Глава 59
– Давай, Франческа, жми на газ, сейчас самое время от них уйти,– сказал Сэм.
«Ровер» рванулся вперед: мощный двигатель мгновенно набрал обороты, а полный привод обеспечил такое сцепление с дорогой, словно ливня и не было.
От толчка Мэгги проснулась – и сразу увидела пистолет в руке Феликса.
– Что случилось? —Она приподнялась на локтях и обратила внимание, что Сэм устроился к ним спиной в багажном отсеке.
– Лежи, тебе нельзя вставать.– Феликс прижал ее за плечо к сиденью, пытаясь не выдать тревоги.
Судя по дисплею тонометра, пульс и давление подскочили.
– Не сбавляй скорость! – прокричал сзади Сэм.– Мы оторвались!
Феликс услышал рядом с собой шепот и понял, что Мэгги бормочет слова молитвы.
– Шевелись! – подгоняла Франческа кого-то по ту сторону стекла.
На свободной дороге они быстро оставили бы фургон позади, но сейчас разрыв между ними съела гигантская пробка. Однако им все же удалось свернуть на автостраду имени Генри Хадсона, окатывая соседние машины потоками воды.
– Как бы выбраться? Где здесь съезд? – тормошила их Франческа.
Сэм что-то ответил, а Феликс продолжал рассеянно смотреть на Мэгги, сверяясь с давлением по цифровому экрану. Она закрыла глаза и обхватила живот руками. Феликс осветил ее лицо фонариком – проверить, не возобновились ли потуги. Она лежала зажмурившись.
– Мэгги, у тебя схватки?
– Тсс,– прошептала она.– Я пытаюсь расслабиться и заснуть.
Дождь почти прекратился. Было слышно, как шины разбрызгивают воду из луж, как Мэгги, следуя его советам, старается держать дыхание. Две ее крупные схватки повторились через три минуты, а третьей не было уже минут двадцать. Давление стабилизировалось. Преследователи как будто отстали. Вдруг Сэму только привиделся этот фургон? Феликс зевнул и вытянул ноги, откинувшись на сиденье. Может, они все-таки попадут в Бэй-Хед, несмотря ни на что, тогда у него будет время достать магнезию для капельницы и самые необходимые вещи. Остальное должны были подвезти со дня на день.
Надежда теплилась, пока Мэгги не открыла глаза.
Они выехали под уличные огни, и Феликс увидел, что ее взгляд обращен внутрь, как будто внешний мир перестал существовать. В этот момент живот Мэгги заметно напрягся. Шорох шин, гул двигателя – все потонуло в ее протяжном стоне. Феликс стиснул ее руку, силясь собраться с мыслями. Насколько успел опуститься ребенок? Насколько успели расшириться родовые пути? У Мэгги, как и у многих черных женщин, был антропоидный таз: форма входа продольно-овальная, прямые диаметры удлинены, поперечные укорочены, стенки таза прямые, лонная дуга несколько сужена. Как только ребенок окажется в нижнем отделе, потуги станут сильнее и результативнее. В случае Мэгги это было бы неплохо, если только опять не подскочит давление.
Феликс смотрел, как она морщится от боли, и не мог ничего поделать, словно какой-нибудь практикант или молодой отец, скованный страхом за жену и ребенка.
Его столбняк прошел только тогда, когда Мэгги прошептала:
– Феликс, я больше не могу. У меня опять сильные схватки.
Он встрепенулся и заговорил решительным, уверенным тоном:
– Ничего, попытайся расслабиться от поясницы. Переходи на грудное дыхание, по-собачьи: три коротких вдоха – один долгий. И… отлично! Еще раз!
В машине установилась тишина, лишь голос Феликса не умолкал, помогая Мэгги перетерпеть схватку. Через некоторое время она с облегчением откинулась на спину.
– Сейчас я послушаю ребенка.
Он приставил стетоскоп к ее боку и стал отсчитывать удары крошечного сердца, зная, что через час – не позже – Мэгги так или иначе родит. Если в эти минуты с ней случится припадок, дитя может погибнуть – либо от сдавливания в родовых путях, либо от гипоксии или остановки сердца. Да и у матери может наступить такой криз, от которого она за час истечет кровью.
Феликс слушал и считал, глядя на секундомер, как вдруг увидел по дисплею на запястье Мэгги, что давление опять поднялось. Сто пятьдесят на сто десять! Он отчаянно надеялся, что дело в качке, страхе погони или предродовой панике. Если нет, они могут потерять ее, потерять ребенка. Феликс представил себе стерильный пакет со скальпелями, лежащий в аптечке. Стоит ему заикнуться о них, как Сэм полезет в драку. Единственное, чем он мог спасти положение,– сделать очень широкий надрез, чтобы извлечь ребенка моментально.
В обычных условиях следовало начинать с горизонтального разреза и при необходимости расширить его ножницами Майо, раздвинуть края зажимами Кошера, а после, отстранив мускулатуру прямой кишки, растянуть брюшину и проколоть ее ножницами Метценбаума из хирургического набора. Ни одного инструмента под рукой, разумеется, нет. Оставалось лишь распороть Мэгги живот – точно так, как она просила. Неужели ей было Откровение?
– Как она? – хрипло произнес Сэм.
Феликс не ответил, по-прежнему сжимая в руке стетоскоп и прислушиваясь к сердцебиению малыша. Оно почти достигло обнадеживающей частоты. Но в этот миг живот Мэгги снова напрягся, и она застонала.
Феликс, оторопев, произнес:
– У нее потуги! Она вот-вот родит!
– Сворачивай на следующем перекрестке,– велел Сэм Франческе.– Будем искать гостиницу.
– Здесь Девяносто шестая…
– Отлично, езжай туда! – В голове Феликса созрело решение.
– Так близко к дому? – возмутился Сэм.
Феликс промолчал. Объяснять – только тратить время на споры. Когда они подъехали к перекрестку, он попросил Франческу свернуть на Девяносто шестую и гнать через Центральный парк, зная, что сестра не взбунтуется и выполнит его просьбу. Так они очутятся в двух кварталах от клиники «Гора Синай», где он до сих пор считался своим. Там он сможет устроить Мэгги в палату и позаботиться о ней самостоятельно. Не застрелят же их посреди Пятой авеню, в самом деле!
А Сэм… пусть грозится. В случае чего они наймут караул и поставят его у двери на круглые сутки.
Так или иначе, под дождем Мэгги рожать не будет. От напряжения ее матка стала твердой как камень, давление подскочило до небес. Если пустить все на самотек, случится непоправимое.
– Куда ты нас везешь, Феликс? – спросил Сэм.
Росси опять не ответил. Словно в одобрение его плана, дождь кончился. Машины пошли быстрее, и «ровер» вырвался вперед.
– Ну и отлично! Молчи дальше! – прорычал Сэм.
Пока Феликс помогал Мэгги переносить схватки, Сэм и Франческа смотрели назад – не покажется ли «фольксваген».
На том берегу вдоль побережья Джерси протянулась цепочка огней. Огни освещали и длинную парковочную зону, отгородившую трассу от набережной. Франческа перестроилась в крайний правый ряд, готовясь выехать к Девяносто пятой – Девяносто шестой, как вдруг…
– Что это? – спросил Сэм.
Феликс поднял голову, но через мокрое окно был виден только низкий вал, отделяющий дорогу от стоянки за ней. Он опустил стекло. Внезапно вал кончился. По ту сторону разделительной полосы, параллельно им, двигался какой-то крупный силуэт, а за ним – еще один, поменьше. Вот машины выехали на дорогу, и в свете фонарей все увидели, что силуэты принадлежат голубому «фольксвагену» и «ауди S4», пытающимся нагнать их до перекрестка.
– Сэм! – закричала Франческа.– Гляди!
– Черт! – отозвался он.– Они поджидали на парковке! В тот же миг раздался тонкий свист и глухой удар; через секунду на крыше «ровера» громыхнуло, и на Франческу обрушились стеклянные осколки от потолочного люка. Она вскрикнула, но каким-то чудом удержала руль. По ее руке сбегала струйка крови.
– В нас стреляют! – взревел Сэм и разнес заднее стекло для ответного огня.
– Ложись! Всем пригнуться! – завопила Франческа и разъяренно вдавила педаль газа в пол.
Феликс, угадав ее намерения, упал на колени, накрыл собой Мэгги, а руками схватился за спинку сиденья. Он слышал, как Мэгги бормочет псалом о долине смертной тени.
– Банзай, вашу мать! – заорал Сэм.
И Франческа протаранила фургон.
Скрежет, грохот, визг тормозов, шорох шин… Бок «евровэна» смяло, как консервную банку, а шедшая следом «ауди» врезалась в него сзади. Феликса, как ни странно, даже не скинуло от удара. «Ровер» въехал на улочку один, как будто без повреждений.
– Так держать, девочка! – прокричал Сэм.– Мэгги, ты цела?
Она не ответила, она разговаривала с Всевышним.
– Мэгги молится,– сказал Феликс и повернулся вперед – перевязать сестре руку.
«Ровер» пронесся по переулку и, накренившись налево, выехал на магистраль. Пока Франческа вела, Феликс остановил кровотечение, открыл антисептик и принялся разматывать бинт. И почему только ее кровь одного цвета с ковром на полотне Ури, копию которого он ей купил?..
– Девяносто пятая или Девяносто шестая? – спросила Франческа.
– Не важно, просто заберись поглубже в город, – отозвался Сэм.– Ладно, давай по Девяносто шестой – так быстрее… Поэтому ты ее выбрал, да, Феликс? – Он протянул руку и погладил Мэгги по лбу. У нее началась схватка, и доктор слышал, как часто и судорожно она дышит, пытаясь бороться с собой.
– Сэм, разве полиция не должна примчаться сразу же после перестрелки? – спросил Феликс.
– Копы? – Сэм хмыкнул и поднял на него взгляд.– Не бойся, примчатся – вместе с Брауном на хвосте. Надо отделаться от них раз и навсегда: бросить «ровер» и любыми судьбами достать другую машину. Вот тогда мы будем спасены.
– Спасибо, Фликс,– сказала Франческа, когда он завязал бинт. У него снова всплыла перед глазами картина их прежних, беспечных дней: воскресное утро, он читает, она пишет подругам, точь-в-точь как девушка на картине Ури. Закончив письмо, Франческа попросила передать ей конверт и потом ответила вот так же: «Спасибо, Фликс».
Феликс повернулся и еще раз прислушался к сердцебиению малыша. Теперь оно напоминало редкую глухую дробь. Переведя взгляд на Мэгги, он встревожился еще сильнее. Давление держалось на отметке сто пятьдесят на сто десять. Как вымотали ее эти несколько часов!.. Он должен открыть аптечку, должен достать скальпели, должен спасти ребенка, которого она умоляла спасти, даже если на том ее жизнь оборвется.
– Держись, Мэгги. Подмога близко.
Ее большие глаза смотрели виновато, словно она с чем-то не справилась.
– Что случилось? – прошептал он.
– Я не могу. Ребенок идет.
Ей пришлось повторить, чтобы до Феликса наконец дошел смысл сказанного. Тем не менее он не поверил и взялся прощупать ее живот, используя третий прием Леопольда. Головка младенца начала опускаться, а он даже не заметил.
– Мне нужно тужиться! – Она еле сдерживалась.– Нет сил!
– Мэгги, нельзя! – выпалил Феликс, пытаясь высчитать размеры ее таза.
Теперь роды пойдут полным ходом, а у него нет никаких средств предотвратить приступ. Мэгги вцепилась в сиденье, корчась и часто дыша. Феликс дышал вместе с ней, глядя, как она силится противостоять потугам. И в момент неудачи он тоже смотрел ей в глаза. Мэгги, рыдая, уронила голову на ГРУДЬ.
– Ничего, ничего,– утешал ее Феликс, взмокший от головы до пят. Затем он помог ей упереться ступнями и стал наблюдать, надеясь, что головка прорежется еще не скоро.
– Не спеши. Толкай понемногу. Теперь остановись. Набери воздуха в грудь и задержи дыхание. Начинается?
Мэгги кивнула.
– Хорошо. Давай – осторожно. Когда схватка пройдет, делай паузу.
Мэгги откинулась на спину и вздохнула.
– Кончилась. Прости, не могу остановиться.
Феликс молчал, так как прислушивался к ребенку. Сердечко стучало все реже. Ребенок терпел стресс. Его требовалось срочно извлечь – сейчас или никогда.
– Что с ним? – встревожилась Мэгги.
Феликс отвел глаза и потянулся за скальпелями. Если этого не сделать, малыш наверняка погибнет. Его рука скользнула в сумку, нащупала упаковку скальпелей и отделила один из них. Феликс ощутил прикосновение холодной стали. Другой рукой он обнажил ее живот – огромный, распираемый новой жизнью, при том что она никогда не знала мужчины.
Ему вспомнилось, как Мэгги рассмеялась в ответ на его предложение лишить ее девственности. Теперь ее глаза просияли; она молча кивнула, и он кивнул ей в ответ.
Феликс видел, как натягивается во время дыхания ее кожа, как ходят бока от шевелений ребенка. Он затаил дыхание, выбрал место, мысленно представил глубину надреза и…
– Эй, ты что творишь?! – вскричал Сэм.
Феликс подскочил как ужаленный и выронил нож.
– Делай свое дело, Сэм! А я займусь своим.
И все-таки он не мог резать Мэгги на глазах у Сэма. Вместо этого Феликс стиснул ее ладонь и стал вглядываться в ночь с бешеным стуком в груди.
«Ровер» мчал по Девяносто шестой. Сэм с Франческой громогласно спорили по поводу маршрута, но Феликсу было не до них. Все, что он слышал и чувствовал,– это биение трех сердец. Мэгги продолжала беззвучно молить его, зная, что ребенок в опасности, что ему плохо. Она просила о смерти, просила исполнить их уговор. Решись он – и ребенок останется жить, а через него – и весь мир.
– Сворачивай к парку! – крикнул Феликс на выезде к Амстердам-авеню.
– Никаких поворотов! – взбунтовался Сэм.– Это все равно, что попасть в логово Брауну!
– Послушай…
– Черт! Вон они снова! – закричал Сэм.
– Рули к парку! – повторил Феликс.– Ну же, Фрэн!
Франческа не отзывалась – их машина проскочила перекресток на красный свет. Феликс обернулся и увидел, что «евровэн» последовал за ними, далее не пытаясь тормозить. В следующий миг что-то рядом хлопнуло, и на улице стало темнее: пуля просвистела мимо, но угодила в светофор.
– Они не остановятся. Из машины надо уходить,– сказал Сэм, пока Франческа лавировала в тесных улочках.
– Кому?
– Всем вам,– мрачно отозвался он.– Пусть гонятся за мной, то есть за «ровером». Вы сойдете здесь. Франческа притормозит, и вы спрыгнете где-нибудь у стадиона. Если проделать все быстро, вас не заметят.
– Небольшая поправка,– вклинилась Франческа.– «Ровер» поведу я. Аты, Сэм, останешься. Фликсу и Мэгги нужна защита.
– Вот это голова,– произнес Сэм.– Клад, а не девчонка!
– Нет! Мы все едем в больницу! – запротестовал Феликс.
– Послушай ее,– сказал Сэм.– В больницу мы не поедем. Надо делать так, как говорит Франческа, иначе – конец. Она права: я должен остаться и защищать вас. Готовьтесь на выход.
В следующие минуты никто не проронил ни слова. Машина мчалась по узким улицам, кренясь на поворотах. Всех охватило тягостное и зловещее предчувствие. Феликс судорожно перебирал в уме альтернативы, пытаясь отыскать выход. Куда ни кинь, Сэм прав. Остановись они у «Горы Синай», фургон промчится мимо и расстреляет их. Во второй раз точно не промажут.
Кто его поразил, так это Франческа. Впрочем, между ними всегда было так: что противно ему, на то и она не пойдет. А решившись, оба не отступят до конца.
– Боже, Франческа,– пробормотал Феликс– Прости, что втянул.
– Подари нам Иисуса,– ответила сестра.– Или кем бы он ни был.
Добравшись до пересечения с Сентрал-Парк-Вест, Франческа вылетела на перекресток, еле успев захватить желтый свет. «Фольксваген» отстал от нее на считанные секунды и застрял перед светофором. Сэм перебрался назад с одеялами под мышкой и схватился за дверную ручку. Мэгги села, хватая ртом воздух. Феликс застегнул сумку.
У выезда на Сто первую Франческа, проигнорировав светофор, въехала в парк через Мальчишечьи ворота и обогнула заградительный щит по правую сторону от дороги. На щите значилось: «Стоп! Не въезжать! Проезд через парк закрыт!» Феликс отлично знал, что в этот ночной час северный сектор Центрального парка пустует. Знала и Франческа. Они могли бы сориентироваться здесь даже с завязанными глазами.
– Встретимся под Лондонцем, как обычно, – сказала ему Франческа. Ее голос предательски дрогнул.
– Франческа, не надо! – Он разрыдался, не в силах сдержать себя.
– Храни тебя Бог,– сказала Мэгги.
«Ровер» остановился. Сэм распахнул дверь и вынес Мэгги на руках, напутствовав Франческу:
– Держись, девочка. Не сдавайся.
Феликс на секунду задержался, провел рукой по волосам сестры и отдал свой пистолет со словами:
– Я люблю тебя, Фрэн,– а затем растаял в темноте вслед за Сэмом и Мэгги.
