Зачем озлобленной толпой,
Беснуясь в ярости слепой,
Народ по улицам теснится?
Или, во имя Бога сил,
Среди поруганных могил
Проснулся бедный Израиль
И жаждой мщения томится?
Куда, волнуясь и шумя,
Идет, оружием гремя?
Не на молитву в дом Еговы
В урочный час выходит Он,
А в дом суда, где игемон,
Казнить и миловать готовый,
Творит расправу и закон.
Сходя с высокого порога,
Невольным ужасом томим,
Пилат на страждущего Бога
Смутясь, указывает им.
Но крики грозные несутся:
«Мы не хотим Его! Распни!»
И вопли гнева раздаются,
И смерти требуют они.
Пилат смутился пред толпою;
И вот с высоких ступеней
К врагам страдальческой стопою
Идет Великий Назарей.
Сошел; на миг остановился,
И — да исполнится судьба! —
С улыбкой кроткой преклонился
Он у позорного столба.
Они же злобно в багряницу
Его с насмешкой облекли,
Вложили трость Ему в десницу,
Венец из терния сплели…
С угрозой руки поднимали,
Потом, с насмешкой преклонясь,
Они в глаза Ему плевали,
В бездушной злобе веселясь.
Толпою шумной окружили,
С крыльца высокого свели,
И крест тяжелый возложили,
И к месту казни повели.