Глава 40
Утро воскресенья. Клиффс-Лэндинг
Запершись в спальне и приглушив звук, Феликс смотрел, как Чумная Крыса бросается на очередного телегостя, осуждающего клонирование. В руках у него лежала распечатка статьи с официального веб-сайта «Таймс». Чего ради Ньютон решил повысить ставки, раструбив о клонировании Христа? И, хотя они с Мэгги пока оставались за кадром, Феликс явственно ощутил, как кольцо вокруг Клиффс-Лэндинга смыкается.
Мэгги вряд ли узнает об этом, если ей не расскажут, а значит, надо будет отвлечь ее от телевизора по возвращении из церкви,– рассуждал Феликс. Кел то и дело устраивал для нее приватные богослужения, хотя городок вот-вот должен был наполниться слухами о ней и ее ребенке. Хорошо хоть, ни у кого нет причин подозревать именно ее.
И все-таки что же пошло не так?
Ему не терпелось обсудить это с Сэмом, но тот заблокировал телефон. Феликс рассчитывал, что Сэм успеет вернуться, чтобы увезти Мэгги куда-нибудь на время интервью с Ньютоном. Интересно, что Джером потребует на этот раз? Если мыслить логически, вторая статья задумывалась как прелюдия к новому ультиматуму.
По сведениям Феликса, Мэгги раньше не слышала имени Ньютона, исключая упоминание вскользь в январской сводке Си-эн-эн, которую они смотрели перед отъездом. Благодарить за это следовало Франческу. Раз в две недели, когда Сэм катал Мэгги в Ньяк, она гарантированно была здесь.
В театральной мастерской ей заказали костюм беременной, и она облачалась в него перед фотосессиями с Ньютоном.
Феликс просматривал канал за каналом. Статью Джерома обсуждали во всех воскресных ток-шоу. Если клонирование само по себе вызывало споры, то возрождение умерших – целые баталии.
Похоже, он слишком многое пустил на самотек. Где, спрашивается, Франческа? Феликс не знал. Где Сэм? Неизвестно. Он даже не знал, чем питается Мэгги. Семь долгих месяцев он держал себя в заточении – работу фактически забросил, почти отдалился от Франчески и полностью – от Аделины, пока Мэгги проводила дни наедине с собой или Сэмом.
Одиночество пробудило старые сомнения. Не ошибся ли он, уверовав в божественность клеток и то, что ребенок – Христос? Клон мог разниться с оригиналом, подобно однояйцевым близнецам, которые, если верить ученым, идентичны в интеллектуальном плане на семьдесят, а поведенчески – только на пятьдесят процентов. Как и у всех нас, личность Иисуса определялась средой, а не исключительно генами.
Правильно ли он перенес ДНК? Достаточно было одного чиха во время работы, чтобы спутать клетки и клонировать самого себя. Именно поэтому лаборатории судмедэкспертов так тщательно охраняются: любой посторонний волос, чешуйка перхоти или капелька пота способны перевести подозрение на другого.
Сама плащаница могла не избежать этой участи: дотронься кто до нее оцарапанным пальцем – и ткань сохранит его нейтрофилы рядом с Христовыми. Неудивительно, если окажется, что Мэгги вынашивает копию отца Бартоло.
В любом случае каждая митохондрия в каждой из клеток клона происходит от Мэгги. Пусть в их ДНК всего пятнадцать генов, кто знает, чем это обернется?
С тех пор как он, Феликс, произвел имплантацию, оптимизм Мэгги прибавлялся день ото дня, тогда как его – таял, несмотря на молитвы.
Днями, неделями он экспериментировал с остатками ДНК, тщетно стараясь убедить себя в успехе. Только один факт был неоспорим: у Мэгги в утробе рос клон, ДНК которого взята с Туринской плащаницы.
Феликс, однако, не хотел мириться с неопределенностью. Ситуация требовала контроля, и вот что он сделал: во-первых, решил проверять домашнюю корреспонденцию и автоответчик. Если его имя всплывет, звонить начнут прежде всего туда. Итак, Феликс набрал свой нью-йоркский номер и ввел код доступа. Франческа согласилась проверять почту, значит, за оплату счетов и ответы на письма можно не волноваться. А сообщений вряд ли много…
Оказалось – целых шесть.
Звонил портной с напоминанием по поводу костюма, о котором Феликс напрочь забыл. Остальные пять, одно другого суровей, исходили от некой Шармины. Последнюю запись он проиграл дважды:
– Доктор Росси, вам меня не одурачить. Я буду звонить каждый день – утром и вечером,– пока не узнаю, что Мэгги Джонсон жива-здорова. Она написала мне, что едет малость отдохнуть с вашей семьей. Полгода – это не малость. Учтите, если она не ответит до понедельника, я вызываю полицию.
Похоже, подруга Мэгги. Неужели Аделина забыла отправить открытки? Он уже так давно не получал от нее вестей… Кстати, где Мэгги? Она должна была давно вернуться!
Феликс оставил записку на случай приезда Сэма или Франчески, сел в «ровер» и покатил в направлении церкви, поглядывая по сторонам – вдруг Мэгги уже идет обратно? Отсутствие машин на церковной стоянке обнадеживало. Феликс вышел и обогнул храм по полукруглой лужайке. Дверь бокового входа была не заперта, и он, не теряя времени, отправился к кабинету священника. Услышав, как Кел произносит молитву, а голос Мэгги произносит «аминь», Феликс остановился.
Они молились при включенном телевизоре.
Феликс прокрался через прихожую и заглянул через щель в приоткрытой двери. Мэгги стояла на коленях, Кел положил ладонь ей на голову. По телевизору шел репортаж о мероприятии в Центральном парке. Сэм узнал место: чуть севернее Черепашьего пруда, посреди Большой лужайки. Группка людей поднимала самодельный плакат с надписью «Иисус жив!»
– Непугайся,– успокаивал Кел.– На то воля Божья. Думаю, все перемены и сны – от Него же.
Какие перемены? Какие сны?
То, что Мэгги не открылась ни ему, ни даже Сэму, удручило Феликса. Он вернулся на цыпочках к двери, а потом прошел обычным шагом по коридору, громко окликая:
– Мэгги, ты здесь?
Послышался щелчок – телевизор спешно выключили.
– Здравствуйте, Кел. Что-то не так?
Мэгги даже не взглянула на него.
– А, Феликс,– отозвался священник.– Как раз вовремя. Мэгги собиралась уходить.
– Что ж, идем, Мэгги.
Он взял ее за руку и сказал Келу:
– Ей больше нельзя здесь появляться. Когда-нибудь люди заметят и станут гадать, кто отец.
Кел и Мэгги рассмеялись.
– О том, что Мэгги беременна, знает весь Клиффс-Лэндинг. Люди слышали, что мы ее опекаем.
– Тем более пора нам уезжать.
– Сердцем чую: лучше вам остаться. Что бы вы ни решили, да благословит вас Господь.
– Так вы верите? – изумился Феликс.
Кел закрыл глаза, словно ждал помощи свыше.
– Скажем так: я не отрицаю.
Они смотрели друг другу в глаза, Феликс – завидуя его бесхитростной вере. Пришла ли она от служения Богу или наоборот – побудила людей вроде Кела с Бартоло становиться святыми отцами, жрецами, раввинами?
– А кто этот репортер? – спросила Мэгги в машине по дороге домой.– Откуда ему все известно? Не он ли, случаем, хотел дать Сэму взятку, когда ты вернулся из Турина?
– Он – давний знакомый, вот и все. Можешь не волноваться.
Они шли к дому по дорожке из круглого плитняка.
– Я слышал,– спросил Феликс,– вы с Келом обсуждали какие-то сны. Тебя что-то тревожит?
Он открыл перед ней дверь и замер.
Поперек проема стояли два упакованных чемодана из багажа Франчески. На часах – двенадцать сорок пять. Ньютон приедет с минуты на минуту, а Сэм до сих пор не появился!
– Мэгги, если в дверь позвонят, не открывай. Поняла?
– После всего-то? Не волнуйтесь, я теперь к ней и близко не подойду.
Он свернул в комнаты Франчески, постучался и вошел. Сестра собирала очередной чемодан.
– Франческа, зачем?
Она свирепо укладывалась, словно не замечая его.
– Ты, часом, не включал сегодня телевизор?
– И что с того?
– Толпы молящихся. Откуда они, по-твоему? Сэм ведь предупреждал: хуже будет! И вот результат: нас обложили. Теперь ты доволен? Доволен, я спрашиваю?
– Фрэн, не могу же я все отменить!
Она резко глянула на него.
– Можешь. Пока не поздно, усыпи Мэгги и покончи с этим. Организуй преждевременные роды. Она никогда не узнает. Все равно это не настоящий ребенок, а продукт эксперимента. Выродок, Феликс! Вот он кто!
Феликс в оторопи уставился на антикварный шезлонг у кровати Франчески. Она права: еще есть способ покончить с сомнениями и растущим безумием. Но подумав о том, что ему предстоит в этом случае – усыпить Мэгги, вытащить щипцами ребенка и умертвить, пронзив его голову скальпелем, он почувствовал, что холодеет от ужаса. Одно то, что он счел это возможным, бросало его в дрожь.
– У меня рука не поднимется…
Франческа минуту всматривалась в лицо брата, а потом продолжила швырять в чемодан вещи.
– Аделина была права… Я еду к ней в Грецию.
Феликс вскочил.
– Так ты знала, где она? Знала и молчала? Дай мне номер, я хочу с ней поговорить.
– Мы отправимся в круиз по Средиземноморью. И учти… – Франческа выпрямилась и продолжила мстительным тоном: – Там всегда много солидных мужчин, не швейцаров. Смотри, как бы твоя Аделина не влюбилась и не вышла замуж.
– Я ее люблю, и она знает об этом.
– Знает? Откуда? Будь я на ее месте – точно вернулась бы замужней. Повстречай я человека с мозгами, наверняка попросила бы капитана обвенчать нас прямо на борту. А под конец круиза мы сошли бы в Италии и провели медовый месяц у дяди Симона и прочих родственников. Напомнить почему, Феликс?
Он сел.
– Потому, что мы оттуда родом. Потому, что они наша семья, наша кровь. Они, а не горничная, Феликс! Со швейцаром!.. Из-за тебя я как гостья в собственном доме!
Он не мог взять в толк, отчего сестра так взбеленилась.
– Фрэн…
– О чем ты думал?.. Впрочем, о чем вообще ты мог думать? Теперь все решает Мэгги. Вот кто тобой крутит – она и Сэм. Если считаешь, что ты здесь хозяин, то глубоко ошибаешься. Она завладела тобой – в тот самый миг, как ты сунул в нее этого клона!
Феликс вздохнул.
– Завладела? Ну-ну. Звонила ее подруга, Шармина. Утверждает, что я держу Мэгги в заложницах. Ньютон ведет какую-то игру. Сэм пропал. С Мэгги что-то творится, о чем я не знаю… Господи, Фрэн, одному мне не справиться! Как ты можешь бросить меня в такую минуту!
Видя, что она ничуть не смягчилась, он добавил:
– Я тоже наверняка полюблю наших родственников – когда освобожусь. Сама видишь – время такое. Я бы с радостью, но не могу.
– Феликс!
Она залезла в саквояж.
– А об этом рассказать у тебя тоже нет времени? – Со слезами на глазах она вытащила пожелтевшую фотографию.
Феликс узнал снимок сразу. Молодые влюбленные под роскошной аркой из роз. Отец в ермолке, мать с шарфом из черных кружев. Он хорош собой, она – восхитительна, а позади – свадебный подарок, кирпичная вилла с желтой штукатуркой. Искрящееся озеро Маджоре, домик с террасой, на которой они спали в жаркую ночь, лодка, катавшая их по волнам, и лоскуток берега, где они жгли костры и сидели, обнявшись, под звездами…
– Я полдома отдала бы в обмен на эту карточку, если мы когда-нибудь отвоюем его у Мэгги.– По щекам Франчески текли слезы.
Он совсем забыл показать ей фото. Забыл, что она тоже вправе знать все.
