Леденящий душу скрежет камня о древний металл продолжал эхом гулять по залу, отражаясь от музейных стен. Теперь Норт различал еще один звук: тяжелое, затрудненное дыхание, которое с легким свистом вырывалось из горла преступника.

Он тоже астматик? Или страдает каким-то другим недугом? Может, это признак пневмонии? Какой-нибудь бронхиальной инфекции? Или этот человек с мечом просто находится на пределе самообладания?

Рядом с большой мраморной статуей давно забытого греческого бога стоял Мэттью Хеннесси. Перепуганный мальчик плакал, а на полу под ним растеклась лужица. Синие потеки пятнали штанины джинсов. Лужа была бы больше, если бы в мочевом пузыре еще что-то осталось.

Норт находился слишком далеко, чтобы подхватить ребенка и убежать. Бандит успел бы заслонить дорогу раньше, чем он дотянулся бы до мальчишки. Мэттью попытался встретиться глазами с Нортом, ища утешения, но детектив не мог ободрить его даже взглядом. Нужно было любым способом отвлечь внимание преступника от мальчика.

Мужчина сделал пару шагов, чтобы получше разглядеть, что творится в зале. Там Брудер направлял обезумевших посетителей к выходу. Все это время преступник продолжал точить меч. Норт пригляделся к его неверной, спотыкающейся походке. Может, он под наркотиками? ЛСД? Крэк? Что-то новенькое? Он явно мог себе это позволить. Одежда его была дорогая: дизайнерские брюки, теннисные туфли за две тысячи долларов. Ногти аккуратно подстрижены, даже с маникюром. Он не просто успевает в жизни – он преуспевает.

Что же привело его сюда – в комнату, где мраморный пол был усеян обломками витрины и осколками человеческих костей, скрепленных модельным клеем и украшенных стеклянными глазами? Может, он хотел растоптать эту голову с выпученными от ненависти искусственными зрачками?

Как много глаз! Даже Норту стало не по себе под пристальными взглядами древних богов, рядами опоясавших галерею. Они словно следили за ним. Как судьи. Может, именно это вывело чужака из себя? Может, он не выносит, когда за ним наблюдают? Норт знал людей, которые могли бы убить и за меньшее.

Надо просто сказать: «Эй, ты хотел меня видеть?» Нет. Получится, я открою свои карты.

Норт поднял голубой ингалятор, потряс его посильнее, чтобы внутри загремел маленький шарик, и сделал вид, что вдохнул порцию альбутерола.

– Волнуюсь,– пояснил Норт.

Молчание. Если преступник услышал его, он никак этого не показывал. Размеренно, как шеф-повар, он продолжал точить свой тесак.

Норту пришлось взять инициативу на себя. Завладеть вниманием этого человека. Сделать что-то неожиданное, но опасное, что поможет взять контроль над ситуацией.

Он заметил на полу тяжелый коричневый пиджак из натуральной кожи, видимо брошенный кем-то из убегающих посетителей. Помедлив мгновение, Норт наклонился за пиджаком.

– Эй, это твое? – спросил он.

Едва ли эта вещь принадлежала преступнику, важно было начать разговор. Детектив осторожно поднял пиджак, не сводя глаз с опасного незнакомца.

– Вот, можешь взять,– миролюбиво предложил он.

И снова никакого ответа, только скрежет камня о холодный металл.

Пиджак был дорогой и слишком теплый для такого солнечного дня, как этот. Наверняка его надели по привычке. Норт на всякий случай проверил – карманы были пусты.

Он снова заговорил. Осталось бросить последнюю карту.

– Меня зовут Джеймс. Джеймс Норт.

Незнакомец тотчас прекратил точить меч. Его грудь содрогнулась в тщетном усилии сделать вздох. Обдумывает, что сказать? Кто знает. Норт услышал, как мужчина что-то пробормотал себе под нос, но языка не узнал. Похоже, что-то средиземноморское, а может, Норт ошибся.

«Что дальше?»

– Хочешь, я положу его рядом с тобой?

Незнакомец поднял одурманенный взгляд и уставился на Норта.

«Хорошо, все идет хорошо. Смотри на меня…»

Странно, но во взгляде преступника сквозило непонятное узнавание, и это обеспокоило Норта. Под уголком правого глаза незнакомца темнела круглая родинка. Детектив не стал играть в гляделки: отвел глаза, затем снова посмотрел, не пытаясь взять верх в этом поединке взглядов. Он старался, чтобы его голос звучал легко и покладисто.

– Можешь звать меня Джимом,– произнес Норт и протянул преступнику пиджак, не обращая внимания на угрожающе подрагивающий меч в его правой руке.– А тебя?

Мужчина долго и тяжело молчал. Может, он вообще с трудом соображал? А потом он промолвил неожиданно мягким голосом:

– Я – проклятие Сатаны.

Норт даже не стал раздумывать, что могут значить эти слова. Выразился человек образно или сам верит в то, что сказал?

«Не надо думать. Потом».

– Но это же не твое имя, правда? – спокойно спросил Норт.

Незнакомец взвесил про себя это замечание.

– Ген… Они называют меня Ген.

Кто бы ни были эти «они», Норт не сомневался, что далеко не все называют его так. Детектив придал лицу еще более беспечное выражение.

– Эй, Ген, не хочешь обратно свой пиджак?

Ген усмехнулся. Улыбка вышла глуповатой и рассеянной, как у полоумного.

– Это не мое,– скромно ответил он.– Тебе нравится мой меч?

Норт похолодел, только сейчас заметив кровь на лезвии и на водолазке преступника.

«Отвечай осторожно. Не упоминай ничего о реальной ситуации ».

Таковы правила. Нужно завоевать доверие этого парня. Заставить его расслабиться. Но ни слова о том, что на самом деле тут происходит.

– Дорогущий пиджак.– «Не позволяй ему отвлечься».– У меня такой был, а я оставил его в метро. Пришлось выложить триста баксов за новый. Не знаю, как для тебя, а для меня триста баксов на дороге не валяются.

Гену было наплевать. Он потрогал пальцем свежезаточенное лезвие древнего меча. Кончик лезвия был сломан. Большая часть клинка отливала зеленой патиной. Оружие выглядело ужасно хрупким. Оно должно было разлететься вдребезги от первого же удара, но, казалось, неистовая ярость его хозяина передалась мечу и не давала ему сломаться.

Пальцы Гена мягко обрисовали клеймо на клинке – рогатую голову быка.

– Я не видел его уже много лет.

Норт ухватился за возможность перевести разговор в более дружественное русло.

– Ты часто приходишь в музей?

Он снова пососал пустой ингалятор. С одной стороны, это давало время на раздумье, а с другой стороны, немного отвлекало преступника от самого Норта.

Ген покачал головой.

– Нет,– с непоколебимой уверенностью ответил он.– Я здесь впервые.

Он поднял меч и взмахнул им круговым движением. Капли крови сорвались с лезвия, запятнав мраморный пол в нескольких дюймах от ног детектива.

– Ты… ты сам откуда, Ген? Мои предки из Бруклина, я там родился и вырос. А ты откуда?

Ген рубанул мечом воздух, целясь в какую-то невидимую мишень. Отразил призрачный выпад.

– И оттуда, и отсюда,– наконец ответил он. Любопытство, горящее в его глазах, было вызвано пробой оружия, а вовсе не заданным вопросом.

Ген снова нанес удар. Быстро повернулся на пятках – ловкий, точный, неотвратимый. Скорость его реакции поражала, особенно по сравнению с тем, как расслабленно он держался минуту назад.

– Я все про тебя знаю,– заявил Ген.

– Правда? – Норт оглянулся, чтобы посмотреть на Брудера.

Во рту пересохло.

«Что же они? Где ОЧС? Прибудет через пять минут».

Или через пять часов.

– И откуда… откуда же ты обо мне узнал?

– Я об этом не думал. А ты не помнишь.

– Почему ты так сказал?

– Ты должен это остановить.

– Что остановить, Ген? Ты один это делаешь. Может, ты один и можешь это остановить?

Ген перестал упражняться с оружием. Его ноздри затрепетали, глаза широко распахнулись, а голос задрожал.

– Ты не понимаешь.– Он ударил себя кулаком по лбу.– Только ты можешь с этим справиться. Помоги мне.

– Как?

Ген не ответил.

Норт увидел, что сверкающее лезвие клинка угрожающе взмыло вверх. Ген продолжил начатое движение, повернувшись на пятках. В этот миг меч был продолжением его руки, Ген весь выложился в этом рывке, позабыв, где находится, позабыв обо всем на свете. И он оказался в зоне досягаемости Норта.

На миг он потерял детектива из виду, а потому не заметил брошенного пиджака.

Норт мгновенно накрыл тяжелым кожаным пиджаком голову преступника, не упуская из виду, что молодой человек невероятно быстр и силен. Локоть Гена врезался ему в живот, как стальная балка, но сила инерции была на стороне полицейского: от толчка преступник ухнул навзничь на обломки музейной витрины.

В тот же миг Нортон переключился на Мэттью Хеннесси. Но мальчишка так растерялся, что отпрянул назад,– видимо, испугался. Норт настиг его в два прыжка, ухватил за шиворот рубашки и за ремень джинсов и изо всех сил швырнул ошарашенного ребенка через весь зал – к Дону Брудеру.

Тяжело шлепнувшись на пол, Мэттью заверещал и заскользил по мрамору прямо в объятия полицейского.

Больше ничего Норт не успел сделать, потому что Ген вскочил на ноги, сбросив с головы пиджак. Он ударил детектива мечом плашмя по спине. Удар был так силен, что Норт кулем свалился на пол, хватая ртом воздух. Он машинально сжал в руке совершенно бесполезный ингалятор.

Здравый смысл проявил только один участник происходящего: в дверях, выходящих на Восемьдесят первую улицу, вырос полицейский.

– Стоять! – крикнул он, наводя пистолет на преступника, который не подозревал, что копам дан приказ не открывать огонь в здании музея.

Норт заворочался на полу, пытаясь добраться до кобуры. Заученные фразы вертелись у него в голове, но сдавленные легкие не позволили зачитать преступнику его права. Стиснув зубы, Норт наконец выхватил пистолет, повернулся и увидел, что Ген исчез.

Норт бросил взгляд на полицейского и сразу понял, в какую сторону побежал преступник. Коп смотрел в дальний конец выставочной галереи, которая вела в глубину здания и скрывалась в полутьме. Детектив вскочил и махнул Брудеру рукой, указывая на выход.

– Отведите ребенка к врачу!

Брудер послушался. Второй коп ринулся мимо стендов культуры Африки, Америки и Океании – туда, куда убежал Ген. Норт кинулся следом.

Он пристально вглядывался в каждую тень, каждый закоулок. Его верный «глок» вскидывался на каждый звук или подозрительный объект. Левой рукой Норт придерживал кисть правой, в которой сжимал пистолет. Под ногами хрустели осколки стекла.

«Откуда этот запах?»

По галерее разливался сильный, заглушающий все остальные запахи аромат.

«Цветы?»

Духи. На полу блестела лужица, в которой плавали стеклянные глаза муляжа,– эдакий дьявольский суп.

Норт прибавил шагу. Затылок постоянно покалывали изучающие взгляды древних богов. Наконец детектив выбрался в зал, уставленный антикварной французской мебелью. Бювары, письменные столы, комоды и доспехи времен Меровингов. Гена не было.

«Куда он делся?»

Не заблудиться в коридорах музея – непростая задача. Главный выход из длинного, просторного зала европейской скульптуры был закрыт. Норт попытался вспомнить план этой части здания. Он продолжал бежать вперед, отыскивая ближайший коридор, ведущий наружу.

В конце зала европейского искусства находилось кафе и дальше – запертая вращающаяся дверь на улицу, в парк. Слева – выставка современного искусства, лестница… и запасной выход.

Норт пробежал мимо стендов с гобеленами, фарфором и изумительными стенными панелями с инкрустацией и выскочил в пустой коридор, выкрашенный желтой краской. Там стоял только стол с сувенирами, заваленный путеводителями и стопками футболок.

Налево по коридору темнели деревянные африканские маски. Прямо перед детективом открывался зал с невразумительными полотнами Джексона Поллока. Вокруг тишина – и никаких следов преступника.

Норт двинулся к аварийному выходу, вглядываясь в каждую тень, прислушиваясь к малейшему шороху. Ничего, даже звука чужих шагов.

«Убежал или где-то прячется?»

Дверь на лестницу слабо качнулась: там кто-то был. Норт подкрался поближе и уловил тихий скрежет металла о металл. Звук доносился снаружи.

«За дверью? Или вверху, на ступенях?»

Он поднял «глок» и толкнул дверь.

Стандартный полуавтоматический пистолет был нацелен ему прямо между глаз.

Норт опустил оружие, едва не задохнувшись от невольного облегчения и запоздалого ужаса. Перед ним стоял патрульный с Восемьдесят первой улицы, сжимавший рукой свое горло. Между скрюченных пальцев струилась ярко-алая кровь.

Коп опустил пистолет и обессиленно привалился к тяжелым створкам двери. Норт подхватил его, чтобы тот не упал, и щелкнул переключателем рации.

– Машину сюда! Немедленно! Ранен полицейский!

Он выкрикнул координаты медикам, и его резкий голос спугнул кого-то в дальнем конце коридора, возле кафе. Стулья и столики полетели в разные стороны. Ген!

У Норта оставалось в запасе несколько мгновений.

Дрожа от досады, он бросился к сувенирному столу, схватил футболку и сунул скомканную ткань под окровавленные пальцы патрульного, зажимая рану на горле. Но кровь не остановилась. Неужели повреждена артерия? Норт понятия не имел, как остановить такое кровотечение.

– Все будет хорошо,– сказал он.

Но, к своему стыду, он не был уверен, что это правда.

Мгновения тянулись как часы, в дальнем конце коридора слышался хруст стекла. Норт вытянул шею, прислушиваясь.

«Но почему он побежал к кафе? Почему не выскочил через эту дверь?»

Детектив толкнул входную дверь. Она не поддалась – замок. Этот выход на ремонте. Гену пришлось повернуть обратно, когда он встретился с полицейским.

Отчаяние охватило Норта.

«Я мог бы его догнать!»

Но нельзя оставить раненого. О нем нужно позаботиться.

«Ведь он так близко! Где же медики?»

Может, стоит привязать футболку к ране шнурками?

«Не дури! Так ты его задушишь!»

Норт потянулся окровавленной рукой к заднему карману, выудил собственный «некстел» и переключил его с мобильной связи на радиоволну.

– Брудер! Где вы?

Молчание, никто не спешил отзываться. И тишина, порожденная отчаянием и страданиями умирающего, окутала обоих полицейских теплым непроницаемым покрывалом.

Норт изо всех сил зажимал вскрытое горло патрульного, чувствуя, как слабеют пальцы раненого. Кровь просачивалась сквозь ткань, текла по рукам и расплывалась глянцевой блестящей лужицей на полу.

Он усилил нажим, вталкивая ткань футболки поглубже в рану, изо всех сил стараясь побороть наступающее чувство безысходности.

Боже, он даже не знает, как зовут этого парня!

По коридору дробью ударили быстрые шаги санитаров. К детективу подскочил Брудер.

– Норт! Куда он побежал?

Быстрым, точным движением санитар оторвал красные пальцы Норта от раны на горле пострадавшего.

Детектив вытер мокрые руки о черные штанины своей формы. Провел грязной ладонью по вспотевшему лицу, даже не пытаясь скрыть растерянности.

– Норт?

Но детектив, не проронив ни слова, сорвался с места и бросился по коридору в сторону кафе. Брудеру ничего не оставалось, как пуститься следом.

Застекленная веранда отделяла кафе от парка, раскинувшегося снаружи. Треугольные окна открывали вид на шпиль Клеопатры, вздымающийся над темными кронами деревьев у края Черепахового пруда.

Столики, стулья и тяжелая деревянная стойка – все было опрокинуто и лежало на дорожке, которая вела через кафе прямиком к большому бронзовому лучнику с широко расставленными ногами.

Норт ловко проскользнул через разгромленное кафе, держась настороженно на случай засады. Но каким-то шестым чувством он знал, что Гена тут нет. Знал еще до того, как увидел большую дыру в одном из окон веранды. Гену удалось легко высадить толстое стекло.

Норт перешел на бег.

– Передайте всем постам: он в парке!

Брудер подчинился, замедлив шаг, а Норт выпрыгнул через выбитое окно на траву.

Еще одна жертва лежала, распластавшись на черном асфальте Ист-драйв. Ничком. Высокие кожаные сапоги и желтый треугольный значок на рукаве указывали, что это патрульный из подразделения конной полиции.

«Только бы у него не было лошади!»

Норт бросился к пострадавшему, но Брудер, неуклюже выбирающийся из проема окна, крикнул:

– Не останавливайся! Я этим займусь! Я займусь!

Но куда бежать? – вот вопрос. Отделение полиции Центрального парка находилось в нескольких кварталах слева.

«Не туда».

Справа – «Алиса в Стране чудес». У Гена не было выбора: он бежал прямо через парк.

Норт перепрыгнул через ограждение и ринулся туда, откуда долетали хлопки и стук ракеток и мячей – на большой поляне играли в теннис.

Он пулей пронесся через рощицу, на ходу засовывая пистолет в кобуру. Здесь слишком много отдыхающих. Нельзя рисковать их жизнями.

В дальнем конце аллеи Норт уловил легкий запах лошадиного пота. Двинувшись на этот ориентир, он скоро услышал бормотание: обычный ласковый разговор всадника с лошадью.

Ген стоял в тени высокого каменного шпиля, держа под уздцы красивого каурого жеребца. Он гладил бархатистую морду животного и что-то втолковывал ему, успокаивая.

Его определенно удивили поводья, зато не смутили стремена, которые он уже успел зачем-то связать под брюхом коня.

Норт не успел ничего предпринять прежде, чем конь почуял чужака. Уши животного дрогнули и повернулись назад, на звук тяжелых шагов спешащего полицейского. Другого сигнала опасности Гену не требовалось.

Преступник подхватил с земли черную сумку, похожую на те, что носят почтальоны. Норт мог поклясться, что никакой сумки раньше у Гена не было. Значит, он оставил ее здесь… то есть он собирался возвращаться этим путем. «Он все продумал заранее! У него был план! » Норт бросился вперед.

Ген действовал быстро, но без суеты. Он вскочил в седло и, дернув поводья, развернул коня навстречу полицейскому. Поднял меч.

И пошел в атаку.