ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Эйприл следила за тем, как уходит время — просачивается, словно вода в рыхлый песок.
— Нельзя ли ехать побыстрее? — нервно спросила она у водителя такси.
Машина еле ползла по освещенной фонарями улице. Они уже давно должны были добраться до доктора Уинтера.
— Послушайте, леди, вы что, в первый раз в округе Колумбия? Здесь убийственное движение! И убийства — убийственные,— добавил он после паузы.
— Что?
— Ну, уровень преступности очень высок… Старая вашингтонская шутка,— объяснил водитель.
«Убийства?»
Эйприл покосилась на руку доктора Уинтера в высоком пластиковом стакане, купленном возле станции метро у торговца прохладительными напитками и набитом льдом.
— Далеко отсюда до больницы?
— Кварталов шесть-семь.
Эйприл подняла руку с часами и всмотрелась в циферблат.
— Надо ехать быстрее. Что, если я добавлю вам еще двадцать долларов? Может, будете жать на клаксон и объедете все машины?
Водитель погудел. Всего один раз.
— Сгодится?
Эйприл опустила стекло и оглядела улицу.
— Должно быть, на мосту авария.
— Вполне возможно.
— Нет, это слишком долго. Давайте я выйду.— И с этими словами она протянула водителю пачку купюр.
— Моя двадцатка здесь?
— Само собой,— ответила Эйприл и вылезла из машины.— Но делаю я это лишь потому, что увидела у вас под ветровым стеклом фотографию жены и детишек.
— Да, правда, это мои… Огромное вам спасибо! Они будут так рады, так рады!
Эйприл захлопнула дверцу и припустила по тротуару чуть ли не бегом, не выпуская из рук свертка с Библией и стаканчика с отрубленной рукой.
Несколько минут спустя она уже входила в приемный покой отделения скорой помощи, прекрасно осознавая при этом, как чудовищно выглядит: одежда грязная, волосы встрепаны, косметика размазалась по лицу. В ярком свете неоновых ламп это сразу бросалось в глаза. Она уже хотела окликнуть женщину за стойкой регистратуры, как вдруг та сама обратилась к ней, не глядя на ужасный внешний вид Эйприл.
— Придется подождать. Минимум минут тридцать,— сказала она, протягивая Эйприл номерок.
— Я пришла проведать друга,— сказала Эйприл, отдавая номерок обратно.— Доктор Уинтер у вас?
Ей назвали номер палаты, и Эйприл бросилась к лифтам. Шагнув в кабину, она обнаружила, что оказалась в компании двух молодых симпатичных врачей.
— Вам уже оказали помощь? — вежливо осведомился один из них.
— Да,— ответила Эйприл.— Я в полном порядке.
— Вы ранены? — спросил второй врач, указывая на забрызганный кровью стаканчик.
— Я…э-э…нет, что вы. Это вишневый сок,— пробормотала она.— Вот, видите, расплескала немного.
Двери раскрылись, Эйприл пулей выскочила из кабины, оставив сконфуженных врачей в лифте. Буквально через несколько секунд она очутилась возле палаты доктора Уинтера. Она распахнула дверь и с облегчением отметила, что доктор Уинтер лежит на кровати за ширмой. Это дало Эйприл возможность быстренько спрятать Библию Гутенберга под стул у входа.
— Доктор Уинтер? — окликнула она.
— Да? — ответил голос.
По спине Эйприл пробежали мурашки. Это был, несомненно, голос доктора Уинтера, густой бархатистый баритон, пусть и звучал он сейчас совсем слабо. Ей хотелось развернуться и выбежать в коридор, но жизнь Чарли находилась под угрозой. А может, и ее матери тоже.
— Как вы, в порядке? — робко спросила Эйприл.
Глупый вопрос, совершенно бессмысленный. О каком
«порядке» может идти речь? Человек лишился руки.
— Эйприл, это вы?
— Да,— ответила она и на цыпочках двинулась к ширме.
Эйприл обошла ее и тут же тихо ахнула, увидев, что доктор Уинтер сидит на постели и что он весь в бинтах — правая рука, грудь… даже глаза закрывает повязка.
— Рад, что вы здесь,— приветствовал ее доктор Уинтер.— А я боялся, что они и до вас добрались.
— Кто?
— Члены ордена дракона.
— А я считала… что вы один из них.
Доктор Уинтер рассмеялся, потом поморщился и схватился за бок.
— Нет,— ответил он.— Входить в ряды носителей зла — это не по мне.
— Тогда вы из «Сирот»?
— Откуда вам известно это название?
— Меня похитил человек, считающий, что я вхожу в орден «Сирот».
— Сочувствую,— сказал доктор Уинтер.— Но рук они вам не отрубали?
— Нет.
— Что ж, и то слава богу.
— Боль, наверное, просто невыносимая.
— Да уж. Но благодаря добрым докторам я пребываю в отличном настроении.— Он указал на капельницу возле кровати.— Можете сделать для меня кое-что?
— Конечно!
— Снимите бинты с лица.
Эйприл протянула руку и тут же испуганно отдернула ее.
— Они что же… и глаза вам вырезали? — Она сожалела, что ей пришлось задать подобный вопрос, но меры безопасности, принятые в Библиотеке Конгресса, предполагали сканирование сетчатки глаза.
— Нет, здесь они проявили толику милосердия, — ответил он.
Эйприл сняла повязку и ахнула.
— Забрали только один глаз,— пояснил доктор Уинтер и опустил веко, прикрыв пустую левую глазницу.
Потом он поднял здоровый глаз и увидел, что в руках У Эйприл высокий пластиковый стакан.
— Что это?
— Ваша рука,— ответила она.— Я положила ее в лед. Еще не поздно пришить, я думаю.
Доктор Уинтер криво улыбнулся.
— Тогда, может, вызовете врача?
— Обязательно. Но лишь после того, как вы ответите на несколько вопросов,— тихо сказала Эйприл.
Улыбка не сходила с лица доктора Уинтера.
— Зависит от того, что за вопросы.
— А знаете, возможно, она вам не так уж и нужна,— заметила Эйприл и встряхнула стакан.— Слышала, сейчас ставят приличные протезы.
— Ну, довольно, — оборвал доктор Уинтер. — Что вы хотите знать?
— Вы член ордена «Сирот»?
— Да.
Глаза Эйприл тут же наполнились слезами.
— Тогда, получается, вы знали, что моего сына собираются похитить, обменять его жизнь на Библию Гутенберга?
Доктор Уинтер закрыл единственный глаз.
— Я отдал этот приказ.
— Но как вы могли?
— Это следовало сделать! — громко провозгласил он.— Но клянусь, вашему сыну никто не желал зла!
— Не понимаю. Ведь у вас был свободный доступ к Библии. Вы могли просто войти в хранилище, взять ее и вынести.
— Все сложнее, чем кажется. Эта Библия Гутенберга должна быть уничтожена. И мое отношение к похищению. .. о нем тоже никто не должен знать. Вину за Гутенберга следует возложить на кого-то другого. На кого угодно, только не на меня,— сказал доктор Уинтер.— И мне очень жаль, что пострадавшей стали вы.
— Мне тоже жаль.
— Должно быть, понять это непросто, но в данном случае я действую в качестве хранителя Библиотеки Конгресса. Там сотни книг, содержащих тайны вековой давности. Кто знает, какие сокровища еще обнаружатся? Эта библиотека страшно важна для процветания ордена «Сирот»!
— Она также важна и для ордена дракона. Именно его люди забрали Библию Гутенберга из Большого зала.
— Нет!
— И украли вторую из хранилища! — добавила Эйприл, от души надеясь, что доктор Уинтер поверит ей.
Лгать она никогда не умела, но решила воспользоваться ситуацией на тот случай, если позже ей вдруг придется использовать Библию в качестве предмета торга.
— Я не верю! — воскликнул доктор Уинтер.— Наверное, это моя ошибка. Надо было сразу предложить вам вступить в орден «Сирот», и тогда бы этого не случилось.
— Я никогда бы не вошла в организацию, зная, что она жертвует жизнями людей во имя своих целей,— сказала Эйприл.
— Это потому, что вы недопонимаете ситуацию,— возразил доктор Уинтер.— Перестаньте, Эйприл. Вы же хорошо знаете историю. Моя жизнь, ваша, жизнь вашего сына… все это ничто в контексте истории.
— Зато для меня это все, — ответила Эйприл и сунула пластиковый стакан под нос доктору У интеру.— И прекратите свои игры. Лучше скажите, что я должна сделать для спасения сына.
— Чтож, хорошо,— вздохнул доктор Уинтер.— Полагаю, вы знаете, кто такие «Сироты»?
— Знаю, что в начале пятнадцатого века они были воинствующими монахами.
— Воинствующие монахи? Забавное определение,— заметил доктор Уинтер. — Что ж, отчасти вы правы. В ту пору «Сироты » были вооруженным отрядом, при доспехах, мечах и прочей атрибутике. Но это лишь малая часть их истинного облика. Они защищали большую тайну. Тайну, которой при этом не владели.
— Какую еще тайну?
— Но ведь если я вам скажу, она уже перестанет быть тайной?
Эйприл встряхнула стаканчик с рукой.
— А я не забыла сказать, что это правая рука? Вы же были правшой?
— Ладно. Скажу, что знаю,— поморщился доктор Уинтер.— Тайна имеет прямое отношение к ордену дракона. Говорят, будто бы члены ордена владели неким предметом, настолько могущественным, что вся Священная Римская империя плясала под их дудку.
— И что это за предмет?
— Об этом знал лишь Гутенберг. Еще в юности у него состоялась судьбоносная встреча с Яном Гусом — отцом «Сирот». Гуса вели по улицам города на казнь, его должны были сжечь на площади. И он отдал Гутенбергу свой талисман, древнюю монету, которая впоследствии перевернула жизнь молодого человека. И с того самого момента Гутенберг дал клятву вечной верности «Сиротам».
Он умолк.
— Что же он сделал для них? — спросила Эйприл.
— Работа Гутенберга по развитию книгопечатания стала главной среди планов, вынашиваемых «Сиротами». Они понимали, что если дать Библию в руки простому человеку, это вызовет радикальные социальные изменения. И оказались правы. Распространение печатной Библии привело не только к Реформации, но и затем к Ренессансу.
— Я бы попросила ближе к делу, — раздраженно заметила Эйприл. — Каким образом в этой игре замешан орден дракона?
— Поначалу он назывался орденом дракона святого Георгия и был создан для отражения атак Османской империи. У каждого из двенадцати его членов красовалось на шлеме изображение дракона. Они считались самыми жестокими и неумолимыми воинами. Они сражались до последней капли крови, и вот постепенно их всех перебили, остался только один: сербский принц Стефан Лазаревич. Организацию распустили, а затем, уже в тысяча четыреста восьмом году, император Сигизмунд возродил ее под новым знаменем.
— Орден дракона,— почти неосознанно прошептала Эйприл.
— Именно. По-латыни организация называлась «Societas Draconistratum», отсюда и термин — «драконист»…
— Драконист? Разве есть такое слово?
— Так называли себя члены ордена. В словаре его, конечно, не найдешь, но своим плачевным нынешним состоянием я обязан именно им. Впервые этот термин использовал сам император Сигизмунд. Принц Стефан пользовался большой популярностью, именно его первым и приняли в орден. Это убедило вступить в ряды драконистов целый ряд весьма влиятельных личностей, в том числе и Влада Второго Дракула из Валахии.
— Того самого Дракулу?
— Отца того самого Дракулы. Он поклялся в верности ордену дракона, поклялся продолжить борьбу против Османской империи.
— Знаете, я совсем запуталась. Судя по вашим словам, орден дракона пытался защищать интересы Священной Римской империи. Но с другой стороны, вы говорили о них как о людях с некими тайными и малопонятными замыслами. А потому я вынуждена задать примитивный вопрос: члены ордена дракона, они хорошие или плохие?
— Ну что за вопрос? — возмутился доктор Уинтер.— Кажется, еще Наполеон говорил: «История есть версия событий, состоявшихся в прошлом, на которой решили остановиться люди ». А уж хорош орден дракона или плох, определится нынешней ночью, в зависимости от того, преуспеют члены ордена или нет.
— Преуспеют или нет — в чем?
— В раскрытии тайны! — торжественно заявил доктор Уинтер.— И для этого им нужна Библия Гутенберга. Дело в том, что сам Гутенберг действовал среди королей и принцев тех времен как шпион. Он был вхож в королевские дворы тогдашней Европы. Он слышал их разговоры, знал об их планах, и все потому, что печатал для них произведения искусства: Библии.
— Иллюстрированные Библии!
— Да. Как вы знаете, простые люди никогда не могли позволить себе такую дорогую книгу. Только одни чернила стоили целое состояние, а работа над рисунками занимала месяцы, иногда даже годы. Гутенберг прекрасно понимал, какая уникальная возможность представилась ему, и использовал ее, чтоб узнать о секретах, которыми владел орден. Мало того, это был прекрасный способ надежно спрятать все свидетельства и доказательства. Он прятал их в иллюстрациях, в Библиях, которые заказывал ему орден. Надежный и безопасный способ, поскольку у простого человека Библия могла пропасть, затеряться, испортиться. Но с Библиями, поступавшими во владение ордена, обращались как с драгоценными произведениями искусства, которыми они, по сути, и являлись.
— Так значит, Гутенберг выведывал тайны ордена и хранил их прямо под носом у его членов! Блестящая мысль!
— Блестящая, если бы не одно «но ». Орден «Сирот » был уничтожен. А вместе с ним и знание, какие именно тайны удалось спрятать Гутенбергу в иллюстрациях.
— Так орден «Сирот» погиб? Мне казалось, прежде вы говорили, что эта участь постигла лишь часть его членов.
— Дело в том, что «Сироты» вновь возникли в годы Второй мировой войны, когда орден дракона опять пришел к власти.
— Гитлер был «драконом»?
— Когда-нибудь слышали о тайном обществе «Туле»?
— Знакомое название.
— Позже, когда Гитлер пришел к власти, они стали известны как нацистская партия. В общество «Туле» входило немало людей, занимавшихся оккультными науками, и основано оно было на тех же базовых принципах, что и орден дракона. Лишь название изменилось, а философия осталась прежней.
Эйприл продолжала играть с пластиковым стаканом, теперь она барабанила по нему пальцами.
— Так, давайте убедимся, что я правильно вас поняла. На протяжении нескольких сотен лет «Сироты» стремились завладеть тайным знанием Гутенберга об ордене. И неким непонятным пока образом моя ни в чем не повинная семья и я оказались впутанными в эту неразбериху.
— Называть это неразберихой… вульгарно. Особенно с учетом всей значимости ситуации, но ответ будет простым: да. Только с самого начала все пошло не так, как планировалось. Члены ордена дракона не должны были знать, что затевают «Сироты».
— Я говорю вам все это лишь потому, что хочу спасти сына,— осторожно начала Эйприл.— Те мужчины в библиотеке были агентами ФБР. Это возможно?
— Вполне,— ответил доктор Уинтер.— Орден дракона всегда существовал под прикрытием ничего не подозревающих правительственных структур. Император Сигизмунд учредил орден в самом сердце Римской империи. Гитлер вывел орден дракона в качестве ядра нацистской партии. Поэтому меня ничуть не удивляет, что сегодня прикрытием для членов ордена стало ФБР. Они всегда находились при власти. И всегда были готовы на все.
— В том числе и на ограбление Библиотеки Конгресса?
— Именно.
— Так что с моим сыном? — спросила Эйприл.— С матерью? И что с Августом? Неужели мы не можем помочь им сейчас, когда планы «Сирот» провалились?
— Еще есть время вырвать тайны Гутенберга из рук членов ордена,— ответил доктор Уинтер.
— Меня в данный момент больше всего волнует семья,— сказала Эйприл.— Если в ордене знали о плане привлечь меня, тогда, возможно, им известно и все остальное. И моей семье угрожает ужасная опасность.— Она поставила пластиковый стакан на тумбочку и достала мобильный телефон.— Позвоните и дайте отбой.
— Не могу.
— Можете. И сделаете.
— Нет. Дело в том, что члены ордена разбросаны по всему миру. Я был во главе, но в дело могли вмешаться и другие. Люди, которые, возможно, заняли мое место, чтобы довести план до победного конца.
— Все равно уже слишком поздно. Я же говорила вам, члены ордена забрали из библиотеки обе Библии Гутенберга!
— Я больше ничего не решаю.
Эйприл держала телефон в руке.
— Мне плевать,— решительно заявила она.— Хочу, чтоб вы поговорили с человеком, удерживающим в заложниках моего сына.
Доктор Уинтер продиктовал ей номер Джо Рэдфорда. Эйприл набрала его. Ответил мужской голос, и тогда она включила громкую связь и поднесла мобильный поближе к доктору Уинтеру.
— Алло?
— Джо? Это доктор Уинтер. Наши планы сорваны. Задание отменяется.
— Сэр?..
— Вы слышали, что я сказал? Задание отменяется.— Доктор Уинтер поднял глаза на Эйприл, покачал головой.
Похоже, что не сработает.
— Я ухожу. Прямо сейчас,— ответил мужской голос.
Эйприл убрала телефон.
— Похоже, власти у вас больше, чем вы утверждаете.
— Да ничего подобного! — Лицо доктора Уинтера болезненно исказилось. — Тут что-то не так. Обычно он не следует подобным приказам вслепую.
— Хорошо. Тогда поговорите с той женщиной в самолете.
— С Ксандрой,— пробормотал доктор Уинтер.
Он продолжал бормотать себе под нос, а Эйприл тем временем нашла номер, с которого звонил ей Август, и,
прежде чем набрать его, ввела код, чтобы нельзя было установить личность звонившего. Женский голос ответил после третьего гудка.
— Кто это? — спросила Ксандра, и в голосе ее звучали металлические нотки.
Эйприл поднесла телефон к доктору Уинтеру, тот медлил, собираясь с мыслями.
— Это я, — произнес он после долгой паузы. — Просто мне пришлось воспользоваться другим телефоном, так что извиняюсь.
— А что случилось с вашим?
Доктор Уинтер покосился на Эйприл, он явно растерялся и не знал, что ответить. Эйприл состроила гримасу, изображая умирающее животное,— высунула язык и склонила голову набок.
— Он вырубился,— сказал доктор Уинтер.— Возможно, аккумулятор старый, не знаю.
Ксандра не стала заострять внимание на этой теме.
— Мы только что расшифровали второй набор иллюстраций. Ждем поступления третьего.
— Тут… э-э… планы несколько изменились,— пробормотал доктор Уинтер.— Боюсь, мне придется отменить задание.
— Это почему?
— Вы не получите третий набор. Мы не обладаем нужными рисунками.
— У Эйприл не получилось?
— Орден добрался до Библии первым.
Из телефона донесся треск. Помехи.
— Скверная новость,— заметила после паузы Ксандра.— Так что мне теперь делать?
— Как только самолет приземлится, уходите. Немедленно распрощайтесь с Августом. Мне неважно, как вы это сделаете, но план отменяется.
— А мы были так близки…— прошептала Ксандра и отключилась.
Эйприл убрала мобильный в карман.
— Вы огорчились? Ведь вы самолично положили конец всему этому безумию.
— Боюсь, что это не конец, а только начало,— сказал доктор Уинтер.— Нет, тут явно замешаны еще какие-то силы. И я согласился отменить задание лишь по той причине, что твердо знал: всеми моими приказами пренебрегут. Но они ответили согласием. Сказали, что уходят. А это может означать только одно.
— Что?
Доктор Уинтер пристально посмотрел на Эйприл, его и без того неправильные черты искажал неподдельный страх, который подчеркивала ужасная, пустая, залитая кровью глазница.
