12

Шесть суток прошло со дня смерти Кэрр-Харриса и перестрелки в «L'ESPOIR».

Док Холлидей и Пэгги Блэксток стояли на палубе маленького автомобильного парома и всматривались в приближающийся германский берег. Здесь озеро называли Боденским, но на швейцарской стороне прижилось иное наименование — Констанцское.

До Фридрихсхафена оставалось не больше мили, но он не был виден за плотной стеной тумана, скрывшей горизонт и лишившей землю и озеро солнечного света. Каждые несколько секунд выла туманная сирена. Звук отражался от берега, возвращаясь искаженным, напоминая рев доисторических чудищ, поднявшихся из пучины для спаривания. Чернильно-черные воды древнего альпийского озера сомкнулись вокруг парома, не столько видимые, сколько угадываемые по приглушенному плеску волн.

— Зона сумерек… — невесело усмехнулась Пэгги.

Туман заглушал ее голос.

Неподалеку стояли другие пассажиры, но они казались тенями, призраками. Их голоса превратились в бессвязный ропот.

Пэгги и Холлидей долго ждали в Дублине: не появятся ли известия о смерти старого оксфордского профессора в загородном доме? Но газеты, радио и телевидение молчали, будто бы вообще ничего не случилось. Никакого шума, никаких поисков убийц или загадочных беглецов. Тишина. Напрасно они ждали появления суровых полицейских или хотя бы звонка из Скотленд-Ярда. Ничего…

Единственный вывод, который следовало из всего этого сделать: их неизвестные противники очень тщательно замели следы, чтобы оставить полицию с носом. Очевидно, ими двигала не только забота о собственной безопасности, но и горячее желание найти двух увертливых американцев раньше, чем это удастся слугам закона. Что ж, в конечном итоге этим они только выиграли немного времени, а дальше преступление все равно будет обнаружено.

Время, проведенное в Дублине, Пэгги и Холлидей не потратили впустую. Девушка закупала необходимые припасы в торговом центре отеля Святого Стефана, а Джон пропадал с утра до вечера в интернет-кафе на Графтон-стрит, небольшой пешеходной улочке, проходящей между их отелем и Тринити-колледжем на Нассау-стрит.

Кроме сообщений о смерти Кэрр-Харриса он искал любую информацию о трех людях, причастных к операции «Почтмейстер», проведенной в начале войны у берегов Западной Африки: Эдмунде Кизе, Гансе Рейнерте и итальянце Амадео Маури.

Очень быстро выстроилось несколько любопытных закономерностей. Все, кто упоминался в письме, найденном дядей Генри на захваченном океанском лайнере, так или иначе были связаны с археологией. И все они увлекались мистикой и оккультизмом. Киз и Рейнерт искали скандинавские корни немецкой расы и германской культуры. Амадео Маури изучал сущность древнеримской воинской организации. Во время войны Киз и Рейнерт стали чиновниками СС, а Маури занимал видную должность в фашистских черных бригадах. При этом итальянец приложил руки к открытию Института мистики фашизма в Милане, а оба немца состояли в «Аненербе» — организации «Наследие предков» или, если использовать полное название, «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», которое создал Герман Вирт по личному распоряжению Адольфа Гитлера.

Каждый из этих троих пережил войну и избежал судебных преследований. Киз, правда, вскоре исчез без шума и пыли. Зато Рейнерт посвятил послевоенную жизнь созданию Музея культуры каменного века, который проводил серьезные исследования, получил широкую известность и располагался как раз неподалеку от того места, куда они сейчас направлялись, на берегу Боденского озера. Но в конце концов и герр Рейнерт канул в небытие. Маури, несмотря на тщательные проверки, сумел сохранить научную репутацию и продолжал заниматься любимым делом — оставался директором археологических раскопок в Помпеях до самой смерти в тысяча девятьсот шестидесятом году.

Копая глубже, Холлидей перескакивал с одного вебсайта на другой, ходил по ссылкам и в конечном итоге нашел общую нить, которая связывала всех троих: они были членами некоего тайного общества, созданного Йоргом Ланцем фон Либенфельсом в тысяча девятьсот седьмом году в австрийском городе Верфенштейне. Изначально приняв своим символом красную свастику с лучами, загнутыми вправо, орден использовал также изображение, принятое в «Аненербе»: меч, чье лезвие охвачено золотой лентой, в круге рунических знаков. Точно такой герб Холлидей видел на запястье мертвеца в прихожей покойного Кэрр-Харриса.

Эта картинка на экране компьютера возбудила любопытство подполковника и сильно взволновала его. Неужели осколок древнего фольклора все еще существует? Или символ ордена новых тамплиеров использовала другая организация, преследующая извращенную цель?

Орден, созданный Йоргом Ланцем фон Либенфельсом, по всей видимости, ушел в подполье сразу после Второй мировой войны. Но упоминания о нем нет-нет да всплывали. Например, в пятидесятые годы в Вене о нем вспомнил бывший чиновник СС Рудольф Мунд — приор ордена. Мунд потратил почти двадцать лет, пытаясь возродить организацию в таком виде, как он ее себе представлял, но безуспешно. В те годы трудно было увлечь кого-либо идеями нацизма, ведь на смену ему в качестве всеобщего пугала явился мировой коммунизм.

Порывшись в Интернете, Холлидей обнаружил слабый след, оставленный Мундом, который неожиданно вывел его еще на одного чиновника СС. Этот человек был во время войны начальником Мунда. Группенфюрер СС Лютц Келлерман. Он тоже был членом ордена новых тамплиеров, а кроме того, водил близкую дружбу с Генрихом Гиммлером, руководителем СС и гестапо, который, в свою очередь, щедро спонсировал исследования Эдмунда Киза и Ганса Рейнерта. Круг замкнулся.

Келлерман исчез в сорок пятом году, счастливо избежав Нюрнбергского процесса. По всей видимости, он спасся с помощью почти мифической структуры ODESSA — Organisation der ehemaligen SS-Angehorigen. To есть сообщества бывших высокопоставленных чиновников СС.

Семья Келлерманов, чтившая его память, достигла значительного богатства и процветания, экспортируя сельскохозяйственную технику в Бразилию и Аргентину. Долгие годы ходили слухи, что сам эсэсовец нашел приют в Южной Америке, где занимал высокое положение благодаря вывезенному туда награбленному золоту, но ни единого сколько-нибудь серьезного доказательства этого факта не обнаружилось.

Сын Лютца Келлермана, Аксель, предпринял неудачную попытку сделать карьеру политика в послевоенной Германии. Даже крайне правые республиканцы отказались принять его в свои ряды из-за довольно реакционных, реваншистских идей и взглядов. В настоящее время Акселю Келлерману было немногим более пятидесяти лет, он носил фамилию с благородной приставкой «фон» и управлял семейным бизнесом из родового замка в пригороде Фридрихсхафена.

Таким образом, Холлидей и Пэгги устремились на родину Келлерманов.

Фридрихсхафен — небольшой городок на юге Германии, населением приблизительно в шестьдесят тысяч. Из промышленности в нем размещались лишь восстановленные заводы «Цеппелин» и «Фридрихсхафен Эй-Джи» — производитель техники для сельского хозяйства и тяжелого горного оборудования. Остальной доход — от туристов. Город над озером выглядел ярким, светлым и чистым, выгодно отличаясь от крупных индустриальных центров Мюнхена, Штутгарта и Рура. Но Фридрихсхафен имел довольно темное прошлое.

Во время войны на заводах «Цеппелин» изготовлялись детали ракеты V2, а основной рабочей силой, как оказалось, выступали узники из располагавшегося неподалеку концентрационного лагеря. Большую часть старого города разрушили во время интенсивной бомбардировки силами союзнической авиации двадцатого июня сорок третьего года.

— Вы в самом деле думаете, что Келлерман может обладать какой-то полезной информацией? — спросила Пэгги, стоя рядом с подполковником на верхней палубе парома. — И что гораздо важнее, если у него имеются какие-то сведения, зачем ему делиться с нами?

Холлидей пожал плечами. У него в голове смешались названия, даты, цифры, исторические факты. От этого мозги устало гудели, напоминая засыпающий перед зимой пчелиный улей. Все казалось хитрым и запутанным, чтобы не сказать — подлым. Всю жизнь он посвятил службе в вооруженных силах, привык ясно видеть цель и получать прямые приказы, но применить полученные навыки к делу о мече дяди Генри не мог, как ни пытался.

— Он — единственная наша зацепка, — после долгого молчания ответил Джон. — Отец Келлермана знал всех причастных к находке меча. Кроме того, он был близким другом Гиммлера. Наверняка он знал о мече, я почти уверен в этом. Лютц Келлерман — связующее звено.

— Но как это нам поможет?

— Хорошо бы узнать, где находится оригинал или хотя бы более-менее достоверная копия письма Бернарда к Гуго де Пейну, основателю ордена Храма. Без текста ключ, скрытый в золотой проволоке, бесполезен. Об этом говорил еще Брейнтри, когда мы посещали Торонто.

— D. L. N. М. De laudibus novae militiae, — проговорила Пэгги.

— Ваша латынь улучшается день ото дня, — улыбнулся Холлидей.

— Да и туман рассеивается.

Прямо перед ними сквозь редеющий туман проступила гавань Фридрихсхафен. Справа — большая современная пристань для яхт. Мачты возвышались, словно верхушки сосен, разрывая в клочья призрачную мглу. Слева виднелся лес или парк, а над кронами деревьев блестели золотом купола христианского собора. А посредине — причал для парома, за которым начинался город. Здание вокзала из стекла и металла в стиле архитектурной школы Баухауз и городская библиотека позади него. Прожженный волк Холлидей сразу заметил и выделил черепичные крыши старых зданий, переживших бомбежки. А замыкали картину крутые, заросшие пышной зеленью склоны Баварских Альп.

— Как на открытке! — восхитилась Пэгги.

— Поживем — увидим, — ворчливо отозвался подполковник. — Багдад раньше тоже воспринимался как город из диснеевских мультфильмов, а потом вдруг превратился в район боевых действий.

Паром миновал волнорез и устремился к причалу. Люди покидали верхнюю палубу, спускаясь вниз, к своим автомобилям. Даже шум двигателей парома, казалось, изменился, от рыка перешел к гулкой вибрации. Туман исчезал словно по волшебству, и яркое солнце озарило Фридрихсхафен. Холлидей не мог не согласиться — идиллическое место, вид для открытки.

— Пора! — сказала Пэгги, когда с парома на пирс полетели швартовы.

— Конечно! Пойдемте!

Холлидей отступил от релинга и по трапу направился к пассажирским сходням.

Может быть, очень скоро он узнает, почему сгорел дом дяди Генри и почему его друг Дерек Кэрр-Харрис получил пулю между лопаток. Только вначале нужно разыскать недорогую, но приличную гостиницу, и лишь потом приступать к осаде родового замка Келлерманов.