14

Второй день разлуки с Евой окончательно подкосил Норда. Больше не могу, сказал он себе, возвращаюсь в Мэйн Бич.

Ролик, заказанный Дону, был почти отснят. Вечером Норд вполне мог вылететь с острова. Съемки ролика! Как только Норд выдержал это? Лес, в котором он встретил Еву, красные цветы, которыми она любовалась, — все напоминало о знакомстве с ней, о нежном, едва зародившемся на тот момент чувстве.

Норд был уверен, что не одинок в своей тоске. Он не сомневался, что Ив, его маленькая Ив, тоже сходит с ума по нему, терзаясь мыслью о его измене. О поступке, которого он не совершал. Он должен вернуться. У Ив было время для того, чтобы успокоиться, чтобы переварить сказанное им и отделить зерна от плевел. Она должна поверить ему, слишком сильны и глубоки его чувства, такие не придумаешь и не изобразишь.

К вечеру погода испортилась: дымно-серые облака залепили небо, такое яркое и светлое днем. По листьям простучали первые капельки дождя, подгоняемые усиливающимся ветром.

И Дон, и дядюшка Джонни пытались отговорить Норда лететь. Надо быть ненормальным, чтобы вести вертолет в такую погоду. Не просто ненормальным, а как бы хуже не сказать. Джонни повидал на своем веку много таких горе-летчиков. Мало кто из них выживал после шуток с погодой. Пусть Норд даже не думает, что его выпустят с острова: свяжут по рукам и ногам — никуда не денется, останется. Дон тоже крутил пальцем у виска и обещал присоединиться к плану Джонни, стремившегося любым способом отговорить Норда от полета.

Норд сделал вид, что поддался на уговоры, зная характер этих двоих: пока не переубедят — не отстанут. И все же твердо решил лететь, пока не началась буря. Успеет, проскочит — он ведь не первый раз улетает с острова в плохую погоду. Оставив Джонни и Дона попивать виски в баре гостиницы, Норд (под предлогом «пойду, подышу воздухом») взял сумку с приготовленными вещами и помчался к вертолету.

Уже взлетев, он разглядел внизу две мечущиеся фигурки: его отсутствие заметили быстро. Но он уже давно взрослый, и ему решать — лететь или не лететь.

Герон быстро растаял в сером сумрачном тумане. Дождь косыми струями тревожно колотил в стекло. Видимость — хуже не бывает. Ну ничего. Он прорвется. Самое главное — скоро он увидит Еву, согреется в ее объятиях. И все станет как прежде.

Внезапно воздушный поток резко крутанул вертолет. Черт, неужели он не успел и попал-таки в бурю? Норд выправил движение, но вертолет опять настойчиво завертело в воздухе.

Ну и ветер! Давно ему не приходилось справляться с такими порывами! Опять! Он погорячился: не то что давно, а вообще никогда! Показавшийся Золотой Берег не то скрыли облака, не то… Неужели он потерял направление? Кажется, Джонни и Дон были правы. Ладно, надо держать себя в руках. Господи, что это? Куда несет его поток воздуха? Черт, управление! Вертолет не слушается его, он камнем несется вниз…

Вудс сидел в кафе неподалеку от дома Евы Дэвис и допивал второй стакан виски. Сейчас. Он допьет этот несчастный стакан и доберется наконец до нее. Обещал быть через полчаса, через полчаса и будет.

Погода на «Хамелеоне» исправилась, и Ева заказала билет на двухчасовой рейс. Но никакой билет ей уже не понадобится. Она никуда не полетит: лететь уже незачем, точнее, не за кем. Как, как он может сказать ей об этом? Нет, пожалуй, еще один стаканчик ему не помешает. Ведь есть еще полчаса. Полчаса, которые пройдут, но уже не изменят ничего ни для него, ни для Евы.

Около часа назад ему позвонил Эткинс и голосом, не предвещающим хороших новостей, попросил приехать. По дороге в «Ароматик» Вудс все еще тешил себя надеждой, что проблемы только в магазине, а Еве Эткинс просто не дозвонился. Но внутренний голос Вудса шептал ему на ухо что-то тревожное.

В «Ароматик» Вудс наткнулся на понурого и бледного Дона, который уже поведал Эткинсу о вчерашнем отлете Норда и о его, если можно так выразиться, приземлении. Обломки взорвавшегося вертолета нашли недалеко от Мэйн Бич. «Мы его отговаривали, — сокрушался убитый Дон. — Но он сбежал от нас, как мальчишка. Мы только и видели, как он взлетел»,

Торопился вернуться к Еве. Господи, до чего же несправедлива жизнь. Что будет с Евой? Как я скажу ей об этом? Взрослый мужик, а раскис как тряпка. Это Еве надо пить, а не тебе. Сидишь и напиваешься, вместо того, чтобы пойти и рассказать ей… что человека, которого она любит, больше нет.

Пора идти. Джеральд отодвинул пустой стакан и сунул деньги бармену.

— Что, несчастная любовь?

Бармен много видел на своем веку людей, приходивших сюда залить свое горе. Поэтому привык относиться к ним хоть и с сочувствием, но с некоторой долей иронии. Вудс обернулся почти у самого выхода.

— Да, только не у меня.

О таком бармен еще не слышал. Он пристально посмотрел вслед странному человеку, заливавшему спиртным чужое горе, и пожал плечами.

Вудс дошел до дома, медленно открыл калитку, медленно взошел по ступенькам к крыльцу, медленно нажал на кнопку звонка.

Ева тут же открыла дверь. В чем дело? От Вудса несет виски, да и вид у него неважный. Страх вытащил свои щупальца-присоски и начал противно шарить ими в душе.

— Джеральд, проходи. Что с тобой? Не молчи, что случилось?

Вудсу пришлось собрать всю оставшуюся внутреннюю энергию, чтобы начать говорить.

— Ева, присядь, пожалуйста. То, что я скажу, будет очень, очень болезненно для тебя.

Ева попятилась к дивану и присела на край, Сердце замерло, страшась неведомого приговора.

— Норд вылетел вчера с «Хамелеона». Попал в бурю и разбился. Дон отговаривал его, но безрезультатно, Норд просто сбежал с острова — хотел тебя увидеть.

Невыносимая боль захлестнула Еву гигантской волной. Она упала на диван и громко, судорожно зарыдала. То, что творилось с ней два дня назад, было сушей мелочью по сравнению со страшным горем, обрушившимся на нее сегодня. Перед глазами стоял Норд, тот Норд, каким она запомнила его последний раз. Сияющие влюбленные глаза, букет орхидей в руках, Букет, которым она отхлестала его по лицу. Ева даже не заметила, как начала кричать. Кричать от раздирающей ее боли, боли, какой она никогда не испытывала раньше. Она каталась по дивану, разрывая на себе одежду, царапая лицо, стонала, кричала, беспрестанно, как в бреду, повторяя имя Норда. Сознание отползало куда-то вглубь нее, уступая место страшной черной пустоте. Все. Его больше нет.

Вудс сгреб ее в охапку и, невзирая на сопротивление, потащил в ванную. Надо было что-то сделать, Он и сам был готов заплакать, глядя на нее, но понимал, что не время распускаться. Включив холодный душ, он умудрился засунуть в него Еву. Мокрая, замерзшая в холодной воде, она продолжала вздрагивать от сотрясавших ее рыданий, Но, по крайней мере, перестала кричать. Вудс завернул ее в полотенце и потащил в спальню. Там сорвал с нее одежду (в кои-то веки его абсолютно не взволновало обнаженное женское тело), кое-как засунул брыкавшуюся девушку в пижаму и пошел разыскивать успокоительные,

Ничего. Как он мог забыть, что Ева не пьет успокоительных! Идиот! Мог ведь вспомнить и купить по дороге сюда! В этом случае они просто необходимы! Вудс сосредоточился. Конечно! Он закажет их по телефону. Позвонив, Вудс тотчас же вернулся в комнату, где Ева продолжала заливаться слезами.

— Выпей воды.

Он протянул ей стакан.

Ева помотала головой:

— Не буду.

Вудс убрал волосы, приклеенные слезами к ее лицу, и поднес стакан ко рту.

— Пей.

Но Ева давно уже была в своих воспоминаниях. И вовсе не Вудс протягивал ей воду, а жрец из леса Герон Айленда давал ей выпить отравленного зелья. Где же Норд, почему он не идет на помощь? Может, надо закричать?

— Не буду! Не буду! Норд, помоги мне!

Доставка в течение двадцати минут! Где, черт возьми, эти ослы с лекарствами? Джеральд решился на неприятный, но испытанный метод. Он поднял зареванное лицо девушки и отхлестал ее по щекам.

— Не надо, Вудс! — простонала Ева.

Отлично, теперь я, хотя бы, стал Вудсом. Звонок! Наконец-то! Долгожданные успокоительные прибыли!

Вудс коршуном слетел вниз со ступенек, распахнул дверь, выхватил лекарства у оторопевшего курьера, сунул ему деньги и так же молниеносно взвился вверх по лестнице.

Ева отчаянно сопротивлялась, изо всех сил мотая головой. Она не станет пить этого. А если и выпьет — то все сразу.

— Не тяни руки! — Джеральд сразу понял, чего она хочет, отбирая у него пузырек с лекарством. — Сейчас опять надаю по щекам! А ну открывай рот!

Через полчаса кошмар закончился. Хотя бы на время. Она заснула. Вудс подвинул кресло к кровати Евы и сел в него. Ничего, это тоже пройдет. Она сильная. Выдержит.