4
Утром энтузиазм Майлса несколько поутих. Спустившись в гостиную, он обнаружил Джим, беспечно сидящую на ковре и грызущую сухари, которые она обнаружила среди кухонных припасов. На ковре, рядом со скрещенными ногами Джим, валялись крошки, и она с успехом добавляла к ним новые.
Придав своему голосу как можно больше строгости, Майлс произнес:
– Ну, молодая леди, – Джим даже подпрыгнула, услышав его голос, – может, объясните мне, почему вы едите на полу?
– Мы же договорились не «выкать», – жалобно протянула Джим, прищуривая свои жадеитово-зеленые глаза. – А почему нельзя есть на полу?
– Потому, что это не принято.
– А почему – не принято?
– Потому что это неудобно и неприлично. Воспитанные люди едят за столом, – лекторским тоном объяснил Майлс.
– Но мне же удобно…
Майлс смерил ее таким взглядом, что Джим осеклась. Ну и ладно, Волосатый! – обиженно подумала она и поднялась с пола.
– А где у тебя метелка? – спросила она у Майлса.
– Что?
– Метелка… Ну, чтобы смести мои крошки…
– Не «метелка», а веник. Не «смести», а собрать… – улыбнувшись, поправил ее Майлс. – Эта игра в учителя начала его даже забавлять. – Оставь, Джим. Их соберет горничная.
– А-а… – протянула Джим.
– Как тебе спалось на новом месте? – поинтересовался у нее Майлс.
– Клево! Просто отпад! – обрадованно затараторила Джим. – Кровать у тебя – просто блеск. Да и вообще, домик что надо… Давно ты здесь живешь?
– О да… – разочарованно ответил Майлс. Как он и предполагал, жаргонные словечки сыпались из Джим как из ведра. – Попробуй обойтись без этих слов: «клево», «отпад» и тому подобных… Заменяй их литературными словами… Ты читаешь книги?
– Да, немножко, – кивнула Джим и смущенно отвела глаза. Она вспомнила, сколько книг было в библиотеке Майлса, и представила, как он начнет стыдить ее, если узнает, что за всю свою жизнь она прочитала всего-навсего четыре книги.
– И какие? – поинтересовался Майлс.
– Ну… э… – замялась Джим, предвкушая скорую расправу… – «Сказки народов мира», «Сказки Братьев Гримм», «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, «Анжелика и Король» Анны и…
– Все ясно, – прервал ее Майлс, и Джим приготовилась к худшему. – Сказки и любовные романы… М-да…
– Но у меня не было других книжек! – попыталась защититься Джим. – Я ведь не виновата…
– Успокойся, я тебя не ругаю. Ты видела мою библиотеку?
– Да… – покраснела Джим. – Ты все это прочитал?
Майлс расхохотался. Джим решила, что он смеется над ее глупостью, и тут же насупилась.
– Чего я смешного сказала?
– Что я сказала смешного, – поправил Майлс. – Ничего. Только если бы я прочитал все эти книги, моей голове не было бы цены. Понимаешь?
– Секу…
– Понимаю.
– Ладно, понимаю. – Джим уже начало злить то, что Майлс постоянно поправляет ее, и она еле сдерживалась, чтобы не наговорить ему грубостей. А это она умела…
– С сегодняшнего же дня ты засядешь за книжки, – произнес Майлс тоном, не терпящим возражений. – Я сам выберу их для тебя. И буду объяснять тебе все, что непонятно… А теперь – пойдем завтракать. После завтрака мы отправимся в магазин и купим тебе новые вещи.
Эта новость немного подняла Джим настроение, и ощущение собственной неполноценности, которое возникло у нее из-за замечаний Майлса, отодвинулось на задний план. Но ненадолго, потому что, как только они сели завтракать, Майлс продолжил экзекуцию. На Джим то и дело сыпались приказания, отданные сухим холодным тоном этого тирана: «сядь прямо», «убери локти со стола», «перестань чавкать», «жуй с закрытым ртом». Наконец Джим не выдержала:
– Чтоб я сдохла! – завопила она, отбросив в сторону вилку, – Не могу я так есть! Мне нравится чавкать, мне удобно класть локти на стол! Кто придумал все эти дурацкие правила?!
– Люди, которые умнее тебя, – холодно ответил Майлс.
Ах так! Ну держись, Волосатый! Джим выстрелила зеленым взглядом в сторону Майлса и ехидно поинтересовалась:
– Это они научили тебя спать в бигудях?
– Не в «бигудях», а в «бигуди»! – вспылил Майлс. – И потом, я в них не сплю! Волосы у меня вьются от природы.
– Скажешь тоже! – захихикала Джим, почувствовав, что ее слова задели Майлса. – Завиваешься, как девчонка. И такой же чистенький… Да еще и душишься… Смотреть смешно!
Майлс смотрел в ехидные жадеитовые глаза Джим и испытывал непреодолимое желание запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Но, поступив таким образом, он показал бы, что находится с ней на одном уровне. А это – неправильно. Ведь между учеником и учителем должна сохраняться дистанция. Майлс досчитал про себя до трех и попытался успокоиться. В конце концов, он уравновешенный человек, и какая-то девчонка не может вывести его из себя!
– В том, что я пользуюсь парфюмерией, нет ничего необычного, – ответил он, стараясь выглядеть как можно более невозмутимым. – Мужчина, так же, как и женщина, должен заботиться о себе. – Но речь не об этом. Я повторю еще раз, если ты не поняла. Чтобы стать леди, тебе нужно много учиться. И поэтому тебе придется слушать меня, Джим, хочешь ты этого или нет… Что же касается правил этикета, связанных с едой… Слава богу, мы живем не во времена наших отдаленных предков, которые сидели на полу пещеры и с жадностью поглощали еду, боясь, что у них ее отнимут более сильные люди. А мы можем наслаждаться едой, получать от нее удовольствие… Почему бы тебе просто не попробовать проникнуться атмосферой чистоты и комфорта, царящей за столом? Тогда тебе захочется есть правильно и красиво…
Джим пристыженно молчала. Когда Майлс начинал говорить таким тоном, она чувствовала, что должна – нет, просто обязана его слушать. Он старше ее, умнее, и это видно в каждом его слове, в каждом жесте, исполненном изящества. И как бы Джим ни раздражали его постоянные назидания, она понимала, что ей придется терпеливо их выслушивать. И следовать его указаниям…
Вздохнув и покорившись неизбежному, Джим убрала локти со стола. Майлс удовлетворенно кивнул и наградил ее повелительно-ласковым взглядом золотисто-карих глаз. Значит, его речь оказалась небесполезной и Джим вынесла из нее хотя бы что-то… Он начал терпеливо объяснять ей, какие приборы нужно использовать для того, чтобы есть то или иное блюдо. Джим внимательно слушала и кивала головой.
Майлс решил, что она все-таки не самая плохая ученица. Хотя судить об этом ему было сложно, ведь он впервые выступал в роли учителя… Конечно, на фоне Виктории Исприн она выглядела бы просто ужасно, но Майлс брал в расчет то, что раньше у Джим не было ни времени, ни возможности учиться хорошим манерам… Кстати, Майлс до сих пор не спросил ее, чем она занималась раньше… Нужно непременно восполнить этот пробел. Может быть, кое-какая информация о прошлом Джим поможет ему найти правильный подход к этой девушке?
– Скажи, Джим, – обратился Майлс к девушке, которая изо всех сил старалась пить чай, не прихлебывая. – Чем ты занимаешься? Точнее, занималась…
Джим поперхнулась чаем и устремила на Майлса смущенный зеленый взгляд. Она так надеялась, что ее бра… тьфу ты, Майлс не станет спрашивать ее об этом. Положение было щекотливым. С одной стороны, Джим не любила лгать. С другой стороны, ей совсем не хотелось выглядеть в глазах «идеального» Майлса последней… ну, в общем, воровкой… Она откашлялась и прикусила губу, размышляя над тем, как ей поступить: солгать или сказать правду. Майлс напряженно смотрел на нее, и Джим поняла, что он боялся ее ответа не меньше, чем она сама боялась сказать правду. И тогда Джим решилась.
– Я воровала, Майлс. – За столом повисла неловкая пауза. Звук чашки, столкнувшейся с блюдцем, прогремел в ее ушах, как гром небесный. – Крала кошельки у толстосумов. А на что мне еще было жить? Без образования – я закончила только младшую школу – меня никуда не брали. Конечно, я могла пойти на какой-нибудь завод, получать гроши, пыхтеть в пыльном цехе до восьми, а потом отдать концы годам к сорока… Но на кой черт мне это нужно? Чтобы, умирая на своей кровати, из которой торчат пружины, сказать, что я прожила свою жизнь честно? Дудки! Я уже насмотрелась на таких людей… Моя мама была такой. По ночам она задыхалась от кашля, не высыпалась. А когда она слегла, завод отказался выплатить ей пенсию. «Вы слишком рано уходите, мисс Маккинли», – так они и сказали. Слишком рано… – Глаза Джим наполнились слезами, но она мужественно сдержала их. Майлс видел, как тяжело ей говорить, и уже жалел, что задал этот вопрос. – А я не хотела умереть, как мама. Я хотела помочь Гарри и миссис Смуллит… На это нужны были деньги. И я подумала: разве убудет с тех людей, которые покупают себе норковые манто и бриллианты, если я возьму у них немножечко? И тогда я попросила Билли Платину, чтобы он обучил меня этому ремеслу…
– Билли Платину?
– Ну да. Это мой учитель, – гордо сказала Джим. – Золотой человек. Точнее, платиновый, – усмехнулась она. – Билли Платина научил меня многому… Как стать незаметной, как не попасться в лапы фараонов, как аккуратно открыть женскую сумочку, чтобы леди ничего не заметила… Но я никогда не крала ни у бедных, ни у людей, с которыми я общаюсь, – посерьезнела Джим. – Таков закон. Ведь у вора тоже есть законы чести…
Но они сильно отличаются от тех законов, которые я изучал, подумал Майлс. Он уже без осуждения смотрел на Джим. Эта девочка была по-своему права. В ее мире естественный отбор куда более жесткий, чем в мире Майлса. Ей пришлось выбирать: завод, с его пропитанными смрадом цехами, ранняя смерть или «карьера» воровки… Или…
– Моя соседка Агнесс, – опередила его мысли Джим, – пошла по другой дорожке. Она стала… – Джим залилась румянцем и опустила глаза. – В общем, она водит к себе мужчин. За деньги… Конечно, я не осуждаю ее, но я бы так не смогла. Уж лучше я буду воровать, чем… – Джим окончательно смутилась и смолкла.
Майлс понимающе кивнул. Он сразу понял, что за девушка эта Агнесс, и был очень рад, что Джим оказалась другой.
– Думаю, тебе больше не придется воровать. Если все пойдет по плану, ты получишь много денег. Очень много… Главное, чтобы ты смогла их правильно потратить.
– Уж я-то смогу, можешь мне поверить, – с какой-то детской гордостью произнесла Джим. – У меня даже планы есть… Но я пока о них не скажу… – Она сделала многозначительную паузу, а потом, снова смутившись, спросила: – Ты не сердишься?
– Но за что? – изумленно спросил Майлс.
– Что я воровка? Хоть я и не родная сестра, но…
Майлс мягко улыбнулся. Эта девочка забавляла его все больше и больше.
– Конечно, нет. Ты же все объяснила. И потом, ты ведь не обокрала меня?
Джим надулась. Ее и без того прищуренные глаза превратились в узенькие щелочки.
– И не собиралась. Я у своих не ворую, – отрезала она.
Майлс сделал серьезное лицо и понимающе кивнул.
– Я не имел в виду ничего плохого, Джим. Не обижайся, хорошо?
– Ладно уж. – Джим все еще хмурилась, но видно было, что она дуется на Майлса только для профилактики. Ее зеленые глаза, опушенные темными ресницами, смотрели на него немного недоверчиво, но без злобы. – А в какой магазин мы пойдем?
Адвокат Слоутли нервно комкал в руке клочок бумаги. Он не был уверен в том, что все пройдет гладко. Человек, к которому он обратился за помощью, запросто мог отказать ему. Или потребовать сумму гораздо большую, нежели та, которую хотел предложить ему Рэйнольд. А еще этот Майлс… Адвокат чувствовал, что явно недооценил мальчишку. Он не думал, что этот избалованный франт так быстро найдет дочь Патрика и начнет «занятия». Конечно же, есть шанс, что его старания окажутся напрасными и Джиллиан Маккинли, девчонка из подворотни, не вживется в роль леди. Но если Майлс будет упрямым, кто знает, чем закончится эта история…
Если бы адвокат Рэйнольд имел хотя бы отдаленные знакомства в обществе Блуфилда, он смог бы справиться сам, не прибегая к услугам второго лица. Но, увы, знакомств у него не было. Ими ему лишь предстояло обзавестись… Тот человек, к которому обратился Рэйнольд, мог ему помочь. А мог и отказаться, чего Рэйнольд боялся больше всего. Тогда под угрозой будет его репутация, и дело, которое обещало быть таким успешным, провалится…
В дверь тихо постучали. Мисс Штайн, по стуку догадался Рэйнольд. Старая дева ходила так же, как и стучала: тихо шурша, как упавший осенний лист.
– Да, мисс Штайн, – торопливо пригласил ее Рэйнольд. Он надеялся, что новости на этот раз будут хорошими. И не ошибся.
– К вам кое-кто пришел… – многозначительно прошуршала мисс Штайн.
Адвокат сразу же догадался, кем был этот «кое-кто». Он выбросил скомканный листок в мусорную корзину и сдержанно кивнул мисс Штайн.
– Пригласите.
Рэйнольд очень волновался, но знал, что ему необходимо предстать перед гостем по-деловому холодным человеком. Они встречались и раньше, но при других обстоятельствах. И Рэйнольд знал, что его гость недолюбливает Майлса Вондерхэйма. К тому же этот гость изрядно пообтрепался в финансовом отношении. Нет, убеждал себя Рэйнольд. Он должен согласиться, на мое предложение. Он не сможет отказаться…
– Добрый день, адвокат Слоутли – поздоровался гость и улыбнулся. Улыбка у него была неприятной, натянутой. А лицо… Рэйнольд заметил еще в прошлую встречу, что на его лицо словно была натянута маска недовольства окружающим. А может быть, адвокату только показалось? – Насколько я понимаю, вы хотите мне что-то предложить? Тогда не будем оттягивать и сразу перейдем к делу.
– Отлично, перейдем к делу, – согласился Рэйнольд. Такой деловой подход не мог его не порадовать. – Насколько я знаю, вы знакомы с Майлсом Вондерхэймом? – Гость кивнул. – И, как мне показалось, испытываете к нему не самые теплые чувства…
– Ну… как сказать, – усмехнулся гость. – Когда-то он был мне даже симпатичен. Но… Майлсу Вондерхэйму все доставалось легко. И он никогда не умел пользоваться тем, что имел… Может быть, в этом причина моей неприязни к нему? Сложно восторгаться развращенным и избалованным человеком, не так ли, адвокат?
– Абсолютно с вами согласен, – поддержал его Рэйнольд. Начало было отличным, и адвокат надеялся, что дальше пойдет так же гладко. – Поэтому и хочу предложить вам сделку. Патрик Вондерхэйм, дядя Майлса, недавно скончался. И оставил после себя дом и приличную сумму денег. Я не говорю о драгоценностях его покойной жены и прочих ценных вещах… – Рэйнольд рассказал гостю о наследстве и условиях его получения. Тот внимательно слушал и кивал головой. Чутье подсказывало адвокату, что он не зря обратился к этому человеку. Видно было, что его гость расположен к тому, чтобы заключить с Рэйнольдом сделку. – Вот так обстоят дела с завещанием, – закончил Слоутли. – А теперь я перейду к сути. Мне нужен человек, который сможет испортить репутацию Джиллиан Маккинли настолько, что в обществе ее не примут. Делать это нужно не сразу, а постепенно. Плести интриги, опутывать Джиллиан паутиной неприязни, недоверия окружающих.
Мне бы хотелось, чтобы ее не воспринимали всерьез, считали глупенькой и… грязной, если хотите. Девчонкой из подворотни с самым дурным прошлым…
Гость улыбнулся.
– Что ж, неплохо придумано. И вы хотите, чтобы я выступил в роли этого… интригана?
Рэйнольд кивнул, обрадованный прямолинейностью гостя. Слава богу, адвокату не придется играть в поднадоевшую игру недомолвок и мнимого недопонимания.
– Признаться, мне даже нравится эта роль. Но сколько я получу за то, что буду играть ее?
Настал тот момент, который волновал Рэйнольда больше всего. Что, если гость не согласиться с предложенной суммой и запросит больше? Адвокат был довольно скупым…
– Вы получите четверть от той суммы, которую получу я. А точнее, благотворительное общество «Люди Мира»… – Адвокат затаил дыхание в ожидании ответа.
– Конечно, хотелось бы больше… Но я догадываюсь, каким было состояние покойного Патрика Вондерхэйма. Так что, адвокат, я принимаю ваши условия.
На губах Рэйнольда Слоутли заиграла торжествующая улыбка. Дело сделано. Теперь никакая сила не позволит Майлсу выдать эту бродяжку за светскую даму. Он пожал гостю руку и попросил мисс Штайн проводить его до двери. Что ж, держись, Майлс Вондерхэйм! Если ты думал, что тебе удастся обойти адвоката Слоутли и заграбастать все состояние дяди Патрика, ты глубоко ошибся!
