Книга: На том краю радуги
Назад: 4
Дальше: 6

5

Выйдя из дома Майка Гэсуэя, Сим завернула за ближайший угол и, убедившись, что людей поблизости нет, открыла папку. Увы, ее ждало разочарование: в папке лежала старенькая пожелтевшая тетрадь, завернутая в полиэтиленовую обложку.
Сим открыла тетрадь в надежде, что обнаружит в ней что-то интересное, но первая же страница убедила ее в том, что тетрадь не имеет к Суэн никакого отношения.
В тетрадке чьим-то мелким убористым почерком были записаны кулинарные рецепты. Сим разочарованно перевернула несколько страниц, но не прочитала ничего интересного, кроме того, что попугаев нужно хотя бы иногда выпускать из клетки, иначе они одичают и сойдут с ума. За этой странной мыслью следовало несколько цитат из классиков, переписанных, очевидно, из какого-то сборника афоризмов.
Глубоко вздохнув, Сим захлопнула тетрадь. И зачем эту ерунду надо было оставлять у Майка Гэсуэя? Не иначе Суэн решила пошутить и проверить, станет ли ее знакомый заглядывать в папку… А может, эту тетрадку передала Суэн какая-нибудь свихнувшаяся от скуки фейнстаунская домохозяйка в надежде на то, что этими письменами заинтересуются в редакции журнала…
В любом случае тетрадка представляла собой единственную ценность: Суэн имела к ней хотя бы косвенное отношение.
Сим засунула тетрадь в папку, а папку убрала в сумку. Глупо было рассчитывать на то, что разгадка тайны гибели Суэн так легко попадет к ней в руки…
Звонок миссис Флори Бакстер застал Сим по дороге в редакцию журнала «Фейнстаун лайф», где совсем еще недавно работала ее сестра. На этот раз Флори решила дать дочери несколько советов насчет того, как вести себя во время завтрашней печальной церемонии. Сим пришлось выслушать все эти ценные наставления: как она должна быть одета, как лучше всего говорить с теми, кто будет выражать ей соболезнования, каким должно быть последнее слово, посвященное преждевременной кончине Суэн, и, наконец, какими цветами должен быть украшен гроб покойной.
Закончив разговор на привычном «да, мама, конечно», Сим подумала, что за всю свою жизнь она не врала так часто, как врет последние несколько дней. Но разве Суэн пришлись бы по душе унылые похороны, торжественно-мрачная речь, произнесенная сестрой? Разве она хотела бы, чтоб о ней говорили как о «заблудшей душе, утративший истинный путь»? Едва ли…
И, в конце концов, Суэн никогда не любила лилии. Она говорила, что эти цветы пахнут, как «духи молодящейся старушки». Но если бы Симона привела этот аргумент своей матери, то на другом конце провода раздались бы слова о больном сердце и о том, что мнение матери ничего не значит ни для одной из дочерей.
Нет, никаких лилий, поднимаясь по ступеням «Фейнстаун лайф», подумала Сим. Уж лучше я совру матери, чем если Суэн будет глядеть на меня с небес и думать, что эти «старушечьи цветы» испортили ее похороны…
Редактор, мистер Хендриксон, оказался молодым и довольно привлекательным мужчиной. Он принял Сим довольно любезно, предложил ей чашечку кофе и не замедлил выразить свои соболезнования по поводу трагической кончины Суэн. От слова «соболезнования» Симону уже начало подташнивать, но она утешила себя мыслью, что смерть делает косноязычными не только покойников.
Говард Хендриксон поведал Сим немногим больше, чем все остальные. Этот человек, во всем любивший точность и превыше всего ставивший девиз «время — деньги», как выяснилось, обожал Суэн Бакстер как талантливого автора популярных статей, но терпеть не мог как вечно опаздывавшего и нестерпимо своевольного работника.
— Не поймите меня превратно, мисс Бакстер, — грустно улыбнувшись, сказал он Симоне. — Ваша сестра обладала удивительным чутьем и чувством слова, благодаря которому даже самый скучный материал превращался в нечто феерическое. Но, увы, с ней трудно было договориться. Она постоянно гнула свою линию и даже не всегда ставила редакцию журнала в известность о теме материала, над которым работала. В последний раз мы здорово поссорились с Суэн, когда она сообщила мне, что наткнулась на «бомбу, которая взорвет Фейнстаун». Я, что вполне логично, потребовал от нее отчета, а Суэн заявила, что не скажет ни слова, пока не подготовит материал полностью. Ну и как я должен был отнестись к такому своеволию? Ведь мне до сих пор неизвестно, что это было — бредовые домыслы молодой девушки, жаждущей славы, или в самом деле ценная информация, которая могла бы удивить жителей города. Конечно, мне жаль, что я накричал на нее тогда, — немного помолчав, добавил Хендриксон, — но былого уже не исправишь.
Сим не стала говорить ему ни о письме, ни о папке, но слова редактора не на шутку ее взволновали. Выходит, не только сестре Суэн сообщила о своем журналистском расследовании. Значит, и в самом деле она могла узнать о чем-то, что заставило бы поволноваться жителей городка, пекущихся о своей репутации.
— Мистер Хендриксон, а вы не говорили об этом с полицией? — поспешила она спросить у редактора.
— Признаться, до сегодняшнего утра мне не приходило в голову, что слова Суэн могли иметь какое-то отношение к ее смерти. Суэн погибла из-за нелепой случайности, а вернее, вы уж простите, мисс Бакстер, из-за ее рассеянности. А ведь я очень хорошо знал Суэн, и вся эта история с газом, который она забыла выключить, более чем в ее духе.
— Так что же случилось сегодня утром? — перебила его Сим.
— Утром мне позвонил детектив Патерсон или Петерсон и поинтересовался, над какими материалами в последнее время работала Суэн Бакстер.
— И вы рассказали ему о ее… планах?
— Конечно, рассказал, — кивнул Говард Хендриксон и снова грустно улыбнулся. — Только что это меняет — кроме слов, у меня ничего нет. Вот если бы та «бомба», о которой говорила Суэн, и в самом деле существовала… — Хендриксон закатил глаза, и Сим показалось, что она видит в них обложку журнала, на которой гордо красуется яркий заголовок: «Бомба, которая взорвет Фейнстаун». — В любом случае, — очнувшись от своих фантазий, продолжил редактор, — я не думаю, что кто-то решил разобраться с Суэн таким образом. Слишком уж сложная комбинация. Нужно было найти ключи от ее квартиры, проникнуть в нее незамеченным в отсутствие Суэн, зная при этом, что она не заглянет домой в ближайшие несколько часов — ведь небольшая утечка газа не приведет к взрыву.
— Может быть, этот кто-то хорошо знал, когда Суэн уходит и когда возвращается?
— Все может быть, мисс Бакстер, — пожал плечами мистер Хендриксон. — Но поверьте мне на слово: журналисты уходят и возвращаются в самое непредсказуемое время дня и ночи. А уж тем более такие журналисты, как Суэн Бакстер.
Довод был весьма разумным, и спорить Сим не стала. Да и времени на это не было. Надо было сделать еще кучу дел, а из-за задержки, которую внес в ее планы никак не предусмотренный в списке голодный обморок, она уже и так выбилась из графика.
Выйдя из кабинета Говарда Хендриксона, Сим вспомнила, что забыла задать ему еще один немаловажный вопрос, но ответ на этот вопрос она получила прежде, чем успела вернуться в кабинет редактора.
— Мисс, мне сказали, вы сестра Суэн Бакстер, — услышала Сим красивый мелодичный голос.
Он принадлежал молоденькой девушке в блузке из алого шелка и строгой черной юбке. В личике девушки, окруженном золотистыми локонами, было что-то кукольное и очень трогательное.
— Да, — кивнула Сим, поправив очки на переносице. — Меня зовут Симона. А вы…
— Я была подругой вашей сестры, — немного смущенно ответила «кукольная» девушка. — Мы с ней много времени проводили вместе. И не только на работе. Мне так жаль, Симона… Я и сама всю ночь прорыдала в подушку, когда узнала, что случилось с Суэн.
На глаза девушки навернулись слезы. Сим, сама не любившая плакать, подумала, что это, пожалуй, самые искренние соболезнования из всех, что ей довелось услышать. Сим вспомнились слова Майка о том, что нельзя страдать молча, и, глядя на девушку, вытиравшую пальцами растекшуюся тушь, она подумала, что по крайней мере в этом мистер Гэсуэй прав.
— Меня зовут Элис, — окончательно размазав тушь под глазами, представилась девушка. — Может, посидим немного в кафе? Это рядом, на первом этаже редакции.
— Конечно, — кивнула Сим, подумав, что этот разговор если и не даст ей новой информации, то уж точно будет душевным.
Элис вела колонку о моде и всегда по-доброму завидовала способностям своей талантливой коллеги. Несмотря на то, что Суэн никогда не писала о моде, она всегда давала своей подруге хорошие советы. Девушки ходили вместе по магазинам и в клубы, которых на весь консервативный Фейнстаун было всего-то три: один предназначался для подростков, другой для молодых людей возраста Суэн и Элис, а в третий могли попасть лишь весьма обеспеченные или известные личности города.
Кроме этой стороны жизни Суэн, о которой Сим имела весьма поверхностное представление, Элис осветила еще одну: Сим обожала не слишком-то популярный в Фейнстауне экстремальный спорт и с большим удовольствием ездила в соседние города, чтобы прыгнуть с парашютом или залезть под землю, в старые заброшенные шахты.
Последнее приключение такого рода она отыскала в Фейнстауне: им оказался давно заброшенный дом на окраине города, прозванный местными жителями «Домом мисс Попугай». Эта самая мисс Попугай жила в Фейнстауне около тридцати лет назад и слыла жуткой ведьмой, а потом умерла таинственной смертью в собственном доме, в который с тех самых пор никто не осмеливался входить.
Иногда в дом мисс Попугай заглядывали любопытные подростки, но всякий раз возвращались из него напуганные и обязательно рассказывали, что слышали, как из подвала дома доносятся чьи-то крики. Поскольку у мисс Попугай, по слухам, действительно было несколько попугаев, из-за которых она и получила свое нелепое прозвище, можно было предположить, что души мертвых птиц по-прежнему обитают в жутком доме.
Услышав эту историю, Сим, разумеется, не почувствовала, как по коже у нее пробежали мурашки, и все же ей вспомнился сон о доме, куда звала ее Суэн. В этом сне тоже фигурировал подвал, из которого доносились страшные звуки.
— Суэн ходила туда с Питером Харди, — сделав глоток кофе, сообщила Элис. — Вы знаете, что ваша сестра встречалась с сыном нашего мэра?
Сим кивнула, с трудом сдержав улыбку. Суэн никогда не говорила ей, что встречается с «сыном мэра» и называла Питера Харди просто Питером. Но вряд ли хоть кто-то поверит, что для ее сестры и в самом деле не имела ни малейшего значения «прекрасная родословная» ее ухажера.
— Питер пытался дарить ей подарки, — продолжила Элис, — но она всегда отказывалась. Не отказывалась только от цветов. О, какие же это были роскошные букеты! Как-то раз он подарил ей букет из ста одной розы… — Она заметила, что взгляд собеседницы становится отсутствующим, и поспешила исправиться: — Ну да речь-то совсем не об этом… Суэн услышала легенду о доме мисс Попугай и загорелась идеей в нем побывать. Питер Харди не тот парень, чтобы ходить по таким местам, но Суэн, естественно, его уговорила и они отправились туда вместе. Так вот, есть кое-что, о чем я никому раньше не рассказывала. — Голос Элис понизился до шепота, и она наклонила голову, чтобы Сим могла ее лучше слышать. — С тех пор как Суэн побывала в этом доме, она очень изменилась. Ушла с головой в какие-то дела, все время о чем-то думала. Как-то раз она звонила из редакции в Холд Хилл — это город недалеко от Фейнстауна, а когда я спросила, кому это она звонит, Суэн ответила какую-то нелепицу. Я-то знаю Суэн, она точно соврала, хотя врала редко. Элис вздохнула.
— Вы что же, считаете, что в этом доме с ней что-то случилось? — Сим не очень-то поверила в рассказ о старой ведьме, которая терроризировала городок, а потом умерла, оставив в наследство Фейнстауну души своих попугаев.
— Думаю, да, — кивнула Элисон. — Вам обязательно надо поговорить с Питом Харди. Он был в том доме вместе с ней и, я уверена, знает больше, чем я.
Воспользовавшись разговорчивостью Элис, Сим спросила ее, где можно найти Питера Харди, чье имя так или иначе упоминалось в связи с ее сестрой. Элис назвала адрес — Пит Харди жил вместе со своей семьей на той красивой улице, которую Суэн приняла поначалу за главную улицу Фейнстауна, — но посоветовала Сим заглянуть в ресторан «Леди Черри», которым владел мистер Харди-младший.
Сим искренне поблагодарила девушку, не забыв сказать ей, что завтра состоятся похороны Суэн, и помчалась в «Леди Черри», надеясь, что успеет поговорить с Питом, а потом подтвердить броню в местечке неподалеку от фейнстаунского кладбища. Туда Сим намеревалась пригласить всех, кто захочет остаться после похорон и поговорить по душам.
Майк сказал, ее сестра ни с кем не была особенно близка. Вначале это удивило Сим — ведь Суэн была очень общительной и всегда нравилась людям. Но, вспоминая свои беседы со всеми, кто знал Суэн, Сим начала понимать, о чем говорил Майк Гэсуэй.
Да, Суэн казалась открытой и располагала к себе, но никого не пускала в душу. Никто не знал, чего на самом деле хотела эта яркая девушка, о чем она мечтала, кого любила по-настоящему, а кого презирала. Она никому не рассказала о том, чем на самом деле занималась в последнее время. Никому, даже родной сестре…
Впрочем, Сим была единственной, кому Суэн собиралась рассказать правду. Но Симона была слишком занята собой, чтобы подумать о проблемах сестры.
Пигалица, ничего не видевшая в жизни… Библиотечный сурок… Слова, которые бросил ей Майк Гэсуэй, до сих пор противно гудели где-то внутри. Конечно, она не Суэн и ее невозможно назвать яркой. Но разве яркость — единственное, что ценят и уважают в людях? Сим снова попыталась отмахнуться от слов Майка — была куда более веская причина для того, чтобы переживать, — но они постоянно возвращались и кружились в голове.
В чем-то этот ядовитый человек прав, подумала Сим, нерешительно топчась в холле роскошного по фейнстаунским меркам ресторана. Она и правда ничего не видела в жизни. Немного боли из-за неразделенной любви, немного страданий из-за измены человека, которому она верила, немного переживаний из-за отца, который бросил их, укатив в Фейнстаун, немного горечи от разлуки с сестрой, сбежавшей к отцу от матери, которую считала деспотичной стервой… Не так уж и немного, если задуматься.
Впрочем, все это меркло по сравнению с тем, что случилось с Суэн несколько дней назад. Теперь все прошлые переживания и впрямь казались незначительными…
Заметив странную особу, переминавшуюся с ноги на ногу, к ней направилась девушка, сопровождавшая гостей за столик, и поинтересовалась, заказано ли ей место в зале. Сим объяснила, что пришла к Питеру Харди, и попросила девушку передать хозяину «Леди Черри», что его спрашивает сестра мисс Суэн Бакстер.
Имя Суэн, судя по всему, было здесь на слуху, потому что девушка переменилась в лице и быстро ушла, попросив Сим присесть и подождать мистера Харди.
Ждать долго не пришлось. Питер Харди вышел меньше чем через минуту. Поглядев на молодого человека, Сим поняла, почему ее сестра увлеклась им — Суэн всегда нравились широкоплечие красавчики с улыбающимися глазами и капризным ртом.
Впрочем, красивые голубые глаза Питера Харди не улыбались, скорее в них были написаны страх и смущение. Прочитав его взгляд, Сим почувствовала себя призраком, тенью своей умершей сестры, явившейся, чтобы лишить мистера Харди-младшего рассудка.
— Вы мисс Бакстер? — пробормотал он, силясь изобразить улыбку на красивых губах. — Симона Хью Бакстер?
Надо же, какая осведомленность, усмехнулась про себя Сим. Он даже знает мое полное имя…
— Да, — кивнула она. — Симона Хью Бакстер. Это сестра сказала вам мое имя?
— Нет, — покачал он головой. — Суэн… — Сим заметила, что Питер даже изменился в лице, когда произнес имя бывшей возлюбленной. — Суэн называла вас «сестричкой Симми»… О вашем приезде гудит уже весь Фейнстаун, так что ваше имя у всех на устах.
— Не ожидала, что стану такой популярной личностью, — искренне удивилась Симона.
— Что вы хотите? Городок-то у нас небольшой, новостей мало.
— Ну да, конечно… — кивнула Сим. — Питер, я не хочу отвлекать вас от дел, но мне нужно с вами поговорить. Надеюсь, у вас найдется для меня хотя бы несколько минут?
— Конечно… — Питер Харди наконец-то смог улыбнуться и, изобразив из себя галантного кавалера, пригласил Сим посидеть с ним за столиком и угоститься хорошим вином.
От вина Сим отказалась. В поведении Питера было что-то такое, что сразу ей не понравилось. Нет, мистер Харди-младший вовсе не выглядел как заправский злодей, хладнокровно совершивший страшное преступление, он даже не казался подлецом, трусливо скрывавшимся от наказания. Но Сим сразу показалось, что этого молодого человека с красивым лицом волнует не только гибель ее сестры, но и что-то иное, возможно имевшее к этой гибели отношение…
Впрочем, как сказал бы Майк Гэсуэй, «библиотечный сурок» мог и ошибаться… Питер Харди держался с какой-то осторожной вежливостью и почему-то старался произвести на Симону хорошее впечатление. Он был не слишком умен, как она успела заметить, но недостаток интеллекта успешно маскировался под хорошими внешними данными и неплохими манерами, которые, впрочем, показались Сим несколько наигранными.
Майк Гэсуэй назвал Питера Харди избалованным мальчишкой, и Сим успела понять почему. В его обращении с подходившими к столику официантами сквозила такая небрежность, как если бы эти люди были всего лишь посудой, которую нужно было в правильном порядке расставить на белоснежной скатерти.
Выбрав довольно дорогое вино, он пустился в рассуждения о том, как редко в их время можно попробовать по-настоящему хороший напиток, и Сим так хотелось спросить у него: уж не с младенчества ли он дегустирует дорогие вина?..
Сообщив Питеру, что похороны Суэн состоятся завтра около трех часов дня, Сим наконец приступила к расспросам. Питер отвечал крайне неохотно — впрочем, это можно было объяснить тем, что смерть любимой девушки стала для него настоящим потрясением. Хотя Сим очень сильно сомневалась, что склонный к самолюбованию Питер Харди смог бы полюбить кого-то так глубоко, чтобы испытывать настоящие страдания. Но эти сомнения она, разумеется, решила оставить при себе.
Сим спросила молодого человека о загадочном доме мисс Попугай, и, несмотря на невинность вопроса, Пит Харди страшно смутился и едва не поперхнулся вином.
— Да, я водил ее в тот дом, — не глядя на Сим, произнес он. — Суэн любила такие приключения. Ей вечно хотелось чего-то необычного, а я пошел у нее на поводу… Почему вы об этом спросили? — В его голосе и взгляде скользнуло беспокойство.
— Элис, подруга Суэн… кажется, вы с ней знакомы… — Питер торопливо кивнул. — Так вот, Элис сказала мне, что после того, как Суэн побывала в этом доме, ее словно подменили.
— Да, так и было. — Питер сделал глоток вина. — Так оно и было… — повторил он. — Мы бродили по этой развалине вместе, правда Суэн была куда более любопытной, чем я, ей хотелось исследовать весь дом. — Питер сделал еще один быстрый глоток, словно для того, чтобы успокоить разыгравшееся воображение. — Так вот, когда мы выбрались из этого дома, она как будто… как будто у нее случилось помешательство. Она была такой возбужденной, несла что-то о разоблачениях и открытиях. В общем вела себя, как одержимая.
— И вы из-за этого начали ссориться? Из-за ее одержимости? — поинтересовалась Сим, не сводя пристального взгляда с Питера.
— Ах, вам уже и об этом насплетничали, — усмехнулся он. — Да, я ревновал вашу сестру, не скрою. Она была очень красивой, яркой и всем нравилась. Всем, без исключения… Суэн любила пофлиртовать, а я — собственник, поэтому бесился. Не привык, чтобы при мне девушки обращали внимание на других.
— Так что случилось после того, как вы исследовали этот дом? Почему Суэн так изменилась?
— Не знаю, — покачал головой Питер и, поднеся бокал к своим красивым губам, на этот раз допил вино, оставив на дне лишь несколько алых капель. — Я правда не знаю. Суэн что-то нашла в этом доме, но ни разу не показывала мне, что именно. Я думаю, все дело в том, что ее всегда тянуло к приключениям. Она что-то увидела, напридумывала себе Бог знает чего, и ее понесло…
«Нашла», щелкнуло в голове у Сим. Уж не ту ли самую старую тетрадь, которая лежит сейчас в моей сумке? Что, если тетрадь совсем не глупая шутка, как я подумала, и содержит в себе что-то кроме той ерунды, что была на первых страницах? Может, Суэн не зря упаковала тетрадь в обложку и спрятала в отдельную папку?
Сим машинально сжала сумку и, убедившись в том, что тетрадь на месте, успокоилась.
— А расстались мы вовсе не поэтому, — продолжил Питер Харди, не обратив внимания на отсутствующий взгляд Сим. — По-моему, Суэн не понравилось, что я… Симона, вы слышите меня?
— Да, — тряхнув головой, ответила Сим. — Наверное, просто вы не подходили друг другу. Так часто бывает. Всего доброго, мистер Харди. Увидимся на похоронах.
Симона Бакстер встала из-за столика и направилась к выходу из зала. Питер Харди недоуменно посмотрел вслед этой нелепой девушке, одной из немногих, кому было совершенно наплевать на то, что он был сыном мэра, владельцем элитного ресторана и, кроме того, одним из самых красивых мужчин в Фейнстауне.
Назад: 4
Дальше: 6