32

Отчаяние Ребекки нарастало. Еще немного, и оно выплеснется наружу. Чарльз упорно отказывался отвечать на ее вопросы и предлагал попробовать очередное блюдо. Байрон так и не появлялся, а она сидела с… предводителем мертвецов за элегантным столом и ела удивительные деликатесы.

Словом, напрасно теряла время.

— Ребекка, не надо усложнять ситуацию, — в очередной раз сказал ей Чарльз.

— Да куда уж сложнее! — вырвалось у нее. — Вы хотите, чтобы я непринужденно болтала с вами, не зная, кто вы и что это за место. Байрона до сих пор нет. Как, по-вашему, я должна себя чувствовать?

Ребекка сложила салфетку, пытаясь сосредоточиться на квадратике ткани и погасить рвущийся наружу гнев, перемешанный со страхом.

— Вы постоянно расспрашиваете обо мне, а у меня… нет оснований вам доверять.

Чарльз нахмурился.

— А то, что я подставлял свою спину под пули, — недостаточное основание? Никого другого я и не подумал бы спасать. Учти это, Ребекка.

Неслышно появившийся Уорд стал убирать их тарелки.

Чарльз нагнулся к ней, словно хотел взять за руку.

— Ты много значишь для меня, Ребекка. Ты могла бы править этим миром наравне со мной… если бы пожелала.

— Нет! — Ребекка шумно встала и отодвинула стул. — Я не собираюсь здесь оставаться.

— Разумеется. Но ты будешь постоянно сюда приходить, — сказал Чарльз, вставая рядом с ней. — Ребекка, я же не прошу твоей руки и ни в коем случае не хочу твоей смерти. Ты мне больше нравишься живой.

Ребекка отошла и повернулась лицом к городу. Этот город не имел границ. Он тянулся во все стороны и скрывался за линией горизонта. Несомненно, он продолжался и дальше. Здесь сталкивалась и смешивалась архитектура разных эпох и культур. Неподалеку от средневекового замка стоял стеклянный небоскреб. Чуть поодаль виднелись унылые строения из бурого песчаника. К ним почти вплотную примыкали деревянные хижины, какие увидишь разве что на фермах. И везде, куда ни посмотришь, — запруженные людьми улицы. Телеги, кареты, автомобили — все виды транспорта, как и наряды, непостижимым образом уживались в этом городе.

— Ты принадлежишь миру мертвых, Ребекка Барроу. И потому ты — моя, — тихо сказал Чарльз.

Он вернулся к столу, налил два бокала вина.

— Бывая здесь, ты будешь есть за моим столом и сидеть рядом со мной в театральной ложе. Хранительница имеет право гостить в нашем мире столько, сколько пожелает. Тебе нужно лишь убедить своего Гробовщика, чтобы он провел тебя через туннель. Одной тебе, увы, сюда не дойти.

Это звучало до того абсурдно, что Ребекка не выдержала и рассмеялась.

— Убедить Байрона, чтобы он приводил меня… к вам в гости?

Чарльз подал ей бокал. Ребекка взяла вино, однако пить не стала.

— Я чувствую тягу… к этому месту и к вам. Вы сами знаете, так что лгать бесполезно. Скажите, сколько Хранительниц перебывало в вашем доме?

— Если не считать твою сестру, то одиннадцать. С ней будет двенадцать, — ответил Чарльз, пригубив вино. — Элла… она захотела остаться здесь, едва только вышла из туннеля. Ты… Мэйлин все эти годы оберегала тебя. Обычно я знакомился с будущими Хранительницами, когда они были намного моложе тебя. А вот ты была для меня загадкой.

Ребекка чувствовала: Чарльз не солгал ей ни про Эллу, ни про то, что Мэйлин старалась как можно дольше оттянуть ее знакомство с миром мертвых. Ребекку пробрала дрожь.

— Значит, Элла… она из-за вас?

— Не из-за меня, — мягко возразил Чарльз. — Из-за этого мира. Страна мертвых притягивает Хранительниц. Это чувствовали и Мэйлин, и Элла. И ты, Ребекка, сейчас изо всех сил пытаешься подавить в себе эту тягу.

Что-то непонятное звало ее выскочить из дома и побежать куда глаза глядят. Затеряться на улицах этого бесконечного города. Однако рассудок и собственный опыт говорили ей другое. Самое глупое, что только может сделать человек, попав в незнакомую страну или город, — это пойти наугад, ни о чем предварительно не спросив и ничего не узнав. Почти стопроцентная гарантия, что нарвешься на неприятности. Или на пули.

— Не скрою, ваш город меня притягивает, — созналась Ребекка, отворачиваясь от панорамы манящих улиц. — Но я не собираюсь все время находится у вас под крылышком.

— Почему?

— И вы еще спрашиваете?

— Спрашиваю, — сказал он, отпивая глоток и не переставая смотреть на нее. — Зачем ты отказываешься от защиты и сопровождения в совершенно незнакомом тебе мире? Тебе что же, даже гид здесь не нужен? В чем дело, Ребекка? Я тебя чем-нибудь обидел? Или я вел себя чересчур грубо, когда защищал тебя от пуль?

— Нет.

Ребекка снова села. К ее недоверию теперь примешивалось чувство вины. Чарльз действительно спас ее. Он не похищал ее, не заставлял под дулом револьвера идти сюда. Он не сделал ничего предосудительного, ни словом, ни жестом не оскорбил ее. Наоборот, он привел ее в безопасное место, где она прекрасно отдохнула. А одежда? А восхитительная пища? Она не получила всех ответов, на какие рассчитывала. Наверное, на то тоже есть свои причины. И какое бы внутреннее беспокойство ни ощущала сейчас Ребекка, отрицать очевидное она не могла.

— Вы спасли меня. Я у вас в долгу. И я вовсе не хотела вас обидеть.

— Я все тебе прощаю, — великодушно улыбнулся Чарльз. — Ты должна знать: пока Гробовщик ищет путь сюда, ты можешь спокойно отдыхать от превратностей нашего мира.

— Превратностей?

— Да, дорогая Ребекка. Если ты не будешь устраивать мертвых, они съедят тебя заживо. Боюсь, в самом буквальном смысле. Ты — это барьер между мертвыми и живыми. Моя защитница. И их защитница тоже, — добавил Чарльз, обводя рукой город. — У тебя тяжелая работа, и ты всегда можешь прийти сюда и отдохнуть среди своих.

Уорд принес десерт. Точнее целую дюжину различных десертов на круглом подносе, где нашлось место серебряным ножам, вилкам и ложкам.

— Я уже говорил и повторю снова: тех самоуверенных мерзавцев мы найдем и накажем. И у тебя здесь будет охрана.

Чарльз принялся нарезать пирог.

— Всегда такая пропасть десертов. Сегодня особенно. Стремился угадать все твои кондитерские пристрастия.

— Вы про Уорда?

— Нет, дорогая. От Уорда на кухне никакого толка. Он — мой личный телохранитель… Рекомендую попробовать, — добавил он, дотрагиваясь вилкой до пирога с кремом. — Потрясающе вкусно.

— Как странно. Мне кажется, все в этом городе знают, кто я и что здесь делаю. А у меня — вопросы на каждом шагу. Мэйлин никогда мне…

Ребекка не знала, о чем говорить. Она почти ничего не знала о Чарльзе, но говорила с ним искренне, словно интуитивно ему доверяла. Ей хотелось не десерта, а смотреть на город.

Чарльз не настаивал. Он встал рядом с Ребеккой.

— Мэйлин — удивительная женщина. Как артистично она управлялась с мертвыми.

Тишину нарушил пронзительный клаксон промчавшегося автомобиля. Чарльз поморщился.

— Знаю, ты иногда сердилась на нее за то, что она многое от тебя утаивала. Но у Мэйлин были на то вполне объективные причины.

— А по-моему, иногда эти «объективные причины» ничем не лучше вранья, — выпалила Ребекка и тут же мысленно отругала себя за несдержанность.

— Твоя бабушка не была ни глупой, ни капризной, — сказал Чарльз, осторожно касаясь ее руки. — И причины у нее действительно были. Кстати, ты знаешь, что твоя мать в свое время сделала аборт?

— Нет… Что странного? Многие женщины…

— Мы говорим не о многих женщинах. Джулия сделала аборт, поскольку Джимми не хотел, чтобы их общая дочь впоследствии стала Хранительницей.

Чарльз сжал руку Ребекки.

— Джимми считал, что его дочь Элла погибла по вине Мэйлин. Он знал дальнейший расклад: преемницей Мэйлин станет либо кто-то из его племянниц, либо ты. Когда умерла Элла, твоя мать уже была беременна их общим ребенком. И Джимми настоял на аборте.

— Получается, мой отчим знал обо всем этом.

Так вот почему Джулия так ненавидела Клейсвилл и не захотела приехать туда даже на похороны бывшего мужа!

— Скажите, Джимми знал о мире мертвых?

— В вашем мире эти знания доступны очень немногим. Но для членов семьи Хранительницы делается исключение. У Мэйлин мать тоже была Хранительницей. Кстати, Битти умерла легко. Она просто вошла в мою дверь, когда Мэйлин была готова занять ее место.

Чарльз вздохнул.

— М-да, Битти. Могла вспылить на ровном месте. Зато никогда не жаловалась на свою миссию. Ни разу не дрогнула. Одному чересчур ретивому мужчине воткнула в глаз шляпную булавку… Твоей матери было тяжело. В один год она потеряла Эллу, которую очень любила, и свою неродившуюся дочь. Она не смогла простить это Джимми. А бедняга не смог это пережить. Он упрекал Мэйлин за то, что та исковеркала жизнь стольким людям. Ему было страшно. Страх его и доконал.

Ребекку душили слезы, но она не позволяла им прорваться наружу. Кто выдумал эту страшную миссию Хранительницы? По сути, эта миссия разрушила всю ее семью; из-за нее умерла Элла, распался брак матери, умер отчим… а теперь и Мэйлин. «Ну и как, было бы тебе легче, узнай ты правду десять лет назад?» — спрашивала она себя.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, что Мэйлин утаивала от тебя правду не из любви к тайнам, — тихо продолжал Чарльз. — Это был ее выбор, и я с ним согласился. Но у тебя нет времени на обдумывание всего, о чем ты узнала, и на привыкание к своей миссии. Если с тобой ничего не случится, этот дом… мой дом… всегда открыт для тебя.

Он взял Ребекку за руки и повернул лицом к себе.

— Этот мир — твой. И в мире живых ты будешь получать все, что тебе необходимо. Город об этом позаботится. Такое условие входит в соглашение, которое мы заключили триста лет назад. Но прежде тебя ждут малоприятные дела. Нужно поскорее привести сюда Дайшу. Пока что она разгуливает по вашему миру и с каждым куском, глотком и чужой жизнью становится сильнее.

Ребекка обхватила себя за плечи, но ее все равно била дрожь.

— Так ее зовут Дайша? Вы знаете имя убийцы?

— А что тут удивительного? Я же мистер С. Я знаю имена живых и мертвых. И я знаю тебя так, как никто другой в обоих мирах. В том числе и ты сама.

Чарльз протянул к ней руки, желая коснуться ее лица. Ребекка попятилась назад.

— Не прикасайтесь ко мне!

Он застыл с протянутыми руками.

— До чего же ты еще глупенькая, Ребекка.

Постояв так еще немного, он опустил руки.

— Скоро здесь появится другой твой сопровождающий. До встречи.

И Чарльз вышел, оставив дрожащую Ребекку на балконе.

Байрон шел вслед за Бойдом, ловя на себе взгляды прохожих. Бойд двигался молча, да и Байрон вовсе не был настроен о чем-либо говорить. Проверив барабан, он взял револьвер в руку.

Байрон давно не стрелял, но они с отцом много лет регулярно упражнялись в стрельбе по целям. Навыки не забываются, и он был уверен, что не промахнется. Мальчишкой ему просто нравилось стрелять. Потом он считал стрельбу одним из странных отцовских хобби. И только сейчас понял: Уильям заранее готовил его ко всем особенностям миссии Гробовщика.

«Смит и вессон» придавал Байрону уверенности. Он предпочел бы нести револьвер в кобуре, но Алисия почему-то не включила кобуру в перечень необходимых вещей, а держать оружие за поясом казалось ему делом глупым и небезопасным. Как-никак он не пират из романа, а Гробовщик, который прекрасно понимает, чем опасен засунутый за пояс револьвер с полным барабаном.

— Мне что, всегда нужно будет ходить к вам вооруженным? — вполголоса спросил он Бойда.

— He-а. Только первые разы. Поначалу всем Гробовщикам бывало трудно. А потом наши к тебе привыкнут.

— Чем я им сейчас не угодил?

— Да ничем. Просто ты новенький. Кому-нибудь обязательно захочется проверить, чего ты стоишь.

— Если я кого-то застрелю, мне грозит наказание? — спросил Байрон.

— Нет, только если тебе не попадется обидчивый придурок.

Бойд говорил с ним довольно сухо, и Байрон не знал, говорит ли он правду или у помощника Алисии такая манера шутить.

— Когда нужно, стреляй и не раздумывай. Не церемонься с ними. Делай так, чтобы у них остался приличный шрам. Они тоже внакладе не останутся. В баре за хорошую историю их будут поить несколько дней.

— Ты серьезно?

— А чего мне врать? У нас тут традиция: можешь рассказать хорошую историю — получаешь бесплатную выпивку. Ты у нас — новость. И та женщина — тоже. Мы тут, знаешь ли, событиями не избалованы. Скукотища жуткая.

Бойд вдруг замер и буквально вжался в щель между двумя зданиями.

— Дом Чарли перед тобой. Дальше сам дойдешь. А меня там не жалуют.

В сравнении с особняком Чарли все окружающие дома (хотя среди них попадались красивые) выглядели кособокими лачугами. Мраморные ступени, колонны, тяжелые входные двери. Как бы ты ни спешил, это здание обязательно заставит остановиться и потратить несколько минут на его разглядывание. В доме Чарли было три высоких этажа. Крышу занимал настоящий сад с деревьями и кустами. На втором этаже внимание Байрона привлек балкон, занимавший едва ли не половину длины фасада. На балконе, облокотившись о перила, стояла Ребекка и рассматривала город.

«Жива. Невредима, — обрадовался Байрон, но тут же нахмурился. — А откуда у нее это платье?»

Чем больше он смотрел на Ребекку, тем больше мрачнел. Одно дело, когда ты видишь старинные платья на жительницах города мертвых, и совсем другое, когда в нем красуется твоя любимая и более чем живая женщина. Байрона зацепило не столько само это прихотливое темно-серое платье (Ребекка не всегда ходила в джинсах), сколько… ощущение ее принадлежности миру мертвых. И конечно, то, что она стояла на балконе особняка Чарли. Она чем-то напоминала королеву, обозревавшую свое королевство.

«Я себе места не находил, волновался за нее, а она тут стоит и глазеет на город», — с досадой подумал Байрон. Он забыл, как еще совсем недавно мечтал просто увидеть Ребекку живой. «Неужели ей здесь так понравилось, что она готова остаться?» Он мотнул головой, отгоняя пугающую мысль. «Нет, быть этого не может. Она же обещала вернуться вместе со мной».

— А что будет, если здесь в меня выстрелят? — спросил Байрон, не поворачиваясь к Бойду.

— Что будет? Больно будет. Как и нам. Правила одинаковые.

— А если в Ребекку? — спросил он, заставив себя повернуться к провожатому.

— Ее и убить могут, — передернул плечами Бойд. — С ней все по-другому.

— Почему?

— Откуда я знаю? Не я устанавливаю правила. Они уже были, когда я здесь появился. Такой тут порядок.

С этими словами он вышел из своего укрытия и неспешно побрел назад. Прохожие расступались, возможно, от страха, а может, понимали, что сам он никуда не свернет, и потому благоразумнее уступить ему дорогу.

Байрон повернулся к особняку Чарли. Он еще многого не знал, в том числе и здешнего протокола. Не знал он и положения Ребекки. Кто она здесь: гостья или пленница? По обеим сторонам массивных входных дверей стояли не то слуги, не то охранники. Спросить у них? Или просто постучаться в дверь? Скоро он все узнает.

С револьвером в руке Байрон пересек улицу и очутился возле мраморных ступеней. Он вел себя так же, как и на улице, пока шел сюда с Бойдом: не поднимал руки с револьвером, но и не убирал оружие в карман. У подножия ступеней валялась целая россыпь стреляных гильз. Где-то на середине лестницы он вдруг увидел влажное серое пятно и остановился. Никак кровь? Байрон уже неплохо приспособился к серым тонам мира мертвых, но сейчас он дорого отдал бы, чтобы хоть на миг этот мир обрел цвет. Влажное пятно могло быть разлитой водой, а могло и кровью. Байрон заставил себя успокоиться и думать логично. Ребекка стоит на балконе. Значит, она жива и здорова. И тут же его ударила новая, совсем уже абсурдная мысль: а уверен ли он, что она жива? За это время она вполне могла умереть.

Байрон взбежал наверх.

Охранники с поразительной синхронностью загородили двери.

— Нет, — хором сказали они.

— Да, — ответил он и навел револьвер на одного из них. — Здесь находится Ребекка… Хранительница. Я пришел за ней. Пропустите меня.

Охранники переглянулись, но ничего ему не сказали и от дверей не отошли.

— Я буду стрелять. Откройте двери.

— У нас приказ, — ответил охранник, которого Байрон держал на мушке.

— Никто просто так не проходит в его дом, — добавил второй. — Ты — не исключение.

Байрон снял револьвер с предохранителя.

— Так вы пропустите меня или нет?

— Мистер С. не приказывал тебя впускать. Это, — охранник кивнул на револьвер, — не меняет его приказа.

— Ребята, мне вовсе не хочется в вас стрелять.

Байрон демонстративно опустил револьвер и другой рукой потянулся к дверному молотку. Охранник тут же схватил его за руку.

— Но мне придется это сделать, — добавил Байрон.

Первому охраннику он всадил пулю между глаз, а второму выстрелил в горло. Оба повалились на пол. Байрон надеялся, что Алисия сказала правду и через пару дней эти ребята прочухаются. Можно ли убить тех, кто уже мертв?

Сейчас это его не волновало. Сами нарвались, сами и получили. Они отвечают за безопасность своего мистера С. Он тоже отвечает за безопасность Ребекки и сейчас намерен увести ее отсюда в мир живых.

Байрон толкнул дверь. Она открылась на удивление легко и быстро. Внутри, посередине просторной прихожей, в кресле-качалке сидел мистер С. Стенки кресла были отделаны бархатом. Над головой хозяина особняка сияла громадная хрустальная люстра. «А что, если прострелить цепь?» — вдруг подумал Байрон. Мысленно он уже видел, как хрустальная громада падает и накрывает собой Чарли.

Мистер С. тоже посмотрел вверх.

— Цепь намного прочнее, и пулей из твоего револьвера ее не пробьешь. Хочешь убедиться?

— Где Ребекка?

Мистер С. кивнул вверх.

— Ты же видел ее. Поднимешься на второй этаж, пройдешь через зал и выйдешь на балкон. Не заблудишься.

— Если вы с ней что-нибудь сделали…

— То что ты сделаешь? — насмешливо спросил мистер С. — Иди за своей Ребеккой. Меня ждут дела. Или ты все-таки хочешь поупражняться с люстрой?

Байрон остановился. Цепь была не такой уж и толстой. Если не с первого выстрела, то со второго… «А что потом?» — появилась охлаждающая мысль.

— Отложим до следующего раза, — сказал Байрон, оглянувшись на мистера С.

Раскатистый смех Чарли еще долго звенел у него в ушах.