45

— Я закончил анализ крови, найденной на щепках в хранилище, — тихо сказал Фарадей.

Маршалл посмотрел на склонившегося над центрифугой биолога. Последние несколько минут тот столько раз прикладывался то к одним, то к другим окулярам, что из-за багровых следов вокруг глаз стал походить на енота.

— И? — спросил Маршалл.

— Она не похожа ни на что из того, что встречалось мне раньше.

Салли раздраженно вздохнул. Гонсалес до сих пор не выходил на связь, и неизвестность действовала ему на нервы.

— Можно подробнее, Райт?

Фарадей снова надел очки и моргнул.

— Речь идет в основном о белых кровяных тельцах.

Салли махнул рукой, словно бы говоря: «Валяй дальше».

— Как вы знаете, белые кровяные тельца противостоят инфекциям, воспалениям и всему такому. Задача нейтрофилов, лимфоцитов, базофилов и т. д. и т. п. состоит в том, чтобы защищать организм, заживлять раны. Так вот, кровь этого существа перенасыщена белыми кровяными тельцами. Оно напоминает самозаживляющуюся машину, накачанную стероидами. Концентрация моноцитов в его крови невероятно высока. И они необычно велики, благодаря чему явно способны превращаться в макрофагов, выбрасывая в кровяное русло тонны цитокинов и иных химических веществ, способствующих почти мгновенному заживлению любых повреждений.

Никто не ответил.

Фарадей продолжал:

— Есть и еще кое-что. Тест показывает наличие в крови химического соединения, очень похожего на арилциклогексиламин.

— Прошу прощения? — переспросил Маршалл.

— Это наркотическая составляющая «ангельской пыли». И она присутствует в крови этого существа в невероятно высокой концентрации — свыше ста нанограммов на миллилитр. Судя по всему, это NMDA-антагонист, действующий одновременно как стимулятор и анестетик. Чего я не могу понять, так это каким образом существо может вырабатывать нечто подобное, я никогда прежде не встречал ничего аналогичного в природе, и уж точно не в таких концентрациях. Возможно, его выделяет в кровь передняя доля гипофиза в ответ на стресс. Так или иначе, подобный каскад экзотических соединений в крови вполне объясняет его неуязвимость. То есть полное равнодушие к пулевым и иным ранениям. Зверь просто не чувствует ран и…

— Все это очень интересно, — прервал его Салли, — но нисколько не приближает нас к реальной цели — к пониманию, где у этой чертовой твари ахиллесова пята.

— Это правильно, — кивнул Логан. — Сейчас самое важное — понять, как ее… э-э… придержать.

— Возможно, ее уже придержали, — сказал Маршалл, чувствуя себя невероятно усталым после долгого путешествия сквозь снежную бурю. — Возможно, она уже сдохла. В прошлый раз электричество ведь сработало.

— В прошлый раз зверь, с которым имели дело, был намного меньше, — возразил Салли. — Мы даже не знаем, принадлежал ли он к тому же виду.

— Принадлежал, — заявил Усугук. — Курршук — это курршук. Разница лишь в размере, силе и способности творить зло.

Маршалл посмотрел на тунита, сидевшего на полу, скрестив ноги. Пошарив в своем мешочке, старик разложил вокруг себя амулеты и, поочередно вздымая их на ладонях, что-то проговаривал нараспев полным мольбы и тревоги голосом, затем аккуратно ставил вещицу обратно, кланялся и брал следующую.

— Что вы делаете? — спросил Маршалл.

— Провожу обряд, — последовал ответ.

— Это я понял. Какой?

— Сюда пришло зло. Я прошу у моих духов-хранителей помощи.

— Почему бы вам не попросить их заодно прислать нам парочку базук? — сказал Салли. — Желательно М-двадцать.

В коридоре за дверью послышался какой-то шум. В одно мгновение все, кроме Усугука, повернулись на звук, и только тут Маршалл понял, насколько напряженная атмосфера царит в этом замкнутом помещении. Дернулась ручка, и дверь распахнулась. На пороге стояли сержант Гонсалес и еще один парень по фамилии Филипс. Медленно войдя в лабораторию, они закрыли за собой дверь.

— Ну? — спросил Салли.

Гонсалес на негнущихся ногах прошел в центр помещения, снял с плеча винтовку и уронил ее на пол. Филипс, лицо которого имело пепельно-серый цвет, не двигался с места.

— Оно мертво? — спросил Маршалл.

Гонсалес устало покачал головой.

— А ловушка? — спросил Логан. — Электричество?

— Электричество его лишь разозлило, — ответил Гонсалес.

— Почему бы вам просто не рассказать, что случилось? — тихо произнес Маршалл.

Сержант с минуту молчал, глядя в пол. Наконец он глубоко вздохнул.

— Мы сделали все, как вы сказали. Наплескали воды в коридоре, поверх металлического настила. Подвесили к потолку завесу из оголенных проводов, подсоединенных к высоковольтному источнику тока. Если бы зверь захотел пробраться куда-то, он никак бы не смог проскользнуть мимо этой ловушки.

— И? — поторопил Маршалл.

— Каким-то образом ему удалось обойти нас. Он появился сзади. Не знаю, как у него это вышло, но он как-то сумел. Мы успели отступить, и он, приближаясь к нам, наткнулся на провода. Получил полную порцию электричества.

Он тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— С каким напряжением? — спросил Логан.

— Шесть тысяч вольт.

— Не может быть, — сказал Фарадей. — Видимо, вы что-то не так подсоединили. Ни одно существо не может выжить после такого разряда.

— Я все подсоединил правильно. Да и взрыв был еще тот.

— А существо? — спросил Маршалл.

— Ему опалило шкуру. В нескольких местах. И все.

Последовала короткая пауза.

— Как же вам удалось… возвратиться? — спросил Салли.

— Марселин стоял в щитовой, возле рубильника. Он закричал, и тварь набросилась на него. Мы успели унести свои задницы, пока…

Гонсалес умолк.

Снова наступила тишина. Маршалл вновь обвел взглядом поникшие лица. Только теперь, узнав о постигшей солдат неудаче, он осознал, насколько рассчитывал на их успех. Он настолько безоговорочно поверил рассказу тунита о гибели твари в трансформаторном блоке, что победный исход казался ему неизбежным. И в словах Гонсалеса прозвучало нечто, царапнувшее его. Он напрягся, пытаясь понять, что это было.

И внезапно осознал что.

— Один момент, — сказал он негромко.

Все повернулись к нему.

— Возможно, зверя разозлило вовсе не электричество.

— А что, по-вашему? — спросил Логан.

— Это существо — для нас полная загадка, так? Это как бы ошибка природы, генетическое отклонение. Его кровь абсолютно не похожа на нормальную кровь. Обычные виды оружия, судя по всему, не причиняют ему особенного вреда. Так почему мы должны полагать, будто нам понятны его мотивы, чувства и прочее?

— Ты это о чем? — спросил настороженно Салли.

— Вот о чем. Мы все время предполагаем, что это существо заинтересовано лишь в том, чтобы всех нас убить. А вдруг дело вовсе не в этом? Помните, что говорил Туссен? Что оно играет с нами. Возможно, именно этим оно и занято — оно играет.

— Усугук говорил то же самое, — добавил Логан. — О том, другом звере. Он играл с ними, словно лисенок с мышами.

— Играл? — переспросил Салли. — Этот хищник? И когда убил Питерса — тоже?

— Возможно, он не понимал, что делает. Или его это не интересовало. Многое может быть частью игры — кошку ведь не заботят страдания мыши. Суть в том, что, возможно, зверь не стремился преднамеренно убивать. По крайней мере, не сразу. Когда тело Питерса поместили в лазарет, он пришел и забрал его… словно игрушку. И вспомните Туссена. Его подвесили за ноги… тоже будто игрушку. И еще одно. Зверь убивал, разрывал свои жертвы на части… но ни кусочка не съел.

— Видимо, мы действительно чем-то его разозлили, — сказал Логан.

Маршалл кивнул.

— И кажется, я знаю чем. Что общего имелось между всеми убитыми? Все они кричали.

— Вполне нормальная реакция, когда видишь перед собой кровожадного монстра, — проворчал Салли.

— Марселин кричал, — продолжил, не обращая внимания на его реплику, Маршалл. — Не потому ли зверь набросился на него, а не на сержанта Гонсалеса?

— И Эшли Дэвис тоже, — добавил Логан. — Солдаты слышали ее крики.

— Крил тоже кричал, — буркнул Гонсалес. — Тварь прыгнула мимо меня, прямиком на него.

Маршалл повернулся к Усугуку.

— Вы ведь нам говорили, что первый зверь, тот, что поменьше, вел себя нормально, пока ему не проиграли записи криков испуганных животных. Крики кроликов. Но Туссен не кричал. Мы слышали аудиозапись с его камеры. Он только бормотал себе под нос: «Нет, нет, нет…»

— Не более чем теоретические рассуждения, — хмыкнул Салли.

— Когда все сходится — это не просто теория, — возразил Логан.

— Откуда нам знать, может, крики попросту привлекали его внимание, — не сдавался Салли.

— Зверь явно обладает крайне острыми чувствами, — заявил Маршалл. — И чтобы привлечь его внимание, кричать вовсе не обязательно.

Вдруг стало тихо. Маршалл понял, что все взоры обратились к нему. Даже Усугук отложил свои амулеты, пристально на него глядя.

— Мне кажется, что громкие звуки причиняют этому существу боль, возможно, очень сильную, — продолжал Маршалл. — Особенно звуки определенной частоты и амплитуды, такие как крик. Вспомните его уши, похожие на уши летучей мыши. Любые шумы оно может воспринимать совершенно иначе, чем мы. Крик, например, как угрозу, как акт агрессии… и ведет себя соответственно.

— А когда на него достаточно долго кричат, — добавил Логан, — оно начинает видеть во всех нас врагов… и приходит в ярость.

Маршалл кивнул.

— И вместо того чтобы имитировать фазы убийства в процессе… игры, оно начинает убивать всерьез. Для самозащиты.

— Это уже чересчур, — заявил Салли. — Что же ты предлагаешь? Убить его с помощью звука?

— Да, я предлагаю рассмотреть такую возможность, — сказал Маршалл. — По крайней мере, причинить ему достаточно боли, чтобы прогнать.

— Даже если оно и получится, то каким образом? — продолжал Салли. — Здесь одни лишь радарные установки. Радары излучают электромагнитные волны, а вовсе не звуковые.

Все замолчали. Затем снова заговорил Логан.

— Есть еще научное крыло.

— И что с того? — спросил Салли.

— Судя по записям в попавшем ко мне дневнике, изначально оно предназначалось для каких-то исследований в области эхолокации. Не знаю, каких именно, а всеми здесь уважаемый Усугук вряд ли сможет что-либо нам пояснить. Возможно, речь шла о каком-то новом оборудовании для подводных лодок. Возможно, предполагалось дополнить радарные установки некими дополнительными устройствами. Но как вы помните, исследования эти прекратились, после того как было найдено не известное никому существо, и северное крыло стало использоваться для других целей.

— Но откуда нам знать, что первоначальное оборудование уже завезли туда еще до того, как нашли пресловутое существо? — Маршалл повернулся к Усугуку. — Не помните, вы видели в северном крыле какие-нибудь никого не волнующие инструменты, приборы?

Тунит кивнул.

— Большую часть из них прикрыли тряпками и брезентом. Другие оставили в ящиках, они, может, так и лежат до сих пор. И еще там была большая круглая комната с мягкими стенами, словно из меха карибу.

— Вероятно, нечто вроде эхо-камеры, — сказал Фарадей.

— Но если даже там действительно имеются подходящие для нас приборы, — спросил Логан, — у кого из нас достаточно опыта, чтобы ими воспользоваться?

— Это не проблема, — ответил Салли. — В университете мы все кое-что изучали.

— Вы видели мою клавишную панель? — спросил Маршалл. — Еще в колледже я сам собрал аналоговый синтезатор.

— А я был завзятым радиолюбителем, — добавил Фарадей. — У меня до сих пор есть лицензия.

Логан повернулся к Гонсалесу.

— Так как? Теперь вы пустите нас туда?

— Никто не бывал в северном крыле уже пятьдесят лет, — ответил сержант.

— Это не ответ, — сказал Логан.

Гонсалес немного помолчал, затем коротко кивнул.

— Что с Кари Экберг и остальными? — спросил Маршалл.

Сержант достал рацию.

— Гонсалес вызывает Конти. Повторяю, Гонсалес вызывает Конти. Прием.

В ответ слышались лишь помехи.

— Погодите, — сказал Салли. — Мы ведь точно не знаем, насколько все это нам поможет. Это ведь только теория.

— Хочешь сидеть здесь и ждать, пока эта тварь нас убьет? — спросил Маршалл. — У нас нет иного выбора. — Он встал. — Идем. Время уходит.