5
Шон вышел от Патрика Кабоди и снова позвонил Селине. Она игнорировала его звонки с таким же упорством, с каким он игнорировал звонки неугомонной Джекки Сьюлитт.
Придется ехать к ней, с неудовольствием подумал Шон. Там я встречусь со своей ненаглядной будущей тещей, которая будет бросать на меня недовольные взгляды…
Ну чем я виноват? Я ведь предупреждал Селину. Но она все равно умудрилась обидеться. Эммет прав, мне вообще не надо было затевать эти пробы с миссис Бельски. В конце концов, я — профессиональный режиссер, а не дилетант. И просто не имею права брать на такую роль актрису, руководствуясь исключительно родственными связями, а не способностями…
Это просто удивительно, что я предложил текст Мизетты этой Пемзилии… До сих пор не понимаю, почему я это сделал… Впрочем, я об этом не жалею. Эммет и Ларри правы: она — самородок. Во всяком случае, на пробах казалось, что это именно так… Она даже камер не испугалась, словно всю жизнь перед ними провела… Главное, чтобы не пришлось жалеть, когда съемки начнутся…
Шон вспомнил о трогательной просьбе, которую эта самая Песитилия озвучила после того, как он предложил ей роль. Это надо же — бабушка-актриса просит о том, чтобы с ней поехала ее внучка! Смех да и только! Интересно, сама Джун знает об этой идее? Судя по всему, да. Кажется, бабушка и внучка очень привязаны друг к другу…
Как Шон и предполагал, в доме Бельски его ожидал довольно холодный прием. Мамаша Бельски так старалась продемонстрировать ему свою холодность, что, казалось, в теплом воздухе гостиной скоро образуется пар. Селина не отставала от матери. Она разговаривала с Шоном короткими фразами, которые должны были ясно дать ему понять, что невеста обиделась не на шутку.
Когда миссис Бельски оставила их с Селиной наедине, Шон дал волю праведному гневу.
— Какого дьявола?! — возмущенно посмотрел он на Селину. — Я же предупреждал, что твоя мама только пробуется на роль Мизетты, а это вовсе не означает, что она ее получит!
— Не кричи на меня, — сухо перебила его Селина. — Да, ты предупреждал. Но я надеялась, что ты относишься к нам не как режиссер, а как человек. Оказывается, я ошибалась… Мало того что ты скрыл от меня, где будут проходить съемки твоего фильма, так ты еще предпочел отдать роль какой-то старухе, которая годится в бабушки, а не в матери героине!
— Я не сказал, где будут съемки, даже собственной матери. И мне казалось, этот вопрос мы давно закрыли, — сквозь зубы процедил Шон. — Что касается возраста — он не имеет значения. Грим все поправит, к тому же эта дама не похожа на дряхлую старуху… И потом, далеко не все женщины рожают в восемнадцать. Некоторые делают это даже после сорока.
— Крепко же тебя зацепила эта бабка, — скептически усмехнулась Селина. — Или ты взял ее, лишь бы не брать мою мать?
— Ну что ты городишь, Селина, — раздраженно возразил Шон. — Я бы с удовольствием взял на эту роль Лору, но актриса из нее, ты уж извини, никудышная…
— Никудышная?! — возмутилась Селина. — Да что ты себе позволяешь?!
— Я сказал — актриса. Это вовсе не означает, что она никудышный человек… В конце концов, — примирительно добавил Шон, — я могу предложить ей эпизодическую роль… С ней она справится.
— Ты что — издеваешься?! — вспыхнула Селина. — Моя мать — в каком-то эпизоде? Ну уж нет! И даже не вздумай ей это предлагать — ты ее оскорбишь.
— Не знал, что играть в эпизодах — оскорбительно, — мрачно отозвался Шон. — Во всяком случае для тех, у кого нет никакого актерского опыта…
— Не понимаю, зачем ты приехал? — снова сменив гнев на холодность, поинтересовалась Селина. — Чтобы оскорблять мою мать?
— Чтобы спокойно поговорить с тобой. Теперь я понимаю, что это невозможно.
Шон вышел из-за стола, поправил шарф и направился к выходу из гостиной. Селина взбесила его, и он чувствовал, что нескоро придет в себя. Но самым обидным было то, что совсем недавно он вышел от Патрика Кабоди и даже почувствовал себя немного лучше. А теперь — все напрасно, хоть снова беги к психоаналитику…
Селина даже не поднялась, чтобы проводить его. Шон вышел на улицу, нырнул в машину и приказал Вилли ехать домой.
Дома его ожидал очередной сюрприз: в гостиной, прихлебывая свой любимый зеленый чай с мелиссой, сидела его мать, Лидия Милано.
— Мама? — удивленно пробормотал Шон.
— А что, я стала похожа на бабушку? — ехидно поинтересовалась Лидия. — Вообще-то, я предупредила Грэйс, что заеду.
— Ты не уточнила, когда… — Шон попытался взять себя в руки и улыбнуться матери, но Лидия сразу же заметила, что улыбка сына выглядит неестественно.
— Вижу, ты очень рад моему визиту… — огорченно констатировала она. — Иногда мне кажется, что ты готов терпеть меня только в Рождественские праздники. Да и то один день, не больше…
— Мама… — Лидия добилась своего — Шон снова чувствовал себя виноватым. — Ну что ты говоришь… Конечно, я рад тому, что ты приехала. Просто перед отъездом появилось так много проблем…
— Проблем? Каких проблем? — оживилась Лидия.
Шон немедленно понял свою ошибку: Лидия Милано обожала решать проблемы сына. Теперь она оседлает своего любимого конька и не отстанет от Шона, пока не выяснит все причины его беспокойства…
Решив умолчать о главном, Шон ограничился пересказом своих мелких неудач: ему пришлось долго искать актрису на одну из ключевых ролей, у него вышла размолвка с актером, который рассчитывал на роль, но в итоге не получил ее, и наконец он беспокоился, как бы информация о городке, в котором будет сниматься фильм, не просочилась в прессу… Но даже эти причины для беспокойства Шон смягчил настолько, насколько это было возможно.
Разумеется, он ни словом не обмолвился матери о письмах, которые получал уже не первый год. Если бы Лидия Милано о них узнала, то подняла бы на ноги весь город, чтобы отыскать порядком надоевшего сыну анонима.
— Надеюсь, ты принимаешь лекарства? — поинтересовалась Лидия.
— Разумеется, мама.
— А что тебе выписывает доктор Кабоди?
— Думаю, это не тот вопрос, который нам стоит с тобой обсуждать, — спокойно ответил Шон.
— Хм… — недовольно покосилась на него мать. — До сих пор не могу понять, почему ты не обратился к специалисту, которого я для тебя нашла. Конечно, покойный доктор Тавихэм был лучшим, но что же делать, если теперь его с нами нет…
— Да, доктор Тавихэм был прекрасным психоаналитиком, — согласился Шон, пользуясь возможностью хоть в чем-то согласиться с матерью. — Очень жаль, что его не стало…
— А где твой ужасный зверь? — полюбопытствовала Лидия. — Растаскивает твой гардероб и прячет под ковер?
— Твинс — вовсе не ужасный, — обиделся за питомца Шон. — Не наговаривай на него, он ничего не растаскивает.
— А как же моя золотая брошь, которую он спрятал у тебя под диваном?
— Иногда он может утащить что-то маленькое и блестящее. У всех есть свои недостатки…
— У твоего Твинса их чересчур много. Он наверняка воняет. Все хорьки вонючие.
— Он не воняет, мама. Хорьки очень чистоплотные животные. Они постоянно чистят свою шерсть.
— Выглядит это так, словно он ищет у себя блох. Надеюсь, он не блохастый?
— Нет, не блохастый, мама.
— Между прочим, у твоего отца была аллергия на шерсть, — напомнила Лидия и предостерегла сына: — Смотри, как бы и у тебя не началась…
— Если еще не началась, то уже не начнется, — возразил Шон.
— Бывали случаи…
— Не надо, мама, — поспешил перебить ее Шон. — Ты ведь знаешь, что я мнительный. Зачем провоцируешь?
— Я не провоцирую, а предупреждаю. Я пытаюсь тебя предостеречь. Мне кажется, это нормальное поведение матери…
— Я — мать, а мать никогда не посоветует и не сделает плохого своему ребенку… — механически процитировал Шон.
— Ты издеваешься? — недовольно поинтересовалась Лидия.
Ну вот, и она туда же… — мелькнуло у Шона. Я даже не пытаюсь издеваться — так почему же они об этом твердят?
Джун заглянула в автомастерскую, но Кима Доджеса на рабочем месте не застала.
— Эй, Фрэдди, — окликнула она помощника Кима, — а куда Ким подевался?
— Ему позвонили, — высунув голову из-под машины, отозвался Фрэдди. — Он в офисе, говорит по телефону. Подожди его здесь, он скоро будет.
— А-а, — протянула Джун и направилась к лестнице, ведущей в маленькую комнатушку с компьютером и телефоном, которую Ким и Фрэдди почему-то гордо именовали «офисом». — Я, пожалуй, поднимусь к нему.
Фрэдди хотел что-то возразить, а потом махнул рукой и снова скрылся под машиной. Джун поднялась по лестнице. Дверь в комнату была открыта, а Ким говорил довольно громко, так что Джун хорошо расслышала его слова, которые сразу показались ей подозрительными. Речь шла о какой-то машине, из-за которой у Кима почему-то могли возникнуть проблемы.
Джун не любила подслушивать, но слова Кима ее насторожили. Пользуясь тем, что Ким ее не видит, она замерла возле двери, прислушавшись к разговору.
— Послушай-ка, Майерс, — раздраженно обратился Ким к собеседнику на другом конце провода, — мы не о том с тобой договаривались. Я обещал заменить на тачке номера и перекрасить ее. И за возню с заменой бампера ты мне не заплатил. Так что если клиент недоволен, обижайся на себя. Что-то мне подсказывает, что бабки ты зажулил, а теперь хочешь на халяву получить ремонт. Так не бывает, Майерс… И потом, ты знаешь, что за эти тачки платят по другому курсу. Те бабки, что ты мне дал, платят за ремонт обычных машин… Нет, Майерс, не в два раза, а в три… А ты накинул мне какую-то мелочь… Хочешь и дальше со мной работать, не жмотничай. Я своей головой за такие бабки рисковать не стану…
Джун переступила с ноги на ногу, и скрипучие половицы немедленно дали Киму знать, что в комнате он не один. Молодой человек вздрогнул и обернулся.
— Джун? — Ким зажал трубку ладонью и пристально посмотрел на девушку, пытаясь понять, давно ли она здесь стоит. — Подожди секунду… Майерс, ко мне невеста пришла. Потом созвонимся.
Положив трубку, Ким обернулся к Джун. Он улыбался, но выглядел напряженным, и это еще больше насторожило девушку.
— Что еще за тачки особенные? — нахмурившись, спросила его Джун. — И почему ты головой за них рискуешь?
Ким моргнул и принялся объяснять:
— Мой приятель подогнал мне крутого клиента и сказал, что надо только перекрасить машину…
— А номера менять зачем? — прищурилась Джун.
— Не знаю, — пожал плечами Ким. — Желание клиента — закон. Ну приспичило ему сделать себе красивый номер. Я что, спорить буду? Потом выяснилось, что этот клиент хотел еще и бампер под замену. А Майерс бабки на бампер зажилил и хочет, чтобы я на халяву его сделал. Клиент, говорит, крутой, голову оторвет, если что не так. Ну, я и говорю: твои, приятель, проблемы…
Джун с сомнением посмотрела на Кима. Рассказ о приятеле и крутом клиенте показался ей не очень убедительным.
— Что-то я о твоем Майерсе ни разу не слышала…
— А чего о нем говорить? Он мне иногда клиентов подгоняет, вот и все. А видимся мы с ним редко.
Ким снова моргнул, что заставило Джун еще сильнее усомниться в его рассказе. Ким Доджес определенно темнил, но у Джун не было возможности проверить его слова. Джун вспомнила недовольное лицо Фрэдди, когда она сказала, что поднимется в офис, и теперь это тоже казалось ей подозрительным.
— Ким, скажи правду, — попросила она. — Ты что, занимаешься ворованными тачками?
Ким посмотрел на невесту с таким возмущением, что Джун немедленно устыдилась своего вопроса.
— Спятила, Джун?! Да я в жизни за угнанные тачки не возьмусь! Мне что, по-твоему, жить надоело?
— Ну что ты, Ким, — смущенно пролепетала Джун. — Я просто подумала…
— А ты думай меньше, — досадливо бросил Ким, — глядишь, всякая дурь из головы выветрится…
— Не обижайся, Ким… Ну, прости меня — глупость сказала… Я вообще-то поговорить пришла…
— Так говори, — буркнул все еще недовольный Ким.
— Даже не знаю, с чего начать, — примирительно улыбнулась Джун. — Мою бабушку пригласил сняться в фильме известный режиссер — Шон Милано.
— Милано? — округлил глаза Ким. — Ну, ничего себе… Дает твоя бабуля…
— Съемки будут проходить в другом городе, и бабушка хочет, чтобы я с ней поехала…
— Обалдеть… — Ким уставился на Джун, и девушка поняла, что сейчас начнется самая неприятная часть беседы. — И ты поедешь?
— Конечно, — кивнула Джун. — Миссис Петти без меня будет неуютно…
— А мне без тебя, можно подумать, уютно…
— Ким, это мечта всей ее жизни.
— А я-то тут при чем? А ты? Ее же, в конце концов, мечта. Пусть едет себе на здоровье…
— Ким… — вздохнула Джун. — Не знаю, как тебе еще объяснить… Это ведь моя бабушка, и я должна ее поддержать. Она ведь всегда меня поддерживала. Была мне и матерью и отцом…
— Но я-то буду тебе мужем, — возмущенно перебил ее Ким. — А ты меня бросаешь, можно сказать, перед самой свадьбой.
— Не бросаю, а уезжаю, — поправила его Джун. — И потом, мы ведь все равно планировали пожениться не раньше августа…
— А сколько продлятся твои съемки?
— Не мои, а бабушкины. Я еду в качестве группы поддержки… Не знаю точно. Милано сказал, что они могут занять три месяца…
— Три месяца?! — взорвался Ким. — Да за эти три месяца знаешь сколько всего может измениться?! Ты встретишь там какого-нибудь актеришку, влюбишься в него, а мне скажешь: «до свидания, милый!». А я, как дурак, все это время буду ждать, когда же вернется моя любимая невеста…
— Актеришку? — вспыхнула Джун. — Вообще-то, я думала, что мы друг другу доверяем…
— Я-то тебе, конечно, доверяю, — поправился Ким, — но ты не знаешь, что за люди — эти актеры. Они готовы затащить в постель все, что движется. От главной актрисы до последней статистки…
— Но я не актриса и не статистка. Я еду, чтобы поддержать бабушку…
— Да чего ты заладила: бабушку, бабушку?! Знаю я твою бабушку. Небось, сама хочешь поехать, чтобы крутить там с актерами!
— Ну и придурок же ты, Ким Доджес!
Джун вылетела из комнаты и, хлопнув дверью, сбежала по ступенькам. Ким помчался следом за ней и догнал ее уже на выходе.
— Джун, ну прости меня… — Он развернул к себе девушку, обнял ее и уткнулся носом ей в макушку. — Да, я придурок. Но я же люблю тебя…
Джун улыбнулась ему сквозь слезы.
— Честное слово, Ким, я обещаю, что все будет хорошо… Ты и соскучиться не успеешь, как я вернусь. Правда…
Выйдя из автомастерской, Джун обернулась, чтобы помахать Киму рукой, и увидела, как он с лицом, покрасневшим от гнева, отчитывает за что-то Фрэдди.
Уж не за то ли, что он позволил мне подняться в офис? — спросила себя Джун. Но тут же поспешила отогнать от себя подозрения. Если они не будут доверять друг другу, как же тогда смогут жить вместе?
Джун глубоко вдохнула и зашагала домой, мысленно перечисляя вещи, которые им с бабушкой понадобятся в незнакомом городке, название которого до сих пор оставалось для них тайной, покрытой мраком…
