Глава 14
Когда мы приземлились в аэропорте Майкетии, городка, что находится в двадцати километрах от Каракаса, я чувствовала себя отвратительно. Во мне смешались и усталость, и злоба, и головная боль, и чувство тошноты. Мы перенесли несколько пересадок, пару блужданий по незнакомым аэропортам и успели возненавидеть туристов, которые снуют в разные стороны, периодически задевая тебя своими огромными сумками, при этом не замолкая ни на секунду.
И вот, наконец, добравшись до конечной точки, мы столкнулись с еще одной долей разочарования: стоило нам сойти с трапа самолета, как пошел дождь, который окончательно смазал все впечатление о Венесуэле.
– С мая по октябрь в Каракасе сезон дождей, так что если вы любите лужи, сырость и грязь, то поздравляю, вы прибыли в нужное место, – смеясь, говорит служащий аэропорта, который сопроводил нас до зала прилета, где мы могли ждать такси.
Мы сидим, уставившись в окно, о которое разбиваются капли дождя, постепенно переходящего в ливень.
– Я бы сейчас не отказалась от того бульона с курицей, который Том называет мочеподобной субстанцией, – говорит Андреа.
– Кто-то уже соскучился по центру? – спрашивает Фелис.
– Нет, я веду к тому, что я жутко хочу есть. Еще немного, и мой желудок выпрыгнет из меня и станцует ламбаду, чтобы ему подали денег на обед.
– Милая, а ты не балуешься наркотиками? – спрашивает Карли и смеется.
– А я думала, что чувство юмора всех бабулек мира ушло в могилу вместе с Чаплином.
– Я позвонил в отель, сказали, что такси задержится из-за пробок, вызванных непогодой, – говорит Эдриан. – Да, кстати, в аэропорту нет обмена валют, так что поесть мы сможем только в отеле.
– Хм, неплохое начало путешествия, – говорит Брис.
– Никто не хочет в туалет? – спрашиваю я.
– Нет, но я составлю тебе компанию, – говорит Андреа.
– Я вас сопровожу, – говорит Фелис.
– Не нужно, мы справимся.
Через несколько минут поиска таблички с надписью «туалет», мы ее все-таки находим, но позже выясняется, что отделение для людей с ограниченными возможностями закрыто на ремонт.
– У нас есть еще один туалет для инвалидов, но он находится на втором этаже, а лифт, к сожалению, сломался. Но вам и здесь будет удобно, – говорит техслужащая.
– Удобно? Давайте поменяемся с вами местами, и потом вы мне расскажете, как вам было удобно – отвечает Андреа.
– Ладно, все в порядке, в этом нет проблемы, – вмешиваюсь я.
И вот очередной поход в туалет стал для меня испытанием. Я не буду рассказывать о том количестве безуспешных попыток самостоятельно сесть на унитаз и о той невероятной волне смущения, которая окатила меня, когда техслужащая решила мне помочь. Скажу лишь одно: я снова почувствовала себя недочеловеком, который до конца своих дней будет просить кого-то о помощи.
– Все нормально? – спрашивает Андреа.
– Когда-нибудь я перестану быть беспомощной?
– Ты спрашиваешь об этом человека, который с трудом застегивает себе пуговицы?
Через полчаса нас уведомляют о том, что такси приехало. Как только мы добрались до Каракаса, я поняла, что зря вначале испытывала к нему не самые теплые чувства. Это довольно милый город, обрамленный зелеными вершинами Анд. Дождь закончился, пахнет мокрым асфальтом и листвой апельсиновых деревьев, что растут у узких тротуаров.
Архитектура здесь контрастная. Центр города напичкан многоэтажками, а склоны гор плотно застроены миниатюрными одноэтажными кирпичными домиками разных цветов – издали они кажутся игрушечными.
Наш таксист слабо говорит по-английски, но, несмотря на языковой барьер, который отражается звоном в ушах от коверканья слов, он рассказывает нам про город и дает советы.
– Каракас сильно криминал город. Тут много воровства и убийц. Не ходите, когда ночь здесь. Опасно.
Мы прибыли в небольшой отель, где нас сразу встретили и разместили в номерах. Том делит комнату с Брисом, Фелис с Филом, я с Андреа, а Карли и Эдриан расположились в одноместных номерах.
Номер снабжен всеми удобствами для нас: кровать на одном уровне с коляской, низкая раковина, специальная ванна. На мгновение мне показалось, что я вновь оказалась в центре реабилитации, где каждый уголок продуман специально для нас.
– Телевизор ловит только два канала. И оба они на испанском.
– Я так устала.
– Ты еще скажи, что с ног валишься, – смеется Андреа.
– Именно.
– Отдохнем ночью, а сейчас мы вроде договорились найти место, где могли бы поужинать.
– Может, вы это сделаете без меня?
– Эй, Джина, да ты чего? Что за хандра на тебя напала?
– Я действительно устала.
– А может, дело не только в этом?
Андреа начала сверлить меня своим взглядом, и я понимаю, что больше скрывать это от нее не могу.
– Дело в Эдриане.
– Ха! Я так и знала. Нет, я чувствовала, что между вами что-то есть, не зря же он со своей подружкой расстался.
– Между нами ничего нет и не может быть, и именно поэтому я уже пожалела, что согласилась ехать.
– Джина, прекращай ломать комедию. Ты ведь прекрасно знаешь, что он поехал сюда не просто для того, чтобы помогать перемещать наши задницы.
– Он поехал с нами лишь потому, что чувствует на себе груз ответственности за меня, ведь я была его пациенткой.
– Даже если это и так, то нам предстоит еще долгая, долгая дорога, и я убеждена, что Эдриан поймет, что ты для него больше чем просто пациентка.
Побродив по вечернему городу, мы находим небольшой ресторан и занимаем столик, который находится на улице. Вечер сохранил в себе тепло жаркого дня. Ароматы цветов, что продаются в крохотном ларьке через дорогу, и специй, доносящиеся из окон ресторана, смешались в один единый запах, которым мне, наверное, и запомнится Венесуэла: пряный, изысканный и ни на что не похожий.
Смуглая фигуристая официантка приносит нам меню.
– Buenas tardes, – говорит она.
– Какая же она шикарная. Я бы с ней поучился испанскому языку… И не только, – говорит Том.
– Я понимаю английский язык, – говорит девушка, и мы замечаем, как Том из-за своей бесцеремонности начал краснеть.
– Что будете заказывать?
– Мы бы хотели попробовать что-то из местной кухни. Что вы можете посоветовать? – спрашивает Карли.
– Пабеллин криольо, это очень вкусно. А из напитков я рекомендую вам попробовать натуральные соки, они полезны и тоже отличаются неповторимым вкусом.
В итоге мы заказываем пабеллин криольо, сок из гуавы и коэсильо.
– Как вы думаете, она плюнет в мою тарелку после того, что я сказал?
– Я ей даже вдвое больше чаевых оставлю, если она это сделает, – говорит Андреа.
– Скарлетт, вы думали о том, что мы должны делать дальше? Где искать подсказки вашего мужа, и есть ли они вообще? – спрашивает Фелис.
– Будем решать проблемы по мере их поступления. Завтра поедем в Карипе, я заказала билеты в одной компании, которая занимается экскурсиями для инвалидов. Мы должны добраться до пещеры Гуачаро, а там найти письмо Джона.
– В его первом письме не было указано точного места в пещере, где спрятано письмо? – спрашивает Эдриан.
– Вы еще спросите, не оставил ли он деревянные указатели, чтоб нам легче было искать.
Нам принесли наш заказ. Пабеллин криольо представляет собой ассорти из говядины, риса, черных бобов, сыра и жареных бананов. Никогда прежде я не пробовала ничего подобного, блюдо оказалось очень сытным.
Весь вечер мы разговаривали, наслаждались венесуэльской кухней и слушали местных музыкантов, которые играли в соседнем кафе. Шумная столица начала готовиться ко сну, все реже и реже мимо нас проезжали машины, в окнах зданий появились первые огни, а тихий ветерок принес с собой соленый запах с Карибского побережья.
Добравшись до номера, я первым же делом решила позвонить маме и сказать, что у меня все прекрасно и нет причин для беспокойства. Та, как и полагается, задала мне целую кучу вопросов в духе: не прохладно ли в Каракасе, взяла ли я теплые вещи, соблюдаю ли я гигиену.
Как только я и Андреа приняли душ и уже начали готовиться ко сну, мы услышали, как в нашу дверь кто-то стучит.
– Наверное, Фелис решила проверить, готовы ли мы к отбою, – предположила Андреа.
Но когда мы открыли дверь, то оказалось, что наша догадка неверна.
– Томасу плохо! – с тревогой в голосе говорит Брис.
Мысли об усталости и диком желании спать улетучились вмиг, я и Андреа без лишних вопросов направились в номер парней.
– Что с ним? – спрашиваю я.
Томас сидит в кресле, глаза закрыты, рот слегка приоткрыт, руки вяло болтаются по сторонам.
– Понятия не имею. Я пошел в душ и слышу, как он кричит, открываю дверь, а он без сознания.
– Так что ты сразу в медпункт не позвонил?! Джина, иди сообщи об этом Фелис.
Как только я направилась к двери, мы услышали голос Тома.
– Джина, Андреа, подойдите ко мне.
Мы выполняем его просьбу.
– Мне очень плохо, и только вы можете мне помочь, – говорит он тихим голосом, не поднимая веки. – В комоде, в верхнем ящике, лежит мое лекарство, если не трудно, принесите его мне. Прошу.
Андреа открывает ящик, и спустя мгновение выражение ее лица резко изменилось, что меня очень озадачило.
– Вы идиоты! Идиоты, понятно?
Андреа достает бутылку какого-то бордового напитка и не прекращает возмущенно смотреть на Бриса и Тома.
– Нет, ну ладно у этого всего одна извилина, и ему сам Бог велел быть недоразвитым, но ты-то, Брис!
– Андреа, успокойся, это просто невинная шутка, мы хотели поднять вам настроение.
Том в это время заливается хохотом.
– Вы такие наивные, просто жуть.
Я тоже начинаю смеяться. Андреа вначале смотрит на меня с недоумением, но затем и сама подхватывает мой смех.
– Что это? – спрашиваю я.
– Местный ром. – Брис берет бутылку из рук Андреа и начинает открывать ее. – Я так давно не пил спиртного.
– Я думаю, что это не самая лучшая мысль – пить сейчас, нам завтра придется вставать с первыми лучами, – говорит Андреа.
– О, ради великого Хамфри Богарта, давайте хотя бы раз в жизни позволим себе сделать то, что нельзя, но очень хочется. В этом и заключается сущность счастья, вам так не кажется?
– Надо же ты еще не выпил, а уже фонтанируешь философскими мыслями.
– Том прав, – говорит Брис, разливая ром по стаканам, – нам нужно выпить хотя бы за то, что мы все вместе, вдали от центра, и можем хотя бы месяц пожить без предписаний Роуз.
Я долго не решаюсь сделать глоток. Последний раз я пила алкоголь на выпускном, который обернулся для меня инвалидностью. Меня посещает мысль о том, что, снова оступившись, я вновь навлеку на себя жуткие последствия, после которых потеряю тягу к жизни.
– Джина, ты чего не пьешь? – спрашивает Том.
– Алкоголь чуть не погубил меня однажды.
– А меня погубил транспорт, но я все равно продолжаю ездить на автомобилях, Бриса погубил человек, но он не забаррикадировался и продолжает общаться с людьми. Нам уже нечего терять, оттого нам и проще.
Спустя несколько минут мой стакан пустеет, сознание затуманивается, и телом овладевает тепло, что дарят многочисленные химические реакции между кровью и крепким напитком. Я мгновенно расслабляюсь.
– Хамфри Богарт не в «Мальтийском соколе» снимался? – спрашиваю я Тома.
– Именно! Великий фильм с великолепным актером. Сколько в нем энергии и мужества. Ему несомненно шли роли в картинах направления нуар.
– Не думала, что мотогонщикам свойственен снобизм.
– Богарт был тем еще пьяницей, он пил даже на съемках, не понимаю, как можно называть его великим. Человеку дается все: и красивая внешность, и манеры высшего общества и, как ни прискорбно, талант, а он относился к своей жизни как к дешевке, которую можно обменять на ближайшем рынке, – вмешивается Андреа.
– Согласен с Андреа. Я думаю, что звание «великого» заслуживает исключительно Кларк Гейбл.
– Да это просто красивая картинка! От него все с ума сходили, как от Тимбэрлейка, но его талант не сопоставим с Богартом.
– Какой смысл вы видите в том, чтобы оказаться правыми? – говорю я. – Вам приносит удовлетворение установление ярлыков?
– Хорошо, тогда меня интересует твое независимое мнение. Скажи, кто из них тебе больше импонирует? – спрашивает Том.
– Не могу прийти к единому выводу. Гейбл весьма харизматичен, а Богарт обаятельный, пусть и со склонностью к алкоголизму. Они оба великие, разница лишь в том, что конкретно каждый подразумевает под этим определением.
И так мы сидели до тех пор, пока в темном небе не появились первые признаки рассвета. Мы пили, разговаривали о старых фильмах, затем плавно перешли к дискуссиям о книгах.
Я давно искала людей, с которыми можно побеседовать о литературе и классическом кино. Как говорит Брис, за годы, проведенные в центре, они перечитали практически всю коллекцию библиотечных книг, а по вечерам смотрели фильмы с голливудскими легендами.
– В каком бы положении ты ни находился, ты должен развиваться. Паралич превращает твое тело в безжизненную массу, но мозг при этом должен продолжать работать. Мы не можем ходить, но мы не утратили возможность двигаться вперед.
