсказаний, прогнозов экстрасенсов, нарезок из новостей о землетрясениях, тающем льде, усиливающейся жестокости в мире и нынешней странной погоде, и все это – на фоне восхвалений штатов, находящихся подальше от побережья, вроде Огайо.

– Итак, ты узнала что-нибудь интересное? – спросил он, входя в парк и направляясь к скамьям рядом с быком.

– Не просто интересное, Зак.

Он услышал, как Зения перевела дыхание.

– Пол Джозеф сегодня совершает особенную службу. Брось, не возводи глаза к небу.

Поздно! Зак уже это сделал.

– А я думал, добрый пастор выполняет какую-то загадочную миссию за городом.

– Так и есть! – Зения повысила голос: – Он вернется нынче вечером, и я думаю, с важными новостями!

– Ну и молодец.

Зак добрался до дальней скамьи под деревьями, сел и одной рукой выудил из принесенного с собой бумажного пакета свой полезный напиток.

– На этот раз ты пойдешь, Зак? Мне бы так хотелось, чтобы ты снова его послушал. Ты же христианин. Почему бы тебе не дать еще один шанс такому выдающемуся духовному лицу?

Данлоп возвел глаза к небу и беззвучно, одними губами, выговорил: «Потому что он жулик, Зения».

В течение двух месяцев он слушал, как Пол Джозеф проповедует, обращаясь к самомнению и кошелькам своей богатой паствы. Соломон был его любимчиком: «Во дни благополучия пользуйся благом…»  Но никогда: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его» . Зак был уверен – если заглянуть под набожную маску Пола Джозефа, там отыщется громадное самолюбие, но никак не вера.

– К тому же…

– К тому же? – поддразнил он.

– Я собираюсь помочь его миссии в Африке. Я отправлюсь туда.

– Вот как? Хм-м…

Данлоп решил поторопиться с их уик-эндом.

– Что ж, ладно, если тебе так хочется.

И все-таки он не видел причин тонуть в вызывающем зевоту монологе Пола Джозефа.

– Послушай! Ты отправляйся, а у нас с Ахмедом есть планы на сегодняшний вечер. Я не хочу их отменять. Думаю, он собирается поговорить со мной насчет работы.

Он знал: если что-то в глазах Зении и могло быть важнее бога, так это бизнес, получение наличных, предпочтительно неприлично крупными суммами.

– Ой, прости, – сказала она. – Почему ты сразу меня не предупредил? Да, конечно, занимайся сегодня вечером работой. Я и сама прекрасно управлюсь. Я оставлю что-нибудь в холодильнике на тот случай, если меня не будет дома, когда ты вернешься, – что-нибудь вкусненькое.

Он знал, что именно она оставит.

– Я тебя люблю, Зения. Насладись проповедью Пола Джозефа.

– И я тебя люблю, – сказала жена и дала отбой.

Зак прикончил свое питье. Еда в бутылке, из тех зеленых суперфудов , всегда помогала ему пережить день. Он сунул в сумку пустую бутылку и уставился на туристов. После их погони за удачей яйца просто блестели. С точки зрения Зака, Пол Джозеф имел примерно такой же шанс пообщаться с богом, как этот бык – защитить свои тестикулы.

Данлоп знал это потому, что в его жизни была истинно религиозная встреча. Она не давала ему сбиться с пути, когда он делал деньги, в отличие от тех, у кого было меньше морали. Зения надеялась на сотни миллионов, которые получали его топовые коллеги с Уолл-стрит, но Заку было довольно и десятков миллионов.

Конечно, в его религиозный опыт никто не верил ни тогда, ни теперь.

Мобильник зазвонил – пришла новая эсэмэска. Доу  упал на триста пунктов. Маклеры фирмы как безумные ринулись обратно в офис. Конечно, мимо промелькнул Ахмед, отдавая по телефону указания, какие именно – Зак понятия не имел. Все на Уолл-стрит знали, что большие интересы втайне манипулируют рынком, чтобы предотвратить крах. В эти дни графики Доу менялись, как сейсмические карты. Требовалось быть экстрасенсом, чтобы знать, что делать. Или очень умным человеком.

Зак послал эсэмэску Блэкману: «Доу «Амер-кан» сильно снизился. Покупай еще».

Они сделают состояние.

Повинуясь внезапному импульсу, Данлоп встал, швырнул пакет в урну и поднял руку, подзывая проезжающее такси. Такси резко остановилось, потом подрулило к обочине.

– В Центральный парк, – сказал Зак таксисту. – К Воротам мальчиков .

Он сел в машину и захлопнул дверцу.

– Это сразу к северу от Девяносто шестой на западе Центрального парка.

– Будет сделано.

Такси тронулось, но Зак не замечал, как улицы проносятся мимо. Он мысленно снова стал подростком, каким был темной ночью восемнадцать лет тому назад. По приказу могущественного человека его отец-конгрессмен пытался объявить незаконным клонирование, которое было во всех новостях. Источник ДНК? Туринская плащаница. В знак неповиновения Зак с помощью Интернета создал всемирную организацию под названием OLIVE – «Господь наш из пробирки» . Он учинил большой шурум-бурум, устраивая по всему миру молитвенные бдения.

Такси остановилось, Зак расплатился с водителем, вылез и двинулся к парку. В течение многих лет сюда выстраивались длинные очереди, потому что ходили слухи, что здесь родился клон Иисуса, но город устал от этого, и людей начали разгонять. Теперь нельзя было зажигать свечи, ставить тут статуэтки младенца Иисуса, оставлять цветы, молитвы, письма и рисунки своих умерших детей, петь гимны, произносить речи, собираться группами или выстраиваться в длинные очереди до Глен-спан-арк, не спровоцировав вмешательство полиции. Всех, носивших знаки OLIVE, арестовывали на месте за нарушение общественного порядка. Те, кто все-таки приходил, понимали, что нужно являться поодиночке и не устраивать никаких религиозных шоу.

Зак познакомился с Зенией на собрании OLIVE, но, поскольку ей нравилось быть на стороне победителей, она никогда больше на них не появлялась. Она не была бы и на Масличной горе, когда распинали Христа. У Зака, которому везло всю жизнь, не было ее потребности побеждать.

Он осторожно миновал дежурившего у парка конного полицейского и, небрежно посвистывая, пошел к Глен-спан-арк. Там он посмотрел налево, на водопад, потом вниз по течению, на мрачные серые камни, и вступил в священную тень под аркой. Это место походило на маленький кафедральный собор.

Зак вспомнил, как он помогал младенцу и его матери спастись от преследователей. Он недолго видел лицо новорожденного, но никогда его не забудет. В новостях говорили, что эти двое мертвы. Данлоп в этом сомневался. Зато доподлинно знал, что десять лет спустя некая женщина объявилась в Нью-Йорке, предположительно вынашивая второго клона. Зак не верил во второго клона, как и в то, что первый ребенок мертв.

Никто с тех пор не видел этой женщины и ничего не слышал о ней.

Если бы клон когда-нибудь объявился, Зак охотно возродил бы OLIVE – ведь люди истребляли друг друга, Коннектикут трясло, а пчелы вымирали .

Он лишь изредка рисковал явиться сюда, чтобы вознести молитву или поразмышлять, вспоминая лицо младенца. Если бы у него на службе узнали о таком его времяпрепровождении, им бы это определенно не понравилось, а еще меньше понравилось бы, что Зак основал OLIVE. Но, поскольку на бирже шла азартная игра, он не рисковал наткнуться на кого-нибудь из служащих «Силвермен Алден инвестментс».

Он никогда не видел, чтобы личности, подобные Полу Джозефу, приходили к Глен-спан-арк. Такие люди не верили, что здесь на самом деле мог родиться самый важный ребенок за две тысячи лет.