Она пахла корицей. И двигалась, паря над землей, как воздушный змей.

Джек Тимберленд заметил это, когда прекрасная американка поцеловала его на прощание на краю мостовой. Ей было не больше двадцати двух. И не какой-нибудь чмок в щечку, а полноценный поцелуй. Она взяла его лицо ухоженными пальчиками и нежно коснулась губами его губ. Но он оставил инициативу ей.

И она ею воспользовалась. Короткий мазок языком — одно касание нижней губы. В глазах под опущенными веками плясали чертики. Она отодвинулась.

— Пока!

Улыбнулась и шагнула прочь.

— Подожди!

Она снова улыбнулась, грациозно устраиваясь на заднем сиденье лимузина. Черный парень с огромными руками захлопнул дверцу и послал ему взгляд, в котором было не простое предупреждение, а настоящее объявление войны.

На хрен. Джек расправил плечи и шагнул к затемненному заднему стеклу. Второй раз за вечер тяжелая рука разрывом гранаты ударила его в середину груди, и он растянулся на мостовой. Телохранитель влез на пассажирское место, и машина отъехала раньше, чем Джек поднялся на ноги. Шлепнуться на задницу на глазах у самой красивой из знакомых ему женщин! Не лучший способ закончить вечер.

Несколько парочек, пробиравшиеся в глубины Со-хо, покосились на него. На мостовой от недавнего дождя остались лужи, и одежда на нем промокла. Он счистил грязь и полез за носовым платком, чтобы протереть руки.

Что-то порхнуло на землю. Он нагнулся и поднял. Подставка под стакан из бара — реклама оторвана, а на свободном месте записка ручкой: «Позвони мне завтра по номеру внизу ххх».

Под «иксом» поцелуев нацарапаны несколько цифр.

Джек уставился на каракули. Знакомое имя. Господи, теперь он понял, чего ради вся эта охрана.