Глава 14
Страницы журнала шелестели, раскрывая перед ним реальный мир. Имена, лица, ощущения наплывали на него и вновь оживали. На этот раз не было людей в серых комбинезонах, угрожавших ему из ночной тьмы, и Рэгл сидел, вцепившись в журнал и впитывая каждую строчку. «Вперед с Морагой»… Он вспомнил избирательную кампанию 1987 года. Еще был лозунг «Победим с Вольфом»… Кстати, и победили.
Фотография худого, тщедушного профессора из Гарварда. Рядом с ним – человек, ставший вице-президентом. Какой контраст, подумал Рэгл. Они так отличались друг от друга, что в конце концов довели страну до гражданской войны. И оба на одном бюллетене. Каждый хотел завоевать все голоса.
Профессор права из Гарварда и бывший работник железной дороги. Специалист по римской и английской юриспруденции и человек, швырявший мешки с солью.
– Помнишь Джона Морагу? – спросил Рэгл.
На лице Вика промелькнула растерянность.
– Естественно.
– Даже смешно, что образованный человек оказался таким легковерным. А может, и слишком наивным. – Чересчур много теории и мало практики, подумал Рэгл.
– А я не согласен, – с несвойственной ему решительностью заявил Вик. – Это был человек, который жаждал осуществить свои принципы на практике, вопреки любым препятствиям.
Рэгл взглянул на него с изумлением. Он вспомнил споры до хрипоты в ночных барах: «Я лучше сдохну, чем меня увидят с салатницей из лунных пород». «Не покупайте ничего с Луны». Полный бойкот. И все ради принципов.
– Покупайте земные породы, – сказал он.
– Покупайте только дома, – без колебания откликнулся Вик.
– Но почему? – спросил Рэгл. – Какая разница? Для тебя что, Антарктида – дом?
Он действительно не понимал. Лунные породы, земные породы… Порода есть порода. Между тем спор все больше принимал политическую окраску. «Луна никогда не будет представлять для нас экономического интереса. О ней можно забыть».
В 1993 году президент Морага провел в Конгрессе закон, положивший конец американской экономической экспансии на Луне. Ура! Гип-гип!
Торжественные парады на Пятой авеню.
И вдруг восстание.
– Победим с Вольфом, – сказал Рэгл.
– А по-моему, – горячо возразил Вик, – это шайка предателей.
Миссис Кейтелбайн молча слушала их спор.
– В законе ясно сказано, – в свою очередь возразил Рэгл, – что в случае недееспособности президента его обязанности исполняет вице-президент. При чем тут предатели?
– Исполняющий обязанности – еще не президент. Он всего-навсего должен следить за исполнением президентской воли. Никто не давал ему права разваливать внешнюю политику. Воспользовался болезнью шефа. Возобновил субсидирование лунных проектов, лишь бы угодить кучке калифорнийских либералов с розовым туманом в голове и без малейшей доли здравого смысла. – Вик задохнулся от негодования. – Логика подростков, которым не терпится погонять на скоростных машинах с форсированными двигателями. В очередной раз заглянуть за горизонт…
– Ты же все это вычитал в газетах, – остановил его Рэгл. – Это не твои мысли.
– Про это еще Фрейд писал: подавленные сексуальные желания. На Луне делать нечего. Вся эта болтовня о «сияющей цели человечества»… Чушь собачья. Кроме того, – Вик ткнул в него пальцем, – это незаконно.
– Если это незаконно, – сказал Рэгл, – то при чем тут фрейдистские комплексы? – Готов что угодно поставить с ног на голову. Лишь бы возразить. – И почему, собственно, ты так против лунных исследований? Чувствуешь враждебный запах? Боишься заражения? Или сочащегося в щели песка?
Радиоприемник вдруг выкрикнул:
– Тяжело страдающий от болезни почек президент Джон Морага, находящийся на своей вилле в Южной Каролине, заявил, что, лишь тщательно взвесив все возможности и уделяя максимальное внимание интересам нации…
Поди ж ты, «тщательно», подумал Рэгл. При болезни почек лучше сказать «мучительно». Бедный парень.
– Чертовски хороший президент, – произнес Вик.
– Идиот, – откликнулся Рэгл.
Миссис Кейтелбайн кивнула.
Обосновавшиеся на Луне колонисты объявили, что они не намерены возвращать полученные фонды, после чего федеральные службы возбудили против них дело. ФБР объявило всех арестованными по обвинению в корыстном использовании федеральных средств, а в тех случаях, когда дело касалось оборудования, – в незаконном владении федеральной собственностью.
Нашли предлог, подумал Рэгл Гамм.
В спустившихся сумерках свет автомобильного приемника освещал часть приборной доски, его колено, колено девушки рядом с ним. Они лежали, обнявшись, было жарко, выступили капельки пота. Время от времени то он, то она дотягивались до коробки с картофельными чипсами, застрявшей в складках ее юбки. Один раз он поднялся, чтобы глотнуть пива.
– Почему люди так хотят жить на Луне? – пробормотала девушка.
– Хронически недовольные, – сонно ответил он. – Нормальному человеку это не надо. Его устраивает жизнь как она есть. – Он прикрыл глаза и слушал танцевальную музыку по радио.
– А там красиво, на Луне? – спросила девушка.
– О боже, там просто ужасно. Ничего, кроме камней и пыли.
– Когда мы поженимся, – сказала она, – я бы хотела жить в Мехико-Сити. Цены там высокие, но все космополиты.
Статья в журнале напомнила Рэглу Гамму о возрасте. Сорок шесть лет. Много воды утекло с тех пор, как он валялся в машине с этой девчонкой, слушая музыку по радио.
«Чудная была девушка, – подумал он. – Почему они не дали ее фотографии? Наверное, просто не знали о ней. Эта часть моей жизни их не интересовала. Она не влияла на судьбу человечества…»
В феврале 1994 года произошло вооруженное столкновение на Первой базе, столице Лунной колонии. Колонисты атаковали ракетную базу, ожесточенный бой длился пять часов. В ту же ночь специальные транспортные корабли начали переброску войск на Луну.
«Ура! – подумал он. – Гип-гип!»
Через месяц шла полномасштабная война.
– Все ясно. – Рэгл закрыл журнал.
– Самое страшное – это гражданская война, – сказала миссис Кейтелбайн. – Брат на брата, отец на сына. Экспансионистам… – она запнулась, – лунатикам на Земле пришлось туго. Они воевали в Калифорнии, Нью-Йорке и нескольких крупных городах Старого Света. Но уже к концу первого года войны Единый счастливый мир полностью контролировал положение на Земле. – Миссис Кейтелбайн улыбнулась своей отработанной, профессиональной улыбкой. – Время от времени боевики лунатиков перерезают телефонные линии и взрывают мосты. Но большинство из тех, кому удается при этом уцелеть, получают свою долю К. Л. Концентрационных лагерей в Неваде и Орегоне.
– Но у вас же есть Луна, – заметил Рэгл.
– О да. И сейчас мы полностью себя обеспечиваем. У нас есть ресурсы, оборудование, персонал.
– А земляне не наносят ракетных ударов?
– Ну, Луна, как вы знаете, повернута к Земле только одной стороной.
Да, сообразил Рэгл. Конечно. Идеальная военная база. У Земли нет такого преимущества. Каждая ее часть в свой черед становится уязвимой для удара с Луны.
– Весь наш урожай выращивается с помощью гидропоники, в подземных резервуарах. Так мы избегаем заражения радиоактивными осадками. К тому же на Луне нет атмосферы. Благодаря слабому притяжению большая часть пыли при взрывах сама собой уносится в космическое пространство. Все наши объекты спрятаны очень глубоко. Дома и школы. И, – она улыбнулась, – мы дышим консервированным воздухом. Так что на нас нельзя воздействовать и бактериологическим оружием. Мы полностью защищены. Даже если нас останется совсем немного. Пусть даже несколько тысяч.
– А вы бомбите Землю, – сказал Рэгл.
– У нас есть план боевых действий. Наступательная доктрина. Мы помещаем боеголовки в транспортные корабли и расстреливаем ими Землю. Раз или два в неделю… плюс незначительные заряды, которые мы посылаем в ракетах-разведчиках, которых у нас предостаточно. Кроме того, есть спутники связи и ракеты технического обеспечения, их вполне хватает на несколько ферм или фабрику. На Земле не находят себе места, потому что никогда не знают, идет ли на них полноценный грузовой транспорт с ядерной боеголовкой или какая-нибудь мелочь. Это отравляет им всю жизнь.
– А я все это предсказываю, – сказал Рэгл.
– Да.
– Насколько хорошо у меня получается?
– Не так точно, как вам говорит Ловери.
– Понятно… – прошептал Рэгл.
– Но и не так плохо. Мы периодически меняем схему ударов, иногда предоставляя выбор случаю… потому что ряд кораблей вы перехватили, особенно тяжелые грузовые. Из-за этого у нас возникла небольшая паника – транспортных кораблей совсем немного. Мы стали менять все схемы. У вас ведь талант на угадывание тенденций. Взять хоть те же женские шляпки. Что будут носить в следующем году? Загадка. Но только не для вас.
– Почему ты решил перейти к ним? – спросил Вик. – Они же бомбят нас, убивают наших женщин и детей…
– Теперь он знает почему, – перебила его миссис Кейтелбайн. – Я видела по его лицу, когда он читал. Он вспомнил.
– Да. – Рэгл кивнул. – Я вспомнил.
– Почему ты перешел к ним? – повторил вопрос Вик.
– Потому, что они правы. А изоляционисты – нет.
– И Рэгл Гамм это понял, – сказала миссис Кейтелбайн.
Открыв дверь и увидев на темном крыльце Билла Блэка, Марго сказала:
– А их нет. Они в магазине, проводят срочную инвентаризацию. Что-то вроде неожиданной проверки.
– Может, я все-таки войду? – спросил Блэк.
Марго отошла в сторону, Билл вошел и прикрыл за собой дверь.
– Я знаю, что их нет. – Он говорил бесцветным, подавленным голосом. – Кстати, их нет и в магазине.
– Там я их видела в последний раз. – Марго стало неловко от собственной лжи. – И так они мне сказали.
«Сказали, чтобы я так сказала», – подумала она.
– Они вырвались. Мы подобрали водителя грузовика. Они отпустили его, проехав около сотни миль по трассе.
– Откуда ты знаешь? – спросила она и вдруг ощутила дикую ярость. Она ничего не понимала, но интуиция подсказывала, что во многом виноват Блэк. – Ты и твоя ласэнь. – Она задыхалась от негодования. – Таскаешься сюда и что-то вынюхиваешь. Присылаешь свою жену-вертихвостку, чтобы она к нему подлизалась.
– Это не моя жена, – устало проговорил Блэк. – Ее взяли, потому что мне надо было устроиться по соседству.
Марго нахмурилась:
– А она знает?
– Нет.
– Дела-а, – протянула Марго. – Ну и что? Ты, значит, можешь стоять и ухмыляться, потому что тебе известно, что происходит?
– Я не ухмыляюсь, – сказал Блэк. – Я как раз думаю о том, что был, наверное, шанс его вернуть. Скорее всего, это Кессельманы. Одни и те же люди. Похожее звучание фамилий. Интересно, кто все это придумал? Я всегда плохо запоминал имена. Наверное, они это учли. Но когда тебе надо держать в голове тысячу шестьсот фамилий…
– Тысячу шестьсот, – повторила Марго. – Что ты имеешь в виду?
Она все острее чувствовала неладное. Ограниченность окружающего мира давила на нее все сильнее. Улицы, дома, магазины, люди. Тысяча шестьсот человек, стоящих посреди сцены. А вокруг – бутафорская мебель, кухни, машины, еда. А за всей этой бутафорией – плоский раскрашенный задник. Нарисованная панорама уходящих вдаль домов. Людей. Улиц. В стены вмонтированы динамики, раздаются звуки. Сэмми, сидящий один в классе. И даже учитель не настоящий. Вместо него – набор магнитофонных записей.
– Мы хоть узнаем, зачем все это? – спросила она.
– Рэгл уже знает.
– Потому у нас нет радио?
– По радио вы могли многое услышать.
– Мы и так многое услышали.
Билл поморщился:
– В конце концов, это был вопрос времени. Раньше или позже. Мы только надеялись, что он все равно будет заниматься своим делом.
– Но вмешался кто-то еще, – сказала Марго.
– Да, двое. Сегодня мы выслали по их адресу наших людей, в большой старый дом на углу, но они исчезли. Там никого нет. Оставили все свои модели. Он прослушал у них курс гражданской обороны. И принял решение.
– Если тебе больше нечего сказать, – заявила Марго, – уходи.
– Я останусь здесь, – ответил Билл Блэк. – На всю ночь. Может быть, он решит вернуться. Я подумал, что лучше, если я приду без Джуни. Я могу лечь в гостиной и сразу замечу, когда он войдет. – Открыв дверь, Билл внес в комнату небольшой чемоданчик. – Здесь зубная щетка, пижама и кое-какие личные вещи. – Он говорил все тем же потухшим, безжизненным голосом.
– У тебя из-за этого неприятности?
– У нас у всех теперь неприятности. – Блэк поставил чемоданчик на стул и принялся выкладывать свои пожитки.
– Кто ты? – спросила Марго. – Ты не Билл Блэк!
– Я Билл Блэк. Майор Уильям Блэк. Из штаба стратегического планирования. Раньше я работал с Рэглом, вычислял ракетные удары. В некотором роде я был его учеником.
– Значит, ты не работаешь в муниципалитете? В отделе водоснабжения?
Передняя дверь распахнулась. На пороге стояла в пальто Джуни Блэк. В руках она держала часы. Лицо ее распухло и покраснело, было видно, что она плакала.
– Ты забыл часы. – Она протянула часы Блэку. – Почему ты решил спать здесь? – спросила она дрожащим голосом. – Это из-за меня? – Она перевела взгляд на Марго. – У вас что-то было? Правда? Все это время?
Никто ей не ответил.
– Пожалуйста, объясните мне.
– Ради всего святого, – взмолился Блэк, – иди домой!
Она шмыгнула носом.
– Ладно. Тебе виднее. Завтра приедешь, или это у вас надолго?
– На одну ночь, – ответил Блэк.
Дверь за Джуни захлопнулась.
– Как она меня достала, – сказал Билл Блэк.
– Все еще верит, что она твоя жена.
– Джуни будет в это верить, пока ее не перепрограммируют. И ты тоже. Будешь по-прежнему видеть то, что видишь сейчас. Программа действует на уровне подсознания. Она затрагивает все системы.
– Это ужасно, – едва вымолвила Марго.
– Не знаю. Есть вещи и похуже. Это, во всяком случае, была попытка спасти ваши жизни.
– И Рэгл запрограммирован? Как мы все?
– Нет. – Билл Блэк выложил на стол пижаму. Марго обратила внимание на кричащие тона, яркие цветы и листья. – Рэгл находился в ином состоянии. Он, собственно, и придумал все это. Поставил себя перед дилеммой, и единственным выходом оказался психоз вытеснения.
Значит, он сумасшедший, подумала Марго.
– Он ушел в вымышленный мир. – Блэк завел принесенные Джуни часы. – Вернулся в довоенный период. В детство. Конец пятидесятых, когда он был ребенком.
– Не верю, – с трудом прошептала Марго.
– Мы придумали, как сделать, чтобы он жил в своем лишенном стрессов мире. Относительно лишенном, конечно. И при этом продолжал предсказывать ракетные удары, не ощущая непосильного бремени ответственности за судьбу человечества. Для него все превратилось в игру, в газетный конкурс. Он сам дал нам подсказку. Однажды в Денвере, когда мы пришли к нему домой, он встретил нас словами: «Я почти разгадал сегодняшнюю головоломку». Спустя неделю у него окончательно закрепилась иллюзия ухода.
– Он в самом деле мой брат?
Поколебавшись, Блэк сказал:
– Нет.
– Мы как-нибудь с ним связаны?
– Нет, – ответил он с неохотой.
– Вик – мой муж?
– Н-нет.
– А вообще, хоть кто-нибудь с кем-нибудь здесь связан?
Нахмурившись, Блэк сказал:
– Я… – Он закусил губу и закончил: – Так получилось, что мы с тобой женаты. Но по типу личности ты больше подходила к семье Рэгла. Все надо было делать на серьезной основе.
После этого оба надолго замолчали. Марго неуверенной походкой прошла на кухню и опустилась на стул.
«Билл Блэк – мой муж. Майор Билл Блэк».
В гостиной ее муж расстелил на диване одеяло, бросил подушку и приготовился ко сну.
Вернувшись в комнату, она сказала:
– Можно тебя спросить?
Он кивнул.
– Ты знаешь, где был тот шнур, который Вик искал тогда в ванной?
– Вик имел овощной магазин в Орегоне. Там вполне мог быть этот шнур. Или у него дома.
– Давно ли мы женаты?
– Шесть лет.
– А дети?
– Две девочки. Четырех лет и шести.
– А Сэмми?
Сэмми безмятежно спал за закрытой дверью.
– Он тоже здесь ничей? Просто взяли где-то ребенка как актера на роль?
– Сэмми – сын Виктора. Виктора и его жены.
– А кто его жена?
– Ты ее не знаешь.
– Не та здоровая девка из Техаса?
Блэк рассмеялся:
– Нет. Ее зовут Бетти или Барбара. Я сам ее ни разу не видел.
– Ну и каша.
– Да.
Она вернулась на кухню и снова села. Позже она услышала, как он включил телевизор, и потом около часа играла музыка. Потом Билл Блэк выключил телевизор, погасил свет и забрался под одеяло. Еще чуть позже Марго тоже задремала, облокотившись на кухонный столик.
Она проснулась от телефонного звонка. Билл Блэк метался по комнате, пытаясь найти аппарат.
– В холле, – сказала она хрипло.
– Алло! – ответил Блэк.
Часы над кухонной раковиной показывали три тридцать.
«О господи!» – подумала Марго.
– Хорошо. – Блэк положил трубку и вернулся в гостиную.
Она слышала, как он одевается, запихивает вещи обратно в чемоданчик, потом открылась и захлопнулась входная дверь. Он ушел.
Не стал ждать, подумала Марго. Она терла глаза, пытаясь окончательно проснуться. Было холодно, она окоченела. Вся дрожа, подошла к камину.
Значит, Рэгл не вернется, решила Марго. Иначе бы Блэк не ушел.
Из спальни донесся голос Сэмми:
– Мама! Мама!
Она отворила дверь:
– Что случилось?
Сэмми сидел на кровати.
– Кто это звонил?
– Никто. – Она вошла в комнату и поправила одеяло. – Ложись спать.
– Папа не вернулся?
– Еще нет.
– Ну и ну. – Сэмми откинулся на подушку, мгновенно засыпая. – Может, они утащили чего-нибудь… и теперь скрываются…
Она осталась в детской, присела на край кровати и закурила, изо всех сил стараясь не уснуть.
Скорее всего, они не вернутся, подумала она. Но я все-таки подожду. На всякий случай.
– Что значит «они правы»? – вскипел Вик. – Хочешь сказать, это правильно – бомбить города, больницы и церкви?
Рэгл Гамм помнил тот день, когда впервые услышал о вооруженном нападении лунных колонистов, уже тогда называемых лунатиками, на федеральные войска. Никто этому особо не удивился. Лунатики в основной массе состояли из недовольных и неустроенных молодых семей, честолюбивых и хватких парней и их жен. Кое у кого были дети, но ни у кого не было ни собственности, ни ответственности.
Первой реакцией Рэгла было пойти и драться. Но по возрасту он уже не проходил. Кроме того, оказалось, что его участия требовали дела поважнее. Он взял на себя предсказывание ракетных ударов, составление схем и графиков, проведение статистических исследований. Билл Блэк служил при нем офицером по особым поручениям. Весьма способный человек, он искренне стремился постигнуть секреты разгадывания. Первый год Рэгл сработал отлично, но потом его просто раздавила огромная ответственность. Сознание того, что от него зависит жизнь всех людей. На этом этапе армейское руководство приняло решение увезти Рэгла с Земли. Посадить на корабль и отправить на один из оздоровительных курортов Венеры, куда частенько наведывались правительственные чиновники. Климат, минеральный состав воды, сила притяжения, а может, все вместе способствовало излечению от рака и болезней сердца.
Впервые в жизни Рэгл покинул Землю. Межпланетный перелет в космическом пространстве. Отсутствие притяжения – извечного бремени всего живого, первозданной силы, сделавшей Вселенную такой, какой мы ее знаем. По мере того как корабль удалялся от Земли, Рэгл все больше забывал это состояние, отдаваясь безграничной свободе. Полет удовлетворил затаенную потребность, о которой Рэгл никогда не подозревал. А она существовала всю его жизнь. Не находящее выхода стремление к путешествиям. К перемене мест.
Его предки постоянно мигрировали. Они пришли на Запад из Азии – кочевники, собиратели, но не земледельцы. У Средиземного моря они остановились, ибо это был край света и дальше идти было некуда. Спустя сотни лет до них стали доходить сведения, что есть и другие места. Земли за морем. Они никогда не передвигались по воде, если не считать нескольких неудачных попыток достичь Северной Африки. Переход на лодках казался им страшным риском. Они все же предприняли его и, не имея понятия, куда плывут, достигли другого континента. Там на некоторое время остановились, потому что опять достигли края света.
Но с этим перелетом не могло сравниться ничто. Через леденящее душу пространство, с одной планеты на другую… В созданных своими руками кораблях. Потребность в движении присуща всем формам жизни. Универсальное, всеобщее свойство. Но потомки пращуров Рэгла дошли до конца. Остальные расы остановились гораздо раньше.
Это не имело никакого отношения к ископаемым, ресурсам и научным разработкам. И даже к науке и богатству. Все это были лишь поводы. Причина лежала за пределами сознания. Рэгл не мог сформулировать эту потребность, он лишь отчетливо ее ощущал. Это был инстинкт, первобытная тяга и вместе с тем – самый благородный порыв.
Смешно, думал Рэгл, когда люди утверждают, что Бог не предназначал человека для космических путешествий. Лунатики правы, они поняли, что межпланетные перелеты не связаны с перспективами разработок рудных месторождений далеко от Земли. Мы только делали вид, что нас интересуют лунные шахты, не более того. Это не политический и не этический вопрос. Просто, когда тебя спрашивают, надо что-то отвечать. Сделать вид, что ты знаешь ответ.
Неделю Рэгл плескался в Горячих Родниках Рузвельта на Венере. Потом его вернули на Землю. Вскоре после этого он стал упорно вспоминать и думать о своем детстве. О мирных днях, когда отец сидел в гостиной с газетой, а дети смотрели по телевизору Капитана Кенгуру. Мать тогда ездила на новом «Фольксвагене», в выпусках новостей по радио говорили не о войне, а о запуске искусственных спутников и надежде на получение термоядерной энергии. Неиссякаемого источника.
Еще не пришло время великих потрясений, депрессии и гражданского разлада.
Это были его последние воспоминания. Как он сидел и мечтал о пятидесятых годах. Потом, совершенно неожиданно, он оказался в пятидесятых. Свершившееся показалось ему чудом. Захватывающим дух волшебством. В одно мгновение исчезли сирены, концлагерные бараки, конфликты, ненависть, наклейки на бампер с надписью: «ЕДИНЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ МИР». Исчезли солдаты, целыми днями слонявшиеся вокруг, страх перед следующим ракетным ударом, напряжение и тяжесть, а главное – сомнение, которое терзало их всех. Кошмарная вина гражданской войны, которую заглушают все бо́льшим ожесточением. Брат на брата. Семья на самое себя.
Подъехал и остановился «Фольксваген». Женщина с чудной улыбкой вышла и спросила:
– Готов ехать домой?
Отличную все-таки машину они приобрели, подумал он. Удачная покупка. Всегда можно продать дороже.
– Почти, – ответил отец матери. – Мне надо кое-что взять в аптеке, – добавил он и захлопнул дверцу.
Рэгл смотрел, как отец удаляется в сторону аптечного отдела в торговом центре Эрни. Мальчик знал, что там, помимо всего прочего, скупают старые электробритвы. Семь пятьдесят за вашу старую бритву независимо от ее состояния. И никаких сложностей, взаимная радость сделки. Вверху над головой – сияющие вывески. Цветные огни бегущей рекламы. Яркость и роскошь.
Он вышел побродить по автостоянке среди длинных, пастельного цвета машин, задирал голову на вывески, разглядывал рекламу в витринах. Кофе, 69 центов за фунт, да, вот это покупка!
Глаза мальчика впитывали зрелище: продавцы, машины, прохожие, киоски! Как много вокруг интересного! – думал он. Как много всего можно изучить. Целая ярмарка. В бакалейном отделе продавщица бесплатно угощала образцами сыра. Он подошел к ней. На подносе лежали ломтики желтого сыра. Женщина протягивала его всем желающим. Даром. Хоть что-то, но даром. Общее возбуждение. Гул и говор. Он протянул руку за своим бесплатным ломтиком, дрожа от удовольствия. Улыбнувшись, женщина спросила:
– Что надо сказать?
– Спасибо.
– Любишь побродить по магазинам, пока родители делают покупки?
– Конечно, – проговорил он с набитым ртом.
– Потому что видишь, что здесь есть все, что может тебе понадобиться? Супермаркет – это целый мир.
– Наверное, так, – признался он.
– Ну, значит, бояться нечего, – сказала женщина. – Расслабься. Здесь хорошо и спокойно.
– Да, – согласился он, устав от расспросов, и еще раз посмотрел на поднос с сыром.
– В каком ты сейчас отделе? – спросила женщина.
Он огляделся и увидел, что это фармацевтический отдел. Вокруг были тюбики с зубной пастой, журналы, солнцезащитные очки и бутылочки с лосьоном для рук.
«Но я же был в продуктовом отделе, – с удивлением подумал мальчик, – там, где дают бесплатно попробовать. А может, у них и тут дают что-нибудь на пробу, резинку, например, или конфеты? Вот было бы здорово!»
Вокруг бурлила воскресная толпа. Повезло, подумал он. Золотой век. Самое удачное время для жизни, всегда бы так.
Отец уже давно махал ему из «Фольксвагена». Куча свертков на сиденье.
– Поехали, – сказал отец.
– Поехали, – протянул Рэгл, все еще удивляясь окружающему и очень жалея, что сейчас он отсюда уедет.
В угол автостоянки нанесло ветром целую кучу цветных бумажек. Оберток, картонок, смятых сигаретных пачек, пакетов из-под молока. Он просчитал все варианты: там, в глубине, должно быть что-то ценное. Скомканный доллар. Его занесло туда вместе с мусором.
Он нагнулся и вытащил бумажку. Точно, долларовая банкнота. Кто-то потерял ее, возможно очень-очень давно.
– Смотрите, что я нашел! – закричал он отцу с матерью и побежал к машине. Тут же завязалась дискуссия.
– Я считаю, его нельзя брать. Это неправильно. – Мать по-настоящему разволновалась.
– Мы все равно не установим владельца, – сказал отец, – пусть берет себе. – Он потрепал мальчика за волосы.
– Но он его не заработал, – возразила мать.
– Я его нашел! – воскликнул Рэгл Гамм, сжимая свой доллар. – Я вычислил, где он может быть, я знал, что он в этом мусоре.
– Тебе повезло, – заметил отец. – Мне приходилось встречать парней, которые постоянно находят деньги, каждый день. Я никогда так не умел. Наверное, за всю жизнь не нашел и цента.
– А я могу, – сказал Рэгл Гамм. – Я могу вычислить, я знаю, как это сделать.
Вечером на диване отец рассказывал о Второй мировой войне, как он воевал на Тихоокеанском театре. Мать мыла посуду на кухне. Спокойствие родного дома…
– Что ты сделаешь со своим долларом? – спросил отец.
– Куда-нибудь вложу, – ответил Рэгл Гамм. – Чтобы получить больше.
– Крупное дело? Не забудь о налогах на корпорации.
– У меня много останется, – сказал Рэгл уверенно и откинулся на спинку дивана на манер отца: руки за головой, локти расставлены в стороны.
Он перебирал в памяти счастливейшие моменты своей жизни.
– Но почему такая неточность с «Такером»? – спросил он миссис Кейтелбайн. – Это дьявольская машина, но…
– Вы как-то на ней ездили.
– Да. По крайней мере, мне так кажется. Еще ребенком. – Он вдруг почти физически ощутил эту машину. – В Лос-Анджелесе, – сказал Рэгл, – у друга отца была одна из моделей.
– Ну вот и объяснение.
– Но ведь их так и не пустили в серийное производство. Все осталось на уровне экспериментальных образцов.
– Машина была нужна вам. И для вас ее сделали.
– А «Хижина дяди Тома»? – спросил Рэгл, хотя в свое время ему показалось совершенно естественным, что Вик принес эту брошюру из клуба «Книга месяца». – Она же была написана за целое столетие до меня! Поистине древняя вещь!
Миссис Кейтелбайн протянула ему журнал.
– Детская доверчивость, – сказала она. – Постарайтесь вспомнить.
В журнальной статье упоминалась и эта книга. Теперь он вспомнил, что у него действительно была такая и он перечитывал ее снова и снова. Тисненый черно-желтый переплет, иллюстрации углем, увлекательные, как сама история. Он даже ощутил книгу в руках, ее вес, шершавый, запыленный картон и бумагу, вспомнил, как он прятался в тишину и тень двора, уткнувшись в текст. На ночь он забирал книгу в свою комнату, а утром снова перечитывал. В ней была стабильность, она не менялась. Книга давала ощущение определенности. Он чувствовал, что на нее можно положиться, там все останется так, как было вчера. Даже карандашные пометки на первой странице, где он нацарапал свои инициалы.
– Все было сделано в соответствии с вашими запросами, – сказала миссис Кейтелбайн. – Воссоздали все, что вам требовалось для ощущения безопасности и комфорта. Стоило ли придерживаться ненужной точности? Если «Хижина дяди Тома» занимала так много места в вашем детстве, ее просто включили в список.
Как в мечте, подумал Рэгл. Сохранили все хорошее. Исключили неприятное.
– Все карты могло спутать радио, и радиоприемники просто убрали, – сказала миссис Кейтелбайн. – Во всяком случае, должны были убрать.
А ведь такая привычная вещь, подумал Рэгл. Забывая, что в созданной специально для Рэгла иллюзии радиоприемникам нет места, они постоянно совершали мелкие промахи. Типичная ошибка при претворении мечты в жизнь – очень тяжело быть последовательным. Играя с нами в покер, Билл Блэк видел детекторный приемник и тут же забыл о нем. Это действительно слишком привычная вещь, он не обратил на него внимания, занятый более важными вопросами.
Миссис Кейтелбайн продолжала:
– Итак, вы поняли, что они создали для вас безопасную, контролируемую обстановку, где бы вы могли заниматься своим делом, ни в чем не сомневаясь, не отвлекаясь ни на что постороннее. Не терзаясь тем, что вы защищаете неправое дело.
– Неправое?! – яростно вмешался Вик. – Неправы те, кого атакуют?
– В гражданской войне, – заметил Рэгл, – все неправы. Тут до истины не докопаться. И все – жертвы.
В периоды просветления, прежде чем его забрали из кабинета и перевезли в Старый город, Рэгл успел разработать план. Он аккуратно собрал все бумаги и записи, уложил вещи и приготовился к побегу. Через подставных лиц ему удалось связаться с группой калифорнийских лунатиков, помещенных в один из концентрационных лагерей Среднего Запада. Программа перевоспитания еще не успела дать своих плодов, и ему удалось получить кое-какие сведения. Предполагалось, что в назначенное время он в условленном заранее месте встретится с находящимися на свободе лунатиками из Сент-Луиса. Но туда Рэгл так и не добрался. За день до встречи перехватили его связного. На допросах тот рассказал все.
Это был конец. В концентрационных лагерях лунатики подвергались систематическому промыванию мозгов, хотя называлось это, конечно, по-другому. Перевоспитание по новой методике избавляло от предрассудков, невротической одержимости и навязчивых идей. Лунатикам помогали прозреть. Оттуда они выходили другими людьми.
Аналогичной процедуре подвергли и тех, кому предстояло поселиться в Старом городе. Брали только добровольцев. К Рэглу Гамму применили особую методику по закреплению ухода в прошлое.
«У них получилось, – признал Рэгл Гамм. – Я заглянул в прошлое, а они плотно задраили выход».
– Ты лучше хорошенько подумай, – оборвал его размышления Вик. – Это не шутки – перейти на другую сторону.
– Он уже перешел, – заметила миссис Кейтелбайн. – Он сделал это три года назад.
– Я с тобой не пойду, – отрезал Вик.
– Я знаю.
– Ты собираешься порвать с Марго, с родной сестрой?
– Да.
– Порвать со всеми?
– Да.
– Хочешь, чтобы они разбомбили и поубивали нас?
– Нет.
В Денвере Рэгл получил доступ к информации, предназначенной только для высокопоставленных правительственных чиновников. От публики эти данные хранили в строжайшем секрете. В первые же дни войны колонисты согласились пойти на переговоры. Они выдвигали лишь два условия: умеренное финансирование Землей лунных программ и гарантия безопасности для лунатиков после прекращения боевых действий. Если бы не Рэгл Гамм, правительство в Денвере пошло бы на уступки по этим пунктам. Слишком сильна была угроза ракетного удара с Луны. Вместе с тем общественное мнение еще не было в такой степени настроено против лунатиков, три года войны и лишений были еще впереди.
– Предатель! – Вик гневно уставился на зятя.
«Кстати, он мне даже не зять, – подумал Рэгл. – Я вообще его не знал до Старого города. Нет, – сообразил он, – знал. Я покупал у него свежие фрукты и овощи. Он постоянно хлопотал в белом халате возле ларей с картофелем, улыбался покупателям, сокрушался из-за порчи товара».
На этом уровне они и были знакомы.
«И сестры у меня нет. Но я, – думал Рэгл, – все равно буду считать ее с Сэмми моей семьей, ибо за эти два с половиной года мы по-настоящему сроднились. Так же, как Билл Блэк и Джуни стали соседями. Я порву с ними – родственниками, соседями и друзьями. Это и есть гражданская война. Эта война требует наибольшего героизма, неимоверных жертв и не дает никакой выгоды.
Я поступаю так, потому что убежден, что так – правильно. Прежде всего – долг. Все остальные, кстати, – Билл Блэк и Виктор Нильсон, Марго и Ловери, миссис Кейтелбайн и миссис Кессельман – тоже исполнили свой долг, не изменили тому, во что верили.
И я поступлю так же».
– Прощай. – Он протянул Виктору руку.
Тот сделал вид, что не заметил. Лицо его окаменело.
– Вернешься в Старый город? – спросил Рэгл.
Вик кивнул.
– Может, еще увидимся, – сказал Рэгл. – После войны. – Он был убежден, что теперь она долго не продлится. – Вряд ли они сохранят Старый город, – добавил он. – Без меня он вовсе не нужен.
Вик резко повернулся и пошел к дверям.
– Как отсюда выйти? – громко спросил он, не оборачиваясь.
– Вас выпустят, – сказала миссис Кейтелбайн. – Мы высадим вас на шоссе, откуда вы без труда доедете до города.
Вик остался у двери.
«Стыдно, – подумал Рэгл Гамм. – Но именно так теперь все обстоит. Ничего нового».
– Ты бы убил меня? – спросил он Вика. – Если бы мог?
– Нет, – ответил Вик. – Всегда есть шанс, что ты перейдешь обратно, на нашу сторону.
– Пора, – напомнил Рэгл миссис Кейтелбайн.
– Ваше второе путешествие, – сказала она. – Вы снова покидаете Землю.
– Да. – Рэгл кивнул. – Еще один лунатик присоединяется к своим.
За окном аптеки темный размытый силуэт ракеты уже принял стартовое положение.
Из днища белыми клубами валил пар. Вверху разошлись фермы крепления. В середине корабля открылся люк. Человек, стоявший за ним, несколько раз моргнул, пытаясь разглядеть что-то в черноте ночи. Потом он зажег цветной фонарь. Человек с фонарем поразительно походил на Вальтера Кейтелбайна. Собственно говоря, это и был Вальтер Кейтелбайн.
notes
