10

Дэн нервничал. Такого с ним давно уже не случалось. Обычно на подобные «деловые» встречи он шел с уверенностью человека, который знает, что все и всегда будет именно так, как он запланировал.

Однако встреча с Хитер была не совсем обычной для Дэна.

Он привык иметь дело с женщинами, к которым его совершенно не влекло. Это были домохозяйки или светские львицы, если, конечно, таковыми можно было назвать томных провинциалок, блиставших на маленьких семейных пати, вроде тех, что была у Голдуэйтов, — Дэну, собственно, было все равно, кого обольщать. Этих женщин объединяло одно: подступавшая старость, уже ставшее привычным безразличие мужей и неуемное желание нравиться — нравиться всем вокруг или хотя бы кому-то.

Дэн прекрасно знал о своем обаянии. Он умел ухаживать красиво и делать такие комплименты, которые особенно ценят женщины. Вместе с тем Дэн никогда не навязывался — напротив, вскружив голову очередной скучающей домохозяйке, он отходил в сторону и дожидался, когда предмет его ухаживаний затоскует без его внимания.

С Хитер все было по-другому.

Их отношения начались со знакомства случайного, незапланированного. Эта женщина понравилась ему сразу, как только он увидел ее. И у него даже в мыслях не было, что отношения с Хитер могут впоследствии стать частью его плана.

Дэн поглядел на часы, чтобы убедиться, что пришел на целых десять минут раньше. Он предложил Хитер встретиться у озера — погода была хорошей и располагала к приятному общению. Предлогом для встречи служила картина — портрет, который он «собрался» писать с Хитер.

На самом деле портрет был начат уже неделю назад, и Дэн твердо решил закончить работу. Пусть даже и назло Шери, которая в последнее время так часто упрекала его в том, что он никогда не доводит до конца начатое.

Если бы она знала, что я еще раньше задумал этот портрет, она бы не так взбесилась. Дэн вздохнул и приземлился на зеленую траву, которая росла неподалеку от берега. Ну какой же я все-таки идиот, что послушался Боба! Не надо было вообще рассказывать ему о Голдуэйтах. А зачем я предложил это Шери? Наверное, просто растерялся. А потом разозлился из-за того, что у ее гробовщика хватило наглости названивать нам домой.

А ведь Шери так не хотела ехать в Саммерфилд. Она пыталась отговорить меня и от поездки к Голдуэйтам. Она в какой-то степени права: я не способен довести до конца ни одно дело. Только в этом случае не потому, что сдаюсь, скорее наоборот, не могу остановиться, когда что-то задумал. Наверное, поэтому и потащил ее в Саммерфилд и вместо того, чтобы смириться с поражением, предложил эту глупую затею с Голдуэйтами.

Хороши супруги, мрачно хмыкнул Дэн. Она увлеклась другим мужчиной, а я — другой женщиной. И теперь оба делаем вид, что действуем по плану.

— Ни разу не видела, чтобы вы так улыбались, — донесся до Дэна знакомый голос.

Он поднял голову и, прикрыв ладонью глаза, посмотрел на залитую солнечным светом кудрявую головку Хитер. На ней была просторная оранжевая роба — в отличие от Шери Хитер предпочитала свободную одежду — и широкие белые брюки.

Дэн поднялся с травы и улыбнулся в ответ улыбавшейся ему Хитер.

— Теперь уже лучше, — похвалила она его. — У вас было такое лицо, что мне показалось — вы уже и думать забыли о портрете. Значит, мне все-таки удалось опередить Мелани Паркер. А она так хотела выступить в роли натурщицы.

— А мне хотелось писать ваш портрет, — ответил Дэн и тут же почувствовал, что его бесят собственные слова. Казалось бы, сказал чистую правду — он еще совсем недавно горел желанием написать портрет Хитер. Но теперь все изменилось: портрет, как и сама Хитер, стали частью плана.

— И что мне нужно делать? — полюбопытствовала Хитер, разглядывая нехитрое оборудование Дэна, состоявшее из холста, мольберта и мешочка с кисточками и красками.

— Не беспокойтесь, этим вам пользоваться не придется, — пошутил Дэн, заметив ее взгляд. — От вас требуется одно, но очень важное дело — бездействовать.

— То есть?

— Неподвижно стоять, пока я буду запечатлевать ваш восхитительный образ для потомков.

— Ну уж восхитительный! — засмеялась Хитер. — По-моему, вы мне льстите. И потом, потомки — это так далеко. А я привыкла жить сегодняшним днем.

— И каково это? — поинтересовался Дэн, раскладывая мольберт.

Хитер внимательно посмотрела на него. Она, как видно, не поняла его странного вопроса.

— Каково? — недоуменно переспросила она.

— Я тоже когда-то умел жить сегодняшним днем, — не глядя на нее, произнес Дэн. — Но разучился еще в молодости.

— В молодости? — лукаво улыбнулась Хитер. — Да вы просто рисуетесь передо мной. Вам не дашь и тридцати.

— А я говорю не о внешности. — Дэн установил мольберт, развернул холст и тут же увидел, что Хитер направляется к нему. — Нет-нет. — Дэн даже вытянул руку, чтобы остановить ее. — Даже не думайте об этом, если когда-нибудь хотите увидеть свой портрет. Я никогда не показываю свою работу до того, как она закончена.

Хитер остановилась. На ее лице не было ни тени обиды, а в глазах светилось лукавство.

— Так я не ошиблась — вы уже начали?

— Так, сделал кое-какие наброски по памяти.

— Интересно, все художники такие скрытные? — Хитер наклонилась, чтобы положить на траву свою сумку.

— Да я и не художник вовсе, — спокойно ответил Дэн. — Так что не ждите от меня гениального творения.

— А вы не нарисуете меня квадратиками или треугольниками?

— Все может быть. Но вам придется потерпеть. Я ведь за день не закончу картину.

— А когда вы закончите?

— Вы слишком нетерпеливы, Хитер, — улыбнулся Дэн. — Я понимаю, что вы живете сегодняшним днем. Но за одно сегодня я напишу только шарж. Так что придется выбирать: портрет после долгих мучений или шарж без особого труда.

Хитер сделала вид, что ей тяжело дается этот нелегкий выбор. Она несколько раз прошлась от сумки до мольберта, а потом с самым серьезным выражением лица произнесла:

— Вы ставите мне нелегкие условия, Дэн Бейкер, но я готова на эту жертву ради искусства. Я выбираю картину.

— Я в вас не ошибся. А теперь встаньте-ка так, чтобы солнце не спалило ваши прекрасные кудри. И запустите левую руку в волосы так, словно поправляете прическу. Слегка запрокиньте голову. Отлично. Но, учтите, так вам придется стоять очень долго.

Шерилин захватила с собой несколько фигурок из глины, тех, что успела сделать в Саммерфилде.

Все три фигурки можно было рассматривать по отдельности, но вместе они представляли собой целостную композицию.

Первая фигурка представляла собой младенца, лежавшего на спине и дрыгавшего ногами. На памперсе младенца и погремушке, которую он сжимал ручками, красовалось название одной и той же фирмы. Следующей фигуркой был серьезный мужчина в деловом костюме и с папкой в руках. На папке была сделана та же самая надпись, что украшала погремушку и памперс младенца. Последней, третьей фигуркой был старичок, лежавший в открытом гробу. Стоит ли говорить, какая надпись украшала его последнее пристанище?

Шери подумала, что ее чувство юмора может не прийтись по вкусу человеку, с которым она собралась беседовать о возможности организовать курсы по лепке из глины, и даже хотела оставить третью фигурку дома, однако желание продемонстрировать свое творение полностью все-таки победило.

Она не ошиблась — ее глиняную трилогию оценил по достоинству не только мистер Тавестон, который заведовал обустройством нового клуба, но и сам Ивэн. Внимательно рассмотрев фигурки, он посмеялся от души.

— Да уж, общество потребителей, — прокомментировал фигурки Ивэн, когда они с Шери вышли из клуба. — Мы начинаем потреблять в младенчестве и заканчиваем только у смертного одра. Мораль невеселая, но жизненная. Шери, ты же так боишься покойников. Как ты только смогла это вылепить?

— Хочешь спросить, не дрожала ли я от страха, когда лепила этого дедушку? — улыбнулась она. — Нет. Во-первых, я делала это днем. А во-вторых, процесс отвлек меня от мрачных мыслей. Я ни о чем таком вовсе и не думала — просто лепила. Слишком уж хотелось закончить.

— Арт-терапия?

— Что-то вроде того. Слава богу, этот Тавестон оказался человеком с чувством юмора. А я уже представляла себе старичка, который возмущенно фыркнет, увидев мои художества.

— Он был бы полным идиотом, если бы их не оценил, — покачал головой Ивэн. — Работа такая тонкая, будто их вовсе не из глины лепили. Никогда бы не подумал, что человек может сделать такое своими руками.

— Спасибо, — искренне улыбнулась Шери.

Ей тут же стало стыдно. Ивэн помог ей, поддержал, а ведь она пришла сюда вовсе не из-за своих поделок, а из-за безумной затеи, к которой подтолкнул ее Дэн.

Шери поймала взгляд Ивэна и поспешила опустить глаза. Ей тяжело было ответить на этот ласковый взгляд карих глаз, опушенных темными ресницами.

Ивэн пригласил ее посидеть в каком-нибудь кафе, и она согласилась. Все складывалось самым лучшим образом, но, думая об этом, Шери начинала злиться на Дэна еще сильнее.

Раньше встречи с Ивэном не вписывались в план, и во многом поэтому Шери чувствовала себя рядом с Ивэном легко и свободно. Но Дэн умудрился отобрать у нее и эту маленькую радость. Теперь она не могла ни говорить, ни двигаться, не ловя себя на ощущении, что все это фальшивка, подделка по сравнению с теми отношениями, что были у них с Ивэном раньше.

Пока Ивэн изучал меню, Шери пыталась представить себе свидание Дэна и Хитер. Больше всего ее бесило, что муж собрался писать портрет Хитер. Он ни разу даже не заикнулся о том, чтобы написать портрет собственной жены. А ведь ей безумно хотелось, чтобы он хотя бы предложил ей попозировать.

Шери представила Хитер с ее наклеенной улыбочкой. Интересно, она и спит с этой дурацкой улыбкой? Или снимает ее и кладет на полочку рядом с кремом от морщин? А этот ее смех… Наверное, она думает, что он у нее очень красивый, и поэтому постоянно хохочет. Хотя так, кажется, думает не только она, но и мой любимый супруг. Черт бы тебя подрал, Дэниел Гэнт! — выругалась про себя Шери и тут же почувствовала на себе недоуменный взгляд Ивэна.

— У тебя такое выражение лица…

— Какое? — Шери постаралась взять себя в руки и улыбнуться Ивэну. Интересно, он знает, что его жена сейчас позирует Дэну?

— Напряженное. Или раздраженное. Пожалуй, и то и другое вместе. Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. — Шери попыталась изобразить беззаботную улыбку, но улыбка не клеилась. Играть для Ивэна оказалось не так легко, как она воображала себе еще вчера. Единственное, что Шери сыграла бы сейчас превосходно, это глубокое раскаяние, что пошла на поводу у Дэна. Впрочем, играть бы ей не пришлось — она и так чувствовала себя отвратительно. — Все в порядке, — настойчиво повторила она, словно это повторение могло хоть в чем-то убедить Ивэна.

— Нет, не в порядке, — возразил он с грустной улыбкой. — И я знаю почему.

Шерилин посмотрела на него и почувствовала, как холодок пробежал по коже. Нет, глупости, он не может знать.

— И почему же? — спросила Шери, пытаясь прочесть ответ в его глубоких карих глазах.

— А вот почему.

Ивэн потянулся к ней через маленький столик, и Шери уже ничего не могла разглядеть, кроме его лица, которое вдруг стало таким большим, что заслонило собой все. Она с трудом понимала, что происходит, когда губы Ивэна коснулись ее губ.

Поцелуй длился совсем недолго, но Шери успела почувствовать, что губы у Ивэна теплые и ласковые, а дыхание — удивительно ровное и легкое. Он словно ни на секунду не сомневался в том, что она позволит ему поцеловать себя. И в том, что этот поцелуй будет ей приятен. И в том, что будет долго молчать и смотреть на него своими огромными зелеными глазами, когда этот поцелуй закончится. И самое удивительное — Ивэн ни в чем не ошибся.

Шерилин зашла в дом и почувствовала сильное желание усесться на пол прямо в холле. В голове крутился целый калейдоскоп мыслей, но, увы, цвета калейдоскопа были не такими радужными, как ей хотелось бы.

Еще было множество вопросов, на которые Шери не могла ответить самой себе. Один из них мучил ее больше всего: виновата ли она перед Дэном?

Бросив сумку на пол, она скинула туфли и поплелась в гостиную. Дэн, судя по всему, еще не вернулся. Интересно, его встреча с Хитер оказалась такой же «плодотворной», как ее — с Ивэном?

В конце концов, это была их с Бобом идея, рассуждала Шери, устроившись на диване с бокалом «Маргариты». Это не я предложила окучивать Голдуэйтов. Я даже пыталась отказаться и отказалась бы, если бы не Дэн. Шери осеклась. Она оправдывается даже не перед мужем, а перед самой собой. Рассуждает, как школьница, которую засекли возле кнопки пожарной тревоги с вытянутым пальцем. Зачем сваливать все на Дэна? Как будто он заставил ее целоваться с Ивэном. Вот если бы Боб сидел в соседних кустах со своей камерой, тогда еще она могла бы так рассуждать.

Да при чем тут Боб? Снова я ищу оправданий, злилась на себя Шери. Я не ожидала, что Ивэн меня поцелует, но мне это понравилось. Я могла бы оттолкнуть его, а потом заставить замолчать. Все, что он наговорил мне… Лучше бы Дэну этого не знать.

А я-то думала, что мы с Дэном умеем скрывать свои чувства, горько усмехнулась она, разглядывая осколки льда, плавающие в «Маргарите». Это всегда так ловко удавалось с теми, кто был нам безразличен. Сейчас все всплыло на поверхность, как эти кубики льда. Все, что мы прятали столько лет друг от друга, от самих себя.

— Шери?

Шерилин подскочила на диване, чуть не полив его «Маргаритой». Она даже не заметила, как Дэн вернулся домой.

— Теперь ты уже и живых пугаешься, — насмешливо заметил он.

— А ты нарочно так тихо вошел? — Шери возмутил его насмешливый тон.

— Я и не надеялся тебя здесь увидеть. Думал, ты до вечера будешь шляться с гробовщиком.

— Как свидание с Хитер? — в тон ему поинтересовалась она. — Получается портрет?

— Только не надо говорить, что я его не закончу.

— Этот портрет ты обязательно закончишь. Такого рвения я раньше у тебя не замечала.

— Боб звонил, — проигнорировав замечание жены, сообщил Дэн. — Он уже здесь. Остановился в мотеле городка, что по соседству с Саммерфилдом. Говорит, неплохо устроился. Похоже, это первый номер, который ему понравился. Впрочем, не исключаю, что нашего друга привлек не столько номер, сколько дешевая выпивка в баре.

— Значит, он уже здесь, — пробормотала Шери и допила остатки «Маргариты».

— Тебя что-то не устраивает? Планы изменились?

— Я хотела тебе кое-что сказать.

— Гробовщик действительно оказался идеальным?

Шери посмотрела на мужа. Если раньше его шуточки ее просто раздражали, то теперь — выводили из себя.

— Во-первых, его зовут Ивэн и ты это знаешь, Дэн. А во-вторых, тебе лучше налить себе выпить. Боюсь, то, что я скажу, тебя несколько… удивит.

— Меня уже ничто не удивит, — буркнул Дэн, но все-таки последовал совету жены и направился за бутылкой виски, находившейся в кухонном шкафчике.

Шерилин подумала, что в последнее время они слишком много пьют, но ее мысли тут же отвлек холст, который Дэн на этот раз не успел убрать с ее глаз подальше.

Поддавшись искушению, Шерри поднялась с дивана и подошла к холсту. Она знала, что Дэн не терпит подобных вещей, но соблазн был слишком велик. И если раньше она всегда могла устоять, то теперь…

В конце концов, у меня есть полное право, он пишет портрет другой женщины. К тому же там всего лишь незначительный набросок — Дэн вряд ли успел бы сделать что-то большее за это время.

То, что предстало перед ее глазами, сложно было назвать незначительным наброском. Знакомый овал лица, дурацкая улыбочка, идиотские бараньи кудряшки — все это было выписано с таким тщанием, что она сразу поняла: он не мог сделать это всего за несколько часов.

— Черт! — вырвалось у нее.

— Какого дьявола, Шери?! — тут же раздалось за ее спиной.

Шерилин обернулась. Ее изумрудно-зеленые глаза буквально сочились ядом. Дэну даже показалось, что сейчас она запустит в него бокалом, в котором остались только подтаявшие осколки льда, холодные, как ее плотно сжатые губы.

Однако Шери не столько дорожила бокалом, сколько не хотела выглядеть как актриса из какой-нибудь дешевой мелодрамы.

— Это… — она ткнула пальцем в картину, — говорит лучше всяких слов! Ты ведь начал ее не сегодня, Дэн?

Отпираться было глупо.

— Не сегодня. — Он подошел к жене и осторожно вытащил холст из ее рук. — Ты знаешь, что я терпеть этого не могу.

— Не переживай, Дэн. Очень скоро тебе представится возможность видеть свою музу хоть каждый день.

— О чем это ты?

— Ивэн поцеловал меня сегодня. — Шери немного помолчала, чтобы полностью насладиться зрелищем вытянувшегося лица Дэна, а потом окончательно добить его словами: — И сказал, что никогда ни к кому ничего подобного не испытывал. Он влюбился в меня в первый же день нашего знакомства и хочет рассказать об этом своей жене.

— Что?!

А еще говорил, что его сложно чем-то удивить, усмехнулась Шери. Дэн действительно редко выказывал удивление, но сейчас он выглядел и в самом деле ошарашенным. Куда подевался мужчина, который говорил ей, что шутка лучшее лекарство от всех проблем?!

— Разве ты не рад?

— И ты даже не попыталась его отговорить?!

— А зачем? Если наша с тобой семейная жизнь все равно летит в тартарары? — Шери поставила бокал на столик и устало опустилась на диван. — Я так больше не могу, Дэн. Я устала жить иллюзией того, что у нас еще все впереди. Ничего у нас нет впереди, и ты не хуже меня это понимаешь. Мы давно уже не супруги. Мы партнеры по браку. У нас не осталось ничего, кроме этих чертовых афер, которые ты ханжески называешь работой. Мы работали вместе, Дэн. Работали, а не жили. А теперь мы даже не можем работать в одной связке. Мне еще сегодня казалось, что виной всему этот дурацкий городок, в котором сразу все пошло не так. А потом я вдруг поняла, что вижу все в неправильном свете. На самом деле Саммерфилд расставил все по местам. Дал нам понять, что мы друг для друга всего лишь партнеры, коллеги… Да кто угодно, только не любимые люди.

— Что ты говоришь, Шери? — неуверенно пробормотал Дэн. — Мы столько лет вместе. Как ты можешь так думать?

— А как ты можешь с упоением писать портрет чужой женщины, тогда как не написал ни одного портрета собственной жены?! А как я могу целоваться с чужим мужчиной и при этом не помнить, когда я в последний раз целовалась с собственным мужем?! Как? Давай смотреть правде в глаза, Дэн. Давай будем откровенными. Ведь мы всегда были честны друг с другом.

— Но я никогда не слышал от тебя ничего подобного. Ты никогда не говорила…

— Какой смысл говорить с человеком, зная, что он… — Шерилин хотела сказать «все сведет к шутке», но не успела.

В гостиной нервно затрещал телефон, уже не в первый раз прерывая их уже не первую ссору. Они переглянулись.

— Наверное, это тебя, — тихо произнес Дэн.

— Лучше ты подойди, — попросила Шери и вышла на кухню за очередной — и, увы, не последней в этот вечер порцией «Маргариты».

Дэн не окликнул ее, и она поняла, что звонили ему. Поэтому, когда Дэн вернулся и сказал, что звонила Хитер и просила его с ней встретиться, Шери не почувствовала себя ни удивленной, ни расстроенной. Ей было все равно, и это ощущение показалось даже приятным. Безграничная усталость, скопившаяся в душе за все эти годы, накатала на нее огромной тяжелой волной. И, оглушенная этой волной, Шери была избавлена от страданий.

Может быть, это и есть счастье? — подумала она, когда дверь за Дэном захлопнулась.