Близ Сент–Эндрю

Наши дни

У рассвета в это время года — характерный оттенок. Пыльный, серовато–желтый, как поверхность желтка сваренного вкрутую яйца. Люк готов поклясться, что заря повисает над землей, словно ядовитые испарения, будто призрачное проклятие, но он прекрасно понимает, что на самом деле в таких красках нет ничего особенного, что это всего–навсего игра света на капельках влаги в утреннем воздухе. Как бы то ни было, утро выглядит особенно: желтоватое небо и низко нависающие тучи, отбрасывающие на землю зловещие тени, а еще — почти полностью облетевшие деревья. Темно–серые и коричневые.

Заметив в зеркале заднего вида полицейскую машину, Люк решил, что ехать дальше до канадской границы в его пикапе не стоит. Его машина слишком хорошо известна. На лобовом стекле табличка, возвещающая о том, что за рулем врач, а рядом — наклейка из школы, в которой училась Джолин, возвещающая о том, что дочь водителя включена в список лучших учеников начальной школы «Аллагаш Ривер». «С каких это пор, — гадал Люк, когда Тришия настояла на том, чтобы прикрепить эту наклейку к лобовому стеклу, — в начальной школе существуют такие списки?» В общем, последние полчаса они ехали, фактически возвращаясь в Сент–Эндрю и пользуясь дорогами с односторонним движением. Люк пытался добраться до дома человека, которому, как он считает, можно доверять. Сначала он позвонил этому человеку по мобильному телефону, чтобы спросить, нельзя ли одолжить у него машину. Но гораздо больше его интересовал вопрос, не разыскивает ли его полиция.

Люк останавливается перед большим перестроенным фермерским домом, стоящим на некотором отдалении от городка Сент–Эндрю. Дом — красавец. Один из самых больших и ухоженных в округе. Вокруг крыльца — резьба в виде пушков вербы, вдоль подъездной дорожки — фонари, работающие на солнечных батареях. Дом принадлежит врачу, не так давно начавшему работать в больнице. Это анестезиолог по имени Питер. Он переехал сюда из мегаполиса, чтобы его дети росли на природе. Он считает, что здесь нет ни преступности, ни наркотиков. Питер — патологически дружелюбный человек. Ему удается сохранять приятельские отношения даже с Люком, который всегда был ершистым, а после недавно пережитых бед уже несколько месяцев почти ни с кем не общался.

Люк стучит в парадную дверь. Питер выходит в махровом халате и шлепанцах. Вид у него озабоченный. Судя по всему, телефонный звонок Люка его разбудил, и Люку, конечно, неловко.

Питер кладет руку ему на плечо. Они стоят на пороге.

— Все в порядке? — спрашивает Питер.

— Неудобно просить. Просьба странная, я понимаю, — говорит Люк, переминаясь с ноги на ногу и опустив голову. Минут десять он отрабатывал это вранье. — Понимаешь, какое дело… У меня несколько дней гостила дочка двоюродной сестры, и я обещал ее матери, что отвезу ее домой вовремя, чтобы она успела на автобус. Какая–то у них там школьная экскурсия. А у меня пикап барахлит. Боюсь, заглохнет по пути туда или обратно…

Люк ухитряется вложить в свой голос подобающее количество неловкости и извинений за то, что побеспокоил друга. Он так удачно разыгрывает беспомощность, что только сущий людоед может ему отказать.

Питер через плечо Люка смотрит на грузовичок, припаркованный в дальнем конце длинной подъездной дорожки. Люк знает, что Питер видит Ланни с чемоданом, стоящую рядом с машиной. Она слишком далеко, и Питер не сможет ее хорошо разглядеть. Вряд ли он сумеет подробно описать ее полицейским, если они к нему нагрянут. Ланни робко машет Питеру рукой.

— Ты разве не только что с дежурства? — глядя на Люка, спрашивает Питер. Он смотрит так пристально, словно ищет у своего приятеля вшей. — Наверное, устал?

— Устал немного, но все нормально. Ночь была спокойная. Удалось немного вздремнуть, — лжет Люк. — Я буду осторожен.

Питер вынимает из кармана ключи и кладет на ладонь Люка. Тот пытается всучить ему ключи от своего пикапа, но Питер машет руками:

— Зачем оставлять мне твои ключи? Ты же скоро вернешься, правда?

Люк с деланой небрежностью пожимает плечами:

— Это я так, на всякий случай. Вдруг тебе срочно понадобится куда–то поехать.

Ворота трехместного гаража медленно поднимаются вверх. Люк нажимает на кнопку на брелоке, чтобы понять, какую машину ему выделил Питер. Оказывается, тот доверил ему новенький роскошный серо–стальной универсал. Кожаные сиденья с подогревом, DVD–плеер перед вторым рядом сидений, чтобы детишки не скучали во время долгих поездок. Люк вспоминает, как сотрудники больницы охали и ахали, когда Питер впервые приехал на работу в этой машине. Все говорили, что тут на таких не ездят, что всю эту красоту к концу третьей зимы сожрет соль, которой посыпают дороги.

Люк выводит машину из гаража и останавливается в конце подъездной дорожки. Ланни забирается на пассажирское сиденье.

— Хорошая машина, — отмечает она, защелкивая пряжку ремня безопасности. — А вы, как я погляжу, не промах. Умеете договориться.

Ланни что–то тихонько напевает. Люк выезжает на шоссе и снова направляется к канадской границе. Стекла в машине Питера тонированные. Люк чувствует себя виноватым. Он пока сам не понимает, почему, но у него есть сильное подозрение, что, как только они пересекут границу, он не повернет обратно. Вот почему он оставил ключи от своего старенького пикапа Питеру. Нет, конечно, этот обшарпанный грузовичок вовсе не нужен Питеру, у него есть другие машины. Но все–таки от этого легче на сердце. Люк словно бы оставил некий залог и признался в самых лучших чувствах, хотя и понимает, что очень скоро Питер в нем сильно разочаруется.

Ланни встречается взглядом с Люком. Они выезжают на безлюдный перекресток.

— Спасибо вам, — говорит она с искренней благодарностью. — Похоже, вы не любитель просить об одолжениях, поэтому… Я хочу, чтобы вы знали: я высоко ценю то, что вы делаете для меня.

Люк молча кивает. Он гадает, далеко ли еще зайдет, стараясь помочь Ланни скрыться. И чего это ему будет стоить.