Глава 9
На улице мне в лицо ударил теплый соленый воздух, который, конечно же, развеет приставший одеколон Джила. Я постояла некоторое время, не сводя глаз с расстелившегося моря и стараясь отогнать ощущение неудовлетворения после встречи с Майло.
Терраса, как и накануне утром, была почти пуста, большинство постояльцев спустились на пляж. И снова Лариса Хэмильтон сидела в одиночестве с чашкой чая, устремив почти испуганный взгляд на воду. Поскольку рядом не было ее разговорчивого мужа, я подумала, это самый подходящий момент спросить ее, что же там говорил Руперт о какой-то встрече.
– Добрый день, миссис Хэмильтон.
Она отвела взгляд от моря и посмотрела на меня.
– Добрый день.
Я кивнула на стул, что стоял наискосок от нее.
– Можно присесть?
Без малейшего колебания она любезно кивнула:
– Разумеется.
Когда я села, Лариса огляделась, вероятно, опасаясь, как бы нас не увидел ее муж. С момента знакомства становилось понятно, что он – просто нестерпимый хам. Интересно, подумала я, обязательно ли хамство на людях означает грубость у домашнего очага.
– Как сегодня красиво, – сказала я, глядя на волны.
Странно, море всегда дает ощущение чистоты и ясности, даже в самых, казалось бы, нестерпимых обстоятельствах. Однако Лариса Хэмильтон была другого мнения.
– Если честно, меня не особенно привлекает. – Она слабо улыбнулась, но взгляд стал теплее. – Я выросла среди лесов и холмов Дербишира. Равнинные, открытые пространства мне не близки.
Любопытно, подумала я, зачем же она тогда часами сидит на террасе, уставившись на бескрайнюю морскую гладь?
– Я всего один раз была в Дербишире, в детстве, – призналась я. – Лучше всего помню зелень, звенящую зелень, куда ни кинешь взгляд.
Она улыбнулась, и я впервые увидела на ее лице искреннюю улыбку.
– Там чудесно. Для меня нет места дороже. – Лариса Хэмильтон опять посмотрела на горизонт, и улыбка ее угасла. – Здесь так все непохоже на мои родные места. Я всегда ненавидела море… с самого детства.
– Однако тут так славно на минутку передохнуть, особенно после того, что случилось.
– Да, все это ужасно.
– Вы хорошо знали Руперта Хоу?
Лариса покачала головой:
– Нет. Скорее знакомый знакомых. Мы с мужем довольно часто бывали в компании, но я… это не была близкая дружба. – Она снова взглянула на воду. – Мне очень жаль Эммелину.
– А вы знаете, как они познакомились?
– Кажется, Эммелина говорила, в Лондоне, в каком-то театре. Не помню подробностей… Вроде бы Руперт отвадил человека, пожиравшего ее глазами. По-моему, было бы лучше, если бы у них не случилось романа. – На лице Ларисы вдруг проступила печаль. – Наверно, мне не следовало этого говорить.
– Вы были не очень высокого о нем мнения?
– Нехорошо плохо говорить о мертвых, – ответила она, и я поняла, что вопрос закрыт, по крайней мере в данный момент.
– А вы беседовали с инспектором, который тут все разнюхивает? – попыталась я сменить тему.
Лариса моргнула, но не отвела взгляда от воды.
– Да, он задал мне пару вопросов.
– Вы сказали ему то, о чем упомянули за завтраком? Что Руперт говорил, будто условился с кем-то о встрече?
– Да, сказала. – Внезапно, когда мы встретились глазами, я увидела в ее взгляде нечто для меня неожиданное – решимость. Вопреки внешней слабости, в Ларисе таилась подспудная сила, о которой я до этой минуты не подозревала. – Нельсон терпеть не может никуда впутываться. Он бы предпочел, чтобы все вели себя так, будто ничего не произошло… Но мне показалось, неправильно было бы умолчать об этом в разговоре с инспектором.
– Конечно. Думаю, это лучшее, что вы могли сделать.
Я прекрасно поняла, что имела в виду Лариса Хэмильтон. Мне тоже было нелегко после случившегося продолжать жить как ни в чем не бывало.
– Но он, похоже, не придал этому особого значения.
Я ринулась напролом:
– А что точно говорил Руперт?
– Что он договорился с кем-то встретиться на террасе. Так, мимоходом. Речь шла, я уверена, о том, чтобы выпить чаю с Эммелиной.
– Возможно.
– По крайней мере, точно помню, что тогда я так решила… что он имеет в виду Эммелину. По-моему, он это даже говорил. Ах, если бы вспомнить точно…
Поразмыслив, я решила, что лучше будет сказать Ларисе правду. Тогда я увижу ее первую, подлинную реакцию, она не успеет ее скрыть. Я чуть пригнулась, надеясь, что мне удалось принять заговорщический вид.
– Инспектор убежден, что это не несчастный случай. Понимаете, он считает, что это убийство.
Лариса Хэмильтон посмотрела на меня взглядом, не поддававшимся истолкованию. Страх?
– Убийство? Не может быть.
– Я говорила ему то же самое, но он непоколебим.
– Какой, однако, дурацкий способ убийства, – заметила Лариса с отсутствующим видом.
– Однако вполне эффективный.
Я обратила внимание, что Лариса не задалась вопросом, а кто, собственно, мог убить Руперта. Интересно, кого она подозревает? Был только один способ это выяснить.
– Как вы думаете, кто мог это сделать?
– Не рискну строить догадки, – осторожно ответила Лариса, но что-то в ее голосе придало мне уверенности, что, если чуть-чуть надавить, она скажет.
– Но подозрения-то всегда есть, правда?
Лариса задумалась, видимо, над тем, как ответить, и когда начала говорить, стало заметно ее смятение. Внутренняя сила, обнаружившаяся всего несколько минут назад, снова уступила место неуверенности.
– Я… Мне подумалось, что, может, это не несчастный случай… Я хочу сказать, не в полном смысле слова… Если он с кем-то поссорился и…
– Да? – не отступала я.
Миссис Хэмильтон вроде бы наконец решилась, однако в этот момент из дверей ее грубо окликнул муж:
– Лариса!
Она вздрогнула и быстро встала.
– Иду, дорогой.
Уходя, она стиснула мне локоть ледяной рукой – я почувствовала это даже через рукав – и тихо, так что я с трудом расслышала голос за шумом ветра, прошептала:
– Я не знаю, кто его убил, миссис Эймс, но меня не удивляет, что это убийство. Нисколько.
Проведя эту беседу, точнее, отложив ее до лучших времен, я задумалась, что же делать дальше. Кто на очереди? Я все еще не знала толком, какую, собственно, роль во всей этой истории собираюсь играть. Моя врожденная практичность и представления о хороших манерах, отшлифованные за долгие годы, я проведенные в строгих пансионах, были за то, чтобы прислушаться к совету Джила и предоставить дело полиции. Но интуиция нашептывала, что нас ждет еще немало бед и потому целесообразнее перейти к наступательным действиям. Хорошо бы выяснить, что думают остальные члены нашей компании. На худой конец, если мне удастся узнать что-нибудь интересное, я смогу сообщить об этом инспектору, когда он в очередной раз явится сюда на поиски добычи.
Вернувшись в холл, я первым делом увидела Лайонела Блейка, что избавило меня от мучительных размышлений, к кому бы пристать.
– Я собираюсь в деревню, миссис Эймс, – сказал он, когда мы поздоровались. – Может, у вас будут какие-то поручения?
Решение созрело мгновенно. Прекрасная возможность воплотить в жизнь мои следственные намерения!
– А можно мне с вами?
Лайонел улыбнулся:
– Конечно. Буду счастлив, если вы составите мне компанию.
– Я только быстро сбегаю за сумкой.
Поднявшись в комнату, я взяла сумочку и легкий жакет. Вдалеке собирались облака, и, по всей видимости, скоро пойдет дождь. Выходя с территории гостиницы, я несколько опасалась, что на нас набросятся журналисты, но, наверно, отсутствие дальнейших сенсаций в сочетании с усилиями полиции погасили их интерес к «Брайтуэллу». Мы беспрепятственно прошли к предоставленному гостиницей автомобилю.
Когда он медленно спускался с холма к деревне, я улучила момент и рассмотрела Лайонела Блейка как следует. Вблизи он выглядел так же привлекательно, как и на расстоянии, – по-моему, редкость для актера. Его красоту можно было назвать непринужденной, уверенной в себе, но не высокомерной. В Блейке не ощущалось того бахвальства, зазнайства, которые я со временем привыкла связывать с представителями театрального мира. Конечно, без штампов тут не обошлось, но мне довелось познакомиться с немалым числом людей из актерской среды, и многие из них обладали именно этими печально известными качествами.
– Как хорошо ненадолго уехать из гостиницы, – сказала я наконец, нарушая такое легкое молчание. – Особенно после ужасной смерти Руперта.
Не самый тонкий заход, но я чувствовала: в данной ситуации то, что надо.
– Да, бедный Руперт, – отозвался Блейк. – Для всех нас, наверно, эта история стала страшным ударом.
– Вы ведь были друзьями? Вам, видимо, особенно тяжело.
– Да, мы дружили, хотя я бы не сказал, что очень тесно. С Рупертом непросто было наладить близкие отношения.
– Как это?
Блейк помедлил.
– Думаю, лучше всего объяснить так: никогда нельзя было сказать, нравится ему человек или нет. Он всегда был дружелюбен, возможно, это было искренне, а возможно, наигранно. – Блейк улыбнулся, как мне показалось, немного печально. – Но я бы не хотел плохо говорить о мертвом.
Просто поразительно, сколько людей считает нужным оговориться подобным образом, прежде чем отрицательно высказаться о Руперте Хоу.
– Вы и не говорили о нем плохо. Я вовсе не собиралась лезть в чужие дела. Просто интересно. Странно, когда такое случается, хочется понять человека, узнать его лучше… когда уже слишком поздно.
– Болезненный, я бы сказал, интерес.
– Возможно. Мне так жаль Эммелину. Она просто убита.
– Надеюсь, она скоро придет в себя. Мисс Трент молода, ее снова посетит любовь.
Суждение вполне практичное и скорее всего верное, но меня несколько удивило, с какой небрежностью Лайонел Блейк отмахнулся от любви Эммелины к Руперту.
– Некоторые утверждают, что по-настоящему любить можно только один раз, – как можно аккуратнее сказала я.
Блейк взглянул на меня с сомнением.
– Некоторые любят по многу раз, – заметил он, и я сразу поняла, о чем речь.
– Вы имеете в виду Руперта? Да, кажется, у него было немало женщин. – Я подбиралась осторожно.
Блейк неопределенно пожал плечами:
– Всякое говорят.
Раз уж я слышала об Оливии Хендерсон, то, наверно, это известно всем. Значит, были и другие? Блейку, судя по всему, не очень хотелось поднимать эту тему, и я, опасаясь, что подобный вопрос будет крайне неприличным, зашла с другой стороны.
– Когда мы с Эммелиной вышли искать Руперта, вы как раз были на террасе и сказали, что не видели его. Вы долго там сидели?
Блейк снова посмотрел на меня своими странными зелеными глазами.
– Вы прямо как полицейский инспектор.
– О господи! – рассмеялась я.
Блейк улыбнулся, но больше ничего не сказал. Машина остановилась на краю деревни. Лайонел вышел и, открыв мне дверцу, спросил:
– Когда поедем обратно?
От меня не укрылся тот факт, что он мне так и не ответил. Поскольку Блейк держался вполне приветливо, мне показалось странным, что он игнорирует самые невинные вопросы. Эта уклончивость его манер наводила на подозрения.
– Я вас не задержу, – ответила я. – На самом деле мне ничего особенного в деревне не нужно. Просто хотелось на какое-то время уехать из гостиницы.
– Так вы пойдете со мной?
– С удовольствием. – Я двинулась следом за ним. – А куда мы идем?
– Тут недалеко маленький театр. – Блейк кивнул на улицу, отходившую от главной дороги. – Мне говорили, идеальное место для небольшой постановки.
Мы пошли в направлении, указанном Блейком. Деревня была довольно большая и явно процветала за счет отдыхающих. Мы миновали обязательные мясную лавку, почту, аптеку, а также магазинчики, призванные привлечь интерес туристов. Улица была запружена людьми, и в целом деревня оставляла впечатление деятельного досуга.
– А какого рода постановку вы планируете? – спросила я.
– Мой друг, попечитель нашего театра, думает организовать с нашей пьесой гастрольный тур. Он решил, что курорты годятся для этой цели, и попросил меня осмотреться. В гостинице мне сказали, что местный театрик вполне подойдет.
Шли мы не торопясь. Несмотря на собиравшиеся вдали облака, день был приятный, с моря дул легкий ветер. Дом, который искал Блейк, располагался довольно далеко от центра, и по мере того как мы приближались к нему, гул деревенской жизни затихал. Скоро показался и сам театр; его трудно было назвать импозантным, скорее он напоминал заброшенную фабрику – большое квадратное здание с минимальным количеством окон, закрытых деревянными ставнями. Вокруг все заросло травой, которую никто не косил. Мы остановились.
– Это он?
– Да. Не самое удачное расположение, правда? Мне сказали, что во время войны здесь был какой-то завод. Некий местный филантроп решил отремонтировать его на благо родной деревни. Похоже, жители невысоко оценили его усилия.
Блейк подошел ко входу и подергал дверь:
– Заперто.
– Смотритель, конечно же, где-то неподалеку.
Я поискала глазами флигель или коттедж, но ближайшими зданиями были уже собственно деревенские дома.
– Да, вероятно, вы правы. – Блейк сделал несколько шагов назад и задрал голову, осматривая здание. – Придется найти сведущего человека.
– Нам наверняка скажут в деревне.
– Тогда, пожалуй, не стоит тянуть. – Блейк вернулся ко мне и кивнул в сторону деревни. – Пойдемте?
Мы двинулись обратно. Похоже, мне не просто почудилось, Лайонел Блейк в самом деле был сильно чем-то озабочен.
– Полагаете, здание можно будет порекомендовать вашему попечителю? – легко спросила я.
– Зависит от ряда обстоятельств, – туманно ответил Блейк.
– Странный театр. Как бы не вышло так, что ваш друг прогорит.
Блейк вдруг резко остановился и повернулся ко мне.
– Если честно, его финансовые дела сейчас обстоят не блестяще. Он рассчитывал на хорошее место… Ему это в самом деле очень нужно. Он прикинул, что недорогая, но выгодная площадка поможет ему выпутаться. Однако я был бы вам признателен, если бы вы никому об этом не рассказывали.
– Разумеется.
Пройдя деревню, мы подошли к автомобилю в тот момент, когда начал накрапывать легкий дождь.
– Я так и думала, что пойдет дождь, – сказала я, когда Лайонел уселся на сиденье и закрыл дверцу.
– Да, боюсь, надвигается ненастье, – отозвался Блейк, глядя в окно. – Надеюсь, ненадолго. Мне не улыбается безвылазно торчать в этой гостинице в компании Хэмильтонов и Роджерсов.
– Да, – вздохнула я, – не самая заманчивая перспектива.
Вернувшись в «Брайтуэлл», я мечтала ненадолго подняться к себе и передохнуть перед ужином. Мизерные результаты нескольких часов расследования немало меня обескуражили. Лайонел Блейк, конечно, очаровательный попутчик, однако то, что мне удалось из него вытянуть, не особенно приблизило разгадку убийства Руперта Хоу. Но ведь должен же кто-то что-то знать. Я утешилась тем, что за ужином мне представится возможность задать за общим столом пару ненавязчивых вопросов.
В холле я наткнулась на Роджерсов. Мистер Роджерс читал «Таймс», а Анна листала последний номер «Вог». Несмотря на то, что я наблюдала за этой парой уже довольно продолжительное время, меня все еще поражал контраст между супругами. Они были такие разные, и тем не менее их отношения казались прочными; казалось, они действительно жили друг для друга. Может, правду говорят и противоположности сходятся? Поскольку Блейк поведал мне не очень много, я понадеялась от Роджерсов узнать чуть больше.
– Добрый день, – поздоровалась я.
Оба вскинули головы, и мистер Роджерс стал подниматься со стула.
– Пожалуйста, сидите, – быстро сказала я. – Не хотела вам мешать. Просто подошла поздороваться.
– Кажется, зарядил дождь, – заметил мистер Роджерс, дабы поддержать вежливый разговор, прежде чем снова уткнуться в газету.
Миссис Роджерс, похоже, не прочь была немножко поболтать.
– Вы уже вернулись? – спросила она.
Ручаюсь, ей было страшно интересно, куда я ездила. Хотя мои новые знакомые были достаточно хорошо воспитаны, чтобы скрывать это, я знала: мои не вполне канонические отношения с Джилом и Майло вызвали немало пересудов.
– Да, прокатилась с мистером Блейком в деревню ненадолго сменить обстановку.
– Лайонел такая душка. И красавец, правда?
Муж не удостоил вниманием ее наблюдение. Его вообще было не оторвать от газетной полосы.
– Да, очень милый, – подтвердила я.
– Здесь на этот раз так много красивых мужчин, – продолжила миссис Роджерс.
Последние слова были скорее всего камушком в огород мужа. Может быть, она его так дразнила. И вдруг я поняла, что, хотя миссис Роджерс и нравится привлекать к себе внимание разнообразных красавцев, по большому счету, она любит мужа.
– Должна признаться, не думала об этом, – пролепетала я.
Анна рассмеялась:
– Вы, видимо, уже привыкли к своему мужу, но всем остальным он просто радует глаз.
– Право, Анна, – заметил мистер Роджерс, сложив газету и строго посмотрев на жену, – полагаю, не вполне прилично так говорить.
– Я лишь хотела сделать комплимент, – с невинным видом откликнулась миссис Роджерс, но в ее голосе я услышала торжество – ей таки удалось оторвать мужа от газеты.
– Все в порядке, – улыбнулась я и обратилась к мистеру Роджерсу, надеясь придать беседе больше содержательности: – Что-нибудь интересное в «Таймс»?
– Да все как всегда. Опять американские летчики, Амелия Эрхарт, растущая безработица, куча политики и множество смертей. Я надеялся избавиться здесь хотя бы от двух последних, но, похоже, просчитался.
– Бедный мистер Хоу, – вздохнула я. – Вы были с ним близки?
Не самый плавный переход, но, кажется, супруги ничего не заметили.
– Я бы так не сказал, – без выражения ответил мистер Роджерс.
– Мы приехали скорее за компанию с Нельсоном и Ларисой, – добавила Анна. – С ними мы знакомы уже несколько лет, с их свадьбы.
– Так Трентов и мистера Хоу вы знаете не так долго?
– Нет, хотя время от времени мы, конечно, встречались. Джил душка, а Эммелина просто чудное создание. Такая милая, спокойная девушка, но ее так… закрутил Руперт. – Анна замялась, но все же договорила: – Руперт был очень красив и очарователен к тому же. Думаю, она просто не могла в него не влюбиться. Можете себе представить, что это было.
– Вполне. – Я еще как могла себе представить.
– Руперт всегда был очень обходителен, с этим не поспоришь, – произнесла Анна с каким-то вызовом, как будто я ждала, что она скажет что-нибудь плохое.
– Мне очень жаль Эммелину, – тянула я разговор.
Миссис Роджерс снова на мгновение замялась.
– Да, полагаю, сердце ее разбито вдребезги.
– Но она так молода, – просто чтобы не обрывать беседу, подхватила я аргумент Блейка. – Надеюсь, она со временем кого-нибудь полюбит и забудет этот кошмар. Любовь почему-то помогает забывать прошлое.
Тут мистер Роджерс вдруг поднял на меня неожиданно лукавый взгляд.
– Думаю, вы совершенно правы, миссис Эймс.
Я чуть не пропустила столь тонкий намек. Анна слегка погладила мужа по ноге. Это был знак, и Эдвард Роджерс тут же снова уткнулся в газету.
– Конечно, мы все желаем Эммелине только счастья, – сказала Анна, широко улыбнувшись, и я поняла, что разговор окончен.
– Что ж, пойду переоденусь к ужину, – закруглилась я, не желая быть непрошеным гостем. – Увидимся?
– Разумеется! Было приятно поболтать с вами, миссис Эймс.
Я простилась с ними и пошла к лифту, думая, что мог означать весь этот разговор. Мистер Роджерс, несомненно, хотел что-то дать понять, но жена не позволила ему объясниться. Странно. Куда бы я ни ткнулась, все что-то скрывают.
Я вошла в лифт и, когда двери закрылись, с облегчением вздохнула, что можно просто помолчать. Честно говоря, мне совершенно не хотелось одеваться и проводить вечер с этими скучными людьми. Вероятно, как и все, я могла держаться под давлением необходимости, но это убийство потрясло меня больше, чем хотелось признаваться себе самой.
Я всегда гордилась собственной независимостью, но сейчас мне очень хотелось, чтобы рядом оказался человек, с которым можно было бы поговорить и разделить все тревоги. Именно в такие минуты я острее всего чувствовала бесплодность своего брака. В вихре первой влюбленности я самым жалким образом не приняла во внимание, что жизненные штормы требуют более прочного материала, чем необременительные нежности и остроумные подначки.
По своему обыкновению, мрачные мысли я отложила до лучших времен и, перестав размышлять о том, чего мне не хватает, занялась тем, что имею. Все-таки моим уделом не было полное одиночество. Я уже давным-давно задолжала с письмом кузине Лорел, моей ближайшей подруге, которой поверяла все тайны, однако в настоящий момент мне просто не хватало душевных сил его написать.
Двери лифта открылись, и я вышла на лестницу, чуть не столкнувшись с Вероникой Картер. Мы обменялись прохладным приветствием. Меня всегда изумляло, как между двумя женщинами совершенно без повода – или почти без повода – может возникнуть взаимная неприязнь. Возможно, я необъективна, но в мисс Картер было что-то отталкивающее. Мне казалось, что ее пресыщенный взгляд и поджатые губы излучают прямо-таки ледяное презрение. В остальном же она, надо сказать, была довольно хорошенькая. Пока я осматривала ее, Вероника проделала то же самое со мной, и, очевидно, я понравилась ей еще меньше, чем она мне.
– У вас совершенно измученный вид, миссис Эймс, – с притворным сочувствием произнесла мисс Картер. – Наверно, то, что именно вы увидели Руперта, вас совсем подкосило.
– Это был тяжелый удар, – отозвалась я.
– Очень грустно, правда. Он был такой заводной. Боюсь, мне будет его не хватать.
– Вы тесно дружили?
– Не так, как мне бы того хотелось, – сказала Вероника, и я не поняла, имелся ли в этих ее словах дополнительный смысл. – Я познакомилась с ним раньше, чем Эммелина, и всегда считала обворожительным, но мы вращались в разных кругах.
– О, так вы знаете его дольше, чем Эммелину, – как бы мельком уточнила я.
Вероника вздохнула так, будто я запытала ее своими вопросами, но все-таки ответила:
– Нет, мы с Эммелиной вместе учились в школе. И с Оливией Хендерсон, кстати, тоже. Поэтому мы с Оливией и решили поехать сюда, узнав, что будут Тренты и Руперт.
– Ах, вот оно что. Интересно, как это все друг друга знают.
Увлекшись разговором, мисс Картер немного оживилась, хотя до воодушевления было далеко – но иного я и не ожидала.
– По-моему, у Трентов какие-то дела с Хэмильтонами, поэтому он и поехал. Бедный Нельсон, изо всех сил карабкается наверх. Еще не хватало с ним дружить. По-моему, он просто ужасен, даже слов не хватает. – Значит, у нас с ней все-таки есть нечто общее. – Кажется, Роджерс водит дружбу с Хэмильтоном, поэтому тоже притащился сюда. – Это совпадало с тем, что мне говорили супруги Роджерсы. – А Лайонела мы где-то подцепили пару месяцев назад. Он оказался таким лапочкой, и, решив отправиться сюда, мы пригласили его поехать вместе с нами. Все думали, что будет очень весело. Кто же мог такое вообразить? – Вероника с презрительным видом сделала круг рукой.
– Особенно тяжело Эммелине, – вставила я.
– Да, я еще успела пару раз зайти к ней, а потом Джил практически ее изолировал.
– Кажется, врачи дают ей успокоительное.
Фарфорово-синие глаза мисс Картер излучали полнейшее равнодушие.
– Да? Ну что ж, наверно, поможет. Хотя здесь такая тоска… Мне будто самой дали успокоительное. Последние дни почти не нужно было снотворное. – Взгляд ее вдруг оживился. – Пока не появился ваш обворожительный муж. Я и забыла, как с ним весело.
– Да, он просто чудо.
И снова, поскольку я не попалась на крючок, улыбка мисс Картер увяла.
– В любом случае, – поморщилась она, – смерть Руперта перечеркнула всю неделю. Лучше бы я не приезжала.
Какая невоспитанность с его стороны испортить вам все удовольствие, хотелось мне сказать.
– Не знаю, что он мог там делать, перед тем как упал. Он, конечно же, поскользнулся и оступился, – продолжала между тем Вероника, рассеянно разглядывая свои кроваво-красные ногти.
Я решила провести еще один небольшой эксперимент с реакцией на удивление.
– О, так вы не слышали? – как бы невзначай спросила я. – Инспектор говорит, что это убийство.
В глазах Вероники на долю секунды что-то мелькнуло – удивление или… страх? Затем маска безразличия снова вернулась на свое законное место. Почти так же отреагировала миссис Хэмильтон на террасе – молниеносная тревога, которую та тоже моментально скрыла. Может, обе знают что-то, о чем им не очень хочется говорить?
– Убийство? Не понимаю, как это возможно. Кому понадобилось убивать Руперта?
– Полагаю, следователь инспектор Джонс дорого бы заплатил, чтобы это узнать.
– Что ж, приятно было поболтать, – небрежно бросила Вероника, пригладив блестящие рыжие волосы, – но, боюсь, пора переодеваться к ужину.
– Разумеется.
Вероника Картер уехала на лифте, а я только у своего номера задумалась, что она, собственно, тут делала, если ее комната находится на другом этаже.
