Книга: Утраченный символ
Назад: Глава 106
Дальше: Глава 108

Глава 107

Каменная поверхность стола холодила спину.
В голове Кэтрин Соломон крутились жуткие кадры смерти Роберта, перемежающиеся мыслями о брате. «Наверное, Питер тоже мертв…» Непонятный нож на боковом столике заставлял думать о том, что и ей, вероятно, уготована та же участь.
«Неужели все, конец?»
А потом мысли Кэтрин вдруг обратились к исследованиям… к ноэтике… к последним открытиям. «Все погибло… развеялось черным дымом». Теперь мир никогда не узнает о том, что ей удалось выяснить. Несколько месяцев назад она совершила самое потрясающее открытие, способное кардинально изменить отношение человека к смерти. Как ни странно, вспоминая об этом эксперименте и его результатах, Кэтрин чувствовала неожиданное утешение.
В юности она часто задавалась вопросом, есть ли жизнь после смерти. «Существует ли небесный мир? Что происходит, когда мы умираем?» Потом она повзрослела, и занятия наукой быстро положили конец всем домыслам о рае, аде и посмертии. Кэтрин свыклась с тем, что «жизнь после смерти» – выдумка, сказка, призванная подсластить горькую пилюлю осознания человеком своей смертности.
«Так я привыкла думать».
Год назад у Кэтрин с братом завязалась беседа на одну из вечных философских тем: наличие у человека души – некой субстанции, способной существовать вне человеческого тела.
Оба склонялись к тому, что в таком понимании душа вполне вероятна, находя подтверждение своей догадки в древних философских течениях. В буддизме и брахманизме исповедовался метемпсихоз – учение о переселении души в новое тело после смерти человека; последователи Платона считали тело тюрьмой, из которой душа вырывается на свободу; стоики называли душу «apospasma tou theu» – «частицей Господа», веря, что после смерти человека Господь возвращает ее себе.
При этом Кэтрин с огорчением понимала, что научно доказать существование человеческой души вряд ли представляется возможным. Пытаться подтвердить жизнь души вне тела сродни тому, чтобы, выдохнув облако сигаретного дыма, надеяться годы спустя где-то его отыскать.
После беседы с братом у Кэтрин засела в голове одна идея. Питер упомянул Книгу Бытия, в которой душа описывалась как «Neshe-mah» – что-то вроде духовного разума, отделенного от телесной оболочки. Это навело Кэтрин на размышления, что «разум» предполагает наличие «мысли». В ноэтике мысль обладает массой, а значит, напрашивается логичный вывод, что в таком случае и человеческая душа тоже может ею обладать.
«Можно ли взвесить душу?»
Идея, разумеется, невыполнимая. Даже думать о таком глупо.
Спустя три дня Кэтрин проснулась среди ночи и, подскочив как ужаленная, понеслась заводить машину. Оказавшись у себя в лаборатории, она набросала схему эксперимента – на удивление простого и одновременно пугающе смелого.
Получится что-то или нет, она не знала, поэтому прежде времени решила не сообщать Питеру. На подготовку потребовалось четыре месяца. Наконец, когда все было завершено, Кэтрин пригласила брата в лабораторию и выкатила навстречу крупногабаритный аппарат, который до поры до времени прятала на складе.
– Конструкция и сборка – мои, – похвалилась она, демонстрируя Питеру изобретение. – Догадаешься, что это?
Брат в недоумении уставился на непонятный аппарат.
– Инкубатор?
Кэтрин рассмеялась и покачала головой. Хотя предположение логичное. Аппарат действительно напоминал с виду прозрачные инкубаторы-кувезы, куда в роддомах помещают недоношенных младенцев. Однако у Кэтрин кувез имел внушительные размеры: длинная воздухонепроницаемая капсула из прозрачного пластика, эдакий футуристический ложемент для сна. Под капсулой располагалась большая приборная доска.
– Может, теперь догадаешься. – Кэтрин включила устройство в сеть. Ожил электронный дисплей, и Кэтрин принялась осторожно подкручивать регуляторы. На дисплее забегали цифры, и в конце концов высветилось:
0,0000000000 кг
– Весы? – удивился Питер.
– Не просто весы!
Взяв с соседнего стола крошечный клочок бумаги, Кэтрин уложила его на крышку капсулы. На дисплее снова заплясали цифры, и высветился новый результат:
0,0008194325 кг
– Чувствительные микровесы, – пояснила Кэтрин. – С точностью до нескольких микрограммов.
Питер по-прежнему пребывал в недоумении.
– Ты сконструировала высокоточные весы… на человека?
– Именно. – Кэтрин подняла прозрачную крышку. – Если поместить сюда человека и закрыть, получится герметично замкнутая система. Ни туда, ни оттуда ничего проникнуть не может – ни газ, ни жидкость, ни частицы пыли. Все остается внутри: дыхание, пот, любые выделения – буквально все.
Питер запустил руку в густую серебристую шевелюру – в этом нервном жесте они с сестрой были похожи.
– Хм… полагаю, живым этот человек протянет недолго.
Кэтрин кивнула:
– Минут шесть от силы – в зависимости от частоты дыхания.
– Не понимаю. – Питер пристально посмотрел на сестру.
Она улыбнулась:
– Сейчас поймешь.
Оставив устройство, Кэтрин провела Питера в аппаратную Куба и усадила перед плазменным экраном. Побарабанив пальцами по клавиатуре, она вышла в папку с видеофайлами, хранившимися на голографическом накопителе. Плазменная панель ожила, замелькали кадры, по качеству напоминающие домашнюю видеосъемку.
Сперва перед объективом проплыла скромно обставленная спальня. Разобранная постель, пузырьки с лекарствами, респиратор, кардиомонитор. Объехав всю комнату, камера остановилась в центре, где, к недоумению Питера, обнаружились только что виденные в лаборатории весы с прозрачной капсулой.
У Питера округлились от изумления глаза.
– Что?..
Прозрачная крышка была откинута, в капсуле находился глубокий старик в кислородной маске. Рядом стояли его пожилая жена и работник хосписа. Старик лежал с закрытыми глазами, каждый вздох давался ему с трудом.
– Это мой преподаватель естествознания из Йеля, он неизлечимо болен, – пояснила Кэтрин. – Мы с ним продолжали общаться после выпуска. Он всегда говорил, что хотел бы завещать свое тело науке, и сразу же согласился принять участие в эксперименте, когда я объяснила ему суть.
Питер ничего не ответил, видимо, потеряв дар речи от происходящего на экране.
Работник хосписа тем временем обратился к жене старика:
– Пора. Его час настал.
Пожилая женщина, вытерев платком слезы, кивнула, видимо, набравшись решимости:
– Хорошо.
Работник хосписа наклонился над капсулой и плавным, бережным движением снял со старика кислородную маску. Тот слегка шевельнулся, но глаза остались закрытыми. Работник откатил в сторону аппарат искусственного дыхания и остальные приборы, оставив в центре комнаты только капсулу с лежащим в ней человеком.
Жена умирающего, нагнувшись, нежно поцеловала супруга в лоб. Глаза старика так и не открылись, но губы дрогнули в ласковой улыбке.
Без кислородной маски дыхание с каждой секундой становилось все более хриплым и прерывистым. Видно было, что конец близок. Демонстрируя достойное уважения самообладание и выдержку, жена старика медленно опустила прозрачную крышку капсулы и заперла ее наглухо, как показывала Кэтрин.
Питер отшатнулся в ужасе.
– Кэтрин, ради всего святого!..
– Все в порядке, – прошептала сестра. – Там достаточно воздуха. – Она видела эту запись не во второй и даже не в десятый раз, но сердце все равно трепетало.
Под капсулой с умирающим светилось электронное табло. Девять цифр.
51,4534644 кг
– Столько он весит, – пояснила Кэтрин.
Дыхание старика постепенно замедлялось, и Питер подался вперед, будто загипнотизированный.
– Так он сам хотел, – напомнила сестра. – А теперь смотри.
Жена старика, отойдя в глубь комнаты, села на кровать и вместе с работником хосписа наблюдала за происходящим.
За следующую минуту дыхание умирающего вдруг снова участилось, а потом внезапно, будто старик сам выбрал момент, когда оборвать свою жизнь, он сделал последний вздох. Все закончилось.
Жена и работник хосписа горестно обнялись.
Больше ничего не происходило.
Выждав еще несколько секунд, Питер непонимающе обернулся к Кэтрин.
«Смотри, не торопись», – мысленно попросила она, взглядом показывая на электронное табло, где по-прежнему светились цифры, обозначающие вес умершего.
И вот тогда наступил момент истины.
Питер так резко отпрянул назад, что чуть не свалился со стула.
– Но… но ведь… – Он в изумлении прикрыл рот рукой. – Невозможно…
Великий Питер Соломон не часто лишался дара речи. Впрочем, в первые несколько просмотров Кэтрин чувствовала примерно то же самое.
Через какое-то короткое время после смерти старика в капсуле электронные цифры на табло вдруг скакнули, и значение изменилось. Умерший потерял в весе. Разница эта, хоть и микроскопическая, все же поддавалась измерению… и выводы напрашивались самые ошеломляющие.
Кэтрин вспомнила, как дрожащей рукой выводила в отчете по эксперименту: «Очевидно, существует невидимая субстанция, покидающая человеческое тело в момент смерти. Обладая исчисляемой массой, она при этом свободно проходит сквозь физические преграды. Вынуждена предположить, что она движется в пока неведомом для меня измерении».
По крайнему потрясению, читающемуся на лице брата, Кэтрин догадалась: он приходит к тем же выводам.
– Кэтрин, – с запинкой проговорил он, моргая, будто пытаясь убедиться, что не спит. – Кажется, ты только что взвесила человеческую душу.
Оба погрузились в молчание.
Кэтрин понимала, что брат сейчас усиленно думает над тем, какие удивительные и непредсказуемые последствия вызовет ее открытие.
«Не всё сразу».
Если увиденное ими на экране действительно доказывает существование души (или сознания, или жизненной силы) вне телесной оболочки, то сколько же неведомого в области мистики можно будет прояснить – переселение душ, космическое сознание, состояние клинической смерти, астральную проекцию, телепатическое наблюдение, осознанные сновидения и многое, многое другое… Медицинские журналы пестрят историями о пациентах, которые во время клинической смерти видели со стороны свое тело на операционном столе, прежде чем возвратиться к жизни.
Питер все еще молчал, но Кэтрин заметила слезы в его глазах. И все поняла. Она тоже не удержалась от слез при первом просмотре. Им обоим пришлось пережить смерть близких, а для любого человека прошедшего через такое горе, малейшая надежда на то, что душа умершего продолжает существовать после смерти, уже утешение.
«Он думает о Закари», – догадалась Кэтрин, заметив во взгляде брата знакомую глубочайшую печаль. Питер долгие годы жил под гнетом вины за смерть сына. Он много раз повторял Кэтрин, что совершил величайшую в своей жизни ошибку, оставив Зака в тюрьме, и никогда не сможет этого себе простить…
Стук хлопнувшей двери выдернул Кэтрин из воспоминаний, и она вновь очутилась в подвале на холодном каменном столе. Судя по звуку, хлопнула металлическая дверь наверху, у крутой потайной лестницы, а значит, татуированный возвращался. Кэтрин слышала, как он зашел еще в какую-то комнату по дороге, что-то там сделал, и зашагал дальше по коридору – к ней. Он переступил порог, толкая перед собой что-то тяжелое… на колесах. Вот он вышел на свет, и Кэтрин распахнула глаза от изумления. Татуированный вез человека в кресле-каталке.
Умом Кэтрин понимала, что этот человек ей знаком, но сердце категорически отказывалось узнавать его.
«Питер?»
Она не знала радоваться, что брат жив… или ужасаться. Все волосы на теле Питера были сбриты, густая серебристая шевелюра исчезла вместе с бровями, кожа блестела, будто смазанная маслом. Всю его одежду составлял черный шелковый халат. Вместо правой кисти торчал свежезабинтованный обрубок. Полный страдания и боли взгляд Питера встретился со взглядом Кэтрин, где застыли горечь и скорбь.
– Питер! – У нее сдавило горло.
Брат попытался ответить, но наружу вырвались полузадушенные булькающие звуки. Кэтрин только теперь поняла, что он сидит привязанный к креслу с кляпом во рту.
Наклонившись, татуированный ласково погладил Питера по бритому черепу.
– Я приготовил твоего брата к почетной миссии. Ему сегодня отводится особая роль.
Кэтрин оцепенела.
«Нет…»
– Нам с Питером пора, но я решил, что ты захочешь попрощаться.
– Куда вы его везете? – слабеющим голосом спросила Кэтрин.
Татуированный улыбнулся:
– Мы с Питером отправляемся на священную гору. Там покоится сокровище. Масонская пирамида указала мне путь – спасибо твоему приятелю Роберту Лэнгдону.
Кэтрин посмотрела брату в глаза.
– Он убил… Роберта.
Лицо Питера исказилось от боли, и он затряс головой, не в силах вынести столько муки.
– Ну-ну, Питер, будет, – успокоил его татуированный, снова гладя по голове. – Не стоит портить такой момент. Лучше попрощайся с сестренкой. Это ваша последняя встреча.
Кэтрин захлестнула волна отчаяния.
– Почему?! Зачем вы нас терзаете? – закричала она. – Что мы вам сделали? Почему вы нас так ненавидите?
Приблизившись, татуированный зашептал ей в самое ухо:
– На то у меня свои причины, Кэтрин.
Он взял с бокового столика странный нож и прижал отполированное лезвие к щеке Кэтрин.
– Это, возможно, самый знаменитый нож в истории человечества.
Кэтрин не могла припомнить ни одного знаменитого ножа, однако клинок и впрямь выглядел зловещим и очень древним. Чувствовалось, что лезвие острое, как бритва.
– Не бойся, – успокоил татуированный. – Я не собираюсь тратить его силу на тебя. Берегу для более благородной жертвы… в священном месте. – Он обернулся к Питеру: – Ну хоть ты узнаёшь этот нож, а?
В расширенных глазах брата плескались изумление и ужас.
– Да, Питер, этот древний артефакт до сих пор бродит по свету. Мне стоило больших трудов и средств добыть его – и я приберег его специально для тебя. Сегодня мы наконец сможем вместе закончить свой скорбный путь.
С этими словами он бережно завернул нож в ткань, присовокупив остальные подготовленные предметы: благовония, склянки с жидкостями, куски белой атласной ткани и прочие церемониальные принадлежности. Получившийся сверток отправился в кожаный портфель Лэнгдона, к масонской пирамиде и навершию. Кэтрин, не в силах ничего поделать, смотрела, как татуированный застегивает молнию портфеля и оборачивается к Питеру:
– Подержи-ка…
Он уложил тяжелый портфель Питеру на колени и начал рыться в одном из своих ящиков. Послышалось металлическое звяканье. Вернувшись, он взял Кэтрин за правую руку и провел какие-то манипуляции. Что именно он делал, Кэтрин не знала, зато Питер увидел – и тут же забился в своем кресле.
Она почувствовала внезапный болезненный укол в сгиб правого локтя, и по телу начало растекаться непонятное тепло. Питер метался и полузадушенно хрипел, тщетно пытаясь выбраться из тяжелого кресла-каталки. От локтя до кончиков пальцев рука у Кэтрин странно онемела и стала холодеть.
Татуированный отошел в сторону, и тут Кэтрин наконец поняла, что привело брата в такой ужас. Из вены у нее торчала медицинская игла, какие используются, когда берут кровь на анализ. Однако шприца у этой иглы не было. Кровь свободно вытекала – из сгиба локтя струйка змеилась по руке на каменный стол.
– Живой хронометр, – обернувшись к Питеру, пояснил татуированный. – Через какое-то время, когда я попрошу тебя исполнить свою роль, ты вызовешь в своей памяти эту картину… Умирающую в темноте и полном одиночестве Кэтрин.
Лицо Питера исказилось невыразимым страданием.
– Она проживет еще около часа с небольшим, – прикинул похититель. – Если не будешь артачиться и мы управимся быстро, у меня останется достаточно времени, чтобы ее спасти. Но разумеется, если ты вообще откажешься мне подчиняться… твоя сестра погибнет здесь одна.
Питер неразборчиво проревел что-то сквозь кляп.
– Знаю, знаю, – похлопав Питера по плечу, посочувствовал похититель, – тебе тяжело. Но не переживай. В конце концов, тебе ведь уже приходилось оставлять близкого человека в беде. – Помолчав, он наклонился к самому уху Питера. – Я, конечно же, имею в виду твоего сына Закари, которого ты бросил в тюрьме «Соганлик».
Питер дернулся, натягивая удерживающие его в кресле ремни, и снова попытался что-то прокричать сквозь кляп.
– Прекратите! – не выдержала Кэтрин.
– Я хорошо помню ту ночь, – с издевкой продолжал татуированный, заканчивая сборы. – Я все слышал. Надзиратель предлагал способ вызволить твоего сына, но ты предпочел преподать Закари урок… бросив его на произвол судьбы. Мальчишке урок пошел впрок, а? – Похититель ухмыльнулся. – Он лишился – я обрел. – Вытащив из ящика льняную салфетку, он затолкал ее Кэтрин в рот. – Смерть, – прошептал он, – не терпит лишнего шума.
Питер отчаянно забился в кресле. Однако татуированный, не проронив больше ни слова, выкатил его из комнаты спиной вперед, давая посмотреть на сестру прощальным взглядом.
Кэтрин и Питер посмотрели друг другу в глаза – в последний раз.
И Кэтрин осталась одна.
Она слышала, как похититель везет Питера по лестнице, затем через металлическую дверь. Потом щелкнул замок в двери, которую татуированный запер за собой, и они выбрались наружу через потайной ход, замаскированный картиной. А спустя еще несколько минут донесся звук заводящегося двигателя.
Потом особняк погрузился в тишину.
Кэтрин лежала одна в кромешной тьме, истекая кровью.
Назад: Глава 106
Дальше: Глава 108