11

Солнечный луч пробежался по белоснежной подушке и коснулся щеки Шелли. Она лениво повернула голову и медленно открыла глаза. Утро или день? Солнце было ярким, не утренним. Скорее всего, уже день… Или все-таки утро? Сколько же она проспала?

Шелли присела на кровати и застонала от головной боли. Вчерашний вечер со всеми подробностями тут же всплыл в голове. Шелли оглянулась вокруг и поняла, что ее ищущий взгляд напрасен — Руди не было. Неужели он ушел, испугавшись того, что между ними было? Неужели он мог с ней так поступить?

Шелли потихоньку выбралась из постели и обошла дом. Ни Руди, ни малейшего намека на его присутствие… Он ушел и не оставил даже записки. Шелли уселась на диван в гостиной — тот самый, где они вчера поцеловались во второй раз, — и обхватила голову руками. Не может быть, чтобы ее друг, ее мужчина, ее любимый — а теперь она была безоговорочно уверена в том, что он именно любимый — сбежал от нее, страшась заглянуть ей в глаза после проведенной вместе ночи. Но отсутствие Руди говорило само за себя: он исчез, а значит, не захотел ее видеть…

Шелли была опустошена, раздавлена этим открытием. Такое случилось с ней впервые. Мужчины никогда не оставляли ее после первой ночи, никогда не убегали от нее. А Руди — он был другим, отличался от большинства мужчин. И если раньше это радовало Шелли, то сейчас она чувствовала себя совершенно разбитой. Вначале она хотела позвонить ему, но, сообразив, что, возможно, он не захочет ее слышать, передумала. Ей оставалось только ждать. Ждать его звонка, его приезда или еще бог знает чего… Оставалось надеяться на то, что Руди отойдет, переосмыслит происшедшее и вернется…

А сейчас Шелли должна заставить себя разобраться с тем, что уже месяц гнетет ее и не дает спокойно дышать. Она села за столик, взяла ручку, листок бумаги и принялась строчить письмо. Настроение вполне соответствовало тому, что она задумала.

— «Уважаемый мистер Конхэйм! То, о чем я хочу вам написать, может показаться весьма и весьма странным. Скорее всего, эта история приведет вас в недоумение…», — прочитала Тэсси Вэрен и подняла глаза на Шелли. — Немного высокопарно, но истине соответствует. Честно говоря, я даже не знаю, как Дуглас отреагирует на это письмо. Остается только догадываться…

— Кстати, как прошла встреча с Конхэймом? — вяло поинтересовалась Шелли. Ей не хотелось казаться невнимательной, но в мыслях крутилась только вчерашняя ночь, проведенная с Руди.

— Отлично! — И действительно — Тэсси похорошела; глаза у нее блестели, выдавая приподнятое состояние духа. — Сначала он очень удивился, увидев меня. Потом, когда я сказала ему, что ты не смогла прийти, ему не оставалось ничего другого, как смириться с моим присутствием. Ну а когда он смирился — все пошло на лад. Конхэйм принял твои извинения и, кажется, понял, что к чему. Так что, думаю, ты, подруга, можешь больше не бояться его навязчивых ухаживаний…

— Надеюсь, что после того, как он прочтет письмо, «Паблисити Сторм» не потеряет клиента, — мрачно произнесла Шелли.

— Что-то мне не нравится твой настрой. И вообще, ты выглядишь неважно — как-то побледнела, осунулась… Чем ты занималась этой ночью? — полюбопытствовала Тэсси.

— Не поверишь. Помнишь, я рассказывала тебе о своем друге — Руди?

— Да, помню, — насторожилась Тэсси.

— Так вот, мы с ним отмечали его очередное изобретение… А после этого мы…

— Ну ты даешь! — удивилась Тэсси, догадавшись, что означала долгая пауза, усиленная румянцем, появившемся на щеках подруги. — Так вот ради кого ты отказалась от Дугласа Конхэйма…

— Дуглас Конхэйм — не мой принц, — убежденно сказала Шелли, — я в этом уверена. К сожалению или к радости, не знаю.

— А в Руди ты уверена?

— Я уверена в том, что он — именно тот, кто мне нужен. Только он, по всей видимости, так не считает. Я проснулась утром, а его и след простыл. Ни тебе записки, ни тебе звонка, — вздохнула Шелли. — Он привык видеть во мне друга, а после того, что случилось, — кем я могу называться? В роли любовницы я ему не интересна. Кажется, прошлой ночью он в этом убедился.

— Может, не стоит делать выводы так быстро? — засомневалась Тэсси. — Одумается, разложит все по полочкам и позвонит. Или позвони ему сама — поговорите и вместе решите этот вопрос.

— Я боюсь звонить ему, — созналась Шелли. — Боюсь, что он оттолкнет меня. Не хочу услышать «нет», понимаешь? Все пошло кувырком с тех самых пор, как я пустилась в эту авантюру. Обидно, до слез обидно, Тэсси, — и любви не нашла, и друга потеряла.

— Еще не все потеряно, — успокоила ее Тэсси. — Ты слишком рано впадаешь в депрессию. Я почти уверена, что твой Руди объявится. Вы так долго были вместе, я имею в виду, дружили, что вряд ли он уйдет без объяснений.

— Не знаю — я вообще перестала что-либо понимать. Единственное, что я знаю — только он видел во мне меня саму, мою истинную сущность. Только ему нравилось, как я выгляжу в сером нелепом костюмчике и огромных очках. И только он был способен поговорить со мной по душам.

— Так позвони ему, Шелли. Не усложняй себе жизнь. Ты всегда все усложняешь!

— Может быть. Видимо, это черта моего характера. Иногда мне кажется, что проблемы решаются сложно или не решаются никак. И я ничего не могу с этим поделать.

— Позвони ему, Шелли. Я уверена, что это будет разумно…

— Я должна быть сама в этом уверена, Тэсси. — Шелли встала из-за столика и указала Тэсси на конверт с письмом. — Не забудь предать его Дугласу. И постарайся объяснить ему, что я не сумасшедшая, а просто хотела быть счастливой. Только это не очень-то мне удалось…

— «Уважаемый мистер Конхэйм, то, о чем я хочу вам написать, может показаться весьма и весьма странным…». Странным — не то слово.

Дуглас Конхэйм измерял кабинет большими шагами и периодически бросал на Тэсси выразительные взгляды, свидетельствующие о том, как он рассержен. Тэсси чувствовала, что его злость адресована не Шелли, но все же постаралась расставить точки над «i».

— Надеюсь, что ты не злишься на Шелли. Ведь если бы не она, ты никогда не узнал бы о заговоре Хьюберта.

— На Шелли я не сержусь. — Дуглас продолжал метаться по кабинету. — Она, конечно… экстравагантная девушка, но честная и великодушная. Я даже благодарен ей за науку — она объяснила мне, что не стоит придавать так много значения внешности. Ткнула меня носом в собственную близорукость. И была права… Я в бешенстве от того, как поступил со мной Хьюберт. В университете он пытался покончить с собой — я увел у него девушку. И после этого, на протяжении многих лет, чувствовал себя виноватым перед ним. Пытался ему помочь, устроил к себе, когда открыл свое дело. И вот как он мне отплатил. Предал меня, наплевал на меня!

— Успокойся, Дуглас. Главное, что ты предупрежден и тебе ничего не грозит. Разве было бы лучше, если бы Хьюберт облапошил тебя, а ты узнал об этом в последнюю очередь?

— Конечно, нет. Я не испытывал к Хьюберту симпатии, но не демонстрировал этого. Наоборот, старался это скрыть, чтобы он чувствовал себя комфортно. И к чему это привело? Меня бесит то, что я оказался лопухом — недальновидным человеком, для которого сентиментальность оказалась выше трезвого взгляда на жизнь. Разве таким должен быть человек, держащий модельное агентство?

— Не знаю, каким должен быть владелец модельного агентства, но в этой ситуации бледно выглядишь не ты, а Хьюберт, — взволнованно заговорила Тэсси. — Ты поступил порядочно, благородно, а он предал тебя. Разве ты виноват в том, что случилось?

— Мог бы быть разумнее… Кажется, я совершенно не разбираюсь в людях.

Тэсси встала с кресла, подошла к Дугласу и положила руку ему на плечо.

— Успокойся, здесь нет твоей вины. Нельзя в каждом человеке видеть подлеца и страховаться заранее, чтобы тебя не подставили. Если Хьюберт оказался подлецом, то это не значит, что все кругом такие же. Он получит по заслугам и, думаю, надолго это запомнит.

— Ты права. — Дуглас остановился и посмотрел в темные глаза своей утешительницы. — Ты абсолютно права.

Он поцеловал ее руку, лежащую у него на плече, и обнял девушку.

— Ты не против, если я нарушу правила приличия и поцелую тебя прямо в своем кабинете?

Тэсси кивнула и блаженно зажмурила глаза.

Руди Маггот лежал на диване и тупо смотрел в потолок. Давненько он не чувствовал себя так паршиво… Вставать и что-либо делать не было ни малейшего желания. Перед глазами постоянно вставало лицо Шелли: то ласковое, то веселое, то грустное, то охваченное страстью… Этой ночью он впервые увидел ее такой — нежной любовницей, отдающейся его настойчивым объятиям… Она ведь хотела этого, безумно хотела. Это было написано и в ее взгляде, затуманенном дымкой желания, и в ее жестах, движениях — раскованных, освобожденных страстью. Зачем он ушел? Почему не мог дождаться ее пробуждения? Почему не поговорил с ней, не расставил все по местам?

Руди прекрасно знал ответы на эти вопросы. Он панически боялся увидеть страх в ее глазах. Страх того, что они сделали, того, что они переступили черту, которую провела между ними дружба. Шелли вряд ли смирилась бы с тем, что произошло. Она всегда видела в нем только друга, и этой ночью всего-навсего поддалась влечению, попыталась забыть в его объятиях о том, другом мужчине.

Дуглас Конхэйм не выходил у нее из головы. Она хотела забыть о нем, но едва ли ей это удалось. Руди понял, что ошибся тогда, когда говорил ей, что это всего лишь блажь, сказка, в которую она поверила, лишь бы не чувствовать себя одинокой. Все было намного серьезнее, и Руди ничего не мог с этим поделать. В погоне за Шелли-возлюбленной он потерял Шелли-друга. И это, пожалуй, было самой страшной потерей в его жизни. Теперь Шелли вряд ли захочет его видеть — он переступил черту, нарушил незыблемые правила друзей и будет за это наказан. Но почему? Почему? Ведь когда-то она считала, что любимый человек должен быть не только любовником, но и другом. Впрочем, теория — одно, а практика — совершенно другое. Столкнувшись с подобной ситуацией на практике, Шелли поведет себя так, как все. А ему так хотелось верить в то, что она — другая, особенная…

Дверь скрипнула, и Руди вскочил с дивана, удивленно уставившись на дверной проем. Его мимолетная надежда, искоркой вспыхнувшая в душе, тут же погасла. На пороге стояла не Шелли, а бесцеремонная Вайолет.

Он сразу догадался, что что-то не так: по особенному блеску в глазах Вайолет, по ее яркой одежде. Одета она была действительно броско, вызывающе, очевидно, что наряжалась не на обычную прогулку. Открытое фиолетовое платье, опоясанное тонкой металлической цепочкой, едва доходило до колен. Поверх платья был наброшен коротенький черный пиджачок, усыпанный узорами из страз и белого бисера. Косметика тоже была яркой — глаза, обведенные черным карандашом, напоминали о хэллоуинском маскараде, помада насыщенного фиолетового цвета гармонировала с платьем, но смотрелась вульгарно.

— В чем дело, Вайолет? — раздраженно спросил Руди у нежданной гостьи. — Тебя не учили, что в дверь нужно стучать?

— Ты очень любезен, — ядовито улыбнулась Вайолет. — Но дверь закрывают, если не хотят, чтобы в нее вошли.

Она была агрессивна как никогда — Руди чувствовал это. Агрессия была в ее словах, в ее взгляде, в одежде. Руди еще не понимал, с чем связан ее визит, но уже предчувствовал недоброе. Главное, не выказать Вайолет своего волнения. Она отлично умеет пользоваться чужим замешательством, и Руди прекрасно это знал.

— Чего ты хочешь? — сухо поинтересовался он. Любезничать с нахальной гостьей у него не было ни малейшего желания, тем более что все его мысли вертелись вокруг одного человека — Шелли.

— С чего ты взял, что я чего-то хочу? — усмехнулась Вайолет.

— Просто так ты не приходишь. Никогда.

— Ты прав, Руди. Я — деловая женщина и не могу расходовать свое время впустую.

Руди напрягся — на что она намекает, подчеркивая свою чрезмерную занятость?

— Не то, что некоторые, — продолжила Вайолет, — устраивают маскарад, трудятся на два фронта…

Он знал, что все этим закончится — Вайолет раскопает эту историю. Внутри у него похолодело — он вспомнил, как Шелли жаловалась, что ей мерещится слежка. Руди тогда не придал этому значения и, выходит, напрасно. За ней действительно следили… Он взял себя в руки и решил играть в полное непонимание того, что происходит. Возможно, Вайолет еще не все успела разнюхать…

— Ты о Хэллоуине? — беззаботно спросил он. — Все еще бесишься, что Шелли тебя не пригласила?

— Ваши сборища меня не слишком-то интересуют. — Голос Вайолет дрогнул, и Руди понял, что удар попал в цель. — А вот тебя может заинтересовать кое-что…

— На что ты намекаешь?

— Ты все еще встречаешься с Шелли?

Руди кивнул. Вайолет не за чем знать, что между ними произошло.

— В таком случае… — Вайолет сделала очередную «эффектную» паузу. — Тебе будет очень интересно узнать, что она увлечена не только тобой.

— На что ты намекаешь? — Руди отлично понял, о чем идет речь, но здраво рассудил, что ему лучше изобразить облапошенного дурачка.

— Тебе ни о чем не говорит имя Дуглас Конхэйм? — Напомаженные губы Вайолет растянулись в издевательской усмешке.

— Кажется, я продал ему какое-то из своих изобретений…

— А он расплатился с тобой рогами.

— О чем это ты?

— Шелли устроилась в его агентство и какое-то время изображала его секретаршу.

— Ты бредишь, Вайолет. Зачем это ей нужно? Она владеет «Паблисити Сторм»… Для чего ей работа какого-то секретаря?

— Ты наивен, Руди. Ужасно наивен. Но ничего — я открою тебе глаза, чтобы ты не выглядел таким идиотом. — Вайолет окинула его взглядом, который должен был изобразить сочувствие и жалость. — Шелли устроилась к Конхэйму для того, чтобы быть поближе к любимому. Ведь она влюблена в него…

Руди изобразил удивление и досаду.

— Да, да, Руди. Именно влюблена! — Вайолет смаковала слова, наслаждаясь произведенным эффектом. — Мы были с ней на выставке рекламы — там она впервые его увидела. Пялилась на него, как будто он — звезда кинематографа. Думала, я не замечаю. Влюбилась в него как кошка и решила устроиться в его агентство. А тебе, дурачок, морочила голову. Она встречалась и с ним и с тобой одновременно, понимаешь?

Руди мрачно кивнул. Вот это стерва! Не зря он так от нее сторонился — таких, как Вайолет Свенсон, нельзя подпускать к себе близко.

— А ты-то откуда знаешь об этом, Вайолет?

— Это уже мое дело. К сожалению, я знаю обо всем, что происходит, — загадочно улыбнулась Вайолет. — Иногда хочется знать поменьше, но не удается.

— Может, у тебя есть фотографии, которые подтверждают твои слова? Снимки с Шелли и Дугласом? Или видео с их участием… А, Вайолет?

Вайолет не услышала издевки в его словах — человек, оказавшийся в такой ситуации, по ее мнению, не мог испытывать ничего, кроме разочарования и досады. Она недоуменно взглянула на Руди и смутилась.

— Нет… я ничего не снимала. Мне не приходило в голову, что тебе это понадобится.

— Напрасно, — Руди изобразил разочарование. — Я думал, ты окажешься предусмотрительнее. Ничего не поделаешь, придется поверить тебе на слово. Хотя доверие, таким, как ты, солидно подрывает самоуважение.

— Что?! — возмутилась Вайолет. Она не понимала, как этот мужчина, оказавшийся в нелепейшей ситуации, может издеваться над ней — вездесущей и всезнающей Вайолет. — Тебе наставили рога, ничтожество! Ты, тряпка, смеешь еще и издеваться надо мной!

— Кажется, до того, как я начал встречаться с Шелли, ты была обо мне более высокого мнения. Приходила сюда, отрывала меня от работы, навязывалась мне в подружки и разве что цветы не дарила… Как быстро у тебя меняется представление о людях, Вайолет. Может, объяснишь, почему ты так разочаровалась во мне?

Вайолет стояла белая как мел. Фиолетовая помада контрастировала с бледностью лица и придавала ему какое-то глупое выражение. Последнее высказывание Руди окончательно вывело ее из себя. Она ожидала совершенно другого приема. Вместо того чтобы поблагодарить ее за то, что она открыла ему глаза, это ничтожество смешало ее с грязью.

— Ты создан для того, чтобы о тебя вытирали ноги! Ну ничего — я посмотрю, как отреагирует на эту новость Дуглас Конхэйм. Думаю, ему будет любопытно узнать, что в его агентстве работал подставной секретарь. Как раз из той фирмы, в которую он собрался обратиться за помощью!

Вайолет выскочила из мастерской и хлопнула дверью так, что Руди забеспокоился — не обрушится ли на него потолок. Но потолок не обрушился. Он сел на диван и стиснул голову руками. Думай, Руди, думай. Вряд ли кто-то, кроме тебя, сможет помочь Шелли или хотя бы предупредить ее…

Никогда еще он так безобразно не вел машину — ему сигналили, на него кричали, но он не видел ничего, что происходит вокруг. Он знал одно — ему нужно приехать к ней и предупредить ее. Мобильный Шелли, как назло, не отвечал. Он позвонил в офис «Паблисити Сторм», но ее секретарша сказала, что Шелли на важном совещании. Что еще он мог сделать — только помчаться к ней в офис и лично поговорить с ней.

А ведь Руди предупреждал ее, увещевал… Он не сомневался в том, что эта правда рано или поздно выплывет наружу, и не в лучшем виде. Так оно и вышло. Любопытная мисс Свенсон не могла упустить такую соблазнительную возможность насолить Шелли, а заодно и Руди. Он проклинал себя за то, что на вечеринке у Пэтти сболтнул Вайолет такую глупость. Если бы не его язык — все, может быть, и обошлось. Хотя Вайолет уже тогда была заинтригована постоянным отсутствием Шелли на работе и дома…

Он волновался за нее, как друг, но в то же время чувствовал, что времена их дружбы ушли в прошлое и их уже не вернуть. Слово «любовь» вертелось в его голове, но он знал, что едва ли когда-нибудь сможет сказать Шелли эту красивую фразу: «я люблю тебя». Она не поймет, не сможет понять, потому что в ее голове, так же прочно, как в голове Руди — она сама, засел проклятый Дуглас Конхэйм с его пресловутыми золотыми волосами и серыми глазами. Ничего не поделаешь — такова жизнь. Так легко говорить людям — смиритесь с неизбежным, но так сложно убедить в этом самого себя. Сейчас он верил в то, что его неизбежность — Шелли, а она, что ее неизбежность — Конхэйм. Кто из них прав? Чья неизбежность — настоящая, а чья — выдумка? Наверное, оба правы по-своему. Только его обжигает, ранит эта правда, и он не хочет с ней смириться. Или не может?

Руди резко затормозил у темно-зеленой вывески «Паблисити Сторм». Хлопнул дверью, запер машину и легко взбежал по ступенькам крыльца.

Секретарша Люси (Руди никогда не видел ее, но слышал о ней по рассказам Шелли) сообщила ему, что мисс Брэмбл на совещании и пускать к ней «не велено».

— Люси, — Руди умоляюще смотрел на секретаршу, — мне срочно. Очень, очень срочно…

— Простите, мистер…

— Руди Маггот.

— Простите, мистер Маггот…

— Лучше просто Руди.

— Мистер… Руди… — Люси окончательно смутилась и, словно извиняясь, повторила его имя. — Руди, мисс Брэмбл дала четкое указание — не пускать никого. У нее очень важное совещание. Но думаю, — она попыталась утешить Руди, — оно скоро закончится. Я дам вам интересные журналы, кофе налью… И вы подождете мисс Брэмбл в удобном кресле. Не сомневаюсь, — повторила Люси, — она скоро освободится.

Руди обреченно уселся в кресло и вцепился в чашку с кофе, любезно принесенную ему Люси. Пить кофе ему совершенно не хотелось, но надо же было хоть чем-то занять время… Одно к одному — Вайолет, это идиотское совещание, такое несвоевременное… Руди был раздавлен обстоятельствами и ничего не мог изменить. Но не это угнетало его — самое страшное было впереди. Как его встретит Шелли? Как она посмотрит на него? Едва ли он увидит в ее взгляде прежнее тепло — их прошлое позади, и его никогда уже не вернуть…

— Да уж, Шелли… — Дуглас сидел в кресле, положив одну ногу на другую, и с удовольствием прихлебывал капучино. — Сказать, что я благодарен вам — ничего не сказать. То, что задумал Хьюберт, могло обернуться для моего агентства настоящей катастрофой. Не сомневаюсь, так и было бы, если бы не ваше «расследование».

Шелли покраснела от похвалы, но спокойно смотреть в глаза Дугласу по-прежнему не могла. Теперь он знал обо всем: и о ее глупой влюбленности, и о фокусах с переодеванием. Но она не ошиблась в его человеческих качествах — он был великодушен и благодарен ей за то, что она сделала для него. Он приехал к ней сразу, как только прочел письмо и разобрался с последствиями «заговора». Договор с агентством «Свенсонс Куалити» был тут же аннулирован, а Хьюберт уволен. Дуглас уже не пожирал Шелли глазами, а смотрел на нее как на делового партнера, который помог ему избежать серьезных проблем. Это новое (точнее, хорошо забытое старое) отношение было приятно Шелли. Она понимала, что Дуглас усвоил урок, который она волей-неволей преподала ему, и теперь плоды этого урока будет пожинать Тэсси. Шелли подозревала, что у Дугласа назревает серьезный роман с новой моделью и искренне радовалась за подругу.

— Мне до сих пор стыдно за свое ребячество, — призналась она Дугласу. — Надеюсь, вы сможете забыть мое нелепое поведение.

— Оставьте, Шелли. Я многому научился благодаря вашему «ребячеству». И думаю, что вашей подруге Тэсси Вэрен не придется на меня жаловаться. — Он хитро улыбнулся, подтверждая подозрения Шелли. — Но надеюсь, что в следующий раз вы не будете пытаться реализовать свои желания таким экстравагантным образом…

— Будьте уверены. — Шелли опустила глаза. — С меня по горло хватило всей этой истории. Насчет своего заказа можете не беспокоиться, — поспешила она сменить тему, — «Паблисити Сторм» справится с ним и сделает все лучшим образом.

— Не сомневаюсь. Вы доказали свою компетентность, работая обычным помощником в «Элегант Стайл». К тому же Дональд Стилмен был о вас очень высокого мнения.

— С мистером Стилменом меня познакомила Вайолет Свенсон, — призналась Шелли. — На выставке «Новый шаг». Так что как работника он меня не знает…

— Это ничего, — уверенно сказал Дуглас, — у Дональда глаз наметанный. Он отлично разбирается в людях… Да и в агентствах. Он собрал о вас кое-какую информацию… С удовольствием читает вашу газету. И сказал, что у «Паблисити Сторм» большое будущее. В отличие от «Свенсонс Куалити» — их рост закончится с этой сделкой. — Голос Дугласа стал резким, злым. — Мисс Свенсон думала, что репутация отца и прикрытие «Пэтэйшон» спасут ее от разоблачения, но она заблуждалась… Клянусь, я этого так просто не оставлю. Я уже кое-что предпринял… Кстати, мне удалось поговорить с ее отцом — старичок Свенсон в шоке от того, что сотворила его дочь. Но потворствовать ей не собирается, несмотря на то, что теперь имя Свенсонов будут полоскать во всех газетах. Порядочный человек — непонятно в кого дочь такая… А говорят, яблоко от яблоньки — выходит, ничего подобного…

— Вайолет Свенсон когда-то была моей подругой… — сказала Шелли.

Дуглас услышал в голосе Шелли обиду и разочарование — как это было ему знакомо! Он вспомнил слова Тэсси и участливо посмотрел на Шелли.

— Не печальтесь — мы не можем застраховаться от вмешательства таких людей в нашу жизнь. Ничего не поделаешь. Главное, не чувствовать себя виноватыми в том, что нас обманули… Кстати, о подругах. Мы с Тэсси обедаем вместе. Не хотите составить нам компанию? Думаю, Тэсси будет довольна…

— Отличная идея.

Шелли взяла маленькую сумочку и накинула плащ. Дуглас пошутил по поводу маленьких женских сумочек-косметичек, и они, смеясь, вышли из кабинета.

— Мисс Брэмбл, у вас тут… — попыталась остановить ее Люси, но Шелли ничего не слышала.

С ее души упал тяжелый груз, и, избавившись от него, она чувствовала огромное облегчение. Руди, сидящего в уголке с журналом и чашкой кофе, она не заметила. Зато он заметил и ее, и Дугласа. Услышал ее смех, увидел блуждающую улыбку на ее лице… Он не пойдет за ней и не будет ей навязываться.

— Спасибо, Люси, — сказал он удивленной секретарше. — Думаю, дело было не таким уж и срочным. Я черкну мисс Брэмбл пару строк. Отдайте ей записку, когда она вернется.

Люси только пожала плечами и протянула Руди листок и ручку. Сегодня все какие-то странные… И что только на них нашло?

Шелли просидела в кафе около часа. Воркование Дугласа и Тэсси только увеличило пустоту, возникшую в ее душе после ухода Руди. Нет, она не завидовала — она была рада за Тэсси, но одиночество сомкнулось вокруг нее таким плотным кольцом, что ей стало тяжело дышать. Облегчение, которое она испытала после разговора с Дугласом, быстро улетучилось, уступив место гнетущим размышлениям о ее дальнейшей судьбе. Она лишилась друга, преданного, верного. И еще лишилась любимого, которого только что обрела. Какая из этих потерь страшнее, Шелли не могла понять. Обе были тяжелыми, обе терзали ее и не давали ей покоя.

Она вернулась в офис и тут же получила сюрприз от Люси — маленькую записку, написанную знакомой рукой.

— Люси, это был…

— Руди Маггот. Он ждал вас полчаса, но вы и слушать меня не хотели, когда выходили.

— Проклятье! — выругалась Шелли. — Он был здесь, когда я уходила?

— Да, — виновато ответила Люси, — но вы меня совсем не слушали.

— Ты не виновата.

Шелли, не отходя от стола секретарши, прочитала записку, состоящую всего из четырех слов: «Вайолет все знает. Руди».

Тэсси обошла вокруг Шелли и удовлетворенно покачала головой.

— Не о чем беспокоится все идеально.

— Посмотри сзади, — Шелли нервно затягивалась очередной «Тру Тэйст», — мне, кажется, платье помялось…"

— Все замечательно, — повторила Тэсси. — Перестань курить, иначе твои духи он просто не почувствует — все забьет табачный запах. Сколько можно? Ты куришь одну за другой! Я просто отберу у тебя пачку, будешь знать!

— Тэсси! — простонала Шелли. — Ты ведь знаешь, как я волнуюсь. А когда я волнуюсь…

— Нечего оправдываться. Сигареты портят цвет лица, зубы и легкие. Так что перестань травить себя этой дрянью.

Шелли махнула рукой и еще раз покрутилась перед зеркалом. А платье и впрямь сидит неплохо. Может, напрасно она волнуется? Облегающий лиф подчеркивал грудь, воздушная белоснежная юбка переливалась затейливыми рисунками страз. Шелли выглядела худенькой и легкой — как фея из сказки. Вот-вот позади платья появятся прозрачные крылышки, и она взлетит, упорхнет, оставив после себя сияющий след в воздухе.

— Ну и чем ты теперь недовольна? — Тэсси полюбовалась отражением подруги, а заодно и своим. На ней было светло-голубое открытое платье, которое ей очень шло.

— Ничем. Только волосами. Если Руди не появится в ближайшее время, мне придется идти под венец без флердоранжа…

— Появится, не нервничай. Или ты боишься, что он опоздает на собственную свадьбу?

— Типун тебе на язык, — Шелли осуждающе посмотрела на подругу. — Хотя Руди постоянно опаздывает…

— Стоп, стоп, стоп… Хватит беспокоиться. Ты должна выглядеть счастливой и веселой, а не взволнованной и растерянной.

— Но Руди… но флердоранж… Что он задумал? И вообще, почему он решил купить цветок сам?

— Не знаю, Шелли. Наверное, придумал что-то оригинальное. Ты ведь знаешь его лучше, чем я. А вот и они. — Тэсси помахала рукой приближающимся Дугласу и Руди.

Шелли обернулась. Какой же он красивый! Впервые за всю жизнь, она увидела Руди, облаченного в костюм. Синий костюм с белоснежной хризантемой в петлице… Неужели это не сон?!

Руди подошел к ней и нежно ее обнял. В руке он держал веточку флердоранжа.

— Тэсси, помоги надеть, — повернулась Шелли к подруге. — Скажи, почему ты решил купить ее сам? — спросила она у Руди.

— Сейчас увидишь.

Флердоранж был прикреплен к золотым волосам Шелли, и Руди легонько сжал цветок рукой. Шелли взглянула в зеркало и обомлела — цветок светился, переливался изнутри. Тэсси захлопала в ладоши.

— Руди! Какое чудо! Где ты его достал?

— Я сделал его сам. — Он сжал Шелли в объятиях и нежно-нежно поцеловал в губы. — Пусть он светится так же ярко, как наша любовь. Только когда-нибудь этот цветок погаснет, а наша любовь будет гореть всю жизнь. Правда, Шелли?

Тэсси и Дуглас переглянулись. Их свадьба должна была состояться через несколько месяцев, и они немного завидовали Руди и Шелли. Но только немного. Совсем чуть-чуть. Они знали, что их любовь будет такой же сильной и крепкой, потому что это зависит только от них самих…