Глава 65

Софи Невё хоть и работала в силовых структурах, но до сегодняшнего дня ей не доводилось оказываться под прицелом пистолета. Пистолет, в дуло которого она сейчас смотрела, сжимала бледная рука огромного альбиноса с длинными белыми волосами. Он пожирал ее маленькими красными глазками, и взгляд этот был просто ужасен: преисполнен злобы и ненависти. Одетый в шерстяную сутану, подпоясанную грубой веревкой, альбинос напоминал средневекового монаха. Софи понятия не имела, кто он такой и откуда взялся, но чувствовала: подозрения Тибинга относительно участия в этой истории Церкви оказались не столь уж беспочвенными.

– Вы знаете, за чем я пришел, – произнес монах странным глухим голосом.

Софи с Тибингом сидели на диване, подняв руки, как велел им нападавший. Лэнгдон лежал на полу и тихо стонал. Монах перевел взгляд на криптекс, который Тибинг держал на коленях.

– Вам все равно его не открыть, – с вызовом произнес Тибинг.

– Мой Учитель очень мудр, – ответил монах и подошел ближе, продолжая держать Тибинга и Софи на мушке.

Интересно, подумала Софи, куда запропастился слуга Тибинга? Неужели не слышал, как Роберт рухнул на пол?

– И кто же он, ваш учитель? – спросил Тибинг. – Возможно, мы сможем с ним договориться… за определенную сумму.

– Грааль бесценен. – Монах придвинулся ближе.

– У вас на ноге кровь, – спокойно заметил Тибинг и кивком указал на правую лодыжку монаха, по которой стекала струйка крови. – И вы хромаете.

– Как и вы, – ответил тот и указал на металлические костыли, прислоненные к дивану рядом с Тибингом. – А теперь отдайте мне краеугольный камень.

– Вам известно о краеугольном камне? – удивился Тибинг.

– Не важно, что мне известно. А теперь встаньте, только медленно, и передайте его мне.

– Но мне не так-то просто встать.

– Вот и славно. Желательно, чтобы никто не делал резких движений, это в ваших же интересах.

Тибинг взялся правой рукой за костыль, продолжая сжимать в левой цилиндр. Затем с трудом поднялся, выпрямился и, не выпуская тяжелый цилиндр из руки, неуверенно оперся о костыль.

Монах, продолжая целиться в голову Тибинга, подошел еще ближе, теперь их разделяло всего несколько футов. Софи беспомощно наблюдала за тем, как мертвенно-белая рука потянулась к сокровищу.

– У вас все равно ничего не получится, – сказал Тибинг. – Только достойный может вскрыть этот тайник.

Один Господь Бог решает, кто достойный, а кто – нет, подумал Сайлас.

– Он очень тяжелый, – сказал старик на костылях. Руки его дрожали. – Берите быстрее, или я его уроню! – И он покачнулся.

Сайлас быстро шагнул вперед, намереваясь забрать камень, но в этот момент старик потерял равновесие. Один из костылей выскользнул из руки, и старик начал валиться вправо. Нет! Сайлас рванулся вперед, пытаясь подхватить камень, и опустил ствол пистолета. Старик, словно в замедленной съемке, продолжал падать вправо, а потом резко взмахнул левой рукой, и каменный цилиндр выскочил у него из руки и упал на диван. В ту же секунду металлический костыль описал в воздухе широкую дугу и врезался в ногу Сайласа.

Дикая боль пронзила все его тело. Костыль задел подвязку с шипами, они впились в кровоточащую рану. Скорчившись от боли, Сайлас медленно осел на колени, отчего шипы подвязки еще глубже впились в плоть. При падении он, видно, задел спусковой крючок. Грянул оглушительный выстрел, но, по счастью, пуля угодила в потолочное перекрытие. Не успел Сайлас вскинуть пистолет и произвести еще один выстрел, как женщина изо всех сил ударила его ногой в челюсть.

Стоявший у ворот имения лейтенант Колле слышал выстрел. Приглушенный хлопок вверг его в тихую панику. Он уже смирился с тем, что Фаш по приезде получит все лавры за поимку Лэнгдона. Но тут Колле испугался, как бы Фаш не выставил его перед специальной министерской комиссией виновным в пренебрежении долгом офицера и полицейского.

В частном доме воспользовались огнестрельным оружием! А ты торчал у ворот и ждал?..

Колле понимал, что возможность мирного разрешения ситуации миновала. Он также понимал, что, если простоит у ворот хотя бы еще секунду, не предпринимая никаких действий, вся его карьера пойдет прахом. И вот, примериваясь взглядом к железным воротам, Колле принял решение.

Лэнгдон тоже слышал выстрел. В затуманенном сознании он прозвучал словно где-то вдалеке. Он также слышал чей-то крик. Свой собственный?.. Затылок ломило от невыносимой боли, казалось, в черепе кто-то просверливал дырку. Где-то рядом говорили люди.

– Где ты был, черт побери? – орал Тибинг. В комнату ворвался дворецкий:

– Что случилось? О Господи, Боже ты мой! Кто это? Я вызову полицию!

– Дьявол! Чтобы никакой полиции! Лучше займись делом. Сделай что-нибудь, чтобы утихомирить этого монстра.

– И льда принесите! – крикнула вдогонку Софи.

Тут Лэнгдон снова отключился. Потом опять голоса. Какое-то движение. И он понял, что сидит на диване. Софи прижимает к его голове пакет со льдом. Голова болит просто ужасно. Наконец в глазах у него прояснилось, и он увидел тело на полу. Это что, галлюцинация?.. Да вроде бы нет. Огромный альбинос в монашеской сутане, руки и ноги связаны, рот заклеен куском скотча. Подбородок разбит, сутана над правым бедром пропитана кровью. И он, похоже, приходит в себя.

Лэнгдон осторожно повернулся к Софи:

– Кто это? Что здесь произошло?

Над ним склонился Тибинг:

– Вас спас от гибели рыцарь, гарцующий на коне по кличке Акме Ортопедик.

Что? Лэнгдон попытался выпрямиться. Софи нежно дотронулась до его плеча:

– Погодите, не спешите, Роберт.

– Похоже, – заметил Тибинг, – я только что продемонстрировал вашей очаровательной приятельнице преимущества своего плачевного состояния. Калек не следует недооценивать, друг мой.

Сидевший на диване Лэнгдон не сводил глаз с распростертого на полу монаха, пытаясь сообразить, что же все-таки произошло.

– На нем была подвязка, – прошептал Тибинг.

– Что?

Тибинг указал на валявшуюся на полу окровавленную плетеную полоску, утыканную шипами:

– Пояс для самобичевания. Он носил его на бедре. Я хорошо прицелился.

Лэнгдон потер лоб. Он слышал о всяких приспособлениях для самобичевания.

– Но как… вы узнали?

Тибинг усмехнулся:

– Христианство – предмет моих многолетних исследований, Роберт. Есть секты, члены которых носят на рукавах вот такие сердечки. – И он указал костылем на окровавленную сутану монаха. – Видите?

– «Опус Деи»… – прошептал Лэнгдон. И вспомнил недавние разоблачения в средствах массовой информации, антигероями которых стали несколько видных бизнесменов из Бостона, являвшихся членами «Опус Деи». Этих людей обвиняли в том, что под дорогими костюмами-тройками они носят специальные подвязки с шипами. Впрочем, вскоре выяснилось, что это не так. Подобно многим членам «Опус Деи», эти бизнесмены проходили стадию «испытания» и умерщвлением плоти не занимались. Все они оказались истовыми католиками, заботливыми мужьями и отцами, а также верными членами своей религиозной общины. Впрочем, неудивительно, что пресса подняла такой шум – это стало лишь предлогом для разоблачения более последовательных в своих действиях постоянных членов секты. Таких, как, к примеру, этот монах, лежащий сейчас на полу перед Лэнгдоном.

Тибинг не сводил глаз с окровавленной подвязки.

– С чего это вдруг секта «Опус Деи» занялась поисками Грааля?

Лэнгдон еще плохо соображал, а потому не ответил.

– Роберт! – воскликнула Софи, подойдя к палисандровой шкатулке. – Что это? – В руках она держала маленькую розу, еще недавно красовавшуюся на крышке.

– Она закрывала надпись на шкатулке. Думаю, текст подскажет нам, как открыть криптекс.

Не успели Софи с Тибингом как-то отреагировать на это открытие, как раздался вой сирен и из-за холма на дом начала надвигаться волна синих полицейских мигалок.

Тибинг нахмурился:

– Похоже, друзья мои, нам следует принять какое-то решение. И чем быстрее, тем лучше.