Глава 28
Вечер шел к концу; оркестранты с ослабленными галстуками и расстегнутыми рубашками доигрывали последние мелодии. Ранние пташки начинали прощаться с поцелуями и искусственным смехом. Вечер прошел без происшествий, и хотя появилась полиция, извещенная о возможном ограблении, подозрения не подтвердились. Было проверено Казначейство, выставка миниатюр и рукописей. Все ценное оставалось на своих местах. Полиция начала подозревать, что звонил какой-нибудь недовольный уволенный полицейский, надумавший испортить праздник. Что ж, у него ничего не получилось — вечер прошел прекрасно.
Охранники уже расслабились, однако все еще оставались на своих постах, а официанты разносили закуски и безалкогольные напитки. Все радовались новой эре — эре, которая началась в веселый и безопасный вечер.
Майкл и КК танцевали под громадным синим шатром. Под ним же играл на возвышении оркестр из десяти музыкантов; перед ними стояло множество столиков и расположилась деревянная танцевальная площадка, заполненная ностальгирующими, подвыпившими и сексуально озабоченными — каждый имел свое представление о том, как завершить этот вечер.
Сент-Пьер подвел Кэтрин к основной опоре шатра, уходившей на тридцать футов вверх и поддерживающей центральную его часть. При диаметре в четыре дюйма опора напоминала небольшое белое дерево, вокруг которого стояли небольшие тюльпаны в горшках и дикие цветы.
Майкл засунул руку в синюю сумку на плече КК и вытащил небольшой отрезок детонационного шнура. Наклонился, делая вид, что зашнуровывает туфлю, и, прикрытый КК, обложил шнуром основание опоры, не видимое гостям за растениями в горшках. Затем распрямился, поцеловал КК, взял за руку и повел к бару. Они производили впечатление супружеской пары.
Бар находился под другим шатром, расположенным сбоку от главного. Более половины бутылок уже опустело, льда почти не осталось, и в самом баре никого, кроме пожилого джентльмена и бармена. КК заказала диетическую колу и заняла обоих мужчин разговором, а Майкл тем временем подошел к одной из опор периметра и положил рядом с ней синюю подарочную сумку.
Он вернулся к бару, улыбнулся пожилому джентльмену и взял КК под руку. Они обошли место празднества, поворачивая головы, приглядываясь, запоминая окружающую территорию. Проходя по открытому травянистому двору, они разместили малые заряды в стратегических точках. Майкл затолкал три оставшихся отрезка детонационного шнура в незаметные, находящиеся в стороне точки. КК являла собой идеальное отвлечение — ее красота притягивала к себе все взгляды, и никто не обращал внимания на сопровождающего ее мужчину с его развязывающимися шнурками на туфлях и сумками.
Если, с одной стороны, КК была идеальным отвлечением, то, с другой стороны, не заметить ее было просто невозможно. Йасим, старший охранник, которого она очаровывала при входе, встретился с ней взглядом. Девушка отвела глаза, но слишком поздно.
Охранник подошел с бутылкой лимонада и куском торта. На лице обезоруживающая улыбка — ничуть не напоминающая строгое выражение, которое видела КК прежде.
— Привет еще раз. Надеюсь, ваша презентация прошла благополучно.
— Прекрасно, — с улыбкой кивнула КК.
— Рад. — Йасим откусил торт, и в этот момент к нему подошел его товарищ. Охранник кивнул: — Всего доброго.
Он уже повернулся, собираясь уходить, когда его взгляд упал на чехол, торчащий из сумки КК. Он остановился и повернулся.
— Они решили взять эту штуку без чехла?
— Да. — КК улыбнулась обычной обезоруживающей улыбкой. — Чехол использовался только для транспортировки.
Расположенность Йасима мгновенно исчезла.
— Будьте добры, откройте его, пожалуйста.
КК наклонила голову в безмолвном вопросе.
— Извините, мы получили сообщение об ограблении, но следов похищения так и не нашли. Уверен, вы меня поймете. — Йасим повернулся к Майклу: — Я не помню, чтобы вы входили.
Майкл рассмеялся, оглянувшись в сторону толпы гостей.
— Вы помните всех?
Охранник молча поставил лимонад и торт на соседний стол.
— Я прибыл в восемь тридцать, — перешел в наступление Сент-Пьер. — Майкл Полсон, гость из «Трам Индастриз».
— Понятно, — Йасим кивнул. — Покажите, пожалуйста, ваши документы, мистер Полсон. — Он снова повернулся к КК и показал на чехол: — Вы позволите? — Снял рацию с пояса.
Двое полицейских чуть поодаль не оставили без внимания жест Йасима, взявшегося за рацию, и двинулись в их направлении, ускоряя по мере приближения шаг.
Майкл, посмотрев на КК, изобразил раздражение. Она взглянула на него с кроткой улыбкой; в глазах ни ощущения надвигающейся опасности, ни страха. Наклонилась над синей сумкой и обхватила рукой кожаный чехол.
Подошли двое полицейских, держа руки на кобурах. Они выпалили Йасиму несколько быстрых фраз на турецком, который ответил, показывая на гостя.
— Сэр, — сказал старший полицейский, — ему необходимо проверить ваши документы.
— Конечно. — Майкл улыбнулся, засовывая руку в карман и ощупывая коробочку радиопередатчика.
Ход времени, казалось, замедлился.
КК медленно выпрямилась, держа чехол с посохом в руке. Ее декольте привлекло внимание полицейских. Йасим переговаривался по рации. Майкл был вынужден отдать ему должное — бог не обделил парня интуицией. Шум толпы ослабел, смолк оркестр. Периферийным зрением он зафиксировал ситуацию: кто справа, кто слева, где имеются места отхода, где скучают другие полицейские и охранники.
Майкл перевел предохранитель в боевое положение, посмотрел на КК, и, словно по знаку, они улыбнулись друг другу.
Время снова вернулось к нормальному ритму, и Сент-Пьер нажал кнопку.
Пять зарядов взорвались в ночи одновременно. Три центральные опоры шатра сломались, и синяя материя громадным парашютом опустилась на оркестр, на столы и танцевальную площадку с подвыпившими гостями. Шатер над баром рухнул на бармена. Ледяная скульптура взорвалась фонтаном снега и тумана.
Толпу обуяла паника. Все как один бросились к воротам. Вопли и крики наполнили воздух, все смешалось. Всякое иерархическое разделение гостей перестало существовать: особы королевских кровей, знаменитости, выборные официальные лица — всех их объединил основной инстинкт, все они пустились прочь в поисках безопасного укрытия.
Охранники у ворот были хорошо обучены: при виде бегущей толпы они убрали столы и рамки металлодетекторов, оставив свободным проход. Толпа, гонимая страхом, не слышала их криков, призывающих к спокойствию.
Люди прорвались, протолкались через Ворота приветствий и понеслись по Двору янычар к Султанским воротам, а через них — на улицу. Некоторые падали, на них наступали бегущие; кто-то из толпы или охраны, сохранивший присутствие духа в условиях паники, проявляя героизм, поднимал упавших.
Йасим, его напарник и двое полицейских подпрыгнули при взрыве, инстинктивно пригнулись, закрывая головы, их внимание было приковано к обрушающимся шатрам и бегущим с криками людям. В небо поднимались облака дыма, а в толпе царила паника. Но оглядевшись, они не увидели мертвых тел; эта атака была вовсе не атакой, а обманом, чрезвычайной уловкой, имеющей целью отвлечь их.
Наконец, осознав все это, Йасим понял, что обман сработал идеально.
Майкла и КК у ворот уже не было.
После взрыва, как только толпа хлынула к выходу, парочка на полной скорости бросилась прочь во главе этой массы людей. После первых секунд потрясения в толпе, бегущей за ними, началась безумная паника.
КК и Майкл пробежали в Ворота приветствий чуть впереди толпы и по открытому пространству припустили к Султанским воротам, за которыми для них открывалась долгожданная свобода. Но они оба одновременно увидели подразделение полиции и охранников в количестве человек двадцати пяти. Поначалу они с испугом взирали на бегущую толпу, но быстро сориентировались и попытались взять ситуацию под контроль.
Охранники и полицейские переговаривались по радио, кивали, потом их взгляды устремились на спешно покидающих дворец гостей. Кое-кто начал перекрикиваться, они показывали на КК, не заметить которую было невозможно при ее росте, длинных светлых волосах и синем платье.
Видя, что охранники смотрят на них, Майкл стал уходить вправо в направлении дальней стены.
— Черт бы подрал эти туфли, — проговорила КК, скидывая «гвоздики». Босиком она побежала следом по открытой лужайке.
Майкл выхватил из рук КК чехол, забросил его себе на спину. Теперь они смогли увеличить скорость. Полицейские и охранники попытались пробиться через охваченную паникой толпу. Некоторых отбросило в сторону, некоторые даже и шагу не смогли ступить, но пять человек сумели протиснуться сквозь толпу и побежали за ворами.
Те добежали до дальней стены, запрыгнули на нее и забрались на пятнадцатифутовый фасад, как животные, спасающиеся от водного потока. Затем перебрались через парапет и приземлились на плоской, отсыпанной гравием крыше Археологического музея.
— Неплохая идея, — съязвила КК, вытаскивая из сумки кроссовки и натягивая на ноги.
Они оглянулись на Двор янычар и увидели пятерых бегущих охранников со злыми физиономиями и пистолетами в руках.
И вдруг засвистели пули.
Пол стоял у лимузина с открытым багажником и включенной аварийной сигнализацией. Он слышал взрывы, и хотя испытал испуг, но неожиданностью для него это не стало. Если имеешь дело с Майклом, то в какой-то момент неизбежно раздаются взрывы. Хотя тот и заявлял о своей неприязни к стрелковому оружию, взрывчатка не вызывала у него особых возражений. Сент-Пьер никогда не использовал ее так, чтобы намеренно причинить кому-то вред, но если для достижения цели приходилось прибегнуть к ней, он ни минуты не колебался.
Буш смотрел на толпу изысканно одетых людей, выбегающую из Султанских ворот, заполняющую улицу. Раздавались автомобильные гудки — пытались рассеять толпу, из которой доносились истерические крики облегчения оттого, что удалось спастись.
Пол всматривался в толпу, но ни Майкла, ни КК не видел. Взял рацию и нажал кнопку вызова, однако ответа не получил. Вытащил сотовый и быстро набрал номер друга, но услышал лишь длинные гудки.
Три минуты Буш смотрел, как толпа вытекает из выхода, но теперь он знал, что Майкл оттуда не появится. Ему говорил это не инстинкт, не внутренний голос — опыт. Парень никогда не выбирал легких путей.
Машины быстро скапливались на улице, перекрытой толпой, и все вокруг быстро погружалось в хаос — чтобы рассосалась такая пробка, потребовался бы не один час.
Буш захлопнул багажник, сел на сиденье, повернул ключ зажигания, быстро развернулся в обратном направлении, перепугав других водителей, и поехал на восток. Он не знал толком, куда едет, но когда Майкл в спешке позвонит ему — а он, несомненно, позвонит, — Пол должен быть готов как можно скорее подобрать его.
Сент-Пьер и КК помчались по двухсотфутовой крыше Археологического музея, как сумасшедшие. Майкла поразила скорость девушки — она бежала рядом, не отставая ни на шаг, словно плыла над поверхностью.
Стрельба продолжалась. Пули ударяли по гравию, рикошетировали от перегородок и ограждений.
— Они стреляют по нам! — прокричала КК.
— Неужели? — саркастически отозвался Майкл.
— С чего это полицейские стреляют? Они даже не знают, сделали мы что-нибудь противозаконное или нет.
— Это не полицейские, это охранники, нанятые охранять дворец, и они допустили промашку. Они думают, что мы не только украли что-то, но и осквернили их наследство. Возможно, считают нас террористами. Они вне себя от злости.
— Есть тут хоть кто-нибудь, кто не гонится за нами? — проговорила КК, тяжело дыша.
Они оба увидели это одновременно — конец их так называемой дорожки. Крыша заканчивалась.
— Расстояние десять футов. Ты десять футов перепрыгнешь? — спросил Майкл.
— Откуда ты знаешь, что там десять футов?
— Перепрыгнешь или нет?
КК ускорила бег.
Добежав до конца, они даже не замедлились — напротив, еще добавили ходу, — оттолкнулись от парапета и без оглядки прыгнули в ночной воздух. Перелетели через десятифутовое пространство и приземлились на гравийно-асфальтовой крыше соседнего здания. Перекатились через плечо и, не останавливаясь, встали, стараясь не замечать мелких камушков, впившихся в спину.
Преследователи отставали секунд на десять, но они остановились на конце крыши, оценили ситуацию и отошли, чтобы преодолеть расстояние с разбега, потеряв драгоценные секунды.
Парочка быстро преодолела половину крыши, когда Майкл сказал:
— Следующий прыжок — восемь футов. Сможешь?
— Помолчи.
Они вскочили на следующий парапет и совершили прыжок, приземлившись на этот раз на ноги. Небольшой цветочный магазинчик располагался на пол-этажа ниже предыдущего здания. Они пробежали по его крыше и остановились у края. Перед ними был навес. Майкл наступил на край навеса, потом перекатился по нему и спрыгнул на бетонную дорожку. Две секунды спустя рядом приземлилась КК. Выстрелы прекратились. Бег преследователей по крыше они тоже больше не слышали.
Они оказались в жилом квартале мощеных улиц, оштукатуренных домов. Квартал этот, застроенный три года назад, стал местом обитания молодых ремесленников, которые дорожили своим турецким наследством и потому выбрали это место в районе Султанахмет, вблизи памятников великой Османской империи.
— Нам нужна машина, — сказал на бегу Майкл. Машины здесь стояли, припаркованные по обе стороны улицы — «БМВ», «Фиаты», «Ауди», — но он бежал мимо, пока не увидел то, что ему было нужно: «Бьюик» 1988 года. Синяя машина хорошо сохранилась, колеса были новые.
Майкл разбил окно со стороны водителя, и стоило ему открыть изнутри дверь, как протестующе завыла сигнализация. КК запрыгнула на пассажирское сиденье. Но и оказавшись в машине, они не улучшили ситуацию: ревущая сирена, словно маяк, привлекала их преследователей, которые могли появиться в любую минуту. Кэтрин начала выбивать нервную дрожь по подлокотнику, крутя головой во все стороны. И тут она увидела их: пятерых охранников, привлеченных воем сирены.
Майкл передал КК кожаный чехол, отвлекая ее от нервных переживаний. Затем залез левой рукой под «торпеду», а правой выхватил нож, что был у него на щиколотке. Быстрым движением его руки сошлись: в одной — косица проводов, в другой — острый клинок. Майкл интуитивно нашел и соединил провода зажигания. Двигатель ожил, и сирена неожиданно смолкла.
Охранники были от них в пятидесяти футах; пистолеты они снова держали наготове. Звучали по-турецки слова команды.
Не обращая на них внимания, Майкл захлопнул дверь, включил передачу и рванулся с места, вливаясь в трафик. Колеса пробуксовали в поисках сцепления с дорогой. Машины вокруг тормозили, маневрировали, чтобы избежать столкновения, гудели.
— Ты не мог взять машину поновее? — спросила КК, оглядываясь через заднее окно. Их преследователи повытаскивали рации и кричали в них какие-то команды.
— Большинство машин выпуска после девяносто пятого года оборудовано охранной сигнализацией, блокирующей зажигание, — к ним и подходить бесполезно.
Из-за угла с заносом появились три машины полиции. Их «Пежо» с мощными двигателями быстро ускорялись. Майкл давил на педаль газа, включив низкую передачу и выжимая из машины максимум возможного.
— Ты представляешь, куда мы едем? — прокричала КК. Полицейские машины приближались, и ее глаза были полны страха. Она никогда не попадала в такие переделки: если ее схватят, это будет означать смерть для ее сестры и для Симона. Она крепче ухватила сумку.
Майкл ничего не сказал в ответ, вытащил мобильник, раскрыл его и нажал кнопку быстрого набора, потом — клавишу спикерфона. Первый же гудок на половине прервался, и послышался голос Буша:
— Какого черта…
— Нет времени. У меня на хвосте три копа. Еду… — Майкл помолчал, гоня машину мимо указателя улицы. — Я — на Атмайдани, это главная улица перед Голубой мечетью. Выведи меня отсюда.
Трубка молчала.
— Пол! — прокричал Майкл.
— Две секунды. Жду, когда навигатор определится.
— У нас нет двух секунд…
— Правый поворот на Озбеклер, потом сразу же еще один правый на Катип-Синин.
Майкл крутанул баранку, едва вписываясь в поворот.
— Где вы? — прокричал в телефон Буш.
— В одном квартале, — сказала КК, перехватывая телефон у Майкла.
— Вы на чем?
— На синем «Бьюике». Мчим под красные и под все знаки. Нас трудно не заметить.
— С Катипа через два квартала крутой левый поворот на Пийерлоти, потом сразу же направо на Пертев. Эта улочка — уже не бывает. В любом случае не сбавляйте скорость.
КК оглянулась — первая полицейская машина приближалась.
— Правый поворот.
Майкл уже поворачивал с заносом, с трудом удерживая машину на дороге; на асфальте остались частицы резины.
— Пол, ты не скажешь, что ты сейчас делаешь? — прокричал он.
— Выигрываю для вас время. У меня нет решения, но я помогу вам подальше оторваться от тех, кто сел вам на задницу.
Машина вывернулась на Пийерлоти, а потом сразу же на Пертев. Улочка была едва ли шире машины, стены совсем рядом, ветер свистел в разбитом окне. Машины полиции так и двигались цепочкой, как три скачущие одна за другой лошадки.
На перекрестке Майкл ускорился. Краем глаза он увидел черную машину, идущую перпендикулярно, чуть не врезавшуюся им в бок. Потом раздался резкий скрежет тормозов. КК повернула голову и увидела, как темный лимузин выехал на перекресток и перегородил его. Полицейские машины остановились как вкопанные, их резина дымилась от резкой остановки.
Майкл нажал на акселератор, устремляясь дальше по главной дороге.
КК, оглянувшись, увидела Буша и полицейских — они повыскакивали из машин, гневно размахивали руками.
Они проехали еще восемь кварталов, когда увидели группу молодых парней. Их развязные манеры и вид говорили, что это вовсе не невинные овечки. Майкл нажал на тормоза.
— Что ты делаешь? — воскликнула КК.
— Идем! — Майкл выскочил из машины, не удостаивая ее ответа. — Эй, — крикнул он. Пятеро парней повернулись — такие всегда напрашиваются на драку. Старший из них развязной походкой направился к Майклу, который приглашающим жестом показал на машину: — Можете развлечься.
Парни переглянулись недоуменно, соображая, не ловушка ли это. Но долго не думали — запрыгнули все впятером в машину и уехали.
Майкл и Кэтрин помчались по улице чуть не спринтерским бегом.
— На кой черт ты это сделал? — спросила КК. Кожаный чехол молотил ее по спине.
Ночь взорвалась воем сирен — показались три полицейские машины, преследующие «Бьюик», их мигающие огни вырвали из темноты мрачноватую улицу. Звук сирен, казалось, раздавался теперь со всех сторон. Впереди, сзади — новые машины присоединялись к погоне.
Мозги КК были перегружены. Страх проникал в душу, и это пугало, потому что она знала: если страх возьмет верх — с ней будет кончено. Мысли станут метаться между возможными вариантами, наихудшими сценариями.
Майкл ни на мгновение не продемонстрировал слабость. Он продолжал бежать, поглядывая на КК так, словно они вышли на совместную пробежку.
Неожиданно Сент-Пьер резко остановился перед невзрачным белым зданием посреди квартала. Эта часть города была старой, но поскольку здесь никогда ничего не реставрировалось, никто не считал ее исторической. В первых этажах тут размещалась лавка мясника: турецкие слова на бумаге за большим окном сообщали о времени работы и товаре.
Майкл открыл побитую, съехавшую набок дверь, первым поднялся по трем лестничным пролетам узкой лестницы и вышел на верхний этаж, где они оказались в длинном коридоре, оба конца которого были открыты всем ветрам. Затем побежал по коридору до последней двери слева, дернул ручку — и та открылась. Дождался, когда подойдет КК, и закрыл дверь.
Они стояли в темной комнате, их сердца колотились, адреналин продолжал растекаться по жилам. Звуки сирен, наконец, смолкли. Глаза постепенно привыкли к темноте. Сквозь щели в жалюзи просачивался свет города. Комната была совершенно белой: стены, полы, мебель и простыни, словно этот мир лишился всех цветов. Лишенная каких-либо признаков индивидуальности — ни фотографий, ни картинок, одни голые стены. Не больше номера в гостинице. За небольшим коридором располагалась кухонька и еще меньшая ванная. С балкона открывался вид на Большой базар и Старый Стамбул.
КК подошла к окну, раздвинула полоски жалюзи и посмотрела на улицу.
— Все в порядке, — сказал Майкл.
Женщина продолжала тяжело дышать, но не столько от усталости, сколько от страха.
— Нет, они нас найдут.
— Мы в безопасности.
— Откуда ты это знаешь? — Кэтрин начало трясти, голос ее прерывался.
— Это безопасный дом…
КК, потрясенная, повернулась к нему.
— …точнее сказать, безопасная комната — я ее подготовил.
— Как ты мог заранее знать?
— Мне часто приходилось спасаться бегством. Было предчувствие, что и на этот раз не произойдет ничего нового. У меня масса сюрпризов.
— Ты уверен? — КК посмотрела через щели в жалюзи на пустую улицу.
Сент-Пьер кивнул.
— Ты точно уверен? — Страх не проходил.
Майкл положил руку ей на плечо, повернул лицом к себе.
— Можешь не сомневаться.
— А что, если кто-нибудь… что, если полиция проверит?
Он отрицательно покачал головой.
— Можешь положиться на меня.
И в этот миг, когда в комнате еще звучало эхо слов «не сомневаться» и «можешь положиться», женщина почувствовала, как какое-то чувство наполняет ее грудь. Она небезразлична Майклу, он заботился о ней, опекал — со времени смерти матери Кэтрин не знала ничего подобного.
У нее никогда не было бойфренда, который покупал бы ей цветы или открывал перед ней дверь; не было мужа, который оставлял бы подарок под елкой на Рождество. Никто не защищал ее, не успокаивал, говоря, что жизнь будет продолжаться. И КК заполнило сожаление о впустую прожитых годах, о жизни, пожертвованной ради сестры, которая теперь могла погибнуть, несмотря на все, что сделано для нее.
У Кэтрин не было ни детей, ни кого-либо, готового разделить с ней жизнь, никто не любил ее ради нее самой. Она считала, что это невозможно, немыслимо, и причиной тому ее необычная карьера. Ни одному человеку, ни одному ухажеру не могла она рассказать, чем зарабатывает на жизнь, — такой рассказ несовместим с надеждой на сколько-нибудь прочные, долговременные отношения. Ей суждено жить, лишенной всех этих радостей, платить самую высокую цену из любви к сестре, приносить себя в жертву. Но теперь Кэтрин испытала какое-то новое чувство — оно переполнило ее, согрело душу; ничего подобного она не знала прежде, поэтому потеряла контроль над собой, и слезы потекли из глаз.
Майкл обнял КК, осторожно прижал ее лицо к своему плечу, погладил по спине. А слезы не утихали. Теперь, когда она дала себе волю, вместе со слезами ее покидали вся злость, печаль и стыд, разочарования и тревоги.
Кэтрин не плакала со дня смерти матери. Всегда была сильной и демонстрировала это сестре, считала, что слезы — признак слабости, что слишком много женщин плачут по любому поводу и без повода. Она поклялась, что никогда не будет похожа на них. Научилась скрывать свои чувства — пусть ее сердце разрывается, но никто никогда не догадается об этом. Все то, что она чувствовала, когда ей и сестре нечего было есть, когда боялась быть пойманной, когда не спала ночами, боясь, что сестру отберут у нее, — все эти чувства глубоко запирались в душе. Кэтрин боялась тюрьмы, боялась потерять контроль над собой. Боялась остаться одна. Но ни разу не позволила чувствам прорваться на поверхность. Она шла по жизни и решала проблемы, которые возникали на пути, решала с открытым забралом, с улыбкой на лице, отвечая всем, что она довольна и счастлива тем, что живет.
Но теперь, когда Майкл обнимал ее, она больше не могла сдерживаться; нервы сдали — мир рушился на глазах.
Несмотря на все, на угрозы и опасности, на стыд и тревоги, на риск и негодование, на злые слова, которые она обрушила на него, Майкл оставался с ней. Он не убежал, не проклял ее. Кэтрин подняла взгляд и утонула в его глазах. Он наклонился и поцеловал ее — нежно, страстно. И этот поцелуй был словно ключ, открывший ее сердце, открывший душу для эмоций, которые она так давно похоронила там. КК ответила ему — долгим и страстным поцелуем, и он не остался равнодушным. Они сжимали друг друга в объятиях, Майкл ласкал ее лицо, проводил пальцами по волосам, гладил спину.
Их обуяла страсть. Кэтрин вцепилась в Майкла, распахнула на нем рубашку. Они упали на пол, снедаемые желанием; вожделение вытеснило все то, что еще минуту назад одолевало их.
Это было какое-то первобытное чувство, вожделение, идущее из души, чистое и невинное, наполненное любовью и состраданием, обещаниями и самозабвением. Оба подходили к завершению, выжимая его друг из друга, словно в танце. И в этом завершении растворились страхи, беды и препятствия — мгновение целиком поглотило их в себе. Они прогнали все мысли — о сестрах и друзьях, убийцах и полиции; все их тревоги исчезли в том чувстве, которое возникло между ними. Оба шли к кульминации — тела переплелись, породнившиеся сердца несли их туда, где никто не бывал прежде. Когда они в первый и единственный раз занимались любовью несколькими днями ранее, все было иначе. Уважительно, наполнено чувством нежности. Но теперь было лучше. Они возносили друг друга к новым высотам, словно обуявшая страсть выжгла все их беды, соединила в одно целое.
Их соки смешались, губы бесконечно и со всей серьезностью пробовали тела друг друга.
И наконец, они достигли пика — физический и эмоциональный выброс, в котором так долго отказывали себе. Потом уснули, переплетясь руками и ногами. Их сердца бились в унисон, их дыхание соединилось.
