Глава 16

Калай стояла посреди причала, вглядываясь в толпу. Пахло нагретой солнцем рыбой, стоячей водой, гнилью, нечистотами и немытым человеческим телом. Легче становилось лишь тогда, когда ветер доносил дым горящего дерева, жарящегося мяса и свежеиспеченного хлеба. Воздух наполняла какофония звуков: крики торговцев, визг детей, лай собак. И море цвета во всем: в одеждах людей, в тканях торговых палаток. Все это пробуждало воспоминания. Как долго она здесь не была? Четыре года? Или пять? Она улыбнулась. Теперь она снова в своей стихии и готова принять вызов.

Она отбросила назад пряди длинных рыжих волос. Мужчины откровенно глазели на нее, но она с юности привыкла к этому. Полезно, чтобы лучше оценить ситуацию, подумала Калай. Смотрела им в глаза, одному за другим. Все стыдливо отводили взор… кроме одного человека. Тот словно прожигал ее взглядом, будто пытаясь похитить ее душу. Лицо, похожее на морду льва. Широкий нос, слегка раскосые глаза, золотисто–рыжие волосы. И даже двигается как истинный римлянин. Власть, не обремененная чувствами и рассудком.

Брат Варнава осматривал порт, прижав к груди свой мешок с книгами. Заратан шел за ним следом с выражением блаженной невинности на лице. Монахи о чем–то разговаривали.

— Видишь его? — раздался у самого ее уха низкий голос Кира.

— Римлянина? — спросила она, не оборачиваясь. — Стоит как шлюха посреди весталок. Думаешь, нас поджидает?

— Возможно. А еще подозрительны вон те двое в чистой одежде, что стоят по краям пристани. Судя по всему, они с ним заодно.

Калай осторожно огляделась. Могла бы и сама заметить, подумала она.

— Полагаешь, убийцы так глупы, что вырядились в чистую одежду в таком месте, как Леонтополис? Что, по–твоему, они собираются делать?

— Наверное, ждут, когда мы смешаемся с толпой. Тогда они смогут выловить нас поодиночке. Кроме тебя, конечно.

У Калай по спине поползли мурашки, но она подавила в себе это ощущение.

— Да уж. Уверена, меня они пожелают оставить на потом. Но такого шанса у них не будет, Кир.

Слегка повернувшись, она сделала вид, что поправляет кожаный пояс. Их взгляды встретились. Его зеленые глаза пылали яростью. Он достал из–за пояса костяной стилет и, стараясь прикрыть его ладонью, передал ей.

— Бей первой, не раздумывая.

— Я не раздумывала с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать, — ответила она, принимая оружие и взвешивая его в руке, острие стилета сверкнуло на солнце. — Что я должна делать?

Кир перешел на шепот.

— Иди вслед за моими братьями, прямо позади них. Сикарии, «люди кинжала», пристроятся за тобой, человека на два позади монахов.

— Мне следует предупредить твоих братьев?

— Их испуг лишь все усложнит.

— Значит, идея в том, чтобы я помешала убийцам?

— Да, — ответил он, подумав мгновение. — Сможешь?

— А не срезать ли мне по пути парочку римских кошельков, если представится такая возможность? Безусловно, ради поддержки нашей праведной миссии?

— Будь осторожна, — ответил он, невольно улыбнувшись.

— Я всегда осторожна.

Крутанув стилет в пальцах, она быстро пошла вперед, нагнав Заратана и Варнаву как раз тогда, когда они сошли с пристани на прибрежный песок.

— Заратан? — позвала она.

Тот обернулся и угрюмо глянул на нее.

— Разве я не просил тебя не разговаривать со мной? — резко сказал он.

Калай подобрала юбку, так что стали видны икры ее загорелых ног, и торопливо пошла к нему. Ее роскошные рыжие волосы развевались. Она прекрасно понимала, что сейчас на нее обращены взгляды всех мужчин, оказавшихся поблизости. Двое преследователей, расположившиеся по обе стороны пристани, глядели на нее со злобой. Калай взяла Заратана под руку и стала пробираться сквозь толпу. Враги начали медленно приближаться. Краем глаза она не переставала следить за ними.

— Глянь–ка! — крикнула Калай, взмахнув рукой. — Здесь продают жареные свиные отростки. Я проголодалась, а ты?

Выражение ужаса на лице Заратана заставило ее громко расхохотаться. Он тряс рукой, пытаясь освободиться от ее хватки, а щеки его залил пунцовый румянец.

— Нам хватит и хлеба, Калай, — сказал Варнава. — Ты не видишь, где его продают?

— Вижу, брат, — ответила она, показывая на узкий проход между лавками, уходящий вправо. — Иди прямо туда. Принюхайся и сразу найдешь.

Заратану наконец удалось вырваться, и он презрительно посмотрел на нее, а потом назад.

— А где брат Кир? Ведь деньги у него. Без них нам не продадут еды.

— Молись Господу твоему и воздастся тебе, — сказал Варнава, продолжая прижимать к груди кожаный мешок с книгами.

Заратан опустил руку, касаясь молельного шнурка на поясе, и начал бормотать молитву. Но в голосе его сквозила обида, будто его обманули, заставив молиться, вместо того чтобы просто получить подаяние от Господа.

Калай сбавила скорость, оказавшись в паре шагов позади них. Когда они вошли в хлебный ряд, удары сердца начали грохотом отдаваться у нее в ушах. Ей очень хотелось обернуться, чтобы посмотреть, где же сикарии. Но она усилием воли заставила себя смотреть только вперед.

Толпа колебалась взад и вперед, как бестолковое стадо. Люди пихали друг друга плечами и локтями, проходя мимо лавок торговцев. У Калай пошел мороз по коже, словно она уже ощущала острие кинжала, касающееся ее спины.

«Кир, где ты?»

Янний повернул в сторону, проскользнув между двумя хохочущими бандитами, которые имели наглость открыто расхаживать по рынку с кинжалами с позолоченными рукоятками на поясах, нося их, словно символы своей храбрости. Он еще ускорил шаг, догоняя жертвы.

Женщина и двое монахов были в четырех шагах впереди него. Они как раз выходили на узкую улочку, по обеим сторонам которой расположились многочисленные лавки. Похоже, монахов вообще ничто не беспокоило. Если все пойдет по плану, то Флавий будет следовать в пяти шагах позади него. А если вдруг толпа набросится на Янния и он не сможет вовремя атаковать второго монаха, то Флавий сам сделает это. Декурион Лука будет прикрывать тыл, идя позади Атиния. Он заранее заявил свои права на то, чтобы лично убить бывшего центуриона. Видимо, между ними что–то было в прошлом.

Янний ухитрился протиснуться между двумя пожилыми женщинами, которые таращились на украшения из серебра, и продвинулся еще на пару шагов вперед.

Он сжал рукоять кинжала. Непонятно, что делать с женщиной. Насчет нее никаких приказов не было. Лука лишь сказал, что она «не имеет значения», поэтому ему нужно просто обойти ее, по–тихому убить монахов и скрыться, прежде чем она поднимет крик, как будто режут ее саму.

Он в восхищении приподнял бровь, увидев, как она с легкостью вытащила кошелек у римлянина, отвязав шнурок, пока тот разглядывал золотые украшения, и положила его себе в карман. Жертва не заметила абсолютно ничего.

Они приближались к рядам торговцев едой. В проходе висел сладкий запах хлеба с привкусом дрожжей. К нему примешивались запахи тушеных овощей и верблюжатины, которую жарили в растопленном жире.

Янний обошел кучку детей и продвинулся еще на шаг в сторону своих жертв. Бедра женщины соблазнительно покачивались из стороны в сторону, но он постарался не обращать на это внимания. Сейчас надо сконцентрироваться. Грубо проталкиваясь сквозь толпу, он уловил исходящий от нее аромат мыла и высушенной на солнце одежды. Вытащив кинжал, он шагнул вперед, оказавшись прямо за спиной старого монаха, и отвел руку назад…

Боль пронзила его насквозь. Удар был быстр и точен, вдвое быстрее, чем один удар сердца. Янний ощутил, как лезвие проткнуло кожу на его спине и вошло ему между ребер. Сердце отчаянно заколотилось, сбиваясь с ритма.

Крутанувшись на месте, он выставил перед собой кинжал, готовый ударить напавшего врага, но сзади никого не было. Кроме женщины, смотревшей на него взглядом, в котором полыхал огонь.

«Где же Флавий? Уже мертв?»

Толпа зашлась пронзительными воплями. Янний попытался уйти в сторону, но смог пройти лишь пару десятков шагов и начал падать, споткнувшись о лавку, где торговали кожей. Опрокинув прилавок, он рухнул на землю.

Вокруг него столпились люди. Они кричали, спрашивали друг друга и толкались, поскольку каждому хотелось выяснить, что произошло.

Янний глядел на узкую полоску голубого неба между полотняными крышами палаток. Он хорошо знал, что у него за рана: ему не раз приходилось самому наносить людям такие. Попытался дышать глубже, чтобы заставить сердце биться сильнее и тем самым ускорить конец. Но все равно нужно еще четыре–пять сотен ударов сердца, чтобы…

Посреди толпы, словно призрак, мелькнул декурион Лука. Возник на мгновение и исчез, даже не взглянув на Янния.

Седая старуха склонилась над Яннием и обмакнула палец в лужу крови, расползающуюся под его спиной. Посмотрев на цвет крови, она нахмурилась, и морщины еще глубже прорезались на ее лице. Обернувшись, она что–то сказала стоявшему позади нее человеку, но Янний уже ничего не слышал.

В глазах его начало темнеть, но он успел заметить крупного мужчину, бородатого, с черными кудрявыми волосами, который беззвучно, словно привидение, продвигался сквозь толпу вслед за Лукой.