Глава 27

Разговор с Эроном явно не клеился. Они втроем стояли на лужайке перед домом. Возможно, впоследствии он сочтет этот день самым худшим в своей жизни, вертелось в голове у Юрия. В поисках Эрона они со Столовым сбились с ног. Лишь вечером им удалось отыскать его — в этом огромном розовом особняке, мимо которого со скрежетом проносятся трамваи. В доме, полном плачущих людей. Весь день Столов не отходил от Юрия ни на шаг, не дав тому ни минуты отдыха от своего властного и подавляющего присутствия. К тому же Столов говорил почти без умолку. Он беспрестанно сыпал какими-то бессмысленными фразами по пути из отеля к особняку Мэйфейров на Первой улице и потом в другую часть города, на Амелия-стрит, к этому дому.

Внутри они обнаружили несколько десятков плачущих людей. Некоторые из них рыдали и завывали, как цыгане на похоронах. Многие пили. Целые группы толпились на улице, курили и разговаривали. В доме царила атмосфера возбуждения и тревоги. Все явно чего-то ожидали.

Однако никаких покойников в доме не было. Юрий узнал, что прах одной из усопших уже вмурован в стену, а другие находятся в холодильной камере клиники, расположенной неподалеку. Все эти люди собрались сюда не для того, чтобы скорбеть, — они собрались в поисках спасения. Так в прежние времена крестьяне искали защиты от врагов в стенах крепости или замка. Впрочем, среди предков этих людей никогда не было крестьян.

Эрон, в отличие от всех прочих, казался абсолютно спокойным. Учитывая сложившиеся обстоятельства, выглядел он неплохо — таким же бодрым и крепким, как и во время последней встречи с Юрием. Благоприятное впечатление подтверждал свежий цвет лица, выражение которого становилось все более суровым и подозрительным, пока он слушал Столова. Похоже, Эрон здесь помолодел, отметил про себя Юрий. По крайней мере, сейчас он походил не на престарелого книжного червя, а на энергичного пожилого джентльмена. Его седые длинные волосы, казалось, стали гуще и вились эффектными кудрями. Глаза оживленно блестели. Все печальные события, произошедшие здесь, ничуть не состарили Эрона. Напротив, переживания пошли ему на пользу.

В начале их беседы Эрон придерживался непроницаемого холодного тона. Но сейчас он с трудом сдерживал охвативший его гнев. Юрий чувствовал это, потому что слишком хорошо знал Эрона.

Возможно, Столов тоже ощутил ярость, овладевшую Эроном. Так или иначе, он не подал виду и продолжал без устали работать языком, пытаясь переубедить обоих своих собеседников.

Все трое стояли на аккуратно подстриженной лужайке, под деревом, которое, по словам Эрона, называлось магнолией. Никаких цветов на нем не оказалось — как видно, еще не пришло время, — но листья у дерева были удивительные: огромные, твердые, блестящие.

А Столов говорил и говорил, и негромкий его голос звучал веско, убедительно и проникновенно. Однако глаза Эрона упорно оставались холодными и непроницаемыми, как два куска серого гранита. В этих глазах абсолютно ничего не отражалось. Они не выдавали никаких чувств — кроме нарастающей ярости. Эрон посмотрел на Юрия. Юрий тут же метнул многозначительный взгляд на Столова — стремительный, как вспышка молнии.

Эрон вновь уставился на говорившего. Столов не глядел в сторону Юрия и не заметил его взгляда. Все его внимание было приковано к Эрону, именно над ним он хотел одержать победу.

— Если вы не хотите уезжать прямо сейчас, вы должны непременно сделать это завтра, — заявил Столов.

Эрон ничего не ответил.

Столов по крайней мере два раза объяснил ему все причины, делавшие отъезд необходимым, однако Эрон молчал. На крыльцо вышла красивая пожилая женщина с гладко зачесанными седыми волосами. Она позвала Эрона. Он помахал рукой в знак того, что сейчас идет. Потом взглянул на Столова.

— Господи Боже, да не молчите вы все время, — взмолился Столов. — Скажите что-нибудь. Мы знаем, вам пришлось нелегко. Возвращайтесь домой, в Лондон. Вы заслужили отдых.

Столов избрал неверную тактику, подумал Юрий. Он говорит совсем не те слова. И ведет себя совершенно не так, как надо.

— Вы правы, — пробурчал Эрон себе под нос.

— Что? — не понял Столов.

— Мне действительно пришлось нелегко. Но я никуда не поеду, Эрик. Рад, что мы с вами наконец познакомились. Поверьте, я не собираюсь внушать вам принципы неповиновения. Вы прибыли сюда, чтобы выполнить приказ, и пытаетесь выполнить его во что бы то ни стало. Но я никуда не поеду. Юрий, а что намерены делать вы?

— Вопрос с Юрием уже решен, Эрон, — поспешно вмешался Столов. — Он уже…

— Разумеется, я останусь, — перебил его Юрий. — Ведь я приехал сюда ради вас.

— Где вы остановились, Эрик? — спросил Эрон. — В отеле «Поншатрен», где и все мы?

— В центре, — бросил Столов. В голосе его вновь прорвалось нетерпеливое раздражение. — Эрон, в настоящий момент вы, оставаясь здесь, не принесете никакой пользы ордену Таламаска.

— Мне очень жаль, — кивнул Эрон. — Но, Эрик, должен признать, что в настоящий момент и орден не в силах мне помочь. Больше всего меня сейчас волнуют эти люди. — Он сделал жест в сторону дома. — Приятно было встретиться с вами, — добавил он, давая понять, что разговор окончен.

Да, говорить больше было не о чем. Эрон протянул Столову руку. Рослый блондин, казалось, вот-вот взорвется от злобы. Однако он взял себя в руки и заговорил подчеркнуто спокойным тоном:

— Утром я свяжусь с вами. Где вас можно найти?

— Не знаю, — пожал плечами Эрон. — Скорее всего, здесь… среди этих людей. В кругу моей семьи. Полагаю, сейчас это самое безопасное место для нас, правда?

— Не представляю, как расценивать ваше поведение, Эрон. Нам необходима ваша помощь. Я должен как можно скорее вступить в контакт с Майклом Карри, поговорить с ним и…

— Нет, — отрезал Эрон. — Никакого разговора не будет. Я знаю, вы намерены делать то, что вам приказали старшины. Иначе и быть не может. Но эту семью вам придется оставить в покое. Если вы и будете предпринимать какие-то шаги в интересующем вас направлении, то лишь с моего разрешения.

— Эрон, ордену необходима ваша помощь, — упорно повторил Столов. — Именно поэтому я прилетел в Новый Орлеан.

— Спокойной ночи, Эрик.

Столов, не ожидавший столь бесповоротного отказа, замер, словно в оцепенении, затем резко повернулся на каблуках и пошел прочь.

Большая черная машина ожидала его уже два часа — именно столько длилась эта томительная беседа, участники которой так и не смогли найти общий язык.

— Он лжет, — сказал Эрон, глядя в широкую спину Столова.

— Он не из Таламаски, — заметил Юрий. Впрочем, он скорее предполагал, чем утверждал.

— Нет, вы ошибаетесь, — покачал головой Эрон. — Несомненно, он является членом ордена. Но он пытается ввести нас в заблуждение. Будьте с ним настороже.

— Я сразу почувствовал к нему недоверие. Но зачем ему лгать нам, Эрон? Чего ради обманывать наше доверие?

— Не знаю. Но мне известно, что этот человек не брезгует подобными методами. Он вступил в орден три года назад. Я слышал о том, как он работал в Италии и в России. Его очень уважают. Дэвид Тальбот был чрезвычайно высокого мнения о нем. Ах, если бы Дэвид по-прежнему был с нами! Однако по части ума Столов сильно ему уступает. В отличие от Дэвида он не способен читать в чужих душах. Возможно, он не лишен некоторой проницательности, но она часто ему изменяет. И на какие бы выдумки он ни пускался, лицо его выдает. Как бы он ни втирался в доверие, сразу видно: это человек хитрый и вероломный.

Большая черная машина бесшумно отъехала от тротуара.

— Господи, Юрий, — с внезапной горячностью прошептал Эрон. — Я так рад, что вы приехали.

— Я тоже рад вас видеть, Эрон. Но, признаюсь, сейчас я в полной растерянности. Я хочу вступить в прямой контакт со старшинами. Хочу поговорить с кем-нибудь из них без посредников, услышать живой голос.

— На подобный разговор нечего и рассчитывать, мой мальчик, — грустно усмехнулся Эрон.

— Но ведь компьютеры изобрели сравнительно недавно. Как же вы общались со старшинами раньше?

— Их приказы и распоряжения всегда были напечатаны на машинке. Свои сообщения мы направляли в Обитель в Амстердаме. Ответы приходили по почте. Разумеется, все это занимало куда больше времени, чем сейчас. Но и тогда никто из нас не слышал голоса ни одного из старшин. Никто никогда не видел их лиц. Думаю, до того как были изобретены пишущие машинки, указания старшин записывал специальный человек. И никто не знал, кто он.

— Эрон, позвольте мне кое-что рассказать вам.

— Я догадываюсь, что вы собираетесь рассказать, — спокойно и задумчиво изрек Эрон. — Вы слишком хорошо знаете Обитель в Амстердаме. Знаете все ее закоулки и укромные места. И вы представить себе не можете, в какой именно комнате собираются старшины, где они получают наши сообщения. Но этого не знает никто.

— Эрон, вы были членом ордена в течение нескольких десятилетий. И вы имеете полное право обратиться к старшинам напрямую. Несомненно, для подобных исключительных случаев существует способ…

На губах Эрона мелькнула улыбка, печальная и мудрая.

— Вы ждете от старшин куда больше, чем жду от них я, Юрий, — сказал он.

Элегантная седовласая женщина сошла с крыльца и направилась к ним. Изящная, стройная, она выглядела очень грациозной в своем ярком шелковом платье, оставлявшем открытыми точеные, как у молодой девушки, лодыжки.

— Эрон, — позвала она громким укоряющим шепотом. Ее гибкие, тонкие, унизанные кольцами руки взметнулись и обхватили Эрона за плечи. Она слегка коснулась его щеки губами. Эрон молча кивнул ей. Судя по всему, между ними царило полное взаимопонимание.

— Давайте зайдем в дом, — обернулся Эрон к Юрию. — Сейчас мы оба нужны Мэйфейрам. А поговорим позже.

За последние несколько минут выражение лица Лайтнера изменилось до неузнаваемости. Сейчас, когда Столов ушел, он казался безмятежным и больше напоминал прежнего Эрона.

Дом наполняли аппетитные кухонные запахи и возбужденный гул голосов. То и дело раздавались взрывы смеха — но то был безрадостный, нервный, тревожный смех. И к этому смеху примешивались громкие всхлипывания. Плакали многие — и мужчины, и женщины. Какой-то старик, опустив голову на сложенные на столе руки, сотрясался от беззвучных рыданий. Молодая девушка с пышными каштановыми волосами поглаживала его по дрожащему плечу. Лицо ее выражало лишь откровенный страх.

Наверху, в задней части дома Юрию отвели комнату — небольшую, более чем скромно обставленную, с узкой односпальной кроватью под темно-золотистым балдахином, знававшим лучшие дни. На окнах висели пыльные тяжелые шторы. Тем не менее комната ему понравилась. Здесь ощущался домашний уют. Даже поблекшие цветы на обоях дышали домашним теплом. В зеркальной двери платяного шкафа Юрий мельком увидел собственное отражение: слишком худой, темноволосый, смуглый.

— Я вам очень признателен, — сказал он седовласой женщине, которая привела его сюда. Он уже выяснил, что ее зовут Беатрис. — Но, возможно, мне лучше отправиться в отель и снять там номер? Мне бы не хотелось доставлять вам лишние хлопоты.

— Нет, — решительно возразил Эрон. — Оставайтесь здесь. Я хочу, чтобы вы были рядом.

Юрий далеко не был уверен в том, что ему следует воспользоваться приглашением. В этом доме сейчас собралось так много народу, что каждая комната на счету. Но он прекрасно видел, что слова Эрона отнюдь не просто дань вежливости.

— Вам совершенно ни к чему создавать себе лишние сложности, — заявила женщина. — Располагайтесь как дома. Но прежде всего давайте спустимся вниз, перекусим и выпьем. Эрон, тебе просто необходимо выпить стаканчик хорошего холодного вина. И вам тоже, Юрий. Идемте.

По задней лестнице они спустились в столовую, утопавшую в клубах сигаретного дыма. Здесь было почти жарко, в камине горел огонь. Вокруг обеденного стола сидели несколько человек, все они смеялись и плакали одновременно. Какой-то мужчина с угрюмым лицом не отрываясь смотрел на языки пламени. Юрий огня не видел. Он стоял в стороне и мог разглядеть лишь отблески пламени. А еще он слышал потрескиванье дров и ощущал приятную теплоту.

Внезапно внимание Юрия привлекло странное зрелище: сквозь дверной проем он увидел в соседней комнате некое существо женского пола, стоявшее у окна и пристально вглядывающееся в темноту. Женщина была невероятно стара — она буквально вся иссохла от старости. Габардиновое платье и накидка из пожелтевших кружев казались такими же древними, как и их обладательница. У ворота платья красовалась золотая брошь, скрюченные пальцы были унизаны бриллиантовыми кольцами. Другая женщина, помоложе, но тоже весьма преклонных лет, поддерживала ее под руку, словно пытаясь защитить от каких-то неведомых опасностей.

— Пойдемте с нами, бабушка Эвелин, — расплылась в улыбке Беатрис. — И вы тоже, милая тетушка Вив. Присаживайтесь поближе к камину.

Наиболее старая из женщин, бабушка Эвелин, прошамкала что-то нечленораздельное. Она указала на окно и тут же бессильно уронила иссохшую руку. Потом опять сделала жест в сторону окна, и вновь рука ее упала.

— Пойдем, дорогая, хватит, — уговаривала ее женщина, которую Беатрис назвала тетушкой Вив. Судя по виду, она была воплощением доброты и заботы. — Я не слышу, что ты говоришь. Ты ведь можешь говорить громче, Эвелин. — Голос ее звучал нежно и певуче, словно она успокаивала ребенка. — Ты сама знаешь, что можешь громко и отчетливо произносить все слова. Вчера ты весь день говорила очень хорошо. Поговори с нами, дорогая, мы все тебя с радостью послушаем.

Ходячая древность вновь промычала нечто нечленораздельное. Она по-прежнему упорно указывала на окно. Заинтригованный Юрий подошел ближе, однако не увидел ничего любопытного — лишь темную улицу, соседние дома, фонари и силуэты деревьев.

Эрон сжал его руку повыше локтя.

Тут в комнату вошла молодая женщина с волосами цвета воронова крыла и очаровательными золотыми сережками в ушах. На ней было красное шерстяное платье, перетянутое широким поясом. Несколько мгновений она стояла у камина, грея руки. Потом приблизилась к собравшимся за столом, и сразу взгляды Эрона, Беатрис и даже тетушки Вив устремились на нее. В этой женщине ощущалась холодная властность.

— Все собрались вместе, — многозначительно произнесла она, обращаясь к Эрону. — Все живы и здоровы. Охранники патрулируют наш квартал, а также два квартала вверх по улице и два квартала вниз.

— Думаю, в течение некоторого времени нам нечего опасаться, — сказал Эрон. — Он совершил слишком много просчетов. Возможно, он стал причиной не только тех смертей, о которых нам известно…

— О, милые мои, прошу вас, хватит вспоминать про этого типа, — взмолилась Беатрис. — Неужели нельзя поговорить о чем-то другом! Полли Мэйфейр, душка, прошу тебя, возвращайся в офис. Там наверняка без тебя не обойтись.

Душка Полли Мэйфейр даже не удостоила Беатрис взглядом.

— Мы готовы к встрече с ним, — заявил Эрон. — Он обязательно придет. Но нас много, а он один.

— Придет? — Душка Полли Мэйфейр была явно озадачена. — Почему вы решили, что он придет? Зачем ему приходить? Разве он не понимает, что ему стоит бежать отсюда как можно быстрее?

— А может, его уже нет в живых? — предположила Беатрис. — По-моему, это более чем вероятно. Насколько мы знаем, он получил сильнейший удар по голове. Предположим, он вышел из того дома и просто-напросто… ну, скажем, умер прямо на улице.

Говоря это, она невольно вздрогнула.

— На его смерть нам вряд ли стоит рассчитывать, — возразил Эрон. — Но если он погибнет, его тело непременно обнаружат и сообщат нам.

— О Господи, я все же надеюсь, что этот ублюдок уже сдох, — процедила Душка Полли Мэйфейр. — Надеюсь, удар, который ему нанесла Роуан, оказался смертельным. Надеюсь, он выполз на улицу и там отдал концы.

— Думаю, он все-таки жив, — покачал головой Эрон. — Но он больше никому не должен причинить вред. Мы не должны допустить это. В том, что он приносит зло, нет никаких сомнений. И все же я хочу с ним встретиться, хочу с ним поговорить, хочу услышать, что он скажет в свое оправдание. Мы с ним должны были столкнуться много лет назад. Но я был слишком глуп тогда, и теперь мы, как говорится, пожинаем плоды моей глупости. Но больше я не упущу такую возможность. Я поговорю с ним во что бы то ни стало. Спрошу у него, откуда он явился, что он о себе думает и каковы его намерения.

— Эрон, прошу тебя, не надо рассказывать нам истории о привидениях, — вновь умоляющим голосом протянула Беатрис. — Давай лучше…

— А вы думаете, он согласится с вами разговаривать? — перебила ее Душка Полли Мэйфейр. — Я, честно говоря, не предполагала, что кто-то собирается вступать с этим мерзавцем в беседу. Мне казалось, мы его найдем и немедленно… ну, вы сами понимаете… решим эту проблему… То есть, называя вещи своими именами, уничтожим его. Положим конец этой кошмарной истории, которой не следовало начинаться. Мне трудно даже представить, что подобный негодяй может рассказать что-то… достойное внимания.

Эрон слегка пожал плечами и перевел взгляд на Юрия.

— Меня очень занимает один вопрос, — сказал он. — Куда он отправится сначала? В дом на Первой улице? Или в офис компании «Мэйфейр и Мэйфейр»? Или, может, двинет в Метэри, в дом Райена? Или все же явится сюда? Кого он будет искать? Что он хочет сейчас? Поговорить? Излить душу? Перетянуть кого-то на свою сторону и заручиться чьей-либо поддержкой? Или соблазнить новую жертву? Все это для меня загадка.

— Однако вы не сомневаетесь, что этот тип скоро к нам пожалует!

— Дорогая, у него нет иного выхода, — пояснил Эрон. — Ведь это его семья. Они все собрались здесь. Что же ему остается делать? Куда еще идти?