— Говорю тебе, Чарли, мне чертовски повезло, что я выбрался из Марокко целым и невредимым. Я совершенно уверен — если бы этот ублюдок догадался, что я стоял в толпе зевак, он бы прикончил меня на месте.

— И это произошло прямо на улице? — Чарли Хокстон в первый раз слушал рассказ Декстера о том, чему тот стал свидетелем в Рабате. Хокстон встретился со своим агентом в шумном пабе неподалеку от Петуорта, и Декстер как раз только что передал ему купленную у Забари карточку. — Среди бела дня? У всех на виду? — продолжал допытываться Хокстон.

Декстер кивнул.

— Да, это случилось сегодня утром, в начале десятого, и вокруг было полным-полно людей. Но ему было на это совершенно наплевать. Один из его «шестерок» выстрелил Забари в голову, а потом они спокойно сели в машину и уехали. А я взял ноги в руки и помчался в аэропорт. Даже не заскочил в гостиницу, чтобы забрать шмотки.

Хокстон покивал головой и снова перевел взгляд на небольшую карточку, которую он все еще вертел в руках.

— И все, что его интересовало, — это заполучить назад эту вещицу, — словно разговаривая сам с собой, протянул Хокстон. — Это хорошо. Чертовски хорошо.

— Что значит «хорошо»? — не понял Декстер.

— Это значит, что раз убийца твоего Забари так жаждет вернуть дощечку, стало быть, он знает, что она подлинная. Но где же она, черт возьми?

Но Декстеру было плевать на дощечку.

— Чарли, этот тип охрененно опасен. И ему известно мое имя. Может быть, он уже в Англии — ищет меня, а заодно и тебя.

— Я тоже не певчий из хора. Не забывай этого, Декстер.

Декстер посмотрел на собеседника и увидел отчетливо выпирающую слева под одеждой Хокстона наплечную кобуру.

— И что-то я не очень впечатлен этой чертовой карточкой, — бросил Хокстон. — Это изображение ненамного лучше тех, что у нас уже есть. И эта фигня совершенно точно не стоит пятнадцати кусков. Ты что, не мог разорвать сделку, когда увидел это барахло?

— Я пытался, — начал оправдываться Декстер, — но он стал угрожать мне пушкой.

Хокстон недовольно хрюкнул.

— Так, и о чем же, дьявол его задери, рассказывает этот текст? Это копия арамейской надписи?

— Нет-нет, — закачал головой Декстер, — это просто описание, откуда взялась дощечка. Тут написано по-арабски, но я сделал приблизительный перевод.

Хокстон бросил карточку на стол и, взяв у Декстера сложенный лист бумаги, развернул и принялся читать текст на английском.

— Насколько перевод точный? — спросил он.

— Ну, я не могу ручаться — все же мой арабский оставляет желать лучшего. Но, думаю, это достаточно близко к оригиналу.

Хокстон молча уставился в текст.

— Не очень-то это нам поможет, а? — проронил он. — Похоже на описание экспоната в музее.

Декстер согласно кивнул.

— По словам Забари, дощечка была выставлена на обозрение в витрине в одной из гостиных того дома. И в этой же витрине находилась карточка.

Хокстон прочитал вслух первые строчки.

«Старинная глиняная дощечка, обнаруженная на территории Израиля в развалинах Пиратона (греческий Фаратон), на месте которого сейчас находится арабская деревушка Фарата. Надпись на дощечке сделана на арамейском языке, но текст крайне непонятен и значение его до сих пор неясно. Возможно, это только часть надписи».

— Ну и где находился этот Пиратон или Фаратон?

— Я навел справки. Это был небольшой город в местности, которая тогда называлась Самария, недалеко от горы Герицим, примерно в двадцати милях к северу от Иерусалима. Он никогда не играл значительной роли, а сейчас от первоначального поселения практически ничего не сохранилось.

— И как случилось, что дощечка оказалась там?

— А мы не знаем этого наверняка, — ответил Декстер. — Возможно, то, что написано на карточке, просто версия, предназначенная для публики. В конце концов, согласись, было бы странно открыто заявлять, что она украдена из музея. Не забывай, что твоя глиняная дощечка некогда была собственностью музея в Каире, но я готов биться об заклад: ты не сообщаешь такие подробности, когда демонстрируешь эту безделушку своим гостям.

— Не думай, что ты самый умный.

Декстер кивнул на лист бумаги, который Хокстон продолжал держать в руке.

— У тебя уже есть одна дощечка, а теперь появилось несколько нечетких снимков другой. Что ты будешь делать дальше?

— Я — ничего, — заявил Хокстон. — Но мы должны будем приложить все усилия, чтобы найти пропавшую реликвию.

— Но, Чарли, у тебя только одна дощечка, а мы уже выяснили, что всего их должно быть четыре. Как, черт возьми, ты рассчитываешь найти что-то, если не хватает большей части текста?

— По моему поручению Бэверсток просматривает базы данных всех музеев, к которым может получить доступ. Он ищет другие дощечки — неважно, как давно и где они были обнаружены. Я думаю, если ему удастся раздобыть приличное изображение еще одной дощечки, этого (ну и плюс частичный перевод текста с той, что всплыла в Рабате) будет достаточно, чтобы разгадать секрет надписи. Сможет он или нет, но мы в любом случае отправимся на Ближний Восток. Лучшего изображения этой дощечки, чем на твоей карточке, я еще не видел, так что Бэверстоку должно быть под силу расшифровать, по крайней мере, половину текста. Возможно, другого такого шанса нам не подвернется.

— Но ты же не хочешь, чтобы я тоже поехал?

— Конечно, хочу. Ты, Декстер, едешь, потому что мне понадобятся твои связи, Бэверсток — потому как нам пригодятся его познания в языке. Если, конечно, ты не добавил к прочим своим достоинствам знание имперского арамейского.

Декстер сперва нахмурился, но через пару секунд лицо его просветлело. Он сообразил, что в сложившихся обстоятельствах будет вовсе не худо свалить на недельку-другую из Англии. Если тот высокий послал своих людей, чтобы выследить его, они, вероятно, станут искать в Марокко и Великобритании, но даже и не подумают об Израиле. Или куда там еще собрался Хокстон?

Декстер горестно вздохнул и откинулся на спинку стула. В любом случае похоже было, что выбора у него все равно нет.

— Нет, Чарли, я как не читал по-арамейски, так и не читаю. Так когда мы отправляемся?