Иов
А. Красницкий

Дух возмущенья, адской злобы —
Тот, чье дыхание могло бы
Стереть живущее с земли, —
Предстал, надменный и суровый,
Сред сонма сил пред Иеговой
И рек: «Словам моим внемли!»
Да, это — он, любимец Бога,
Надежда Божия в былом,
Под сенью горнего чертога
Предстал с сияющим челом!
Что грезы девы — он прекрасен,
Что поцелуй ребенка — чист,
Он — что рассвет небесный — ясен,
Как искушение речист;
Печатью зла во всем означен,
Он привлекателен, как ложь,
Что ночь полярная — он мрачен,
Что утро вешнее — пригож.
Да, это — он, небес изгнанник,
Земле и небу чуждый странник;
Он грозен, он во злобе дик,
Но все ж падением велик, —
Он пред престолом Еговы
Не клонит гордой головы!
К нему вселенной Вседержитель
Такую речь тогда повел:
«Ты землю всю — Мою обитель —
Из края в край вдоль обошел!
Ты видел Иова, скажи же,
Кто из людей мог к небу ближе,
Чем Иов трепетный, предстать
И кто из них пред высшей волей
Всегда своей довольный долей
Мог так смиренно трепетать?»
Усмешка злобы исказила
Прекрасно-мрачные черты:
«Куда его ушла бы сила
Когда б его оставил Ты!
Что Иов? Жалкое созданье!
Его удел — одно страданье!
Ты за него — и держит он
Твои заветы, твой закон;
Ты от него — твои заветы
В тот миг повержены во прах.
Забыты данные в слезах
Тебе священные обеты».
Так падший ангел пред Творцом,
Представ пред Ним лицо с лицом,
Заговорил; он злобой дышит,
Вокруг смертельным ядом пышет:
«Услышь слова мои теперь
И им, молю Тебя, поверь!
Ты за него — тебе покорен!
Ты от него — ему чужда
К тебе любовь… с тобой вражда!
И, в гневе на Тебя упорен,
Тотчас забудет Иов Твой
Свои заветы с Еговой!»
И рек Господь: «Я знаю крепость
Раба, любимца моего,
Пред ней ничто твоя свирепость!
Возьми ж себе во власть его!
Возьми, что Иову от века
С небес ниспослано судьбой,
Возьми, что счастьем человека
Считал до сих пор Иов мой!
На дом его богатый, стадо
Ты мор губительный нашли,
Его детей дыханьем ада
Сотри на миг с лица земли!
И ты увидишь, поношенья
Не потерплю! Завет храня,
Снесет он горечь искушенья
И не возропщет на Меня!»
И на устах с улыбкой злобной,
Которой в мире нет подобной
И скрыть которую не мог,
Дух тьмы Всевышнего чертог
Покинул. Грозный и суровый,
На зло для смертного готовый,
Спешит в полуночной он мгле
К своим чертогам на земле;
И, позволением владея,
Свершил он высший приговор:
Стада сгубил смертельный мор;
Сынов сразил топор халдея;
Палаты бич степей — самум
Разрушил вплоть до основанья.
Вкруг слышны громкие рыданья,
И полон Иов мрачных дум.
Погибло все, и в целом свете
Он одинок — погибли дети!
Погибло все: он наг и сир,
Его теперь отвергнет мир.
«Почто, о Грозный, Безначальный,
Ты мне послал конец печальный?
О Иов! Чуя твой испуг,
Тебя отторгнет даже друг!
И вот, повсюду убежденный,
Что наг ты, как новорожденный,
Одно презрение пошлет
Тебе родимый твой народ!
Народа совесть угрызенья
Не знает вовсе, и готов,
Забыть он шум твоих пиров,
К тебе исполненный презренья.
А ты, пока хватало сил,
Народ вокруг себя кормил,
Но смыли все несчастья волны,
И все к тебе презренья полны!»
Так, горем тяжким удручен,
С печалью в сердце думал он.
Но в этих думах нет сомненья…
В чертах угрюмого лица
Не видно вовсе озлобленья
На Всемогущего Творца!

«Нет, нет! С Тобою не нарушу,
Господь мой, радостный завет!
Пусть сокрушит все тягость бед —
Не оскверню грехом я душу!
Что я? Я — жалкий человек!
Я полон кроткого смиренья!
Что жизнь моя? Ничтожный век
В сравненье с вечностью творенья,
В сравненье с милостью Творца!
Свои нам блага без конца,
И щедр, и милостью обилен,
Нам сыплет Он, во всем всесилен.
Что я? Явился в мир нагим
И, награжденный Всеблагим,
Имел я многое средь жизни.
Поддамся ль ныне укоризне
И возропщу Я на Того,
Кто был Создателем всего?
Но нет! Во прахе сокрушенья
Не понесет Он поношенья!
Кто дал мне все, Тот все и взял!
Его в том воля, не стяжал
Его я, раб, благоволенья,
Но все ж до часа смерти вплоть
Благословлю Тебя, Господь!»
Так думал он, испить готовый
Всю горечь тяжких бед до дна,
И пред престолом Иеговы
Пал посрамленный сатана.

 

Отправить

Недостойный раб Ваала и Астарты

Стих плохой