~~~

В Орте Джованни пришлось сойти и вместе с аббатом пересесть в другой экипаж до Ночеры. Женщина с мальчиком поехали дальше. Вместе с Пико и аббатом в экипаж сел мужчина в теплом плаще и сразу заснул глубоким сном. Священнослужитель, представившийся как Гвидобальдо Кавалли, то и дело прерывал каким-нибудь вопросом чтение маленького молитвенника в дорогом переплете. Он сразу спросил Пико, как его зовут.

— Джованни Леоне, — с готовностью ответил тот.

Так было записано в пропуске. Фамилию Леоне граф выбрал в честь Леоноры. Что же до имени, то он предпочел оставить свое, боясь, что машинально отзовется, если кто-нибудь окликнет его, чтобы разоблачить.

Джованни отвечал односложно, надеясь, что рано или поздно аббат замолчит. Когда они достигли Ферентилло, поселка, принадлежащего Франческетто Чибо, к экипажу подъехал отряд солдат и командир заявил, что ему поручено сопровождать экипаж, поскольку были случаи разбойного нападения. Путники заночевали в этом местечке.

На следующий день, уже в Кастель Ритальди, во время одной из бесчисленных остановок, Джованни увидел, как аббат о чем-то быстро переговаривается с командиром отряда, и это показалось ему подозрительным. Похоже было, что клирик не только задает вопросы, но и что-то приказывает. Граф делла Мирандола заподозрил, что он в опасности. Его тревога усилилась, когда на следующем перегоне рядом с кучером уселся солдат, вооруженный мечом. На нем был теплый толстый плащ, скрывающий лицо. Человек, который не мог себе позволить путешествовать в экипаже, конечно, должен был позаботиться о теплой одежде, тем более что холод усиливался при быстрой езде. Но это объяснение не успокоило графа. Их попутчик исчез. В карете остались только он и аббат, который прекратил чтение и был теперь занят тем, что пристально его разглядывал.

Джованни закрыл глаза и попытался обдумать свое положение. При более тщательном контроле фальшивые документы, конечно, обнаружатся. В таком случае его настоящую личность выяснят достаточно быстро. С другой стороны, если он сбежит из экипажа, то сам распишется в своей виновности. Нет, ему оставалось только доехать до Ночера Умбра. А оттуда, если повезет, нетрудно будет добраться до границ Флорентийской республики. Стражникам достаточно будет назвать имя Лоренцо Медичи. Тогда граф получит охранную грамоту и благополучно прибудет во Флоренцию.

— Ваши руки не похожи на руки торговца, синьор.

Голос священнослужителя раздался неожиданно, после долгого молчания, и прозвучал, как удар молнии в прекрасную погоду.

— Прошу прощения, дорогой аббат, но я устал и хотел бы отдохнуть.

— Я хорошо знаю человеческую душу и грехи, которые она таит, — усмехнулся аббат. — Ну же, синьор, расскажите, что вы скрываете.

— О моих грехах знает только мой исповедник, — с улыбкой ответил Джованни. — А вы, аббат, таковым не являетесь.

— Так расскажите мне только о последнем.

— В Орте я видел, как жена хозяина гостиницы купалась голышом в большой бадье, где только что полоскала посуду, с которой мы ели. И грех мой состоит не в том, что я не укорил ее, а в том, что устыдился сам и не сообщил об этом эпизоде своим попутчикам, и прежде всего вам, аббат.

Аббат сморщился от отвращения, прижал к губам надушенный платок, глубоко вдохнул, успокоился и сказал:

— Итак, синьор… Леоне, для торговца вы слишком утонченны и сведущи. Повторяю: что вы скрываете?

Словесная баталия только начиналась. Джованни рисковал себя разоблачить, но, с другой стороны, уйти от разговора означало вызвать у собеседника еще большие подозрения.

— Не больше, чем вы, добрейший аббат. Однако вы меня обольщаете. Я не в состоянии вести беседу в таком духе. То, что вы называете хитростью и образованностью, на самом деле не более чем опыт, который я приобрел за долгие годы занятий коммерцией.

— Чем же вы теперь торгуете, если, как утверждаете, опыт сделал вас таким мудрым?

— Тканями, аббат, тканями всех сортов. От самых простых и употребительных до самых драгоценных. Я принял дело от отца, который, увы, скончался несколько лет назад.

— Нет ли у вас образцов, чтобы я мог посмотреть? Может, вы держите их вот там?

Аббат указал на сумку, с которой Джованни никогда не расставался.

— Нет. Сожалею, но ткани едут вместе с моим слугой, отдельно. Со мной только счета и несколько личных вещей.

— Жаль. Вы хотите сказать, что сможете показать мне образцы вашего товара, когда мы приедем в Ночеру, да? Я стал бы хорошим клиентом.

— К сожалению, не получится. Исполнив обет, я встречусь в Ночере с другими торговцами и вместе с ними отправлюсь в Сант-Эльпидио, где мы будем дожидаться корабля до Венеции.

— Значит, я остаюсь ни с чем. Где же находится ваша лавка?

— В Ареццо, — не задумываясь, брякнул Джованни и тут же пожалел о своем ответе.

— На территории Флорентийской республики. Вы, должно быть, в хороших отношениях с епископом Джентиле де Бекки. Великий человек! Он отказался от дипломатической карьеры, чтобы служить Господу.

Джованни никогда не слышал такого имени. Что это — ловушка? Что он должен отвечать? Что знаком с епископом? А если такого вообще не существует?

— Так вы его знаете или нет? — не отставал аббат.

В этот момент человек, сидевший на козлах, ловким движением перелез в экипаж прямо на ходу. Джованни узнал его короткую остроконечную бородку. Это с ним он столкнулся у выхода из базилики, и это он спас его в церкви Святого Духа.

Узнал он и тяжелый меч-бастард, который, несмотря на размеры, ничуть не стеснял движений своего хозяина. Джованни не подал виду, что понял, кто перед ним.

— Добрый день, аббат, — улыбаясь, произнес гость.

Его темно-красный плащ сверху был стянут воротником кольчуги.

— Мы разве знакомы? — неуверенно ответил аббат.

— Вы со мной — нет, а вот я с вами — да. В наших кругах очень важно друг друга знать. Вы шпион и сикарий его святейшества.

Аббат отбросил молитвенник, который держал в руках, и попытался вытащить из-под плаща стилет, но незнакомец навалился на него, одной рукой быстро вонзил ему кинжал в живот, а другой зажал рот, чтобы тот не закричал. Через несколько мгновений клирик затих. Он так и лежал на боку, с рукой под головой, как заснувший ребенок. Джованни остался бесстрастен.

— Я встречаю вас в третий раз, и уже второй раз вы, похоже, спасаете мне жизнь. Кто же вы? Как ваше имя?

— У меня их много, но вам я скажу настоящее. Ферруччо, к вашим услугам, граф делла Мирандола. Позвольте заметить, что если бы вы меня послушались в первый раз, то сейчас мы оказались бы в лучшей ситуации.

В его словах прозвучал легкий упрек, и Джованни почувствовал себя виноватым. Он подумал о том человеке, которого только что убили.

— Кто был этот лжеаббат?

— Он был настоящий служитель Господа. Просто он путал Бога любящего с воителем и пользовался Божьим мечом гораздо чаще, чем Божьим словом.

Джованни покачал головой. Чувство вины сменилось унынием. В его ушах все еще звучала ирония, с которой Ферруччо произнес «служитель Господа».

— Могу я спросить, кто вас послал? Кому я обязан такой поддержкой?

— А вы подумайте, граф. С вашей проницательностью догадаетесь быстро… Но прошу вас с сегодняшнего дня максимально ко мне прислушиваться. Думаю, у вас уже достаточно доказательств, чтобы доверять мне.

— Согласен с вами, Ферруччо. У меня нет другого выхода. Нет, не из-за вас, просто мне еще многое не ясно. Например, почему этот аббат не арестовал меня раньше, пока мы еще не отъехали от Рима?

— Насколько мне известно, Франческетто, желая найти вас, поднял на ноги всех своих людей и посадил по соглядатаю в каждый экипаж, покидавший Рим. Аббат Кавалли был одним из них и, конечно же, не знал, кто вы на самом деле. Наверное, он так и умер в сомнениях. Должен сказать, что для благородного синьора вы прекрасно выглядите в платье торговца.

— А вы-то как меня разыскали?

Под бородкой появились тонкие морщинки, и на лице Ферруччо наконец расцвела улыбка, которая раньше была едва обозначена.

— У меня тоже есть свои соглядатаи. Когда до меня дошла весть, что кто-то продает богатое платье, я подумал, что знатная персона попала в беду. Это вполне могли оказаться вы. Сказать по правде, я всем обязан некоей Леоноре, которая мне доверилась. На ваше счастье, граф.

Джованни помрачнел.

— Я надеюсь, вы не причинили вреда этой женщине?

— Нет, я предложил ей денег и был уверен, что она их примет, учитывая ее ремесло. Но Леонора рассказала мне все, что знала, а денег не взяла. Странная женщина, по-своему очаровательная. Она приняла деньги только тогда, когда я сказал, что они от вас. Вы ранили ее сердце.

Он улыбнулся широкой искренней улыбкой, и Джованни ответил тем же.

— Я обнаружил вас и стал приглядывать издалека, — продолжил Ферруччо. — А когда понял, что вам угрожает опасность, сел в ваш экипаж.

— Полагаю, вы имеете в виду разговор аббата с командиром отряда?

— Да, граф. Я понял, что вас либо разоблачили, либо заподозрили, будто вы не тот, за кого себя выдаете.

— Я вам очень признателен.

— Не сомневаюсь, — дерзко отозвался Ферруччо. — Но теперь ваша очередь мне помочь.

— Каким образом?

— Солдаты, сопровождающие экипаж, настороже и готовы вмешаться по первому знаку аббата.

— Который мертв.

— Который спит, граф. Разве вы не видите? Он просил его не тревожить.

Экипаж подпрыгнул на ухабе, и тело аббата сползло на пол. Ферруччо поднял его, положил на сиденье в прежней позе, потом отцепил кожаный ремень от запасной сбруи, висевшей внутри экипажа, провел аббату под живот, закрепил тело на скамье и укрыл плащом, чтобы было незаметно.

— Их четверо, граф. Отвязаться будет нелегко. Слава богу, солдаты пока не заметили, что произошло с аббатом. Они, видимо, считают вас важной персоной, за поимку которой дадут солидное вознаграждение, а потому будут вас оберегать. В нужный момент сделайте вид, что вам стало плохо, и попроситесь выйти из экипажа. Пусть эти люди помогут вам спуститься, а остальное я беру на себя.

Через час тела четырех стражников распростерлись возле экипажа. Ферруччо был легко ранен в плечо, но без труда оттащил их подальше от дороги и столкнул в ров, не слишком глубокий, но хорошо укрытый разросшимся кустарником. Красноватые стебли скрыли кровь. Потом настала очередь аббата. Его раздели и спешно похоронили.

Ферруччо заставил Джованни облачиться в рясу и заявил:

— У вас не очень-то монашеский вид, граф. Постарайтесь выглядеть так, будто каетесь.

— Я и так каюсь, Ферруччо. Путь моих «Тезисов» уже усыпан трупами.

— Каких «Тезисов»?

Джованни не ответил. Ферруччо сел в экипаж и велел кучеру трогать. Во время неравной стычки одного против четверых тот оставался неподвижен и безучастен, как ему и приказал этот синьор. Он просто принялся пересчитывать полученные деньги, а участь щедрого господина была ему безразлична. Хотя в глубине души он и радовался, видя, как один за другим падали папские головорезы.

Джованни хотелось бы узнать побольше о своем спасителе, но он понимал, что сейчас ничего не добьется. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что надо довериться Ферруччо. Это был лучший способ защитить и себя, и книгу.

— Куда мы теперь направляемся?

— Во Флоренцию, граф, — бодро ответил Ферруччо, ничуть не смущаясь тем, что только что убил пятерых. — Кучер напуган. Я дал ему несколько флоринов и пообещал удвоить эту сумму. Поэтому он повезет нас хоть в ад, а если будет хорошо себя вести, то сможет купить себе целую почтовую линию до Парижа. Нам надо уезжать как можно скорее. Рано или поздно люди Франческетто заметят исчезновение экипажа и сопровождающего отряда. Тогда по нашим следам отправят целое войско, а с неба пришлют еще херувимов и серафимов для подкрепления. Кроме того, я полагаю, Великолепный вас ждет. А с вами и драгоценный подарок, как мне доложили.

Джованни предпочел бы почувствовать на спине удар хлыста, унизанного гвоздями, чем услышать последние слова Ферруччо.

Итак, Лоренцо все знает, и от него не спрячешься, как и от стражи Иннокентия. Помимо того что он пользуется огромной властью, он его спас, и теперь Джованни его должник. Но он не может отдать в руки одного человека то, что должно стать достоянием всех.