~~~
Флоренция
Среда, 5 октября 1938 г.
Джованни Вольпе стоял перед Вильгельмом Цугелем и казался мальчишкой, которого сердитый дядя застукал на краже мармелада. Дождь ритмично молотил по крыше скверной гостиницы, расположенной на улице дель Аньоло. Старый, кое-где вытертый до дыр ковер все еще демонстрировал прежнее великолепие. Но это место было надежным, полностью под контролем режима, и стены здесь имели уши только для тех, за кем признавалось право слушать. Немец стоял, отвернувшись и глядя в окно, и курил «Мегари». Комнату наполнял терпкий дым сигарет, произведенных в итальянской Ливии.
— Время истекло, Вольпе. — (Слова «синьор» или «герр» с недавних пор исчезли из его лексикона.) — Терпение рейха и мое личное исчерпано. За последние недели ваши отчаянные пытки завладеть книгой ни к чему не привели. От имени нашего общего друга предъявляю вам ультиматум: либо вы сотрудничаете с нами в рамках договора, либо ваш труп выловят из Арно. Я достаточно ясно выражаюсь?
Вольпе задумчиво кивнул. Все прошедшие дни он изо всех сил старался подобраться к книге, но единственным результатом оказалось то, что профессор насторожился и впервые в чем-то его заподозрил. Теперь он знал, что одному ему не справиться, и Елена, его Лисичка, не станет долго ждать.
— Поэтому мы должны действовать быстро. Мы и так потеряли много времени, и теперь нам понадобится ваша помощь.
— Я уже сказал, что не способен на…
— Вы не можете диктовать никаких условий.
Цугель быстро обернулся и отвесил ему звонкую пощечину.
— Более того, я хочу кое-что показать. Это поможет вам избавиться от смехотворной щепетильности. Откройте, Вольпе.
— Что там?
— Не бомба. Открывайте пакет и не бойтесь.
Джованни вытащил из пакета женское белье: лифчик, трусики и пояс для чулок.
— Что это значит? — спросил он дрожащим голосом.
— Не волнуйтесь, я не собираюсь заставлять вас надевать эти вещички. Вы не в моем вкусе. Скажите только, вы узнаете их?
Джованни внимательно осмотрел вещи, и от прикосновения к нежному шелку у него заныло внизу живота. Он знал, кому они принадлежат, и задрожал на этот раз от страха, от бесконечного ужаса.
— Да, — сказал Цугель с улыбочкой. — Это вещи Елены. Разве не вы ей подарили?
Вольпе бросился на него, но Вильгельм дал ему кулаком под ложечку, и он задохнулся, согнувшись пополам.
— От литератора я такой реакции не ожидал. Пока это только маленькое предупреждение, без всяких последствий. Скажем так, гарантия того, что все пойдет по плану.
Вольпе сидел на постели, стиснув голову руками. Боль в желудке не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось у него в душе.
— Что вы с ней сделали?
— Ничего. Пока. Но на будущее гарантий дать не могу. Молодая, привлекательная женщина — ценный товар. Есть места, где эти качества высоко оценят. Например, в Александрии Египетской, где у нас много друзей. Тамошние знатоки будут в восторге от белой женщины с цветущей грудью и нежными бедрами.
— Хватит… Прошу вас… Скажите, что я должен делать.
Цугель открыл чемоданчик и вынул оттуда маленькую деревянную коробочку, в которой лежала крошечная ампула.
— Смотрите внимательно. От этой ампулы зависит ваша с Еленой судьба. На первый взгляд это вода, на самом деле — яд. Он называется тетродотоксин. Его открыл один японский ученый, наш союзник. Вы будете смеяться, но это экстракт из рыбы фугу. Ее еще называют рыба-шар. Правда, забавно? Она надувается, когда чует опасность, совсем как вы поначалу.
— И?..
— Достаточно одной капли этого яда в стакане с питьем, в тарелке с мясом или с макаронами. Можно добавить его к фруктам, и дело сделано. Он не имеет ни вкуса, ни запаха и потому великолепно подходит.
— А как он действует?
— Ох, вы неизлечимы. От него умирают, друг мой. Сначала судороги, рвота, понос, потом остановка дыхания и сердца. Быстро, эффективно. Не безболезненно, но нельзя же от жизни требовать всего! Вы не находите?
— Но как же я это сделаю? Не знаю…
— Вольпе, не разочаровывайте нас. Вы на распутье. Одна дорога ведет к Елене, двумстам тысячам долларов и к новой жизни, другая — к смерти, которая может оказаться очень долгой и мучительной.
— И когда… я должен это сделать?
Джованни Вольпе почувствовал, что задыхается.
— Сегодня, завтра… когда найдете момент подходящим. Но не позже воскресенья.
Вольпе вдруг посмотрел ему прямо в лицо.
— Это не сработает! Вы прекрасно знаете, что должен иметь место несчастный случай. Если же произойдет убийство, то книга окажется вне пределов досягаемости еще на двадцать лет. Вам не хуже меня известно, что это одно из условий де Мола.
— У нас наготове уже есть трое медиков, которые удостоверят, что у бедного флорентийского библиотекаря случился приступ острого… как это? Ах да!.. гастроэнтерита, который привел к смерти. Бедняга был еще так молод. Возражать будет некому. У него нет родственников, которые могли бы настаивать на расследовании. Его спешно похоронят на английском кладбище.
— Почему именно на английском?
— Потому что туда никто не ходит, кроме, естественно, немногих англичан. Прекрасное место для отдыха: зелень, прохлада, как раз в духе де Мола. Ну? Вы готовы?
Джованни увидел, как Елену, голую, закованную в цепи, с хохотом передают с рук на руки бандиты, а его собственный труп плывет по Арно, и его обгладывают рыбы. Он опустил голову, и перед ним возникла еще одна картина: широко распахнутые глаза Джакомо де Мола, удивленного, что скоро ему предстоит умереть.
— Да, думаю… готов, — прошептал Джованни.
Ни к чему он не был готов, но взял ампулу, положил ее в коробочку и сунул в карман.
— И последнее, Вольпе. Слушайте очень внимательно, что я вам скажу. Когда все сделаете, не звоните нам. Где бы вы ни были, уходите, отправляйтесь в кафе «Моро» и закажите лимонад. Там вы подождете полчаса и снова отправитесь туда, где оставили де Мола. И только тогда можете известить полицию о трупе. Тут вступим в игру мы и вместе подумаем, как завладеть книгой. Надеюсь, игра стоит свеч. Запомните еще вот что. До этого дня не пытайтесь устанавливать контакты с синьорой Еленой. Она, скажем так, наша желанная гостья.
Вольпе забрал пальто и, не говоря ни слова, вышел. Он принял решение.
Цугель постучал в стенку, имитируя «соль-соль-соль-ми» из Пятой симфонии Бетховена. Спустя минуту в смежную дверь стукнули тем же ритмом.
— Входи, Елена, открыто.
Елена Руссо, в платье с большим декольте, выставлявшим грудь напоказ, решительным шагом вошла в комнату. Цугель зажег сигарету и протянул ей.
— Все слышала?
— По-моему, он согласился со страху.
— Но похоже, все сделает.
— Да, насколько я его знаю.
— Я тоже так думаю. Убедился в этом, когда показал ему твое бельишко. Хотя он никогда не был особенно смел на словах.
Цугель силой усадил ее на стул и притянул к себе.
— И не позволяй себе…
— Что?
Он еще сильнее прижал ее к себе.
— Говорить, что у меня слабые ляжки, — ответила она, выпустив клуб дыма ему в лицо. — Они у меня крепенькие, как у Ундины Валла. Если заверну тебе вокруг шеи, могу и задушить.
— Давай сразу испытаем, — сказал Цугель, вынув у нее изо рта сигарету и толкнув ее на постель.
Елена вытащила из сумочки маленький автоматический пистолет и наставила его на Вильгельма. Тот поднял руки вверх, и она жестом приказала ему раздеться. Когда он остался совсем голым, Елена, постоянно держа его на мушке, бегло осмотрела член в состоянии готовности, задрала юбку и улыбнулась.
— Вот теперь можно попробовать.
Джованни Вольпе стоял за дверью. Он слушал сладострастные стоны до тех пор, пока не побелели костяшки пальцев, стиснутых в кулаки.
Флоренция
Два часа спустя
Джованни вошел в магазин пьяный.
— Добрый день, Джакомо, — сказал он странным голосом, который сам не узнал.
Де Мола удивленно взглянул на него. Он никогда не видел своего воспитанника в таком состоянии.
— Что случилось, Джованни?
— Ничего, — еле ворочая языком, ответил тот и направился к полке с последними приобретениями, словно ища какую-то особенную книгу. — Я думал взглянуть на издание печатни Фибрена о процессе над масонами.
— Интересно. Ты найдешь его внизу, на букву «П», а не «М».
Де Мола взглянул на него поверх очков и перестал поглаживать титульный лист лондонского издания Квинта Горация Флакка двухсот летней давности, богато украшенный серебряными виньетками.
— Ты интересуешься масонами? С каких это пор? Я не знал.
Джованни, совсем было уже свернувшийся клубком, на секунду обрел равновесие и, чтобы не упасть, стал шарить рукой, за что бы ухватиться. Кончилось тем, что с полки посыпались книги.
Джакомо сделал движение, чтобы ему помочь, но Джованни развел в стороны руки, чтобы тот к нему не прикасался.
— Не подходи!
Де Мола пошел и запер магазин на ключ. Затем уселся напротив Джованни, теперь распластавшегося по полу с раскинутыми ногами и руками и похожего на марионетку, у которой обрезали нити.
— Что случилось?
Вольпе поднял голову. Изо рта у него побежала струйка слюны.
— Хочешь, чтобы я сказал правду или врал, как все последнее время?
— Правду, Джованни.
Де Мола пытался понять, до какой степень тот пьян.
— Мне нужна книга, сейчас и сразу!
— Хочешь книгу? Какую книгу?
— Ту самую! Секретную! — заорал Джованни. — Которая неизвестно где и которую все хотят заполучить!
— Кто все?
— Чш-ш-ш, нас не должны слышать. Если услышат — убьют! Они сказали, что прикончат и Елену.
— Кто это, Елена?
— Моя женщина. А, ты ведь ее не знаешь? Очень красивая, очень изысканная. Она говорит, что любит меня и поедет со мной. И я ей верю! Потому что я верю всему!
— Джованни…
— Не трогай меня! — крикнул Вольпе. — Слушай. Или ты отдашь книгу, или тебя убьют. Прошу тебя…
Джованни вдруг захныкал.
— Отдай! Пусть они ее забирают. Не вынуждай меня…
— Что не вынуждать? — спросил де Мола, пытаясь выглядеть спокойным.
Джованни поманил его, прижал палец к губам, словно призывая молчать.
— Убить тебя… вот этим.
Он вытащил из кармана деревянную шкатулку, в которой лежала ампула с ядом, и показал ее учителю.
— Достаточно одной капли. Это тентрадоксин… тродоксин, в общем, яд рыбы-шара. Тебе станет немножко плохо, а потом, когда ты умрешь, плохо больше не будет.
Джованни грубо расхохотался. Джакомо де Мола понял, что демоны снова задействованы и силы тьмы опять плетут свою привычную сеть. Но он даже не подозревал, что они так близко подобрались к нему и прежде всего к книге.
Хранитель встал, подошел к телефону и запросил зарубежный номер. Даже если его телефон прослушивался, это не имело значения. Номер был коммутаторный, и оттуда вызов направлялся в любой конец мира. Сейчас он произнесет эти проклятые слова, которые всю жизнь мечтал держать в себе. Его соединили, и телефон зазвонил. Трубку подняли, и он сказал всего два слова:
— «Омега» горит.
И бросил трубку.
Теперь на том конце провода знали, что книга в опасности, и только он сможет что-то предпринять, чтобы она по-прежнему осталась в надежном месте. Джакомо подошел к Вольпе, который уже почти впал в бессознательное состояние, легко поднял его и усадил в кресло, предназначенное для тех гостей магазина, которые хотели что-нибудь почитать. Он налил полстакана воды, растворил в ней какой-то сероватый порошок и поднес к губам Джованни.
— Ты хочешь меня отравить, Джакомо? — пробормотал тот, с трудом выговаривая слова и тупо улыбаясь.
— Нет, ты просто заснешь и прогонишь прочь все тревоги, по крайней мере на эту ночь.
«Но утром придется несладко. Утром всем придется несладко», — добавил он про себя.
