Книга: Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда
Назад: 26. НЕИЗБЕЖНАЯ СМЕНА МАСКИ
Дальше: 28. ПАМЯТНЫЙ ВЕЧЕР

27. НА ДЕРЕВО НЕ ПЛЮЮТ

Сидя в халате, Себастьян потягивал утренний шоколад в своем кабинете на втором этаже дворца Виндишгрецев. Он обосновался там всего неделю назад, после двух месяцев переустройства, затеянного архитекторами и художниками.
— Господин граф, какая-то дама хочет вас видеть.
— Дама?
— С ней еще молодой человек.
— Молодой человек? — удивился Себастьян.
— Лет четырнадцати-пятнадцати, как мне показалось.
Себастьян заметил странный блеск в глазах Джулио.
— Она назвала свое имя?
— Я спросил, сударь. Но она не захотела отвечать.
Как, черт побери, эта посетительница разыскала его адрес? И кто она, черт побери? И почему отказывается назвать свое имя? Спровадить ее? Нет, это было бы трусостью. К тому же предчувствие подсказывало, что тут попахивает скандалом.
Себастьян встал и приказал:
— Проводите ее в музыкальную гостиную. Я сейчас спущусь.
Гостиная была одним из первых отремонтированных и заново обставленных помещений бывшего княжеского жилища. Себастьян завязал пояс шелкового узорчатого халата, поправил парик и стал спускаться, чувствуя, как колотится сердце.
В особняке повсюду пахло краской, еще не просохшим гипсом, опилками, воском, мастикой для пола, уксусом.
У двери музыкальной гостиной он узнал ее силуэт, хотя гостья и стояла к нему спиной. Даная!
Себастьян остановился, чтобы взять себя в руки. Слышала ли она, как он подошел? Женщина обернулась. Они смотрели друг на друга с расстояния в двадцать шагов. Он изобразил на лице приветливое выражение и направился к ней.
Но тут заметил молодого человека и вдруг почувствовал, как силы покидают его. Висентино! Нет, Висентино умер. Нет, Висентино воскрес. Нет…
Даная пристально смотрела на него. Ее хрупкая когда-то фигурка стала плотнее, бутон превратился в плод. Она показалась ему невыразимо прекрасной. Как все безвозвратно утраченное.
— Добро пожаловать, сударыня, — сказал Себастьян, ожидая, что она протянет ему руку.
Но Даная не шевельнулась. Похоже, встрече предстояло стать бурной, может быть, даже роковой. Даная благоухала жасмином и липовым цветом.
— Здравствуйте, — сказала она холодно. — Представляю вам вашего сына, князя Александра Полиболоса.
Князь Александр Полиболос! Титул, без сомнения, получен по милости старой княгини. Но от этого все равно кружилась голова: его сын, его собственный сын носит законный титул… Себастьян протянул молодому человеку руку. Тот пожал ее и, не отводя взгляда от лица графа, долго держал в своей, словно не веря. Отец и сын не могли оторвать глаз друг от друга.
У Себастьяна возникло ощущение, будто он пожимает руку призраку.
— Присаживайтесь, — сказал он им. — Что я могу вам предложить?
— Воды, — ответила Даная.
— Кофе, если можно, — сказал Александр.
— Я не ожидал, — сказал Себастьян Данае, — вновь увидеть вас…
— А вы, наверное, думали, что такой случай уже никогда не представится? — ответила она быстро.
— Я долго жил в далекой стране. Как вы меня разыскали?
— Через графа Банати.
Ну конечно. Не мог же Банати отказать племяннице княгини!
— Перейдем к делу, — заявила Даная, взяв стакан воды, который слуга подал ей на подносе. — Я приехала сюда не ради удовольствия и не из желания ворошить прошлое. И не для того, чтобы выпрашивать у вас что бы то ни было. Единственная причина моего присутствия в Вене — упрямое желание моего сына видеть своего отца.
Себастьян повернулся к молодому человеку. Попытался разгадать выражение его лица, уловить там признаки гнева или нежности, любопытства или грусти, но подвижные черты Александра не поддавались никакому анализу.
— Как я мог догадаться?.. — начал было он.
— А разве вам пришло в голову догадаться о чем бы то ни было? — отрезала Даная. — Александр знает все. Я не стала навязывать ему никаких чувств по отношению к вам. И продолжаю придерживаться этого решения. Ему самому судить.
Себастьян вопросительно посмотрел на Александра и, не получив ответа, сказал:
— Я еще не слышал вашего голоса, Александр.
Понимает ли мальчик по-французски?
— Вы меня пока ни о чем не спрашивали, отец.
Отец! Одно это слово повергло Себастьяна в трепет.
Отныне никакая маска не защитит его от этого юноши.
— Только не подумайте, будто я не разделяю боль, которую вы причинили моей матери, — ответил Александр. — Другое дело ее желание держаться от вас вдалеке. Я не судья, но с тех пор, как узнал о вашей встрече, меня беспрестанно мучает вопрос, почему вы были к ней так несправедливы.
Очевидно, у него тоже был учитель французского языка.
Вдруг Себастьян с ужасом осознал, что эти два человека, его собственный сын и мать мальчика, могли сорвать его миссию в Вене. Боже всемогущий! Неужели Банати потерял голову, сообщив им его новое имя и адрес? Ведь Даная-то должна знать, что граф де Сен-Жермен — русский агент! И она вполне могла разболтать это. Или же Банати невдомек, что связывает этих двоих и былого Готлиба фон Ренненкампфа? Требовалось срочно спасать положение.
— Человек, которого вы видите перед собой, уже не тот, что был когда-то, — начал Себастьян задумчиво и серьезно. — Тот был одержим воспоминанием о некоей драме, которая чуть не погубила его физически и духовно, превратив в затравленного зверя.
В лице Данаи что-то дрогнуло. По крайней мере, так показалось Себастьяну.
— По этой причине вы и собирались поехать в Индию? — спросила она.
Он кивнул.
— Да. Как можно дальше.
— Вы бежали от убийства, которое видела Бабадагская прорицательница? — спросил Александр.
Себастьян посмотрел на него с испугом.
— Значит, мать рассказала вам и о том ужасном вечере?
Юноша кивнул.
— Бабадагская прорицательница все еще жива. Это она мне сказала, что я должен разыскать своего отца, потому что он нуждается во мне.
Себастьяном снова овладела тревога.
— Моя мать и двоюродная бабушка уверили меня, что Бабадагская провидица никогда не ошибается.
— Кстати, как чувствует себя ваша тетушка? — спросил Себастьян у Данаи, чтобы сменить тему и дать себе время подумать.
— Никак, — ответила та. — Она умерла три года назад.
— Сожалею. И вы по-прежнему живете в Констанце?
— Александр проводит там большую часть года, поскольку воспитан моим кузеном князем Маврокордато, которого Высокая Порта назначила управлять Бессарабией. Правда, он скоро уступит свою должность преемнику и вернется в Стамбул.
Себастьян заметил, что тон Данаи несколько смягчился. И он был готов на что угодно, только бы отвратить угрозу, которой подверг его этот неожиданный визит. Она добавила:
— Чтобы вы знали: князь Маврокордато — мой супруг.
Себастьян принял информацию к сведению, не слишком понимая, на что ее употребить. Главное, что фанариоты по-прежнему на службе у турок.
— Где вы остановились в Вене? — спросил он.
— Граф Банати любезно предоставил нам свои гостевые покои, — ответила Даная.
— Не окажете ли вы и мне честь, приняв гостеприимство этого дома? Все-таки он не так убог, как гостиница, к тому же вы тут будете избавлены от общества клопов.
Александр засмеялся. Мать посмотрела на сына.
— Это наименьшее, что я могу сделать, — добавил Себастьян. — Ведь княгиня Полиболос предоставила мне когда-то столь щедрое гостеприимство…
Фраза была расчетливо холодна: выходило, что его приглашение мотивировано этим былым гостеприимством, а вовсе не долгом по отношению к девушке, которую он почти изнасиловал, и к сыну, который был от этого зачат.
— Я очень хочу принять ваше приглашение, отец, — сказал Александр, явно уступая желанию получше узнать своего доселе незнакомого родителя. — Конечно, если матушка тоже его примет.
Доброжелательность юноши обезоружила Себастьяна. Даная проявила меньше непосредственности.
— Я бы не хотела злоупотреблять вашим терпением, — обронила она.
Себастьяну представлялся случай развеять остатки враждебности, которую Даная принесла с собой.
— Мною движет не просто учтивость, княгиня Даная. В первую очередь это желание присоединиться к вашему созвездию, покуда вы здесь. Ведь оно было бы тройным, если бы я в свое время не поддался страху.
Даная посмотрела на него долгим взглядом. Что она передумала и перечувствовала за эти четырнадцать лет? Что была довольно легкомысленна, влюбившись в человека, на краткий миг заброшенного случаем к берегам Черного моря и столь же стремительно унесенного ветром в другие края? Что сама повинна в постигшем ее разочаровании? Что она никогда по-настоящему не знала отца своего ребенка? Что именно этому человеку обязана таким замечательным сыном? И о чем говорила ей покойная княгиня, ее тетка? Он догадывался: «Быть может, ты должна радоваться, что не связала себя с судьбой этого вечного странника». Да, он это чувствовал: только восточная мудрость старой княгини смягчила гнев и горе племянницы.
Внезапно он почувствовал себя усталым, как никогда. Что же за непрошеный гость преследует незнакомца в маске всякий раз, когда тот убегает от ответственности, напоминая ему о непостижимой реальности мира?
Себастьян позвонил в колокольчик.
— Княгиня, я велю приготовить покои вам и Александру.
Он встал. Даная протянула руку. Он поклонился и поцеловал ее долгим поцелуем.
— Мы увидимся за обедом, если хотите, — сказал Себастьян.
Александр встал.
— Значит, до скорого свидания, отец.
Отец. Опять это слово. Себастьян заметил, что ось его жизни пошатнулась.
На лестнице ему на глаза навернулись слезы. Поднявшись к себе, он отдал множество распоряжений: немедленно купить мебель, белье и все-все остальное, чтобы как следует разместить княгиню Маврокордато и ее сына.
По счастью, росписи стен и потолков были закончены и высохли, портьеры повешены, оконные стекла и хрусталь люстр промыты водой с уксусом, канделябры снабжены свечами, ковры выбиты и расстелены на полу. Не хватало только кресел, белья и прочих необходимых мелочей, таких, как кувшины для умывания и ночные горшки, вазы с цветами, дрова в каминах…
К полудню все было готово; Данаю с Александром проводили в новые покои, а слуги отправились к графу Банати за их багажом. Заодно доставили Банати записку, в которой помимо благодарности за гостеприимство Даная и ее сын сообщали, что поселились у графа де Сен-Жермена.
Стол для ужина был накрыт в библиотеке, полки которой уже частично заполнились книгами и всякими диковинами. Александр внимательно их рассматривал: куски породы с заключенными в них драгоценными камнями, природные кристаллы, раковины, чучела странных животных, китайские вещицы из слоновой кости…
Данаю же привлекло убранство комнаты, в частности полотно итальянского мастера в позолоченной раме, аллегорически изображавшее Астрономию: молодая женщина в синих одеждах возлагала руку на глобус в виде небесной сферы, обратив лицо к звездам. Потом взгляд гостьи изучил блюда, серебряные приборы и стоящий посреди стола высокий канделябр с восемью ветвями — свечи в нем горели над головами сотрапезников, чтобы свет не слепил глаза.
Но Александр все равно был ослеплен.
— Вы живете как принц, — сказала наконец Даная.
— Просто стараюсь как можно лучше вас принять, — ответил Себастьян, улыбаясь.
— Позвольте усомниться в этом. Сегодня утром вы не ждали ни меня, ни Александра. Нашли золотую жилу?
Он рассмеялся.
— Быть может, быть может.
— И она где-то неподалеку? — спросил Александр.
— Возможно, — ответил Себастьян, пригубив вино.
— Я знала вас как Ренненкампфа, а теперь вы Сен-Жермен, — продолжила Даная. — Какое же из этих имен настоящее?
— Ни то ни другое, быть может.
— Я могу понять, что вы окружаете себя тайной перед посторонними, — заметила она, — но сейчас рядом с вами мать вашего сына и он сам. Не кажется ли вам, что мы заслуживаем большего доверия?
— Я всецело доверяю вам обоим, княгиня, причем с нежностью, какую не испытывал ни к кому другому. Но я познакомился с Александром всего несколько часов назад, а вас не видел четырнадцать лет. И потому не знаю, каковы ваши чувства ко мне. Ведь вы сразу же объявили, что причина вашего визита — лишь любопытство Александра. Вы великодушно сдержали ваши упреки, но они от этого стали лишь очевиднее. Какой бы ни была моя вина перед вами, неужели вы полагаете, что это наилучшие обстоятельства для откровений, которых требуете от меня?
После этой защитной речи наступило молчание. Тем временем слуги переменили блюда, подав десерт с апельсиновым мороженым.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — заговорила наконец Даная. — Но хочу, чтобы вы знали: эти несколько часов, о которых вы говорите, изменили мое отношение к вам и, думаю, отношение Александра. Хотя это он вам сам объяснит.
Она пристально посмотрела на Себастьяна.
— Да, правда, я приехала только по настояниям сына. Они вполне законны. Но подумайте, какие чувства могут быть у женщины, влюбившейся совсем юной девушкой в мужчину, явно к ней безразличного, который овладел ею на краткий миг и оставил беременной. Они горьки, — сказала она, пробуя первую ложечку десерта.
Себастьян вновь вспомнил тот миг безумия в садах княгини, там, в Констанце. Он вел себя как лис, укравший и задушивший курицу.
— Мы оба были неблагоразумны. Разумеется, я не знала про этот неотступно преследовавший вас ужас, который вы так ловко скрывали под напускной непринужденностью. Я приблизилась к вашему пламени и, хотя образ неверен, обожглась. Моим утешением стал этот ребенок. Князь был достаточно великодушен, чтобы не отнестись сурово к моей неосторожности, и женился на мне через два года. Ради соблюдения приличий Фанара Александр был представлен как его внучатый племянник, сын одной из сестер княгини, умершей за границей. Поскольку муж моей тетушки был последним из Полиболосов, княгиня, не желая угасания рода, постаралась, чтобы фамилия и титул перешли к Александру. Налейте мне вина, пожалуйста.
Себастьян был поражен: положение Александра оказалось ненамного законнее, чем его собственное.
— Я спросила о вашем настоящем имени, — сказала Даная, — потому что сочла бы справедливым, если бы когда-нибудь Александр взял его.
Себастьян кивнул и подумал про себя: «Только вот какое?» — а вслух спросил:
— Вы сказали, что ваше отношение ко мне изменилось за эти несколько часов?
— Когда я увидела вас обоих рядом, ваше сходство меня потрясло, — призналась Даная. — Вы созданы друг для друга. Мое злопамятство было бы недостойно сына. На дерево не плюют.
— Значит, вы меня простили.
— Это не совсем то слово, — возразила Даная задумчиво. — Нет. Я поступила как птица, которая не борется с волнами, а перелетает через них.
Вслед за этими словами опять последовало молчание.
Слуга спросил, подавать ли кофе. Никто из троих сотрапезников не отказался: вечер, похоже, обещал быть долгим.
Себастьян перевел взгляд на Александра, тот улыбнулся.
— Мои слова гораздо проще, отец. Если вас это не стеснит, я хочу остаться с вами.
Глаза Себастьяна вдруг увлажнились. Он не мог сдерживаться долее и, закрыв лицо ладонями, разрыдался. «Хочу остаться с вами». Как же он мечтал сказать когда-то эти слова собственному отцу, сожженному на костре!
— Отец! — воскликнул Александр встревоженно.
Юноша встал, подошел к Себастьяну. Тот стиснул сына в объятиях.
— Отец, я вас огорчил?
Руки молодого человека обняли его за плечи. Себастьян покачал головой и погладил Александра по волосам.
Никогда мальчишка, сбежавший переодетым из дворца вице-короля в Мехико, не думал, что переживет подобные мгновения.
Себастьян достал платок из кармана, вытер глаза, высморкался и посмотрел в пустоту перед собой. Пустота перестала быть пустой.
Даная растроганно смотрела на них.
Себастьян прочистил горло и велел подать кофе в музыкальную гостиную.
Назад: 26. НЕИЗБЕЖНАЯ СМЕНА МАСКИ
Дальше: 28. ПАМЯТНЫЙ ВЕЧЕР