Глава 13

Пол отскреб мрамор до белизны, затолкал поалевшие от крови полотенца в большой мешок для мусора, от которого собирался избавиться позднее. Он подавил подступающую к горлу тошноту, смывая кровь Симона, старался не думать о боли и страданиях, пережитых другом. Буш никак не мог отделаться от этого образа; он словно все еще служил в полиции, где становился свидетелем убийства невинных людей. Только теперь жертвой стал один из его ближайших друзей. Буш со всей силы тер пол, словно стирая не только кровь с пола, но и эти образы из памяти. Но, как это нередко случалось, в нем возобладали другие эмоции — ярость и злость. Кто бы ни сделал это, негодяю придется познакомиться с гневом Буша.

— Как им удалось так быстро убраться отсюда? — спросил Сент-Пьер, выводя друга из его состояния ярости.

— Мы здесь не в Канзасе, — сказал Пол. — Другие правила. Я уверен, что выход через заднюю дверь, где тебе не зададут никаких вопросов, стоит всего несколько долларов.

Майкл знал, что полицию он вызвать не может, потому что подставится сам. Он посмотрел в сторону балкона, где стояла КК, которая на протяжении последних пятнадцати минут не произнесла ни слова. Майклу это молчание начало надоедать, и он вышел на балкон.

— Ты должна мне объяснить, что происходит.

Женщина ничего не сказала.

— Симон говорил только о похищении карты, — продолжил Майкл. — Никто не обмолвился об артефактах. В списке твоих незаконных продаж есть что-то еще?

— Я не знаю, о чем речь, — сказала КК, не отводя глаз от огней, сверкающих на громадном куполе собора Святой Софии. — Симон говорил, что сам собирается его достать.

Майкл по глазам, по голосу чувствовал, что она говорит не все, но времени для игр не оставалось.

— Кэтрин, мне необходимо знать, чем вы занимались. Мне необходимо знать все.

— Я тебе все сказала, — ответила КК, не глядя ему в глаза.

Майкл пытался сдержаться, но эмоции прорвались наружу.

— Что такое кадуцей, черт подери? Вы планировали два дела. Скажешь ты мне, наконец? Господи, КК, какую еще ложь ты затеяла?

— Ложь? — Она повернулась к Майклу, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Ложь? Мою сестру похитили.

— Да, но пока ты не начнешь говорить мне правду — всю правду, — освободить ее и Симона будет дьявольски трудно.

— Мне не нужна твоя помощь, — женщина встала.

— Мне все равно, что ты там говоришь, — ответил Майкл, сердито глядя на нее.

— Не суйся в эти дела. — КК демонстративно проскользнула мимо него в комнату.

— И не надейся. — Сент-Пьер ринулся следом.

Она метнулась по гостиной мимо Буша к двери, рванула ее на себя, выскочила в коридор и с хлопком закрыла за собой.

Буш посмотрел на Майкла.

— Очень мило.

— Иди в задницу.

Буш вошел в свой номер в «Фор Сизонс», направился на балкон и нашел там КК в плетеном кресле; она сидела, глядя в пространство. Женщина посмотрела на его крупную фигуру в дверях — взгляд невидящий, полный боли.

— Так, я вижу, еще кто-то, кроме Майкла, умеет открывать двери без ключей.

КК перевела взгляд на море — попытка Буша пошутить не вызвала у нее никакой реакции.

— Кэтрин. — Буш осторожно сел на кресло перед ней. — Майкл не хочет тебе ничего плохого. Он на твоей стороне. Больно об этом говорить, но он уже переживал подобное. Он знает, что это такое, когда от тебя зависит жизнь другого человека.

— Я сама разберусь.

— Так ли? — мягко спросил Буш, его низкий голос перешел на шепот. — Сможешь ли ты действовать с холодной головой, зная, что от твоего успеха зависит жизнь человека, которого ты любишь? Я не сомневаюсь, ты профессионал высокого класса. Уверен. Но одна ты ничего не сможешь. Ты можешь отказаться от Майкла, но не отказывайся от его помощи.

— Это моя вина, — резко сказала КК. — Я сама и должна все исправить.

— Понимаешь, несколько лет назад я знал одного человека, у которого умирала жена. Он был готов на все, чтобы спасти ее. — Буш сделал паузу. — Он делал все, что в его силах, и даже больше. И знаешь, несмотря на все его усилия, ей становилось только хуже. Гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Он никак не хотел принимать ничью помощь. Мне в конечном счете пришлось чуть не связать его, чтобы он не отказывался. И теперь тот же парень, Майкл, пытается помочь тебе. Вместе мы сможем вернуть их и исправить положение. — Буш посмотрел в сторону моря. Он сейчас пытался убедить человека пойти на преступление — вещь немыслимая для него несколько лет назад, когда он служил в полиции. Но Пол знал, как высоки ставки, понимал боль и вину, которые чувствовала КК. — Доверься мне и Майклу.

Наконец женщина повернулась к Бушу и увидела, как в номер из коридора входит Майкл. Он нес портфель Симона, чуть не лопавшийся по швам.

Кэтрин смотрела издали. На несколько секунд в номере воцарилось молчание. Буш посматривал то на одного, то на другую.

Наконец КК встала.

— Это посох, палка длиной около двух футов. — Она перешла с балкона в комнату. — Оплетенная двумя змеями, которые обнажают клыки друг на друга. Она усыпана драгоценными камнями. Глаза у змей рубиновые, зубы серебряные. В портфеле Симона есть рисунок этого посоха.

Буш, стоявший в балконных дверях, заговорщицки подмигнул Майклу.

Тот открыл портфель, вытащил оттуда стопки документов, разложил их на большом кофейном столике. КК обменялась с Майклом взглядом, заключая мир, и, усевшись на диван перед ним, принялась просматривать бумаги. Наконец она нашла репродукцию картины, изображающей человека плотного сложения с густой темной бородой, одетого в длинные бордовые и синие одеяния поверх белой с золотом рубашки. На голове — большой белый тюрбан, в центре которого — зеленая кисточка, усыпанная жемчугом и алмазами. Он покоился на множестве зеленых подушек, а перед ним стояла группа подданных. В правой руке он держал посох, а левая поднята ладонью вниз в сторону собравшихся.

К репродукции прикреплена фотография — увеличенное изображение посоха, на которой виднелось усыпанное драгоценностями темное древко, две обвившиеся вокруг него змеи — их тела украшены драгоценными камнями. На вершине посоха змеи взирали друг на друга, широко распахнув пасти, готовые к атаке, их серебряные зубы отливали убийственным блеском.

Майкл смотрел на фотографию, мучительно вспоминая: он ведь уже не раз видел этот посох.

— Что, кажется знакомым?

Майкл кивнул.

— На него похож посох Асклепия — там, правда, одна змея обвивает деревянную трость. Асклепий — сын Аполлона и бог врачевания, а его посох стал символом Американской медицинской ассоциации и Всемирной организации здравоохранения. Его можно увидеть на дверях многих больниц.

Майкл взял фотографию, чтобы внимательнее ее рассмотреть.

— Но больше он похож на кадуцей, — продолжила КК. — Древний астрологический символ коммерции, принадлежность греческого бога Гермеса. Последний исполнял функцию посланника между богами и людьми, а кроме всего прочего, провожал мертвых в потусторонний мир. И представьте себе — он был защитником купцов, лжецов и воров.

— Отлично. Именно то, что нам нужно, — сказал Буш.

— В греческих мифах, кроме Аида и Персефоны, только Гермес мог заходить в потусторонний мир и покидать его, не вызывая никаких последствий.

— Даже и не думайте ходить этой дорожкой. Мистический бред… — проворчал Буш.

Кэтрин продолжила:

— Посох Гермеса-посланника обычно изображается с переплетенными змеями, ползущими вверх по посоху. В верхней его части имеются два крыла за головами смотрящих друг на друга змей. Как это ни странно, но многие организации, ваш министр здравоохранения, а также медицинский корпус армии и ВМФ США ошибочно используют этот посох как свой символ, не понимая его противоречивости.

— Ясно, — сказал Буш, громко вздохнув. — Ты хочешь сказать, этот посох — что-то вроде мифа? Нет, ты уж разубеди меня.

КК покачала головой, и на ее лице появилось подобие улыбки.

— Нет, это артефакт, сделанный по подобию кадуцея. Эта вещь бесценная.

— Меня не волнует, что он означает, — сказал Майкл Бушу. Потом повернулся к КК: — Где он находится?

КК снова покопалась в бумагах и вытащила старинный набросок человека, который совсем не походил на то, что предполагал увидеть Майкл. Человек был высокий, с коротко подстриженной бородой, а его восточноевропейское происхождение не вызывало сомнений. Майкл ждал увидеть кого-нибудь более смуглого, вроде араба или североафриканца, забыв о том, что тогда, как и теперь, город, в котором они находились, был перекрестком дорог всего мира.

— Соколлу Мехмет-паша, великий визирь, человек огромного влияния и обширных связей. Он был сербом, его забрали из семьи ребенком — османские султаны так вели себя во многих завоеванных ими христианских странах. Он вырос и получил образование в империи, быстро сделал военную карьеру. Служил не только главой султанской стражи, но и высоким адмиралом флота империи, где он познакомился и подружился с Пири Рейсом, тоже адмиралом османского флота. Вообще-то «рейс» по-турецки и означает «адмирал». До того как Пири Рейса публично обезглавили в Египте в 1555 году, он вручил Мехмету две вещи: вторую часть карты мира, составленной им в 1513 году, и этот посох, подаренный ранее дядей Кемалем. Посох был единственным сокровищем, взятым Кемалем с корабля, захваченного им многими годами ранее в Индийском океане. Мехмет хранил посох и карту Пири в двух разных частях своего имения, долгие годы вынашивая решение относительно судьбы двух этих предметов. Прошло еще несколько лет, и на трон взошел Селим II. Сын Сулеймана Великолепного, одного из величайших правителей XVI века. Именно при Сулеймане Османская империя стала мировой державой и вошла в свой золотой век. Его армии завоевали Родос, Белград, большую часть Ближнего Востока и Северной Африки. Флот Османской империи доминировал в морях. Под командой адмирала Пири Рейса он контролировал Средиземноморье, Красное море, Персидский залив. Сулейман был великим государственным деятелем, полководцем и властителем, считавшимся мудрым и справедливым. Но его сын Селим II был другим. Он не интересовался военными делами и большую часть своих обязанностей передал великому визирю Мехмету, а свое время проводил, предаваясь земным страстям. Селим возглавлял империю с 1566 по 1574 год и ни в чем не походил на отца. Если его отец был выдающимся деятелем, трудившимся во благо государства и народа, то Селим стал его противоположностью. Он проводил все время в гареме, всегда пьяный, не думал о своих подданных, империи, мире; эгоистичный пьяница, который воображал себя кем-то вроде египетского фараона, хотя и отказывался носить корону с изображением змеи, готовой к атаке. Посетив как-то раз дом Мехмета, Селим увидел посох и забрал его себе, очарованный замысловатыми змеиными формами. Он носил этот кадуцей как скипетр, символ власти, считая эти две змеиные головы предупреждением врагам. А Мехмет стал одним из величайших визирей империи — как при Сулеймане, так и при Селиме. В отсутствие всякого интереса к управлению империей со стороны Селима он фактически возглавлял ее, как в свое время Сулейман. Мехмет считался блестящим руководителем в политике и на войне, он просчитывал свои действия на много ходов, чего не могли делать другие. Что же касается посоха, то он должен сдержать обещание, которое дал своему другу Пири. Мехмет знал, что посох вернется к нему и он сможет распорядиться им по своему усмотрению. Нужно только проявить терпение…

— А каково значение этого посоха для Симона, зачем он ему понадобился? — прервал Буш рассказ Кэтрин.

— Симон никогда не говорил…

— Меня сейчас это не интересует, — сказал Майкл с сердитой ноткой в голосе. — Что случилось с этим посохом дальше?

— Мехмет не раз пытался убедить султана расстаться с посохом, говорил, что на нем, возможно, лежит проклятие, что он принесет боль и страдания, что недостойно султана иметь скипетр, как какому-нибудь моднику-королю в Западной Европе; но пьяница-султан не слушал своего главного советника. Слова Мехмета оставались без внимания.

После смерти Селима Мехмет понял, что с помощью султана сможет выполнить желание Пири. Будучи великим визирем, он организовывал погребение султана; в его обязанности входило сооружение гробницы, на строительство которой ушло три года.

— Ты хочешь сказать?.. — проговорил Буш, надеясь, что получит не тот ответ, который ожидает.

— Посох похоронен с телом султана Селима II.

— Так, давайте, чтобы не оставалось никаких неясностей. Ты рассказала эту сложную длинную историю, чтобы сообщить, что нам предстоит стать грабителями могил? — спросил Буш. — Нет, ерунда это. Не знаю, как вы, но я побаиваюсь тревожить мертвецов.

— И где эта могила?

— Вообще-то это гробница, — сказала КК, вставая и направляясь к двери номера, где остановилась, повернулась. — Ну, вы идете или нет?

Майкл и Буш неохотно и в смятении последовали за ней. Они прошли по коридору до номера КК, потом через гостиную на балкон.

Они стояли над Старым городом, над дворцом Топкапы, над близлежащими районами, кишащими местными жителями и туристами, и, наконец, над громадным зданием слева от них. Колоссальное купольное сооружение византийских времен, базилика, вздымавшаяся на сто пятьдесят футов к небу. С сотнями аркообразных окон и малых куполов, оно напоминало огромную древнюю церковь, чудом сохранившуюся до наших дней, но двухсотфутовые минареты по четырем углам не оставляли сомнений: перед ними одна из самых великолепных мечетей в мире.

— Ты шутишь, — сказал Буш. — Уж не хочешь ли ты сказать, что гробница там — внутри?

— Вообще-то… — КК показала на три небольших куполообразных здания к юго-востоку от главного сооружения. — Гробница Селима расположена в отдельном здании — вон там, в середине.