Пауль подошел к стойке, за которой гремела посудой Магда Хорн, и встал, положив подбородок на толстенные дубовые доски, – роста у него как раз хватало, чтобы из-за них торчала только голова. Теперь надо постоять с жалобным видом, подождать, пока женщина заметит, и – готово, получит какую-нибудь вкусность. Старуха-хозяйка подкармливала малого, баловала то яблоком, а то и сладким пряником. Пряник, правда, доставался редко: Хорны потому и жили справно, что каждому медяку цену знали. Но хоть краюшку ржаного со шкварочкой даст, и то хорошо, особенно когда увидит его здоровенный распухший носище.

«Эх, надо было, чтоб дядька покрепче сдавил! – запоздало посетовал Пауль. – Глядишь, тогда бы и на пряник расщедрилась!»

И впрямь, увидев распухший нос, Магда запричитала, погладила Пауля по вихрам и сунула ему посыпанную крупной солью горбушку с парой шкварок, поставила кружку молока.

– Это кто ж тебя так отделал, носатый? – улыбнулся сидевший рядом темноволосый мужчина.

«Охранитель инквизитора!» – вспомнил Пауль и, прежде чем отвечать, шагнул в сторону.

– Никто, – пробурчал паренек. – И вообще, не ваше дело.

Получилось грубо, но темноволосый не обиделся.

– Верно, не мое. Только не потому ли у тебя нос опух, что ты еду клянчишь?

– И вовсе я не клянчу, – Пауль фыркнул. – А кабы и клянчил – подумаешь, большое дело. Коли нужно, так я и купить могу, вот!

Не сдержавшись, он продемонстрировал темноволосому серебряную монету.

– Богато живешь, – неподдельно удивился тот. – А родители-то знают, что ты тут серебром отсвечиваешь?

– Пауль!

«Вот черт! Принесло ее!»

Мальчишка мгновенно спрятал монету в кулаке, но появившаяся откуда ни возьмись Хелена схватила его за руку. После недолгой борьбы она разжала детские пальцы и удивленно взглянула на серебряк.

– Откуда это у тебя? Стянул?!

– Нет! – замотал головой мальчишка. – Ты что!

– Откуда тогда?

– Я ее… нашел.

– Не ври, братик, а то, видит Бог, выдеру! Ты знаешь, я свое слово держу!

Пауль завел левую руку с растопыренной пятерней за спину, словно прикрывая седалище, – он и впрямь всего несколько дней назад крепко получил от сестры на орехи.

– Так откуда?

– Дядька дал, – и мальчик рассказал, как Девенпорт предложил ему целый серебряный даллер за то, что он подойдет к Кристиану и скажет, будто того зовут дети из «гнезда» отца Теодора. Вздохнув, добавил, что и «сливу» ему тоже сделал «дядька».

– Что?! – ахнула Хелена. – Кристиан?! Но зачем…

– Погоди, – темноволосый, внимательно слушавший сбивчивый рассказ, подобрался. – Когда это было?

– Да вот только что, – глядя в пол, ответил Пауль. – Я сюда, а он – на улицу.

– Понятно, – чуть слышно сказал мужчина. – Сидите здесь, не выходите никуда.

Он рванулся к лестнице, и паренек обомлел: никогда ему не доводилось видеть, чтобы взрослый человек двигался столь стремительно. Казалось бы, только что сидел на табурете, но уже хлопает дверь наверху, гремят шаги по ступеням – и вот темноволосый в тяжелой куртке воловьей кожи стоит у выхода из трактира. А в руке – перевязь с мечом.

– Я тоже пойду! – Хелена бросилась следом.

– Еще не хватало. Сиди здесь!

– Все равно пойду – хоть следом, хоть как!

Человек инквизитора всмотрелся в лицо девушки, и той стало жарко от внимательного, испытующего взгляда.

– А ведь и впрямь пойдешь. Ох, дуреха, до тебя ли сейчас… Хорошо, только не отставай, быстро пойдем.

Преследуя Девенпорта, Микаэль вовсе не желал, чтобы наемник его заметил. Во всяком случае, до поры. А сделать это было непросто: чутьем француз обладал воистину волчьим. Еще и девчонка сложностей добавила, в одиночку управился бы легче. Хорошо хоть собак в Шаттенбурге мало: не хватало еще, чтобы из каждой подворотни вслед брехал цепной кобель, выдавая преследователей с потрохами.

Микаэль выбирал путь так, чтобы двигаться в тени. Впрочем, темнота сейчас – нелучший союзник, много скверного уже случилось в городе под покровом тьмы.

– А зачем он это затеял? – негромко спросила девушка, подразумевая, конечно же, Девенпорта.

– Это я и хочу узнать. Ты поменьше болтай. Чем тише, тем лучше.

– Хорошо.

Но воин сам нарушил свое же требование:

– Малец этот с серебряком – брат твой?

– Пауль? Да. Родители умерли пять лет тому как. Я ему и за отца, и за маму. Хорошо Хорны в работницы взяли…

Да, для совсем юной девчонки и ее маленького брата это и впрямь было спасением: крыша над головой, верный кусок хлеба – не каждому из сирот так везет. Ох, о том ли ты думаешь сейчас, Микаэль?!

– Тихо! – прошипел он, и девушка тут же умолкла. – Держись за мной и чтоб ни звука!

В полусотне шагов впереди, у поворота, он заметил пригнувшегося человека. А вот и Девенпорт! Двигаясь плавно и беззвучно, наемник скользнул за угол дома. И так же беззвучно метнулся вдоль улицы Микаэль. Меч он пока из ножен не достал, но левая рука сжимала боевой нож. Подбежал, осторожно выглянул из-за угла – и увиденное отпечаталось в его глазах, будто все застыло на миг при вспышке молнии…

В двух десятках шагов впереди замер, вскинув руку, Кристиан, а прямо к нему, будто сорвавшийся в галоп конь, мчался Девенпорт – из-под подошв сапог взлетали камушки; в опущенной, чуть отведенной вправо руке серебряной полосой блестел хищно изогнутый скимитар: из такого положения наемник мог нанести страшный удар снизу вверх, от которого сумеет защититься не всякий мечник.

На долю мгновения Микаэль решил, что француз обезумел и собирается убить паренька, но тут увидел, как с крыши на послушника падает распяленная тень – сгусток мрака, более темный, чем вечернее небо над городом.

Позади вскрикнула Хелена, и этот крик словно рассек до предела натянутую струну, отпуская с привязи замершее время. Одновременно лопнула веревка, продетая в проушины ножен, разлетелась восковая печать, и воздух застонал, рассекаемый вылетевшим из ножен мечом. А Микаэль уже рвался вперед, буквально проламываясь сквозь упругий воздух, сквозь неподатливые мгновения.

Он уже понял, что задумал Оливье, – и не мог не восхититься сумасшедшей, безумной смелостью его замысла. Да, потом наемник ответит за сделанное, но сейчас… сейчас в схватке с тварью, выпившей жизнь из старого священника и северянина по прозвищу Джок, еще один клинок не окажется лишним.

До «гнезда» оставалось совсем немного. Вот сейчас свернуть за угол, потом по прямой фуссов триста, там снова поворот направо – и прямиком до пустыря.

Замер он вдруг: только скрипнули камушки под подошвами веревочных сандалий. Дальше идти не хотелось. Словно ледяная когтистая лапа сдавила сердце, и оно пропустило такт, дыхание перехватило.

Впереди было нечто злое. Такое, от чего… нужно… держаться… подальше!

Кристиан отступил на шаг, потом еще на один…

Но ведь там дети! Они позвали, значит, нужна помощь!

«Там зло! – увещевал внутренний голос. – Ты хочешь погибнуть?!»

Ответить на этот вопрос Кристиан не успел – с крыши ближайшего дома прянула угольно-черная тень, а в следующий миг перед ним выросло создание, словно явившееся больному лихорадкой в мучительном, не приносящем отдыха кошмаре.

Угловатое тело с нечеловеческими, скорее обезьяньими пропорциями, в то же время наводящее на мысли о насекомом: бугры мышц под матово-черной кожей; грудь прикрыта выпуклыми роговыми пластинами, блестящими, будто надкрылья хруща; непропорционально длинные руки оканчиваются ладонями с шестью цепкими когтистыми пальцами; трехсуставчатые ноги. Странно: очертания чудовища будто размывались, взгляд соскальзывал с него, как капля воды с жирной сковородки. А вот лицо… Черная кожа твари от середины вытянутой шеи переходила в белую – будто бы человеческую, но лишенную крови и подернутую мертвецкой просинью. И лицо менялось! Юноша застонал, словно от боли.

– Я искал не тебя… – Голос твари скрипнул, словно плохо смазанная дверная петля, и чудовище с ликом отца Теодора сделало шаг вперед – неспешно, с полным осознанием собственного превосходства. – Но и ты сгодиш-шься…

– В сторону, le fou! В сторону!

Француз выскочил откуда-то из-за спины, бесцеремонно оттолкнув Кристиана. Скимитар мелькнул, словно молния, но удар лишь заставил монстра отступить на шаг. Злое шипение возвестило, что клинок угодил в цель, но наемник и не думал останавливаться: рубанул наискось сверху вниз и снова попал! Третий удар пришелся с разворота в подмышку. Будь на месте его противника человек, бедняга уже остывал бы в луже собственной крови, но черное чудовище человеком не было – и капитан, едва завершив серию, отлетел прочь, сбитый с ног.

Кристиан, отскочивший к стене, только головой потряс: тварь вовсе не торопилась умирать, да и ран на ее теле было не разглядеть. Отшвырнув француза, Ворг лишь остановился на миг, будто решая, кого прикончить первым. Тут раздался щелчок, короткий свист, и вылетевший из проулка арбалетный бельт вонзился в черную шею. «Щелк!» – и второй пронзил живот, прикрытый пластинами брони.

– Не уйдешь, le diable! – рявкнул Девенпорт, вскакивая на ноги.

Впрочем, его страшный противник и не собирался покидать поле боя. Будто порыв ветра, он метнулся в подворотню, откуда летели тяжелые бельты, и скрип взводимой тетивы сменился клокочущим стоном.

Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: идея с засадой провалилась. Оливье понадеялся, что достаточно лишь вывести тварь под выстрел арбалета – и дело будет сделано, ибо ее не спасет даже дьявольская быстрота.

Но чудовище оказалось не только невероятно быстрым, но и столь же невероятно живучим. Скимитар в руке капитана дрогнул. Теперь оставалось только бежать. Или умереть.

– Еще поборемся, – справа от Девенпорта появился вдруг Микаэль.

– Откуда ты взялся?! – прошептал наемник, не сводя глаз с проулка, в котором скрылась чудовищная тварь.

– Да так… мимо проходил.

В темноте бледным огнем блеснули глаза: похоже, Ворг решил отбросить всякие трюки с масками. Может, потому, что стал принимать противников всерьез – истово понадеялся Оливье.

Негромкое шипение разубедило его в этом – оно чертовски походило на змеиное, но француз готов был поклясться: в нем звучала издевка. Проклятая тварь насмехалась над ними! И что же их ждет теперь – такой же страшный конец, как у Джока и старого священника? Будь ты проклят, демон!

Скрипнув зубами, Девенпорт изготовился к схватке – всего вернее, последней в его жизни. Ворг меж тем тенью выскользнул из проулка и потянулся, словно красуясь перед людьми, сторожащими каждое его движение.

В эту минуту с крыши дома позади твари спрыгнул кто-то еще, повторив недавнее появление самого Ворга. Еще один?! Неизвестный приземлился бесшумно, чудовище просто не могло его увидеть – но, возможно, ощутило незаметное колебание почвы или легчайшее дуновение ветра, потому что стремительно развернулось.

– Ты!!!

Микаэль с Девенпортом переглянулись. Неужели в возгласе твари прозвучало изумление? И кто это такой, черт побери, если может прыгнуть с крыши двухэтажного дома и даже не охнуть?!

Вместо ответа незнакомец атаковал – ударил стремительно, неотразимо… и безрезультатно: взмах клинка лишь заставил чудовище яростно зашипеть. Ворг тут же ответил, но, хотя когти с треском распороли серый плащ, зацепить самого противника им не удалось: тот увернулся ловким экономным движением и замер в необычной для мечника стойке. Микаэль моргнул, не веря своим глазам: вдоль лезвия узкого, слабо изогнутого меча, что сжимал неизвестный, текло призрачно-голубое сияние.

Чудовище рванулось вперед, незнакомец метнулся навстречу – они словно пронеслись сквозь друг друга. И хотя что-либо разглядеть было почти невозможно из-за немыслимой скорости их движений, Микаэлю показалось: в последний миг удивительный мечник сумел качнуться влево, уходя от сокрушительного взмаха когтистой лапы, и тут же синим сполохом сверкнул изогнутый клинок.

Ворг остановился, крутнулся на месте… потом поднял вверх правую руку и несколько бесконечно долгих мгновений смотрел на черный обрубок. Потом уши болезненно резануло его шипение, полное боли и нечеловеческой злобы. Сквозь эти звуки с трудом пробилось несколько внятных слов:

– Не ушел! Остался! Теперь ты мой! Мой! Мой!!!

Одним огромным прыжком тварь взлетела с места прямо на крышу дома. С грохотом посыпалась сорванная черепица, брызнула кирпичной крошкой печная труба, и все стихло. Незнакомец в сером плаще остался на месте, глядя вслед сбежавшему чудовищу. У его ног все еще скребла когтями уличную пыль отсеченная черная кисть. На клинке медленно угасало голубое свечение.

– Господь всемогущий…

Словно очнувшись, чужак резко обернулся. Блеснул в сумерках желтый нечеловеческий глаз.

– Стой! – крикнул Микаэль, но добился лишь того, что их спаситель исчез в проулке – только хлопнул разорванный плащ.

– Кристиан! – вскрикнули сзади, и нюрнбержец передумал бросаться в погоню.

Послушник, держа в дрожащей руке подаренный Микаэлем кинжал, медленно сползал по стене: глаза его закатились, изо рта тянулась ниточка слюны. Но оба воина уставились разом не на помертвевшее лицо и не на обнимающую юношу Хелену. Они с изумлением смотрели, как по лезвию короткого кинжала течет, быстро истаивая, неяркое голубое пламя.