Глава 8
НЕОБЫЧНЫЕ УМЫ
Сестра Беверли и доктор Мэриан Хант вошли одновременно и уселись в огромном кабинете Дэвида. Он обошел письменный стол и поздоровался с ними. Такой кабинет требовал соблюдения этикета, принятого в другом веке.
Сестра Кросс слабо ему улыбнулась; вид у нее был невероятно уставший, глаза запали.
— Вы нас перебудили, — сказала она.
— Прошу меня простить. Мне показалось, что я увидел кого-то в саду.
— После тревоги у нас возникают проблемы, приходится успокаивать пациентов.
В кабинет вошел Билл Остерман, начальник инженерной службы, и сразу заговорил:
— Топлива почти не осталось, новых поступлений не предвидится.
— Хорошо, Билл. Мы можем попробовать договориться с другими поставщиками?
— По правде, пришла пора подумать о том, что нам придется закрыться.
— Сколько у нас осталось?
— При использовании по полной программе — четыре дня.
Никто не упомянул ни вспышки, ни активность в зоне отдыха, и Дэвид подумал, что они это сделали сознательно.
— Хорошо, первым делом нужно сократить использование системы кондиционирования воздуха, — сказал он. — Включайте ее только ночью. Остальное время она должна быть выключена. Сколько эта мера нам даст?
— Еще сорок восемь часов, возможно. Так что, скажем, у нас имеется неделя.
Неделя представлялась Дэвиду огромным отрезком времени; впрочем, он понимал, что это всего лишь иллюзия. Что он станет делать, когда генераторы полностью прекратят работать? Как они станут существовать дальше? И как можно сохранять порядок в здании, где полно сумасшедших, без света, не говоря уже об электронном оборудовании?
— В таком случае, я хочу, чтобы вы перешли на режим строжайшей экономии. Никакого кондиционирования воздуха, кроме тех мест, где без этого не обойтись. Никакого освещения, кроме аварийного и необходимого для контроля за пациентами.
Билл кивнул. Дэвид не стал спрашивать, сколько времени им обеспечит новый режим работы, решив сделать это позже, когда они останутся наедине.
Пришел Рей Веллер, который объявил, что намерен сократить порции и упростить меню до тех пор, пока они не договорятся с более надежными поставщиками.
— Запасы продуктов быстро уменьшаются, — сказал он. — Нам просто перестали их привозить, а связь сейчас такая плохая, что я даже не могу сказать, почему так происходит. — И добавил, что запасов продуктов хватит на пять дней.
В кабинете находился двадцать один человек персонала: сестры, санитары и консультанты.
— Итак, не вызывает сомнений, что мы оказались в чрезвычайно серьезном положении, — подытожил Дэвид. — Мы можем отправить кого-то из пациентов домой? — Он повернулся к Глену Макнамаре. — Полагаю, нет смысла даже пытаться.
— Судя по тому, что происходит за пределами клиники, это, скорее всего, будет равноценно смертному приговору. Я побеседовал с нашей новенькой. Она говорит, что чудом осталась жива. Очень беспокоится за своего шофера, а также отца, оставшегося в Вирджинии.
Форд помнил Чарльза Лайта молодым, полным жизни и бьющей через край радости от ценности того, что он им преподавал. Какая поразительная харизма и какой замечательный человек — Кэролайн невероятно повезло, что у нее такой отец. Она наверняка очень им гордится.
Дэвид решил разобраться с вопросом, о котором все молчали, самым прямым и открытым способом, каким только мог:
— Позвольте мне быть с вами откровенным. Прошлой ночью я видел, что какие-то люди в художественной мастерской что-то делали в печи, которая испускала необычное сияние. Я не знаю, кто это был, потому что их лица скрывали маски сварщиков. Однако я полагаю, что кое-кто в этой комнате знает, о чем я говорю, и я желаю получить объяснения.
— Лично мне интересно, почему вы вообще там оказались, — сказала Мэриан Хант.
— Это заведение является зоной моей ответственности, Мэриан, и я думаю, что поступившая к нам вчера Кэролайн в какой-то момент времени ночью покинула свою комнату.
— По вашему приказу она находится в запертом на ключ помещении, — возразила Мэриан.
— Судя по вашему тону, вы считаете, что этого не следовало делать.
— Она не проявляла никаких признаков того, что опасна для окружающих.
— Кэролайн находилась в состоянии сильного возбуждения, за ней требовалось установить наблюдение. И поддержать, естественно.
«А также защитить», — но, разумеется, он не собирался говорить это вслух.
Дэвид видел, что Мэриан покраснела. Она смотрела на ситуацию исключительно с профессиональной точки зрения и считала, что он неверно оценил состояние пациентки.
— Я некоторое время находилась с ней. Мы с Клэр меняли друг друга. Если быть до конца откровенной, доктор, мне представляется неправильным то, что вы используете здесь методы, которые применяли в государственной больнице.
— Доктор, если не возражаете, я бы хотел продолжить наш разговор без участия остального персонала.
Мэриан кивнула. Дэвид продолжал играть свою роль.
— Мистер Остерман, я хочу, чтобы вы осмотрели печь для обжига, которая находится в художественной мастерской. И уберите ее оттуда.
На самом деле Дэвид испытывал невероятную радость от того, что удалось сделать. Даже если он не видит всю картину в целом, они сдвинулись с мертвой точки, и это стало первой хорошей новостью, вселявшей надежду с тех пор, как он осознал истинное значение того, что происходило в клинике.
Клэр, которая качала головой, не выдержала.
— Печь играет терапевтическую роль! — взорвалась она. — Я требую объяснений!
— Ее использовали глубокой ночью неизвестные люди, без разрешения, что, по моим представлениям, является вполне убедительным объяснением.
Она наградила его, как ему показалось, снисходительным взглядом. Кэти Старнс положила ногу на ногу и разгладила белую юбку. Тишина в комнате становилась все более напряженной.
— Оставьте печь на месте, — сказал наконец Дэвид.
Он не был актером, и происходящее его смущало. Но он понимал, что у него нет выбора до тех пор, пока он не узнает больше.
Пришла пора перейти к другим темам, и он переключился на Кэти.
— Есть какие-нибудь известия от мэрилендского склада медицинского оборудования и препаратов?
— Они рассчитывают, что сумеют отправить наш заказ послезавтра. Но даже если машине удастся до нас добраться, следует приготовиться к тому, что мы не получим большую часть необходимых препаратов.
— Короче говоря, мы в тупике. Нам придется урезать практически все. Что касается лечения пациентов, мы возвращаемся в середину пятидесятых — иными словами, в период времени, когда еще не знали транквилизаторов. — Он посмотрел на Глена. — Учитывая, что мы оставляем печь на месте, я хочу, чтобы вы организовали постоянное патрулирование зоны отдыха ночью, но, если увидите что-то необычное, не вмешивайтесь. Позвоните мне.
По глазам Глена он видел, что тот его понял. Тех, кто будет работать у печи, станут старательно охранять.
— Теперь я обращаюсь ко всем сестрам: если вы обнаружите, что какой-то пациент в любое время дня и ночи окажется за пределами комнаты, в которой он должен находиться за запертой дверью, немедленно поставьте меня в известность. Вам понятно?
Все молчали. Наконец Клэр заговорила:
— Ну, думаю, мы получили военный приказ.
Дэвид понял, что зашел с сестрами слишком далеко. Он уже давно выучил закон, гласивший, что, если ты хочешь мира в своей больнице, никогда не ставь под сомнение профессионализм медицинских сестер. Он решил прибегнуть к дипломатии.
— Очевидным образом, в настоящее время обстоятельства складываются против нас, поэтому я хочу, чтобы мы все сосредоточились на своих задачах, которые состоят в том, чтобы наша клиника продолжала функционировать, следовательно, мы должны постараться действовать слаженно. А поскольку я руковожу данным заведением, прошу вас со мной сотрудничать. Впереди нас ждут тяжелые времена; кроме того, не стоит забывать о вопросах безопасности, если вспомнить, что произошло с миссис Денман.
— Вопросы безопасности здесь, в клинике? — переспросила Кэти.
— Я имею в виду город, — поспешно пояснил Дэвид.
— Не знаю, как остальные, но лично я делаю все, что в моих силах, — заявила Кэти.
— Как и все мы, — вмешалась Мэриан Хант. — И мы готовы поддержать вашу политику, доктор.
— А печь — это всего лишь печь, — пробормотал Остерман.
Совещание закончилось на этой неприятной ноте.
«Но, с другой стороны, почему им не злиться?» — подумал Дэвид. Они не услышали ничего хорошего, разговор шел о проблемах с поставками и безопасностью, а из-за того, что он не говорит им всего, что знает, персонал не доверяет своему новому боссу. Но Дэвид хотел, чтобы враг, если он присутствовал на совещании, увидел в нем то, что лежало на поверхности, — неопытного и властного начальника.
Мэриан задержалась около двери, они встретились глазами, Дэвид кивнул, и она вернулась.
— Дэвид, нам необходимо поговорить еще кое о чем, — сказала она.
— Не увольняйтесь, Мэриан. Ведь меня выбрала на этот пост миссис Денман, а не я сам себя назначил.
Она села около холодного камина.
— Если не возражаете, доктор, я не стану тратить силы и отвечать вам.
— Прошу меня простить, я…
— Не стоит извиняться. Вы слишком часто это повторяете. И выглядите слабым. — Она мимолетно улыбнулась. — Видели футболку с надписью «Шахты Грэма, здесь убивают и съедают слабых»? Мне кажется, Мак надевает ее время от времени. Видели?
— Нет.
— Он сейчас в художественной мастерской. В этой самой футболке, — сказала Кэти.
Мэриан отмахнулась от ее слов.
— Я хотела сказать только, что, если вы окажетесь слабаком, Эктон вас сожрет.
— Как доктора Аллмана?
— Насколько нам известно, пожар устроили жители города.
— Однако через день вы поместили Мака в закрывающуюся на ключ палату и приставили к нему вооруженную охрану.
— Я сделала это, потому что он потенциально опасен.
— Не потому что он убил доктора Аллмана и вам это хорошо известно?
— Мне это неизвестно. Его могли убить полицейские или даже пожарные. Жители города нас ненавидят.
— Я заметил.
— Но должны еще и понять. И научиться с этим жить. Такова реальность. Мы находимся во дворце, по-прежнему великолепном, посреди разрушенного и голодающего мира.
Что она пыталась ему сказать? Кстати, Мак должен был через несколько минут прийти на ежедневный сеанс.
— До определенной степени мне хочется с вами согласиться, Дэвид. Нет, конечно, не насчет заговора в клинике. Вы видели молнию или что-то, связанное со статическим электричеством. В наше время никто не знает, что швырнет нам в лицо природа. Кроме того, пациенты спускаются вниз множество раз за день. — Она подняла руку. — Я знаю, это против правил, но от людей, вроде тех, что оказались на нашем попечении, бессмысленно требовать соблюдения законов. Мы не требуем, мы просим.
— Но они…
— Извините, но мне ни капли не интересно, чем они занимаются. Потому что они делают самые разные вещи. Многие из них гении; впрочем, уверена, что вы уже это заметили. Или нет?
— Не нужно разговаривать со мной так, будто я несмышленый ребенок, Мэриан.
— Поверьте им, Дэвид! Что они тут делают, даже кто они в действительности такие… никто из нас не знает наверняка. Но мы удовлетворяем их потребности и защищаем, даем крышу над головой и медицинскую поддержку. Они ушли очень далеко от остальных смертных, включая вас и меня. Вам известно, что большинство может выучить иностранный язык за несколько часов? Попросите кого-нибудь из них что-нибудь продекламировать. Все, что угодно. Вы увидите, что почти наверняка они знают названное вами произведение. Дайте им что-то прочитать, и через несколько дней задайте вопрос по содержанию. Они дословно перескажут вам книгу. Если вы захотите поговорить с ними на самую сложную в мире тему, вас ждет настоящее потрясение.
— Например, на тему ацтекской культуры?
— Большинство из наших пациентов интересуется древней Мезоамерикой точно так же, как и весь остальной мир. Разница в том, что они понимают язык ацтеков науатль и их философию, а также математику майя.
Дэвид подумал про лежащий в ящике его стола документ, который составил Эктон. Ему совсем не хотелось испытывать ощущение, будто он тонет, но Форд чувствовал именно это. Он знал, что Мэриан не имеет отношения к классу, ему сказала об этом Обри Денман. Поэтому не собирался с ней откровенничать, вне зависимости от того, как она понимала ситуацию в клинике. К тому же вот-вот должен был прийти Мак Грэм, и у них не осталось времени на разговоры. Так что он мог только искренне ей ответить:
— Мэриан, должен признаться, я очень тронут вашим отношением к пациентам.
— Дэвид, здесь все совсем не так, как кажется.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы, возможно, никогда до конца не поймете их или то, что они делают. Но прошу вас, доверьтесь им. Мы все так поступаем. Просто им доверяем. — Она поднялась на ноги и добавила: — Меня тоже ждут пациенты. У Линды Фэйрбразер выдалась исключительно трудная ночь. Насколько я поняла, ей помешали и этим причинили боль. У нее навязчивая потребность сыграть каждую ноту в определенном порядке. — Мэриан заговорила громче: — Однако какой-то бесчувственный идиот прикоснулся к ее руке и тем самым потревожил течение музыки, что заставило ее страдать.
— Мне очень жаль, — сказал Дэвид.
— Да, вам жаль, — заявила она и ушла.
Дэвид изо всех сил сражался с болью, которую причинил ему ее сарказм. Ему не следовало мешать пациентке. Он повел себя как бесчувственный болван, а значит, непрофессионально. Хороший врач расставляет акценты и ни в коем случае не контролирует… если, конечно, ты не дитя малое и не оказался некомпетентен в том, чем занимаешься.
Чтобы немного успокоиться, ему требовалась информация. А чтобы принести максимальную пользу — лучше понимать основы существования клиники. Точнее, если быть честным до конца, чтобы принести хоть какую-то пользу. Дэвид посмотрел на Кэти, которая не шевелилась, точно насторожившаяся птица.
— Кэти, вы здесь уже…
— Четыре года.
— Будучи сестрой в психиатрическом отделении и проработав все это время с доктором Хант, что вы думаете о нашем с ней разговоре?
— Вы хотите поставить меня в трудное положение?
— Я спрашиваю ваше профессиональное мнение.
— Как медсестра, я считаю доктора Хант прекрасным и добросовестным специалистом.
— А я? Как я справляюсь со своими обязанностями?
— Если откровенно, Дэвид, я думала, вы быстрее поймете, что у нас происходит.
— Я ничего не понимаю!
— Вы в состоянии понять то, что вам необходимо, иными словами, как помочь нашим пациентам. Сосредоточьтесь на их нуждах, Дэвид! Кто знает, что они в действительности делают? Нам не хватает ума разобраться в этом. Мы можем только обнять кого-то в нужный момент, выдать таблетку, когда возникает необходимость, и обеспечить приличные условия жизни. Позвольте им идти туда, куда они хотят, но будьте на месте, чтобы подхватить, когда споткнутся. Больше мы ни на что не способны.
Звякнул звонок, а в клинике Эктона не было принято заставлять пациентов ждать.
