8
Дар Пита Макаути

На этот раз Пит ушел в самую отдаленную комнату замка, где никакие чокнутые дядюшки и тетушки не смогли бы его потревожить. Полчаса он собирался с мыслями, полчаса представлял себе встречу Топошлепа и мальчика Гугуция и, когда наконец на него снизошла долгожданная муза, принялся писать. Попутно выяснилось, что мальчик Гугуций собирается поехать вовсе не в какую-то Трансильванию, а в загадочную Ирландию, откуда и завезли в Америку легендарный праздник Хеллоуин, который когда-то назывался «Самхэйном» и знаменовал переход из теплого времени года в холодное, а также стирал границу между миром мертвых и миром живых. Вот до этого самого праздника мальчику Гугуцию и было нужно попасть в Ирландию, потому что иначе…

– Простите, я, наверное, вас побеспокоил… – донесся до Пита чей-то робкий голос.

Пит хотел было швырнуть в обладателя голоса своей увесистой записной книжкой, но вовремя опомнился. Он оторвался от ноутбука, чтобы посмотреть на негодяя, столь дерзко нарушившего писательское уединение.

Неподалеку от кресла, в котором удобно устроился Пит, стоял молодой человек. Он был довольно бледным – такой цвет кожи Триш называла «подлунным загаром», а Пит – «писательской анемией», – волосы его были черными, как вороново крыло, и длинными, до плеч. Одна прядь выбивалась на лоб, и от этого контраст между цветом кожи и волосами делался еще более явным. Глаза у юноши были большими и какими-то удивительно тоскливыми, как у бездомного щенка. На нем был потертый коричневый пиджак с рукавами явно короче, чем того требовали руки, и черные брюки с плохо отглаженными стрелками.

Пит не знал этого парня, но почему-то не сомневался, что где-то видел эту бледную физиономию.

– Вы кто? – обреченно поинтересовался Пит, заранее предчувствуя очередные безумные объяснения. – Мэлвик или Ландо?

– Мэлвик, – обрадованно кивнул юноша. – А как вы узнали?

– А я Мэлвиков узнаю по походке… – устало улыбнулся Пит. – Надеюсь, вы не станете представляться бывшим мужем Лавинии Мэлвик и говорить, что уже много лет не завтракаете, не обедаете и не ужинаете.

Молодой человек опешил. Судя по его виду, он испытывал удивление, замешательство и смущение одновременно.

– Но… но как вы догадались? – спросил он Пита.

– Очень просто, – не выдержал Пит. – Все родственники моей жены – психи. И эти психи вечно мешают мне работать.

– Извините, но никто, кроме вас, не может со мной поговорить, – огорченно пробормотал очередной Мэлвик. – А иногда так хочется поговорить с живым человеком…

– Да что уж там, – вздохнул Пит. – Я уже понял, что никуда от вас не денусь. Не далее как вчера ко мне приходил тип, который представился покойным мужем тетушки Лукреции, Джонатаном Мэлвиком. А сегодня – вы. Я что-то не пойму, это – семейный сговор? Или предхеллоуинские шуточки?

– Ничего подобного, – поспешил возразить молодой человек. – Просто, видите ли… мистер?

– Макаути. Но лучше – просто Пит.

– Видите ли, Пит… Вы, наверное, не знаете, что призракам, а точнее, духам невинно убитых людей очень часто приходится следовать за теми, кто, так сказать, вынудил их расстаться с жизнью?

– И что?! – Пит уже начал терять терпение.

– Все очень просто. И я, и Джонатан Мэлвик – жертвы своих жен. Поэтому мы оба вынуждены следовать за нашими женами, поскольку умерли мы не своей смертью и души наши повисли, так сказать, между небом и землей. Но в замке О’Шей мы, хотя бы, не одиноки. У нас тут подобралась неплохая компания. Я, Джонатан, Джен О’Шей и Пак О’Шей, кузен Джен… Нам тут…

– Ну хватит! – взревел Пит. – С меня довольно! Если вы хотите сходить с ума, делайте это в одиночестве. Или приходите к своим якобы женам и их терзайте своей несусветной чушью! И не мешайте мне работать, черт вас дери!

Громкие крики Пита не пропали даром. Снизу прибежала Сьюлен в перепачканном мукой фартучке и, испуганно хлопая голубыми глазенками, спросила у Пита:

– Что случилось, Пит? Почему ты кричишь?

– А ты не видишь? – Пит ткнул пальцем в сторону подозрительно улыбающегося Мэлвика. – Ваши спятившие родственники мешают мне работать!

– Да кто мешает-то, Пит? Кто? – не на шутку перепугалась Сьюлен.

– Вот он! – крикнул Пит и снова проткнул пальцем воздух.

Сьюлен, увидевшая лишь пустоту, испугалась еще больше.

– Кто – он, Пит? Я… никого не вижу.

– Да как же? – спросил Пит и посмотрел на Сьюлен, как на полную идиотку. Но спустя секунду до него дошло, что она действительно ничего не видит, а грустная улыбка на лице Мэлвика адресована именно его, Пита, глупости и неверию.

– Я… я, кажется, увлекся, Сьюлен, – поспешил объяснить свое поведение Пит. – У писателей так бывает. Они, то есть мы, – люди увлекающиеся… Пишем, пишем, пишем, пишем, а потом раз – и нам кажется, что то, о чем мы пишем, как бы оживает… То есть…

– А, я вроде поняла, – слабо улыбнулась Сьюлен. – Вы как бы… вживаетесь в образ?

– Ну да, – с облегчением кивнул Пит, изо всех сил сопротивляясь желанию снова вперить взгляд в Мэлвика, то есть в пустое пространство, каким его видела Сьюлен. – Все верно, Сью. А теперь иди вниз. У тебя много хлопот, а я тут посижу… в одиночестве.

– Ты уверен, что тебе не нужна помощь? – участливо поинтересовалась Сьюлен. – Может, чего-нибудь выпить?

– О да, Сью. Выпить – именно то, что мне нужно. Спасибо.

Когда Сьюлен вышла, Пит снова посмотрел на Мэлвика. В своей жизни, благодаря Триш, он повидал немало. Но никогда, ни разу не видел настоящего призрака. Вроде человек как человек. И ничего в нем страшного. И почему ими пугают людей? Кстати, более важный вопрос: почему только Пит его видит?

– Мистер Мэлвик… – после недолгого молчания начал Пит. – Вы не могли бы мне ответить на один вопрос?

– Да хоть на дюжину, – обрадовался призрак. – Кстати, зовите меня Роберт. «Мистер» – слишком официально для нашего дружеского общения.

– Да уж… Слишком официально… – согласился Пит.

– Так что за вопрос?

– Почему только я могу вас видеть? Сьюлен-то вас не заметила…

– Не знаю, – честно признался Роберт. – Нас не замечают даже собственные жены. Мы предоставлены самим себе, то есть можем общаться только с себе подобными. Когда Джонатан сказал нам, что в замке появился человек, способный видеть и слышать нас, мы, честно говоря, не поверили. К тому же Джонатан – мастер приврать. Но теперь я вижу, что это – чистая правда.

– А что же остальные?.. Они тоже придут… навестить меня? – холодея, поинтересовался Пит.

– Да вы не бойтесь, – мягко улыбнулся Роберт. – Они очень милые и глубоко несчастные… люди. Среди нас нет ни убийц, ни грабителей, так что вам нечего бояться.

– Успокоили. – У Пита вырвался истерический смешок. – Черт возьми, ну за что мне такое счастье…

И вдруг Пит осекся. Он вспомнил, как часто в последнее время убеждал Триш не расставаться с даром. Как доказывал ей, что больше всего на свете ему бы хотелось обладать чем-то, что выделило бы его из толпы серых, обычных людей. Как объяснял, что дар – это не проклятие, а благо… Он получил свой дар. Его желание исполнилось. Теперь он видит призраков и говорит с ними, как с самыми обычными людьми…

Пит измученно улыбнулся собственным мыслям.

– У вас улыбка человека, которому открылась какая-то горькая правда, – догадался Роберт.

– Открылась, – кивнул Пит. – Дело в том, что я всегда завидовал своей жене. У нее есть дар двигать предметы с помощью взгляда. Теперь я тоже получил свой дар – возможность заглядывать по ту сторону смерти. И, честно говоря, я не уверен, что рад этому.

– Зато мы очень рады. Вы не поверите, как часто мы мечтали поговорить хоть с кем-то живым…

– Послушайте, Роберт, – перебил Пит своего нового знакомца, – вы говорили о своих женах, которые… Ну, в общем…

– Убили нас?

– Да, – кивнул Пит. – Честно говоря, мне не верится в это. И тетя Лукреция, и тетя Лавиния производят впечатление хоть и эксцентричных, но все же добрых и милых дам…

– Ну да… – печально улыбнулся Роберт. – Когда я женился на Лавинии, я рассуждал так же, как вы. И только потом узнал, что она – ведьма. И в прямом, и в переносном смысле этого слова. Ее двоюродная сестра… ну вы-то, конечно, знаете Эльву?.. она, хоть и ведьма, но порядочная женщина. А Лавиния… Она изменяла мне и меня же изводила ревностью… Знаете, от этого я даже запил. А потом встретил свою настоящую любовь. Но, увы, было слишком поздно. Лавиния меня не отпускала… И я, боясь, что она навредит моей возлюбленной, вернулся в замок, где мне, к сожалению, пришлось встретить свою смерть… Не знаю как, но Лавиния сделала выпивку моей святой водой, а алкоголь – религией… А ведь у меня осталась дочь. Моя малышка Сьюлен…

– Сьюлен? – округлил глаза Пит.

– Да, Сьюлен. После моей кончины жена выкрала девочку у ее настоящей матери.

– А кто ее настоящая мать?

– Вы все равно не знаете эту восхитительную женщину… Тише… Кажется, сюда идут, – пробормотал Роберт. – И я даже догадываюсь кто. Честно говоря, при виде бывшей женушки у меня, хоть я и мертв, подгибаются коленки. – Поэтому, простите, Пит, но я вас оставлю. И будьте осторожнее, старина… До встречи…

Лавиния ворвалась в комнату, не утруждая себя стуком. Ее лицо казалось немного бледным.

– Вы с кем-то говорили, Пит?

– Не пугайтесь, тетя. Я всего лишь перечитываю удачные места из своей книги, – невозмутимо улыбнулся Пит. – Это меня бодрит. Так сказать, стимулирует творческий процесс.

– А-а… – с облегчением вздохнула Лавиния. – А я уже начала за вас волноваться. Сьюлен сказала, что вы кричали. Просила отнести вам виски.

– Было дело, – согласился Пит. – Мне кажется, вы совершенно забываете, что живете под одной крышей с писателем. А мы все – немного чокнутый народ.

– Ох, простите, – смущенно пробормотала Лавиния. – Я, наверное, мешаю вам работать… Я лишь поставлю виски и уйду.

– Ничего страшного, Лавния… – улыбнулся Пит. – Просто в следующий раз, если я буду говорить сам с собой или громко кричать – не пугайтесь. Знайте, что это – часть моей профессии. Точнее, побочный эффект, как от лекарств в медицине.

– Да, да… – кивнула Лавиния. Она уже хотела удалиться, чтобы осмыслить все то, что сказал ей Пит, но тот ее окликнул:

– Простите, тетя Лавиния, вы не могли бы сказать мне, который час? В замке, а тем более за работой, я совершенно утрачиваю чувство времени…

– Да, конечно, Пит. Сейчас около… половины седьмого.

Половина седьмого?! Триш уехала в десять и до сих пор не вернулась! Какого черта она себе думает?! А может быть, с ней что-то случилось?!

– Спасибо, тетя.

– Ну что ты, Пит… Я надеюсь, ты спустишься к ужину? Сьюлен приготовила очень вкусный пирог. Ты не против, если она заглянет, чтобы позвать тебя к столу?

– Конечно нет, – пробормотал Пит и, как только Лавиния закрыла за собой дверь, захлопнул ноутбук и кинулся на поиски мобильного телефона.

Ни одного звонка! И это за все время, которое они живут в замке… А ведь ему должен был звонить Руп. Да и старина Пирс Добсон наверняка жаждет выяснить, как у него дела… Как странно… Впрочем, что может быть страннее того, что он услышал и увидел сегодня и вчера?

Стоит ли рассказывать об этом Триш? Да и где сама Триш? Может быть, ему стоит съездить за ней в поместье этого похитителя чужих жен Джека Конноли?

Съездить… Это невозможно. Придется разговаривать с Циклопом, а тот наверняка найдет причину, чтобы не повезти его. Говорить об этом теткам – глупо. Они, как и в прошлый раз, три часа будут отговаривать его от поисков Триш. Сьюлен? Нет, это исключено. Как только он видит эту девчушку с глазами ангела, он забывает обо всем на свете. И в первую очередь – о Триш. Странное дело, только сегодня в часовне он как будто увидел Сьюлен другими глазами. И вспомнил о Триш…

Пит никогда не влюблялся и не изменял жене. Может быть, так происходит у всех, кто влюбляется? Видишь другую и забываешь обо всем на свете? Но он не влюблен в Сьюлен. В ней нет ни одного достоинства, которые поставили бы ее выше Триш. Она не глупа, но и не умна. Она не такая смелая, не такая безрассудная, как Триш. Она красивая, добрая и прекрасно готовит. Безусловно, на всех этих достоинствах может жениться типичный американец, но только не Пит. Хотя, говорят, что любят не за достоинства, а просто так, по велению сердца… Но разве так бывает, что тебя влечет к девушке, пока ты ее видишь, а через несколько минут ты уже не чувствуешь к ней ничего?

Пит плюнул и решил не отвечать на вопросы, которые не поддавались логическому объяснению. Больше всего сейчас его волновало отсутствие Триш, и он намерен был найти жену, чего бы ему это ни стоило. Раз она в поместье Джека – значит, он поедет туда. Или пойдет. Главное, выйти из замка незамеченным…

Удивительное совпадение: бывшая жена Джека была писательницей, как и Пит. Правда, занималась она беллетристикой. Судя по словам Джека, эта дамочка была довольно заносчивой и придавала своему творчеству гораздо больше значения, нежели оно того заслуживало.

Мадэлайн Конноли обожала быть в центре внимания и всячески старалась отодвинуть Джека на задний план. Он относился к ее попыткам снисходительно. За его веселый характер, дружелюбие, умение и желание проводить время за интересными занятиями его любили не только собственные друзья, но и друзья Мадэлайн. Этого она так и не смогла ему простить. Ей хотелось, чтобы весь этот мирок, который она создавала в течение многих лет, вращался только вокруг нее. Но, увы, отвратительный Джек и его мерзкая улыбка всякий раз вползали на трон, где Мадэлайн желала красоваться в одиночестве.

Джек изо всех сил старался угодить своей обожаемой женушке. Он постоянно собирал гостей, стараясь пригласить как можно больше людей, приятных Мадэлайн, и – упаси господи! – не пригласить тех, кто ей неприятен. Таким образом, Джеку пришлось распрощаться со многими своими друзьями, которые не раз говорили ему о том, что его жена – пустышка, надутый шарик, наполненный собственным самомнением.

Но Мадэлайн была по-прежнему недовольна. Ей вздумалось ревновать Джека к каждой юбке, которая посещала их гостеприимный дом. Разумеется, никаких поводов для ревности Джек не подавал, но на это было совершенно наплевать его взбалмошной жене. Достаточно было самой обычной улыбки, брошенной Джеком в сторону вновь прибывшей гостьи, чтобы Мадэлайн устроила мужу истерику.

Если бы только это! Сама Мадэлайн флиртовала со всеми напропалую и даже умудрилась завести пару романов, которые, правда, так ничем и не закончились, потому что в глубине души Мадэлайн прекрасно понимала – она никогда не найдет мужчину, который был бы лучше Джека.

И все-таки однажды это случилось. В гости к Джеку заехал его старый приятель, капитан в отставке, интересный мужчина, но, увы, не имеющий ровным счетом никакого представления о том, что такое – законы дружбы. Он принялся ухлестывать за Мадэлайн. Выпуская изо рта клубы ароматного вишневого дыма, он рассказывал о своих – кто знает, выдуманных или нет? – подвигах, о соблазненных им женщинах и о глубокой душевной ране, которую нанесла одна из этих ярких представительниц «фам фаталь». Мадэлайн слушала его, раскрыв рот, и жадно внимала каждому слову, вырвавшемуся из этих пропахших вишневым табаком уст. Стоит ли говорить, что уже через пару недель бравый вояка завоевал маленькое и колючее сердце Мадэлайн Конноли.

Джек не придал значение частым беседам жены и друга, списав их на взаимную заинтересованность или легкий флирт. Спустя пару месяцев Мадэлайн пришла к нему и со слезами на глазах объявила, что сладкоречивый капитан в отставке соблазнил ее и она уезжает с ним. Джек пытался ее отговорить, но все было бесполезно. Его друг и его жена уехали.

Джек долго и болезненно переживал ее уход, но как-то, одним прекрасным утром, на него снизошло откровение. Его друзья были правы: пустышка Мадэлайн чуть не испортила ему жизнь. Он понял вдруг, что должен быть благодарен капитану в отставке, который избавил его от вечных истерик жены, от ее тупого самодовольства, от ее бесчисленных комплексов и от всего того, что омрачало жизнь Джека все годы после женитьбы.

Это откровение позволило Джеку зажить хоть и одинокой, но спокойной жизнью, которую он посвятил самому себе и парочке друзей, с которыми Мадэлайн не успела его рассорить.

Ровно через год вернулась неверная женушка, которую бравый вояка бросил ради молоденькой девушки. Мадэлайн пыталась уговорить Джека вернуть все назад. Но Джек, умудренный опытом, одинокой жизнью и снизошедшим на него откровением отказался. И Мадэлайн уехала ни с чем.

– Твоя жизнь – настоящая мелодрама, – покачала головой Триш, отпивая из стакана глинтвейн. – А ведь я, признаться, удивилась, что ты неженат. Неужели с тех пор тебе не встретилось ни одной женщины, достойной тебя?

– Ну что ты, достойных встречалось много, – улыбнулся Джек. – И потом – я не эталон мужчины, чтобы рассуждать, достойна женщина меня или нет… Просто я ни разу не видел женщины, которая была бы… моей… Может, я неудачно выразился…

– Вообще-то я понимаю, о чем ты, – серьезно кивнула Триш. – Есть – мое, есть – не мое. Как части пазла. Пазл либо собирается, либо нет. Так и с людьми.

– Ну да. Мой кусочек пазла… – начал было Джек, но вновь осекся. – Да о чем это я… Надо еще разок позвонить Питу. Может быть, наш писатель вынырнет наконец из мира книги.

– Дже-ек…

– Ладно, молчу и набираю.

Телефон Пита снова ответил длинными гудками.

– Черт! – разозлилась Триш. – Кажется, ему совершенно наплевать…

– Он наверняка забыл о времени, – попытался оправдать Пита Джек. – Ты же не первый день с ним живешь.

– Ты его оправдываешь? – зло улыбнулась Триш. – Это что – мужская солидарность?

– Честно говоря, мне хочется сейчас облить его помоями, словесными, разумеется, и сказать, что он просто кусок… ну не будем говорить чего… Потому что позабыть о такой чудесной жене – преступление даже для писателя. Но тебе мои слова вряд ли понравятся. Поэтому я его и оправдываю…

– Лучше скажи, что он – кусок промолчим чего, – рассмеялась Триш. – А я буду его оправдывать.

– Еще глинтвейну? – спросил Джек, увидев, что стакан в руках Триш опустел.

– Угу, – сонно кивнула она.

– Только не засни, – предупредил Джек. – Тебе еще нужно выпить таблетку.

– Конечно, доктор Джек…

– Слушай, насчет Пита… Я думаю, мне стоит съездить в замок. В конце концов, может, у вас просто плохая связь или Пит потерял в вашем огромном замке свой сотовый. В общем, я думаю, твоих родных нужно предупредить. Если, конечно, ты этого хочешь…

– Спасибо, Джек, – благодарно улыбнулась Триш. – На самом деле у меня были такие мысли. Просто мне было неловко беспокоить тебя. Я и так доставила слишком тебе много хлопот и неудобств.

– Глупости, – ответил Джек и, подмигнув девушке, пошел на кухню.

Глядя ему вслед, Триш подумала, что он – изумительный человек. Ему можно доверять, с ним можно говорить обо всем, о чем заблагорассудится. Он поддержит в сложный момент, утешит и даст полезный совет. Таких людей очень мало. Раньше ей казалось, что Пит тоже такой, но сейчас Триш поняла, что она глубоко заблуждалась. Ее муж – эгоистичное создание, способное думать только о себе. Такие люди всегда выбирают легкие пути, всегда обеспечивают себе надежный тыл. А если этот тыл становится вдруг ненадежным, зыбким, они меняют его на другой, как нерадивые хозяева покупают новый стол вместо того, чтобы починить старый… Наверное, для Пита этот новый тыл – Сьюлен. Такая теплая, домашняя, понятная…

– Деточка, ты, может быть, поешь?

– Мисс Бигль… – подняла голову Триш. – Большое спасибо, но мне что-то кусок не лезет в горло.

– Нога болит?

– Так, ноет. Ничего особенного.

– Значит, проблемы любовного толка, – понимающе закивала головой мисс Бигль. – А есть все-таки надо. Не то болезнь из тебя все силы вытащит…

– Как злой дух? – ни с того ни с сего вырвалось у Триш.

– Как злой дух, – серьезно кивнула мисс Бигль. – На одном глинтвейне недолго протянешь, деточка. Может, кусочек пирожка?

Какой там пирожок, подумала Триш, но ответить участливой мисс Бигль не успела. В гостиную влетел Том Даффи и принялся кричать, размахивая руками:

– Там какой-то тип! Угрожает, что если мы его не пустим…

– Что случилось, Том? Только постарайся без эмоций… – спросил Джек, вернувшийся в гостиную со стаканом глинтвейна.

– Там какой-то тип, – стараясь быть как можно более сдержанным, заговорил Том. – Требует, чтобы его впустили. Пришел сюда пешком. Кричит, как ненормальный.

– Что, сильнее, чем ты? – улыбнулся Джек.

– Ну, наверное, сильнее, – краснея, ответил Том.

– У меня есть догадки, кто это, – прищурился Джек. – Впустите его сюда.

– Ты уверен, Джек?

– На все сто, Том. Триш, – обернулся он к девушке, – вот твой глинтвейн.

– Ты думаешь… – начала было Триш, но Джек прервал ее:

– Сейчас увидим.

На пороге гостиной появился всклокоченный Пит. Триш не соврала бы, если бы сказала, что ни разу за всю их супружескую жизнь она не видела Пита в таком обличье. Карие глаза горели, как две свечки, щеки раскраснелись, волосы вздыбились, как у сторожевого пса, учуявшего опасность.

– Я не знаю, что и думать, Триш, а ты лежишь тут в позе Венеры и потягиваешь глинтвейн! – закричал он.

Триш не успела представить, что же такое «поза Венеры», как Пит накинулся на Джека:

– А вы, мистер Похититель Чужих Жен, ничего не хотите сказать в свое оправдание?! Заперли свой чертов дом и думаете, что я до вас не доберусь?! Не будьте так наивны, Джек! Если я писатель, это еще не значит, что я с легкостью отдам вам свою жену! Черта с два! Вставай, Триш! Мы возвращаемся в замок! Если ты, конечно, еще не собралась со мной развестись!

Триш так растерялась, что не могла произнести ни слова. Пит никогда не кричал на нее и, тем более, не устраивал подобных сцен. Впрочем, и она никогда не засиживалась до полуночи у обаятельных незнакомцев…

Джек, слава богу, не растерялся и принял огонь на себя.

– Послушайте, мистер Писатель, – спокойно и даже дружелюбно ответил он Питу, – я понимаю ваш праведный гнев. Но сами подумайте, разве Триш могла бы остаться здесь без весомой причины? Неужели вы не доверяете своей жене?

– Доверяю, – пробормотал Пит, чувствуя, что тушуется от такой спокойной реакции соперника. – Но все-таки не понимаю, что она здесь делает.

– Тогда спросите ее. Только спокойно, Пит. Миссис Бигль, – обратился Джек к ошалевшей домработнице, которая стояла возле диванчика и, разинув рот, с удивлением смотрела то на Пита, то на Джека, – познакомьтесь: это Пит Макаути, муж Триш. Он хочет выпить, так что, будьте любезны, принесите ему того, что он попросит.

Пит понял, что перечить бесполезно. Спокойствие Джека охладило его, как ведро ледяной воды в изнуряющую жару. Ярость никогда не задерживалась в нем долго. К тому же, если его соперник так спокойно отнесся к его появлению, значит, ничего страшного и ужасного здесь не случилось. Самое страшное – его крики, напугавшие Триш.

– Что-нибудь покрепче, миссис Бигль, – процедил Пит. – Я дьявольски замерз. Заранее вам благодарен.

Он присел на пуф, стоящий рядом с журнальным столиком, и закрыл лицо ладонями. Джек понял, что этот человек только что пережил очень сильное потрясение.

– Сейчас, я немного приду в себя, – пробормотал Пит, не открывая лица. – Путь от замка оказался слишком долгим.

– Еще бы, – кивнул Джек. – Но почему вы не взяли машину?

– Долго объяснять. А почему вы не могли позвонить?

– А вот и ваш виски, Пит…

Пит поднял голову и взял стакан из рук миссис Бигль.

– Еще раз спасибо, – поблагодарил он и сделал большой глоток. – Ладно, давайте по порядку… Во-первых, я прошу прощения за эту сцену. И перед вами, Джек, и перед тобой, Триш. Вообще-то Триш подтвердит, это мне не свойственно. – Триш еле заметно кивнула. Пит понял, что она все еще сердится на него. – Не знаю, что на меня нашло… Что в последнее время на меня находит… Но очень хочу это понять. Во-вторых, я очень хочу, чтобы ты, Триш, мне объяснила, почему осталась здесь, вместо того чтобы поехать в замок. А если ты не смогла или не захотела вернуться, почему не позвонила? Это ведь наш договор: звонить, в какой бы ситуации мы не оказались…

– Мы звонили, Пит, – бесцветным тоном возразила Триш. – С сотового Джека, потому что свой я забыла в сумочке. Звонили несколько раз, но ты упорно не желал брать трубку.

– Звонков не было, клянусь, Триш… – Пит вытащил из кармана мобильный и протянул его жене. – Вот, посмотри. Последний твой звонок был еще до нашего приезда сюда. Странное дело, но стоило мне приехать в Ирландию, как мне вообще перестали звонить…

– Наверное, в вашем замке какие-то проблемы со связью, – предположил Джек. – На то он и замок…

– Может быть… Честно говоря, я не сразу понял, что Триш пропала… – Пит вспомнил о призраке Роберта Мэлвика, но подумал, что пока лучше о нем промолчать. – А когда понял, сразу решил поехать за ней. Так что случилось, Триш?..

– Я упала с лошади и потянула связки на ноге. Доктор сказал, что сегодня мне ни в коем случае не стоит никуда ехать…

– Как ты сейчас? – взволнованно спросил Пит. Он поднялся с пуфа, подошел к жене и погладил ее блестящие черные волосы.

Эта неожиданная ласка – в последнее время они не баловали друг друга изъявлениями нежности – смутила и обрадовала Триш. Перед ней стоял прежний Пит: любящий, надежный и верный. Он боялся за нее, проделал долгий путь, чтобы увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке. От звука его голоса, от его взгляда, от его прикосновения к Триш потихоньку возвращались силы.

– Мне намного лучше, – мягко ответила она. – Если ты хочешь, мы уедем сегодня. Думаю, Джек будет так добр, чтобы отвезти нас на своей машине…

– Конечно, я отвезу, Триш, о чем речь, – нахмурился Джек. – Но доктор Коллинз вообще-то никогда не шутит, когда говорит о серьезных вещах. У него огромный опыт, он – прекрасный врач. И я ему доверяю. Хорошо подумай, Триш. Тебе может навредить дорожная тряска…

Пит посмотрел на Джека, а потом перевел взгляд на Триш. Да, она готова уехать, плюнуть на свою больную ногу. Да, сам Пит готов сгрести ее в охапку и утащить подальше от этого мистера Похитителя Чужих Жен. Но стоит ли рисковать из-за неоправданной ревности здоровьем Триш? Конечно же нет.

– Не может быть и речи, Триш, – поддержал Джека Пит. – Я надеюсь, что доктор разрешит тебе уехать завтра. Но сегодня ты останешься здесь.

Глаза Триш померкли. Меньше всего ей хотелось, чтобы Пит оставил ее, уехал, вернулся в замок один. Ревность, свернувшаяся клубком на дне души, снова подняла голову и показала свои ядовитые зубы. Может, Пит даже рад, что она остается? Может, он торопится к своему белокурому ангелочку?

– Если Джек мне позволит, я с радостью останусь здесь. – Пит словно прочитал ее мысли.

Триш с надеждой посмотрела на Джека.

– Конечно, Пит, оставайтесь. Миссис Бигль, постелите нашим друзьям в комнате для гостей. И, кстати, распорядитесь, чтобы затопили камин. По-моему, в доме не очень жарко.

– Спасибо, Джек, – искренне поблагодарил Пит.

– Было бы за что. Предлагаю поужинать, Пит. А заодно накормить вашу жену, которая, как мне кажется, решила устроить голодовку. Мисс Бигль с трудом удалось запихнуть в нее бутерброд с тунцом. Это было с утра. После чего Триш воздерживалась от пищи вплоть до самого вечера.

Этот тип все замечает! – досадливо поморщился Пит. Впрочем, досадовать оставалось только на самого себя. Уплетая вкусности и сладости, испеченные Сьюлен, Пит совершенно не замечал, что Триш ничего не ест. А ведь она страшно похудела за эти дни…

– Я, кажется, знаю, в чем дело, – улыбнулся Пит. – Пойдемте на кухню, Джек. Я ручаюсь, мы заставим ее поесть.

Триш почувствовала, как к ней возвращается прежнее спокойствие. Спокойствие, о котором она забыла с тех пор, как умерла тетя. Пит здесь! Пит рядом с ней! Пит ее не бросил, не забыл о ней, как она того боялась…

Все, что происходило в замке, забывалось, как страшный сон. Златокудрая Сьюлен, равнодушие Пита, мольбы тети Эльвы по ночам… Как будто этот замок обладал какой-то магической силой, ставил все с ног на голову, затмевал разум… Впрочем, если задуматься, все началось гораздо раньше. Сразу после похорон. Именно тогда Триш почувствовала себя не в своей тарелке. Именно тогда у нее появились мысли расстаться с даром и отдать книгу, которую, кстати, она специально для этого привезла в Ирландию. А потом, когда они приехали в замок, изменился и Пит. Как же все это странно!

Триш тщетно искала связь между всеми этими событиями, а точнее, мороками. Одно было понятно: они начались после смерти тети Эльвы. Но почему? Тетя никогда не желала ей зла. Она бы не допустила, чтобы племянница мучилась и страдала…

Тем временем на кухне Пит испытывал нервы Джека и миссис Бигль, объясняя им, что и как привыкла есть Триш. Миссис Бигль, опытная в кулинарных делах, то и дело всплескивала руками:

– Нет, так не бывает! Такого не едят! Вы меня обманываете, мистер Макаути!

– Клянусь вам, миссис Бигль, Триш это ела. И пока она это ела, у нее все было хорошо. Стоило только ей перейти на обычную еду, так у нее совсем пропал аппетит, – объяснил Пит.

– Ну хорошо, – сдалась миссис Бигль. – Так и быть, я приготовлю эти ваши извращения. Но учтите, мистер Макаути, если ваша жена обругает меня за неумение готовить, все палки достанутся вам.

– Хорошо, хорошо, – согласился Пит.

– Ну что ж, мистер Макаути… Объясняйте, что я должна готовить…

Через час на журнальном столике возвышалась целая гора лакомств. Чего тут только не было! Подогретое мороженое, паста с апельсиновым желе, салат из фрикаделек со спаржей и ананасом, запеченное куриное филе, посыпанное сыром, маком и кокосовой крошкой.

Глаза Триш заблестели, когда она увидела все это великолепие. Но она тут же вспомнила о своем обещании и сникла.

– Пит, только ты мог до такого додуматься… – чуть не плача прошептала она. – Ты же знаешь, я теперь это не ем…

– Да ну? – лукаво взглянул на нее Пит. – А вот я – ем. И мне очень даже нравится.

Перебарывая отвращение, которое вызывало сочетание столь несочетаемых продуктов, Пит потянулся к курице с кокосовой крошкой. Он съел кусок, за ним – другой и, к своему удивлению, понял, что это совсем не так плохо, как выглядит. Триш смотрела на него с завистью. Джек и миссис Бигль – с недоумением.

Наконец Триш не выдержала и, плюнув на все обещания, принялась есть. Ни Джек, ни миссис Бигль никогда не видели ничего подобного. Эта девушка меньше, чем за минуту, справилась с куриным филе, немногим больше – с пастой. В мгновение ока приговорив салат с фрикадельками, она принялась за теплое мороженое. И когда на столе не осталось ничего «съестного», вытерла губы и, удовлетворенно вздохнув, произнесла:

– Для полного счастья мне не хватает парочки двойных чизбургеров…

– Святой Патрик! – всплеснула руками миссис Бигль. – Кто бы рассказал – не поверила бы. Как же вы смогли съесть так много? Да еще и такую еду? Неужели все американцы так питаются?

– Ну что вы, миссис Бигль, – улыбнулся ей Пит. – Далеко не все. Триш у нас приятное исключение из правил. Мне, кстати, тоже понравилось, Триш. Ложка мороженого, которую мне удалось урвать из твоей тарелки, оказалась самой вкусной штукой, которую я пробовал за последние несколько лет. Курица с кокосовой крошкой – тоже ничего. Так что, не исключаю, что скоро перейду на твой рацион.

– Шутишь? – округлила глаза Триш.

– Ну что ты – совершенно серьезно.

Джек с удивлением разглядывал Пита. Теперь этот Макаути совсем не казался ему заносчивым писакой, мужской копией Мадэлайн Конноли. Не похоже было, что он хочет затащить жену в свою тень, напротив, чувствовалось, что он очень любит ее. То, что Пит разрешил Триш остаться, да и сам не погнушался поместьем Джека, о многом говорило: Триш очень дорога ему, и в случае необходимости он готов пожертвовать своими амбициями ради счастья супруги.

Джек не знал, что там произошло у них в замке, но еще сегодня утром оба выглядели совершенно другими людьми. Триш – несчастной женой, Пит – эгоистичным ревнивым мужем. Глядя на них сейчас, Джек чувствовал, что должен оставить попытки ухаживания за Триш. Эта женщина нравилась ему, и даже больше чем нравилась. Но Джек не хотел уподобляться тому другу, который увел у него жену. Если эти двое любят друг друга – дай Бог им счастья… Хотя, конечно, обидно, что первая за много лет женщина, которая понравилась Джеку, – замужем…

– Я, пожалуй, пойду спать, – сообщил Джек супругам. – Чертовски устал. Доктор Коллинз оставил Триш таблетку, Пит. Она лежит на столе.

– Спасибо, Джек. Вы очень много сделали для моей жены… – Пит встал и пожал Джеку руку.

– Шутите, Пит? Если бы не моя беспечность, Триш не упала бы с лошади, – грустно улыбнулся Джек. – Что ж, хорошо вам отдохнуть.

– И вам, Джек.

Когда Джек ушел, Пит уселся на краешек дивана и осторожно погладил Триш по больной ноге:

– Больно?

– Совсем чуть-чуть. На ночь выпью таблетку, и боль совсем пройдет.

– Отнести тебя наверх?

– Нет, спать почему-то не хочется. Я хотела сказать тебе спасибо, Пит…

– Кажется, сегодня вечер благодарностей, – усмехнулся Пит. – Мне-то за что? За тот скандал, что я устроил?

– Нет, за ужин… И за то, что поверил.

– Во что поверил? – недоуменно покосился на нее Пит.

– В то, что между мной и Джеком ничего не было.

– Несмотря на то, что я вел себя, как форменная истеричка, я все-таки тебе доверяю… Да и этот Джек вроде порядочный парень. Хотя я уверен на все сто, что он к тебе неравнодушен. Но он, по крайней мере, не сделает гадость исподтишка…

– Пит?

– Да, Триш… – Пит склонился к самому ее уху и коснулся носом его кончика – раньше жене очень нравилась эта ласка. Да и теперь Триш расслабилась, откинула голову и смотрела на Пита из-под опущенных век, совсем как разомлевшая кошка. – Ты хотела спросить меня о чем-то?

– Да, – кивнула Триш и слегка отстранилась от Пита. – Ты всегда был честен со мной, надеюсь, будешь и сейчас… Скажи, что у тебя к Сьюлен?

Пит вздохнул. Если бы он сам знал ответ на этот вопрос…

– Честно говоря, я не понимаю, – искренне сознался он. – Это не влюбленность, не любовь, не страсть. Это что-то, совершенно не похожее на то, что я испытываю к тебе… Когда я вижу ее, не могу оторвать глаз, никого, кроме нее, не замечаю. Когда не вижу – забываю о ней, словно ее и не было… Тебе не больно слушать это, Триш?

– Продолжай, – кивнула Триш, хотя все внутри нее протестовало против слов Пита.

– Сегодня днем мы были с ней в часовне. Странная штука, Триш, там я увидел Сьюлен совершенно другими глазами, совсем не такой, какой она представлялась мне раньше. Я все время думал о тебе и хотел быть там с тобой, Триш, понимаешь?

– Да… – заставила себя ответить Триш.

– Я действительно не знаю, как назвать это чувство. Как будто морок какой-то…

– Морок… – задумчиво повторила Триш. – Морок – это все, что в последнее время с нами происходит. Мое дурацкое поведение после тетиной смерти, сама тетя, которая снится мне каждую ночь и просит, чтобы я не отказывалась от дара… Ты, Сьюлен…

– Погоди-ка, – оборвал ее Пит. – Ты видишь во сне тетю?

– Да…

– Знаешь, я кое-чего тебе не сказал…

– Чего же?

– Помнишь, я все твердил, что хотел бы иметь дар?

– Ну и? – насторожилась Триш.

– Так вот, он у меня появился, – вздохнув, ответил Пит. – Только я не пойму, дар это или психическое расстройство. Я вижу призраков, Триш. И говорю с ними…

– Не может быть… – Триш ошеломленно уставилась на мужа и даже привстала с подушки. – Ты видишь призраков?!

– Ну да. И ты – единственный человек, который может мне поверить, – с надеждой посмотрел на нее Пит.

– Черт, Пит, это же дар тети Эльвы! – воскликнула Триш. – Она говорила мне, что у нее есть эта способность. Но неужели она передала ее тебе?! Значит, она что-то хочет сказать нам… Или помочь… Скажи, кого ты видел?

– Только не упади с дивана, – попытался пошутить Пит. – И потом, может, у меня никакой не дар, а хитрый вид шизофрении…

– Ну?!

– Бывших мужей твоих теток… Сначала ко мне пришел Джонатан Мэлвик, а потом Роберт Мэлвик. Поначалу я не поверил… Помнишь наш вчерашний разговор с тетками? Они сказали, что к ним приехал какой-то родственник, а я решил, что у бедняги попросту не все в порядке с головой.

– Ну?!

– А потом, когда ко мне заглянул бывший муж тетушки Лавинии, я подумал, что меня разыгрывает парочка придурков.

– Ну?!

– Я начал кричать, и на крик прибежала Сьюлен. Никакого Роберта Мэлвика она не увидела, хотя тот стоял прямо перед ее носом.

– Ты ей рассказал?

– Конечно же нет. Она точно решила бы, что я спятил. Пришлось списать все на мою творческую натуру… – Пит пожал плечами. – Сьюлен мне поверила. Может быть, все это и есть бред моего воображения, но меня смущает один момент: зачем теткам было сочинять про какого-то чокнутого родственника, которого кроме меня никто не видел? Разве только они догадались, кого именно я видел. И им было что скрывать…

– Но зачем? – удивилась Триш. – Ты говорил с ним? Он тебе что-то рассказал? – догадалась она. – Ну говори же, Пит!

Пит вздохнул, покачал головой и внимательно посмотрел в глаза жене. В конце концов, они всегда друг другу доверяли…

– Придется начать с самого начала. Помнишь, мы удивлялись, почему здоровая тетя Эльва, никогда не обращавшаяся к врачам, умерла от сердечного приступа?..