1
Если бы Мартину Ламберту еще несколько дней назад сказали, что его тетушка Леонелла, ныне обретшая покой на белоснежных облаках, клочками ваты повисших на небосклоне, выкинет с ним такую гадкую шутку, он рассмеялся бы в лицо человеку, сморозившему такую глупость.
Но теперь, слушая суровый приговор, составленный в форме завещания, Мартин Ламберт понимал, что ему еще очень нескоро доведется весело смеяться. Нотариусу, судя по бодрому тону, каким он оглашал завещание, было совершенно все равно, в какую глубокую депрессию содержание этой бумаги повергает клиента. Закончив, он бросил на собравшихся в его просторном кабинете веселый взгляд и изрек:
— Что ж, я полностью огласил последнюю волю мисс Леонеллы Таплхед. Думаю, вы, мистер Ламберт, — нотариус обратил свой взгляд к Мартину, до сих пор не пришедшему в себя от неожиданного решения тетушки, — можете обратиться ко мне за разъяснениями.
Мартин и сам неплохо понимал, что сохранить невозмутимый вид в такой ситуации ему не удастся, однако постарался все же выглядеть не слишком огорченным.
— Да, — кивнул он нотариусу, — кое-что мне хотелось бы прояснить. Однако, я думаю, будет уместнее, если мы с вами поговорим наедине.
— Боюсь, — покачал головой нотариус, — что мистеру Дэвелоу придется присоединиться к нашей беседе. Он, как вы знаете, поверенный миссис Таплхед, и именно ему ваша тетушка поручила заниматься вопросами, касающимися завещания, в случае если вы, конечно, решите согласиться на его условия.
Мартин обреченно кивнул, бросив беглый взгляд в сторону Марча Дэвелоу, редко улыбавшегося, сурового, как скала, и неподкупного, как сама Фемида. Взгляд, которым в свою очередь ответил ему Марч Дэвелоу, снова напомнил Мартину о том, какой подвиг требовался от него ради получения наследства, оставленного горячо любимой тетушкой Леонеллой.
— Итак, мистер Ламберт… — нотариус опустился в кресло и жестом предложил сесть Мартину и Дэвелоу, — спрашивайте, и мы с адвокатом ответим на все ваши вопросы. Лучше показаться дураком, чем оказаться мертвым, не так ли?
— Разумеется, — кивнул Мартин, стараясь не коситься в сторону Дэвелоу, разглядывавшего его так, словно это была их первая встреча. — В первую очередь меня, конечно же, интересует причина, по которой моя тетя — и, согласитесь, это весьма странное решение — поставила именно такое условие.
— Я бы и сам хотел ответить на этот вопрос, — улыбнулся Мартину нотариус. — Но, увы, ваша тетушка не пожелала нужным ничего объяснять до тех пор, пока вы не согласитесь выполнить ее волю и срок вашего, так сказать, договора не истечет.
— Очень мило с ее стороны, — мрачно кивнул Мартин. — Ну, хорошо, оставим этот вопрос в стороне. Что же касается той особы… Моя тетя хотя бы выяснила, где она и что с ней?
— Нет, мистер Ламберт, — покачал головой нотариус. — Миссис Таплхед оставила вам лишь имя и фамилию этой особы.
— Что ж, оптимистичная картинка, — иронично усмехнулся Мартин. — А сроки выполнения тетушкиной воли? Этот год, о котором она говорила, отводится мне на все выполнение, если можно так выразиться, ее замысла или же на какую-то его часть?
Нотариус широко улыбнулся, поняв намек Мартина, и ответил:
— Конечно, ваша тетя понимала, что выполнению ее воли могут препятствовать некоторые обстоятельства, поэтому на осуществление первого условия она дала вам три недели. За это время, как она полагала, вы сможете найти эту особу, ну и… — Нотариус выразительно замолк.
— Ну и… — хмыкнул Мартин. — Если бы это «ну и» было самой легкой частью. А как вы себе это представляете, Марч? — поинтересовался он, повернувшись к адвокату, чей пристальный взгляд начал порядочно раздражать его.
Марч Дэвелоу, как всегда, ограничился куцым ответом:
— Мое дело не представлять, мистер Ламберт, а наблюдать за тем, как вы осуществляете волю покойной.
— Вы хотите сказать, что будете контролировать каждое мое движение? — раздраженно покосился на него Мартин.
— Нет, не так буквально, — покачал головой адвокат. — Однако я могу в любое время без предупреждения наведаться к вам и, так сказать, осведомиться о состоянии дел. А вы обязаны меня впустить.
— Что, даже ночью? — уставился на Дэвелоу Мартин.
— Даже ночью.
— Хорошенькие условия.
— Так вы соглашаетесь или отказываетесь, мистер Ламберт? — перехватил инициативу нотариус.
— Я должен решить это прямо сейчас?
— Не выходя из этого здания, — кивнул адвокат.
— Хотя мы, конечно, можем дать вам час-другой на раздумья, — добавил нотариус. — Но вы, мистер Ламберт, должны принять решение, не покидая этих стен.
— Спасибо, вы весьма великодушны, — кивнул Мартин, поднимаясь с крепкого дубового стула. — Я, пожалуй, подумаю об этом в приемной.
— Конечно, мистер Ламберт, — кивнул нотариус.
Мартин вышел из кабинета нотариуса и сделал глубокий вдох. Что же делать? Искать эту особу, осуществлять безумный план тетушки Леонеллы или отказаться от всего, пустив под откос дальнейшую жизнь?
Нет, он не может позволить себе такой роскоши. Но что он скажет Сьюки? Всем остальным? И кто эта чертова девчонка, из-за которой тетушка приняла свое воистину странное решение?
— Во что ты хочешь впутаться, Джек? — нахмурив тяжелые густые брови, поинтересовался Боб Уилсон, больше известный в Совиных Подворотнях как Боб Ловкач.
Молодая девушка с пепельными кудряшками, обрамляющими худенькое скуластое личико, вытаращила огромные синие, как ночь, наполненная светлячками, глаза и всем своим видом выдала, что нагло врет любимому дядюшке Бобу.
— Зуб даю, Боб, все выгорит! — замотала она головой так, что кудряшки обсыпали ее личико. — Ей-богу, Боб, все будет пучком. Ты знаешь, заливать я попусту не буду. Дело того стоит.
— Дело стоит того, чтобы тебя сцапали копы? — полюбопытствовал Боб, неплохо понимающий, куда клонит его «дорогая девочка». — Чтоб тебя упекли лет на десять, а твой любимый дядюшка таскал тебе передачки? Поверь, детка, я знаю, чем кончаются такие делишки. Ну давай, колись, расскажи своему дяде, какой урод предложил тебе это дельце?
Джекки сникла. Врать Бобу Ловкачу было все равно, что обманывать саму себя. Боб очень хорошо знал Джекки, а Джекки не умела врать и всякий раз, тщетно пытаясь перехитрить Боба, выдавала себя с головой. К тому же глупо было рассказывать ему историю о продюсере, готовом заплатить ей, известной лишь в Подворотнях Королеве, такие солидные бабки. Боб сразу понял, что весь рассказ Джекки шит белыми нитками.
— Валяй, Джек, колись. — Боб не сводил с Джекки пристального взгляда своих выцветших серых глаз. — Я знаю, ради чего ты все это затеяла. Мне только не понятно пока, на какую глупость ты решила пойти.
— Ну… э-э… — пробормотала разоблаченная Джекки, багровея от стыда за свою неудавшуюся попытку обмануть дядю. — Я… э-э…
— Джек, кончай экать! — не выдержал Боб. — Я все равно вытрясу из тебя правду. И мы оба хорошо это знаем.
— Ладно, — пробурчала Джекки. — Мне предложили перегнать тачку. Я почти согласилась.
— Что значит — почти? — не сводя с Джекки сурового взгляда, поинтересовался Боб.
— Почти — значит, что я обещала подумать. Черт, Боб, — раздраженно посмотрела на дядюшку Джекки, — что за фигня? Я всего лишь делаю то, что могу. Ты ведь сам понимаешь — нам чертовски нужны эти деньги.
— Не такой ценой, девочка. Машина наверняка краденая, и ты об этом знаешь. В ней что-то есть?
— Да, — нехотя ответила Джекки. — Но мне сказали, эта фиговина, сто пудов, не наркота.
— Сказали? — хмыкнул Боб. — И ты поверила?
— Мне пообещали.
— Ты уже совершеннолетняя, Джек. Как можно верить людям на слово? Пускай не наркотики, девочка. А если оружие?
— Вот фигня. — Джекки опустилась на старенький продавленный диван рядом с сидящим Бобом и обхватила голову руками. — А если я не соглашусь, где взять бабки? Ты не хуже меня знаешь, что своими выступлениями я и половины не сколочу.
— Знаю, но краденые тачки ты гонять не будешь, — хмуро отрезал Боб.
— Это мне говорит мой дядюшка-аферист? — невесело усмехнулась Джекки.
— Все в прошлом, девочка моя. Ты знаешь, что я давно отошел от дел. И, к твоему сведению, никогда не занимался крадеными тачками. Так что говорит тебе это вовсе не дядя-аферист, а человек, который прожил с тобой кучу лет. И, между прочим, заботился о тебе в меру собственной испорченности, — проворчал Боб.
Джекки внимательно посмотрела на дядю, а затем обвела взглядом их крошечную квартирку с отвалившимися обоями и обезображенным постоянными протечками потолком.
— Ладно, Боб, я готова мириться с тем, что мы сто лет мечтаем сделать ремонт. В конце концов, меня мало колышут бабки, ты знаешь. Но я не могу допустить, чтобы мой самый близкий человек…
Боб остановил ее, приложив палец к губам. Джекки поняла, что дяде будет неприятно это слышать, и замолчала.
— Прости, что я оказался таким слабаком, девочка. Ты заслужила кое-что получше, чем эта поганая дыра. Но, если с тобой случится что-то плохое, я не переживу. Помни об этом. Хорошо, детка?
Джекки кивнула, едва сдерживая слезы, подкатившие к глазам. Она хорошо понимала, что сейчас не время плакать и раскисать, поэтому поднялась с дивана и с веселой улыбкой сообщила дяде:
— Ладно, Боб, я откажусь от этой работы. Но и с тебя кое-что потребую.
— Что именно? — с улыбкой поинтересовался Боб.
Джекки сладко зажмурилась и произнесла:
— Я хочу, чтобы к моему возвращению на столе стояла полная миска горячих сырных палочек с малиновым соусом и бутылочка доброго «гролша». Сделаешь?
— Как прикажете, Королева, — шутливо наклонил голову Боб. — Все что угодно, для вашего величества.
— Вот и славно, — ответила Джекки, понимая, что дела их идут далеко не так славно, как ей хотелось бы. — Тогда побегу переодеваться — через два часа выступление.
— По-моему, Мартин, ты крупно вляпался, дружище. — Бадди приоткрыл окно и щелчком выбросил на улицу выкуренную почти до фильтра сигарету. — Если хочешь знать мое мнение, так я тебе скажу — я бы на твоем месте послал всю эту фигню куда подальше. Короче, к чертовой матери. Или к чертовой бабушке. В общем, ко всем чертям, чертовкам и их чертенятам, дружище.
Мартин поморщился. Да, его друг был хорошим писателем, но его манеры вести себя и изъясняться оставляли желать лучшего.
Бадди, с которым они приятельствовали уже около пяти лет, имел репутацию человека грубоватого, несдержанного и эпатажного, однако же все эти качества придавали ему в глазах окружающих некую изюминку.
Мартина подчас возмущали шуточки друга, особенно те, что Бадди отпускал в адрес Сьюки, но на него невозможно было обижаться долго. Несмотря на своеобразный характер, в глубине души Бадди был довольно добродушным и отзывчивым малым, готовым в любой момент прийти на выручку другу.
— Я бы с удовольствием последовал вашему совету, сэр, — насмешливо отозвался Мартин. — Но такие деньги, как вы сами понимаете, на дороге не валяются. Я останусь без всего, Бадди. Без гроша в кармане. Если я не выполню это дурацкое условие, у меня останется только дом, который мне не на что будет содержать. Неужели ты хочешь, чтобы твой друг стал голодранцем и просил милостыню?
— О, до этого не дойдет, — легкомысленно махнул рукой Бадди. — А если и дойдет, поверь мне, дружище, Бадди о тебе позаботится.
— Спасибо, сэр, но я предпочту справиться своими силами.
— Как знаешь, дружище, но на мою помощь можешь рассчитывать. — Бадди сделал глоток из серебряной фляги, содержимое которой было предметом постоянного обсуждения всех его знакомых: никто не знал, чем именно писатель заполняет это произведение ювелирного искусства.
— Договорились, — кивнул Мартин и, заприметив небольшой супермаркет, остановил машину неподалеку от него. — Если мы сейчас не спросим дорогу к этому злачному местечку, то, будь уверен, заблудимся.
— Хочешь я спрошу? — Бадди сонно разглядывал супермаркет.
— Нет уж, только не ты. Тебя тут примут за своего, предложат выпить, ты не откажешься, и тогда, боюсь, мы застрянем здесь надолго.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты редкостный зануда, Марти? — полюбопытствовал Бадди, делая очередной глоток из фляги. — Вечно все пытаешься просчитать. Какого дьявола, Марти? Ты ведь еще молод. Я по сравнению с тобой старый пердун. Надо радоваться не тому, что будет, а тому, что есть.
Мартин открыл дверцу машины и бросил на Бадди недовольный взгляд.
— Тоже мне, философ нашелся. Лучше бы помог мне разобраться с тем, во что впутала меня тетушка.
— Сделаю все, что в моих силах, — улыбнулся Бадди. — Если хочешь, я даже поговорю со Сьюки. Думаю, эта белокурая курица будет в восторге от последних новостей.
— Бадди… — прорычал Мартин и захлопнул дверцу.
И все-таки его друг невыносим. Особенно когда выпьет.
До района с дурацким названием «Совиные Подворотни» — во всяком случае, только это название понимали местные жители — путь оказался недолгим.
Более отвратительного квартала Мартину не доводилось видеть. Узкие серые улочки, стены домов расписаны всяческими непристойностями, мусорные баки перевернуты и разворошены, словно на них обрушилось нашествие тысячи енотов. Не говоря уже о странных личностях, которые рассматривали «ламборгини» Мартина такими плотоядными взглядами, что ему становилось не по себе. Бадди в отличие от друга чувствовал себя совершенно спокойно, что не было для Мартина откровением — писатель любил, по его собственному выражению, ходить в народ и частенько бывал в подобных райончиках с сомнительной славой.
Увы, личности, из-за которой Мартина угораздило очутиться в этом глухом и странном местечке, дома не оказалось. Дома — если так можно было назвать старенькое обшарпанное здание — не оказалось вообще никого.
Мартин и Бадди сделали несколько безуспешных попыток позвонить и постучать в ободранную дверь, но им никто не открыл.
Не выдержав стука и шума, на лестничный пролет выскочила какая-то злющая тетка лет сорока, наряд которой поверг Мартина, привыкшего одеваться дорого и со вкусом, в настоящий шок. На тетке была заношенная едва ли не до дыр футболка и заляпанные светлые штаны с порядочно отвисшими коленками. Шокированный внешним видом женщины, Мартин не сразу понял, что она пытается сказать, а точнее, прокричать незваным гостям.
— Чего долбитесь, кретины?! — донесся до него гнусавый голос. — Даже если попробуете стучать в дверь своими пустыми котелками, вам все равно не откроют! Тупые, что ли?! Там никого нет!
— А где хозяева, милашка? — улыбнулся злобному существу Бадди, которого подобное приветствие ни капельки не смутило, скорее позабавило.
— Отчалили хозяева, — уже спокойнее ответило жутковатое существо. — Ловкач поперся за выпивкой, а Джекки — читать свои стишки в «Слепую сову».
— Может, подскажешь нам, где эта «Слепая сова»? — поинтересовался Бадди.
Мартин до сих пор не нашел в себе сил выцедить из себя хотя бы слово.
— Я что тебе, справочная? — ехидно покосилась на него тетка.
— А если так? — Бадди вытащил из кармана смятый доллар и пошуршал бумажкой.
— За это я и не зевну, — хмыкнула тетка и сделала вид, что собирается вернуться в свое убогое жилище.
— О'кей, милашка, не спеши. — Бадди вытащил из кармана еще две бумажки и потряс ими перед ней. — Этого, надеюсь, хватит, чтобы тебя разговорить?
Реакция у тетки оказалась замечательной — не успел Мартин и глазом моргнуть, как денежки его друга уже были в ее толстых пальчиках. Надо сказать, шуршащие бумажки действительно сделали ее разговорчивой, и она подробно объяснила, как проехать к «Слепой сове».
— Хотите совет, ребята? — поинтересовалась она, покосившись на Мартина.
— Валяй, милашка, — кивнул Бадди.
— Я бы не совалась в «Слепую сову» в таком шмотье. Боюсь, как бы с вами чего не вышло. Белые парни, одеты с иголочки. Хотя не мое это дело.
Бадди по доброте душевной сунул тетке еще один доллар и, когда она скрылась в своей норе, критически оглядел Мартина.
— Знаешь, дружище, а она права. Тебе надо бы переодеться.
— Вот еще, — возмущенно фыркнул Мартин. — И не подумаю угождать всякому отребью.
— Как знаешь, Марти, как знаешь. Но нравы у местного народца, я тебе скажу, вовсе не миролюбивые.
— Брось, Бадди. Разыщем эту Джекки и уедем отсюда, — бросил Мартин и заторопился к лестнице.
— Выходит, твоя Джекки афроамериканка, — заметил Бадди, когда они с Мартином вернулись в машину.
— Во-первых, она не моя, — буркнул Мартин, все еще находившийся под впечатлением от атмосферы дома и разговора с противной теткой. — А во-вторых, с чего такая глупость пришла тебе в голову?
— Пошевели мозгами, старина. Какие «стишки» можно читать в ночном клубе?
Мартин пожал плечами.
— Откуда я знаю? Может, у них там поэтический клуб?
Бадди покосился на друга и, едва не подавившись только что проглоченным содержимым фляжки, расхохотался.
— Вопиющая безграмотность, — отсмеявшись, заявил он. — Ты даже не знаешь, что такое рэп?
— Рэп — никакие не стихи, Бадди, — раздраженно бросил Мартин. — Это бред, который бездари рифмоплеты сочиняют на ходу.
— Черт с ним, пусть будет бред. — Бадди закрутил флягу и уставился на друга. — Только ты хотя бы раз слышал, чтобы рэп читала белая девица?
— Откуда я знаю, кто его читает, — бросил Мартин, но тут же осекся и с ужасом посмотрел на Бадди. — Бог ты мой, только не говори мне, что я… что мне…
— Не знал, что ты расист, дружище, — хмыкнул Бадди.
— Да при чем тут это? — вспыхнул Мартин. — Просто я…
— Просто я… — передразнил его Бадди. — Видишь, в какую фигню ты вляпался, а я тебя предупреждал.
Мартин не стал возражать и лишь прибавил скорость. Бадди был прав — эта история порядком ему надоела, едва успев начаться. Жуткий район, грязные подъезды, мусорные баки и тетки из фильмов ужасов.
На кого похожа эта Джекки? Чем она еще занимается в этом клубе? И как сильно ему придется жалеть о том, что он согласился на теткины условия?
Мартин был уже очень близок к тому, чтобы найти ответ на все свои вопросы. «Слепая сова» — клуб, стилизованный под большой гараж, разукрашенный яркими надписями и рисунками, — распахнул перед ними двери, которые, как выяснили Мартин и Бадди, когда подошли поближе, охраняли двое крепких черных ребят.
— Конни, ты только глянь, какие хлыщи, — подмигнул один парень другому. — Особенно этот, в белых брючках. Не боишься измазаться, а приятель? У нас тут все черным-черно!
Оба громко расхохотались. Мартин сжал губы, с трудом удерживаясь, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь резкость. Бадди с невозмутимой улыбкой внимал их смеху, а когда охранники успокоились, обратился к ним:
— Я вижу, вы весельчаки, парни. Но мы пришли сюда по делу. Не поможете нам кое-кого разыскать?
— Обалдеть, так вы еще и по делу?! — вскинулся на Бадди один из парней.
Мартину оба парня показались настолько похожими, что, если бы они поменялись местами, его глаза не различили бы подмены. Вполне естественно, что он не решился озвучить свое забавное наблюдение, хотя, впрочем, парни и без того были настроены к своим белым братьям не очень-то любезно.
— Мы тут кое-кого разыскиваем, — не обращая внимания на нелюбезный прием, сообщил Бадди. — Девушку по имени Джекки Льюис. Знаете такую, парни? Нам сказали, у нее выступление в «Слепой сове».
По заметно посерьезневшим лицам парней Бадди понял, что уточнять имя девушки не стоит. Безобидные насмешки и шуточки грозили перерасти в нечто физически ощутимое и довольно-таки болезненное.
— Какого фига тебе понадобилось от Королевы, чувак? — рыкнул на Бадди один из охранников.
— Просто поговорить, — поспешил вмешаться Мартин, только сейчас осознав, насколько права была сивилла в брюках с провисшими коленками, когда предупреждала их насчет визита в «Слепую сову».
— Просто поговорить? — злобно усмехнулся другой охранник и в два прыжка оказался рядом с Мартином.
Схватив его за ворот ослепительно-белой рубашки, парень тряхнул его, да так сильно, что Мартин с ужасом услышал треск новенькой рубашки, презентованной ему Сьюки со словами: «Не вздумай порвать, она стоит дороже моих туфель». А Сьюки носила исключительно дорогую обувь от самых известных модельеров.
Впрочем, Мартину в этот момент было вовсе не до Сьюки и ее туфель. Крепкие черные пальцы, резко контрастировавшие с безупречно белой рубашкой, явно вознамерились подобраться к шее Мартина. Не привыкший к подобного рода стычкам, он чувствовал себя напуганным и растерянным и совершенно не знал, как себя вести.
— Эй, парни, вы что, спятили?! — Бадди подбежал к охраннику, уже почти добравшемуся до горла Марти, и изо всех сил стукнул его ногой по колену.
Тот даже не поморщился, но Мартина, на лице которого застыло выражение ужаса, все-таки отпустил. Он посмотрел на своего приятеля, а затем оба они повернулись к Бадди. Судя по их сузившимся глазам, ничего хорошего друзьям не светило.
— Может быть, мы договоримся по-хорошему, господа? — пролепетал Мартин и вытащил из кармана своих идеально выглаженных брюк бумажник. — Мы с другом готовы, так сказать, поучаствовать в развитии вашего клуба.
Ответа Марти так и не услышал, потому что тут же не без удивления обнаружил, что валяется на асфальте рядом с Бадди, по подбородку которого стекает тоненькая струйка крови. У Мартина закружилась голова, и он почувствовал, как проваливается в липкие сети пустоты.
