Четверг, 17 июня.

Кейтлин Лок щурилась сквозь горьковато-желтую утреннюю дымку на блестящую воду Темзы. Она лежала в мягкой теплой постели в квартире отца — одной из многих. У него был дом в Риме. И в Париже. Еще два или три в Испании и Швейцарии. Она не все помнила. И в Штатах тоже: в Лос-Анджелесе, в Нью-Йорке, в Вашингтоне. Папа — знаменитый и богатенький. И Кейтлин тоже предстояло стать знаменитой и богатой — превзойдя его и мамочку.

Об отце она могла болтать без умолку, а вот о матери нет. Нет, мама не в теме. Кайли Лок — мелкая голливудская звездочка, которая бросила их ради какого-то киношного ковбоя. Кейтлин и вспоминать о ней не хотела, не то что говорить. Но если честно, она понимала, что можно было найти в темноглазом французе Франсуа, шести футов ростом и с фигурой с рекламы плавок.

Девушка сбросила одеяло и голой выскочила из постели. Полюбовалась на себя в зеркало рядом с огромным окном с видом на Старый Лондон. Повернулась, кокетливо скосилась через плечо и закончила поворот на триста шестьдесят градусов. Мамочка на убийство пошла бы за такую фигурку!

Она повернулась боком, рассматривая татуировку с «Юнион Джеком» на ягодице. Никто, кроме нее и мастера, делавшего татуировку, ее еще не видел. По кремовому, мохнатому ковру она прошагала к туалетному столику, где лежал мобильник. Рассмеялась, беря его в руки. Номер нигде не числился. Его знали только она да ближайшие подруги. Она перевернула трубку и включила. Не дожидаясь, пока аппаратик найдет сеть, глянула на свою задницу, прикидывая, какой пинок отпустил бы ей папочка, если бы узнал, что она собралась сделать. Она переключила включившийся телефон на режим съемки. Пришлось переждать приступ смеха, а потом уже отщелкать несколько кадров. Большая часть снимков получились расплывчатыми и перекошенными, но она все-таки нашла один подходящий.

Присев на край кровати, набрала номер Джека и добавила короткое сообщение. Нажала «Отправить» и с хохотом повалилась на кровать.