Глава 3

Сретенская церковь, бывшая когда-то центром Бердского острога, оказалась довольно далеко от места, где Церинг вышел из магического портала, однако строить еще один переход лама не мог – не было сил. Плюнул и пошел пешком по узкой извилистой улочке, ветвящейся на множество переулков, проулков и пролазов.

Пошел уверенно, как будто знал здесь каждую подворотню, хотя в действительности лама оказался в Бердске впервые, а уверенность его объяснялась проведенным магическим сканированием, которое позволило проложить маршрут к церкви, а заодно прощупать местные подземелья…

Обширные подземелья, о которых лама слышал в свое время от знающих людей.

Когда-то на месте, где теперь расползся лабиринт хибар, было вырыто множество землянок и траншей, часть которых впоследствии стала погребами, сточными канавами и ямами для отходов, часть была просто засыпана, но примерно треть превратилась в сеть подземных ходов малопонятного назначения. Возможно, местным жителям просто не хотелось тратить силы на их ликвидацию, или имелись другие причины, но подземный лабиринт они сохранили и даже поддерживали его в годном состоянии. Плюс – острог, создатели которого также позаботились о потайных ходах. И в результате Бердск стал едва ли не идеальным местом, где усталый маг мог стряхнуть со следа хванов.

– Ново-Сибирск? – удивился Терс.

– А ты чего ждал?

– Ну… Тибет.

– Почему? – заинтересовался Тыц.

– Он же лама.

– Ну ты и дурак.

– Заткнись!

Тыц зашипел, изготавливаясь к драке – для ее начала молодым хванам требовался минимальный повод, – однако Дарг не позволил начать схватку.

– Вообще-то мы на охоте, – напомнил самый юный из четырехруких, и его друзья пристыженно замерли. И тут же принялись озираться, делая вид, что высматривают добычу.

Грязная площадь. Дурацкий дом на ней – деревянный, с двумя кирпичными пристройками, – ночная тишина… Судя по запахам, где-то неподалеку проходит железная дорога…

– Может, они уехали? – предположил Тыц. – Увидели уходящий поезд и сели в него.

– Нет. – Из них троих Терс был самым сведущим в магии, и именно ему выпало проводить сканирование. – Отсюда был построен еще один портал.

– Проклятье!

– Хитрый гад… – вздохнул Тыц.

– Ты уверен, что его строил лама? – прищурился Дарг.

– Да… – Терс вздохнул и достал из поясной сумки маленький кувшин с энергией Карфагенского Амулета. – Через десять минут я скажу, куда отправился Церинг.

– И сможешь построить туда портал? – поинтересовался Дарг.

Терс прикинул объем кувшинчика, помолчал, рассчитывая, после чего кивнул:

– Сумею.

Дарг довольно улыбнулся.

Надежнее всего было прикрыться магией: выбрать укромное место и закрыть его маскировочным арканом, однако времени на постройку сложного заклинания, равно как и сил для этого, у Церинга не было. Хваны могли появиться в любое мгновение, а значит, нужно маскировать не место, а себя, не откликаться на магическое сканирование и надеяться на лучшее.

Попетляв по узким переулкам, лама отыскал один из лазов, замаскированный гнилыми досками и травой, и нырнул в него, постаравшись как следует «закрыть» за собой дверь, с помощью магии вернув лазу первоначальный вид. Теперь, если специально не приглядываться, нельзя было понять, что этим проходом только что воспользовались по прямому назначению.

Но вот о том, что, маскируя лаз, он резко поднял вокруг магический фон, лама не подумал…

В открывшемся подземелье было тесно. Низкий земляной потолок позволял передвигаться только на четвереньках, пол был покрыт плесенью, а еще здесь страшно воняло нечистотами. Но это было убежище, и Церинг был готов потерпеть.

Он быстро пополз вперед, несколько раз повернул – по наитию, не особенно думая, куда попадет, пару раз сваливался на нижние уровни – еще более старые ходы, которые пролегали глубже его первого коридора, и радовался этому. Ламе требовалась нора, и он искал ее с торопливостью приговоренного к смерти.

Впрочем… Ведь именно так все и было…

Минут через двадцать и неизвестное количество ярдов потолок неожиданно стал чуть выше. Церинг смог наконец-то подняться с колен и дальше просто пошел, хоть и пригнувшись, но именно пошел, а не пополз. И еще через сотню шагов оказался в небольшой комнате, примерно в двенадцать квадратных ярдов, показавшуюся ламе подполом большого здания.

Повсюду торчали сваи из лиственницы, подпирающие горизонтальные балки, на них лежали лаги, на которых были набиты крепкие доски. Видимо, пол «первого» подпола.

«Где я?»

Церинг осторожно пустил магический щуп, тонкой нитью просочившийся к поверхности, оглядел помещение, находившееся не менее чем в двенадцати ярдах над ним, и понял, что оказался под самой Сретенской церковью.

«Неплохо…»

Старинные договоренности заставляли нелюдей с уважением относиться к религиозным постройкам, и Церинг почувствовал себя в относительной безопасности. Он уселся прямо на пол, медленно выдохнул, успокаиваясь, закрыл глаза и сосредоточился на ощущениях, пытаясь отыскать вокруг крупицы энергии, нужной ему сейчас, как воздух. Она была истощена двумя подряд порталами на длинные расстояния, и оставался лишь неприкосновенный запас, тот, который любой маг припасает на последний удар…

На самый последний.

Например, на тот удар, который нужно нанести по трем хванам. Бесшумными тенями они уже приблизились к комнате.

Подошли грамотно, отрезав ламе все пути к отступлению: один хван заблокировал подземный ход, двое сверху – подвал церкви.

Подошли, чтобы убить.

– Иди к черту!

– Сам пошел!

– Ты мне за это заплатишь!

– Я тебе ничего не должен!

– Неужели?

– А вот так!

– Черт!.. – прорычал Дамир, злобно глядя на Пифуция, который – вот ведь незадача! – и впрямь ничего не был ему должен. – Черт!

– Съел, придурок! – захохотал конец. – Нечем крыть?

– Я поговорю со своими, и ты никогда больше не получишь кредит в Тайном Городе! – прошипел Хамзи.

– А я поговорю со своими, и тебя живьем в землю закопают и забудут, где! – не остался в долгу Пиф.

– Руки коротки!

– А ты проверь!

Они встретились в холле отеля «Марриот»: Дамир Хамзи, сытый, довольный жизнью, в прекрасном расположении духа, возвращался с завтрака, мрачный Пифуций как раз входил в отель и выглядел так, словно провел ночь в полицейском участке. Тем более, что так все и происходило.

Скандал был неизбежен.

– Какого черта ты забыл в Новосибирске?

– У тебя мозгов не хватит, чтобы понять.

– Если узнаю, что ты за мной следишь… – вновь зашипел шас.

– То что?

– То…

– Что?

– Ты пожалеешь, что на свет родился.

– Ты чего меня пугаешь, недомерок? – высокомерно осведомился конец, несмотря на то что ростом доходил шасу едва до плеча. – Я половину ночи отмазывался от обвинений в массовом вандализме, местную полицию с ума свихнул. Неужели тебя, придурка носатого, испугаюсь?

– Может, ты уже вором в законе стал? – с издевкой поинтересовался Хамзи.

– Может, и стал!

Они замолчали резко и одновременно, как будто сообразив, что ругань ни к чему не приведет, зато привлечет к ним ненужное внимание изумленных гостей отеля. Замолчали, злобно глядя друг на друга, после чего Дамир отступил в сторону и гораздо тише произнес:

– Не лезь к Роксане.

– Очень надо, – отмахнулся конец, сообразивший, что прямо сейчас может здорово облегчить жизнь и себе, и подруге, и все, что для этого надо – немного искренности.

– Клянешься?

– В чем?

– Ты приехал сюда не из-за нее?

– Я ведь сказал, что не буду к ней лезть!

И с удивлением понял, что говорит правду: после всего случившегося этой ночью он совершенно не хотел приставать к ведьме. Более того, был бы не против, чтобы она держалась от него подальше и не мешала попыткам разобраться в интереснейшей ситуации.

– А зачем ты устроил это представление ночью? – не унимался шас. – Прямо под нашими окнами?! Зачем натравил голема на киоск? Ты хотел привлечь внимание Роксаны? Или это был намек мне?

«Так вот как ты все понял!»

Конец едва не расхохотался от облегчения и радости. Возвращаясь из полиции, он голову сломал, пытаясь придумать внятное объяснение случившемуся… Такое объяснение, которое не вызовет интереса у шаса и ведьмы, а Дамир, оказывается, сделал всю работу за него.

– Хотел привлечь внимание Роксаны?

– Нет.

– А что?

Сыграть требовалось идеально, как по нотам, но концы не зря считались лучшими шоуменами Тайного Города, и Пиф выдал прекрасный эпизод.

– Ты никому не скажешь? – прошептал он, с подозрением разглядывая стоящего за стойкой портье.

– А ты отстанешь от Роксаны? – так же тихо поинтересовался шас.

– Отстану.

– Тогда я не скажу.

– Клянешься?

– Чтоб у меня золото в серебро превратилось, – брякнул Хамзи и тут же прикусил язык, сообразив, что поставил на карту.

– Я готовлю здесь големов для грандиозного перфоманса, – торопливо, пока шас не передумал с клятвой, сообщил Пифуций.

– Для чего? – уточнил далекий от культуры торговец.

– Для перфоманса, – повторил конец. – Это что-то вроде инсталляции, только с церемонией. Современное художественное искусство.

– А красками по холсту уже не современно?

– Не актуально.

– Почему?

– Потому что художников много, а учиться красками по холсту – долго. Проще устроить перфоманс.

– Не думал, что ты до этого опустишься, – посетовал Хамзи. – Мне говорили, у тебя есть вкус.

– И вкус, и чувство ритма, – заверил собеседника конец. Так заверил, что шас задумался. – Но в действительности я всего лишь скромный продюсер… Настолько скромный, что моего имени не будет на афишах.

– А-а… А как же киоск?

– Неудачная репетиция, – выдал свою версию Пиф. – Не думал, что получится настолько шумно, и забыл накрыть происходящее мороком.

– А почему возле гостиницы?

– Чтобы далеко не бегать. – Конец похлопал себя по животику. – Я, знаешь ли, не кенийский марафонец, чтобы по всему городу мотаться ради всякой ерунды. Я велел голему работать, а сам наблюдал с безопасного расстояния.

– А почему попался? – Шас периодически выдавал кредиты, поэтому знал, что мало вопросов не бывает, и хотел досконально разобраться в случившемся.

– По глупости: голема спрятал, а сам не успел. – Вранье получалось у Пифа все более и более гладким, он даже сам начал верить в свою выдумку, и не просто врал, а как бы излагал Дамиру историю из параллельной реальности.

– По глупости, это хорошо. – Хамзи было приятно слышать подобное признание.

– Так мы договорились? – спросил конец. – Никому ни слова.

– Никому, – кивнул шас.

– И увези отсюда Роксану.

– Ладно…

С любым новым знанием надо переспать.

Не смейтесь. Попробуйте воспринять эту мысль буквально, и поймете, что так оно и есть: сон разложит все по полочкам, очистит информацию от шелухи и правильно расставит акценты. Утром вы будете иметь в голове знание, а не сумму данных.

Закончив с тетрадью и подведя, таким образом, некий промежуточный итог, Максим ложился спать в состоянии легкого перегрева от обилия невероятной информации, всю ночь ворочался, просыпался, снова проваливался в тревожный сон, дважды вставал, пил минералку, бродил по комнатам и снова ложился. Однако утром поднялся достаточно свежим – его бодрило ощущение усвоенного и принятого знания.

Бодрил новый взгляд на мир.

А главное – Макса возбуждал предстоящий визит в секретное убежище, которое прадед обустроил в Оперном театре. В самое настоящее колдовское логово! Туда, где его могут ожидать и сокровища, и опасности!

Последнее, конечно, не столько бодрило, сколько настораживало, однако не так сильно, чтобы Воронов отказался от задуманного.

«Чем я рискую? Практически ничем. Я ведь не собираюсь рыть подкоп или сбивать замки. Обойду Оперный по кругу, загляну, куда получится, возможно, пройду внутрь. Там пощелкаю «Брегетом» и взгляну на театр через призму нового восприятия мира. Никакого риска.

Что приобретаю?

Если удастся найти секретную дверь – опыт и доказательства, что все мои новые знания не выдумка, что прадед был действительно колдуном, а не сказочником… А уж входить в ту дверь или подождать – решать мне. Почувствую опасность – уйду, вот и все дела. А потому – вперед!»

Июльское утро созрело, но до настоящей жары оставалось часа полтора, и это радовало, поскольку бродить предстояло большей частью по солнцепеку. Максим бодро отмахал два квартала, отделяющие его дом от площади Ленина, затем сбросил темп и совсем иначе, вразвалочку, направился к театру. Неспешная походка автоматически переводила его из разряда пешеходов, идущих по делам, в разряд туристов и отдыхающих, а для полноты картины Максим остановился и немного потаращился на огромные скульптуры напротив Оперного, после чего вышел на центральную аллею «цветастого» скверика и уставился на массивные колонны, между которыми висели рекламные растяжки.

По мнению самого Воронова, образ туриста он создал достоверный.

Зачем? Он и сам не понимал. Просто захотелось такой вот игры.

Оценив махину здания с дистанции, «турист» Воронов медленно двинулся к центральному входу, а у крыльца замедлил ход, достал заветные часы и щелкнул крышкой.

И летние краски тут же сделались вдвое ярче, словно со всех клумб и деревьев неожиданно смыло городскую пыль. «Брегет» сработал в штатном режиме, но как Максим ни приглядывался, никаких изменений вокруг он не обнаружил.

Разумеется, Воронов не ожидал, что Оперный превратится в мрачную цитадель с коваными воротами и башнями вместо чешуйчатого купола, но надеялся, что видимые – под действием часов – изменения будут. А получилось… ничего не получилось. Даже краска на стенах насыщеннее не стала, поскольку была и без того яркой и свежей – не так давно театр пережил косметический ремонт.

«Ну что же, нет, так нет, посмотрим с другой стороны…»

Не закрывая «Брегет», Максим двинулся в обход театра и очень скоро понял, что не ошибся. Там, где заканчивался портик и начиналось основное цилиндрическое здание и не было окон и квадратных колонн, неожиданно появилась совершенно не подходящая театру дверь: массивная, железная, без петель, ручек и замочных скважин. В смысле, петли наверняка имелись, но скрытые, а вот ручки и скважины отсутствовали точно. И еще дверь была покрашена в цвет стены. Ну, то есть заодно со стеной. Во время недавнего ремонта.

Воронов закрыл «Брегет» и убедился, что не ошибся: в привычной реальности двери в этом месте не существовало. А следующий щелчок крышкой вернул ее на место.

«Ловко ты это устраиваешь, Яков, действительно ловко…»

Подошел ближе, постучал по металлу, но никакого гула не услышал. Похоже, дверь имела приличную толщину.

«Видимо, потому и стоит на скрытых шарнирах – обычные петли такую массу не удержат… Но где ручка? И где замок? Или она открывается изнутри?»

Макс постоял пару минут, глядя на дверь, потом посмотрел на раскрытый «Брегет» и выдохнул:

– Ну я тупо-ой! – После чего приложил часы к двери и медленно повернул стрелки.

Когда они сошлись на полуночи, дверь, солидно постанывая, открылась, правда, всего лишь наполовину, и замерла, предлагая Воронову самому решать, что сделать дальше: распахнуть ее или оставить в полупозиции. В принципе, образовавшегося просвета было вполне достаточно для прохода, но молодому человеку стало интересно, и поэтому он продолжал тянуть дверь. Она послушно раскрылась полностью и снова замерла, словно встав на защелку.

Такая четкая работа древнего механизма впечатляла, но Макса больше интересовало содержимое тайного хода, а не качество пройденной преграды, и он, совершенно позабыв об осторожности, бодро перешагнул через порог. Лестничная площадка за дверью оказалась совсем крохотной, а дальше начинались длинные бетонные марши, по которым молодой человек, едва не вприпрыжку, двинулся вниз.

Шаг, другой, третий… ах, как здорово шагалось!

Еще шаг, другой… черт, почему так темно? Дверь ведь открыта, на улице яркий летний полдень, и под ногами всего лишь пятая ступенька!

Новый шаг… что там внизу, в конце следующего марша, какое-то золотое свечение?

Почему тогда здесь темно, как на океанском дне? Сверху свет, снизу свет, а здесь? Аномальная зона тьмы?

Воодушевление резко улетучилось, и Воронов остановился.

Что-то тут не так.

«Аномальная» тьма не позволяла осмотреться, и двигаться пришлось на ощупь, слыша лишь стук своих шагов и улавливая характерный запах сухого, но явно старого подвала.

Воронов осторожно спустился еще на пару ступенек и понял, что добрался до первой площадки. Теоретически отсюда он мог разглядеть золотистое свечение, отблески которого заметил еще с первой ступеньки, но темнота не желала расступаться. Молодой человек сделал два шага в сторону второго марша, и вдруг…

Тьма резко разлетелась, словно туман под порывом ветра, и Макс увидел источник свечения – золотые руны на стенах. Но осмотреть их как следует не успел, поскольку в следующую секунду его взгляд упал на огромную ящерицу, не менее ярда в холке, которая приближалась к нему из темноты следующего марша. Пасть твари была наполнена острыми клыками, а на лапах имелись когти, больше походящие на альпинистские крюки. Но самой жуткой деталью облика были глаза – желто-золотые, под стать рунам, с черными вертикальными зрачками. Глаза гипнотизировали, завораживали, заколдовывали, запугивали… другими словами, напрочь лишали способности соображать и двигаться, и Максим, сам того не осознавая, попал под влияние твари.

Она приближалась.

Он стоял.

Она, кажется, улыбалась.

Он дрожал от страха.

Но в тот момент, когда раздвоенный язык твари вылетел изо рта и едва не вонзился в молодого человека, он ухитрился прийти в себя.

Воронов щелчком захлопнул «Брегет», одним невероятным прыжком – спиной вперед, с разворотом в воздухе! – одолел половину верхнего марша, сразу же прыгнул снова и приземлился уже на пороге двери. Третий прыжок сорвался: в волнении, молодой человек запнулся о порог и неуклюже вывалился на свет божий, растянувшись в полный рост. Тут же развернулся, и…

И увидел, что двери нет.

Через пару секунд вспомнил, что защелкнул часы, и шумно выдохнул.

Нервно обернулся, услышав удивленный вскрик, увидел изумленную молодую маму рядом с кричаще-красной коляской – ее привело в замешательство неожиданное появление мужчины, вскочил, пробормотал:

– Понастроили тут…

И бросился прочь.

Сначала – куда угодно, лишь бы подальше от Оперного театра, через некоторое время сообразил, что мчится домой, и остановился.

Возвращаться в квартиру не хотелось по той простой причине, что спиртного Макс дома не хранил, а выпить было необходимо. И не ерунду, вроде легкого вина или пива, а что покрепче. Требовалось выпить и снова обо всем подумать.

Воронов огляделся, отыскал взглядом бар и решительно направился к его гостеприимным дверям.

Роксана до сих пор изумлялась, как ловко ей удалось избежать позора.

В прямом смысле этого слова.

В смысле, в прямом смысле слова «позор».

Что же касается ловкости, то все произошло само собой: ведьма захотела в туалет, Дамир не стал ее ждать, отправился из ресторана в одиночестве, и безобразная сцена в холле отеля прошла без ее участия.

«Почаще бы мне так везло…»

Но самым главным результатом скандала стал неожиданный, не укладывающийся в голове факт примирения, точнее, достижения нейтралитета Пифуция и Хамзи.

В чем именно заключалось соглашение, Дамир не сказал, но ведьма поняла, что шас результатом скандала удовлетворен, и вздохнула с облегчением, поскольку до сих пор присутствие взбалмошного любовника изрядно смущало настроившуюся на сложную рабочую поездку Роксану.

– Я, конечно, не особенно поверил этому павлину, но теперь не сомневаюсь, что он не помешает нашим планам, – самодовольно закончил Хамзи и покосился на ведьму, явно ожидая реакции.

– Было бы неплохо, – брякнула фата, сообразила, что сказанного недостаточно, и с энтузиазмом продолжила: – Ты здорово его умыл.

– Я такой.

– С удовольствием бы посмотрела, как Пиф заливается слезами…

– Почему? – насторожился шас.

– Потому что ты мне весь мозг выел за последние два дня, – честно ответила Роксана. – Что бы я ни делала, ты постоянно поминал конца, и у меня сложилось впечатление, что это ты с ним спал…

– Что? – кротко спросил Дамир.

– Извини, погорячилась.

– Просто ты странно выстроила фразу… – Шас засопел: – «Что это ты с ним спал…» Логичное продолжение: «…а не я».

– У тебя паранойя.

– А у тебя?

Несколько секунд любовники буравили друг друга взглядами, после чего Хамзи понял, что устал от непрекращающегося выяснения отношений.

– Его интересы ограничены Новосибирском, – произнес он как ни в чем не бывало. – И мы будем видеть его лишь изредка.

– А что за голем топтался под нашими окнами?

– Его голем.

– Почему он был так странно одет? – подняла брови Роксана.

– Я обещал не рассказывать об этом, – отрезал шас.

– Ого! Ваши отношения настолько улучшились?

– Ну… – Дамира так и подмывало посплетничать о неудачах Пифа, но клятва «Золото обратится в серебро» заставляла молчать. Иначе сплетня могла оказаться одной из самых дорогостоящих в истории планеты. – Почти.

– А почему голем сломал киоск?

– Случайность.

– Вот видишь! – Фата не знала, как именно выкрутился конец, но поняла, что шас ему верит, и приободрилась: – Я же говорила, что ни при чем.

– Теперь я это знаю…

Дамир потянулся, желая жарко поцеловать любовницу, Роксана тоже подалась вперед, напомнив опытную, но трепетную лань, и… И остановила порыв в тот самый миг, когда это сделал шас. На несколько секунд они замерли, затем одновременно повернулись к окну.

– Ты тоже это чувствуешь? – чуть удивленно поинтересовалась фата.

– Что именно?

– Мимо нас перемещается активизированный артефакт.

– Ага.

Не сговариваясь, они подошли к окну, быстро оглядели прохожих, и Дамир ткнул пальцем в бегущего молодого чела:

– У него!

– Согласна, – подтвердила ведьма. – Что будем делать?

– В смысле?

– Вчера голем, сегодня – чел с работающим артефактом в кармане… Тебе не кажется, что в Новосибирске происходит что-то непонятное?

– Нет, – спокойно ответил шас.

– Что «нет»?

– Ничего не будем делать.

Роксана проследила за взглядом Хамзи и коротко ругнулась: за челом вприпрыжку следовал толстенький конец.

В смысле – Пифуций.

– Это опять его выходка?

– А ты сомневалась?

– Я уже не знаю, в чем сомневаться, а в чем нет.

– Нужно просто принять факт, что он здесь, и нам от него никуда не деться.

– Звучит угрожающе.

– Увы, такова реальность.

Дамир почесал живот, наблюдая за тем, как Пифуций, для чего-то нацепивший на себя облик молодой мамаши с коляской, задыхаясь, скачет за челом, хмыкнул и покосился на ведьму:

– Что-то у меня от всего этого настроение улучшилось.

– Улучшилось или поднялось?

– Гм…

Вместо ответа Хамзи ухмыльнулся и подтолкнул подругу к спальне.

Роксана послушно подчинилась.

Нельзя сказать, что она была в восторге от желаний шаса – проводить время с затейником Пифуцием куда приятнее, – но сейчас она не могла себе позволить разрушить их отношения.

Взаимовыгодные отношения.

– Это что за деревня? – осведомился Тыц, разглядывая валяющийся прямо на дороге мусор. – Они вообще не убирают?

– Это городок, – уточнил Терс. – Бердск.

– Вонища тут знатная. – Дарг поморщился. – Ты уверен, что это город, а не сельский хлев?

– Тихо! – Разговаривая, Терс успел «подзарядиться» магической энергией из предусмотрительно прихваченного кувшина, а восстановив силы, смог провести полноценное магическое сканирование окрестностей.

– Нашел его?

– Нет…

– Тогда почему тихо?

– Потому что не мешай.

Молодой хван не мог провести поиск по генетическому коду и точно указать местонахождение дичи, поскольку у него не было образца кода; не мог накинуть на Бердск сеть и вычислить присутствие мага, поскольку лама тщательно маскировался под обычного чела; но в силах Терса было пройти по оставленным следам, что он и сделал.

– Церинг спустился под землю.

– Откуда ты знаешь?

– Он вернул на место доски лаза.

– Любой бы вернул.

– С помощью магии.

– Дурак, – вынес вердикт Тыц.

– Согласен, – поддержал друга Дарг.

Оставь лама лаз открытым, хваны, скорее всего, не обратили бы на него внимания: среди местного мусора валяющиеся доски ничем не выделялись. А вот повышение фона привлекло внимание Терса, и он догадался, куда направился чел.

– Как его найти?

– Он пошел к храму.

– Зачем?

– Там концентрируется подходящая для челов энергия, – напомнил Дарг. И, не удержавшись, добавил: – В школу надо было ходить!

В ответ получил подзатыльник, и хваны направились к стоящей вдали церкви. Молча направились, обдумывая ситуацию.

Спрятавшись под храмом, лама сделал очень хитрый ход – бузить в церквях нелюдям запрещалось категорически. Разумеется, периодически запрет нарушался, особенно – за пределами Тайного Города, особенно – в такой глуши, как этот замусоренный Бердск, но… Всегда оставалось место для «но»: во-первых, храм принадлежал именно той конфессии, которая, собственно, и наложила вышеозначенный запрет и связываться с которой у Великих Домов не было никакого желания; во-вторых, лама силен и наверняка постарается сделать бой как можно более шумным, что опять же привлечет внимание челов, за ними – человских иерархов, а за ними – Тайного Города.

– Может, сообщим старшим? – неуверенно спросил Терс.

– Мы должны сами взять Чинтамани! – отрезал Дарг.

– Если камень действительно здесь, – протянул Тыц.

– Здесь!

– Ты его не видел!

– Не хочешь – не ходи!

Тыц умолк.

– Мы здорово рискуем, – вздохнул Терс.

– Чинтамани, – повторил Дарг. – Вы как хотите, а я иду.

Через секунду выяснилось, что идут все.

При этом Тыцу выпало ползти по вонючим катакомбам – на тот случай, если Церинг соберется удрать, – и это обстоятельство вызвало шумное неудовольствие четырехрукого и короткий спор. Закончившийся, разумеется, согласием подчиниться воле жребия.

Недалеко от церкви Терс указал вход, Дарг сделал пару шагов в сторону, наклонился, пошарил в высокой траве вблизи гнилого забора и откинул деревянную крышку, открывая помрачневшему приятелю путь под землю.

– Мне здесь не протиснуться, – попытался в последний раз поспорить широкоплечий Тыц, но ему предложили попробовать, а когда выяснилось, что ширины прохода вполне достаточно, пожелали счастливого пути.

Вернули крышку на место и с прежней неспешностью пошли к церкви.

Готовя оружие и боевые артефакты…

Их было всего трое, причем один – практически подросток, но…

Но Церинг не обольщался: это хваны. И молодые гораздо опаснее старших, потому что у них нет осторожности, зато полным-полно желания прославиться и заявить о себе. Нет опыта, но его заменяют задор и азарт. А знаменитая скорость, в которой хваны превосходили даже навов, у молодых выше…

Лама надеялся, что церковь поможет, заставит четырехруких… нет, не отступить, конечно, но хотя бы остановиться и обратиться за советом к старшим, потерять время, столь необходимое Церингу для восстановления сил, однако просчитался. Увы, вид храма преследователей не смутил, и они продолжили приближаться к затаившемуся под землей ламе.

А самое плохое заключалось в том, что хитрые хваны накрыли окрестности «Разрушителем порталов», и Церинг не мог построить магический переход даже из неприкосновенного запаса энергии.

Ловушка захлопнулась.

– Он медитирует?

– Судя по виду – да.

– Судя по виду, он – лампочка. – Тыц посмотрел на Терса, убедился, что тот не опасен, обошел вокруг и поинтересовался: – Какого Спящего он светится?

Тому оставалось лишь развести руками.

Они отыскали Церинга глубоко, очень глубоко под землей, в потайной комнате, проход в которую им пришлось пробивать через пол подвала. Лама сидел в позе лотоса, глаза его были закрыты, дыхание редким, а выражение лица – безмятежным.

Церинг медитировал.

Но при этом его окружало видимое даже без магии сияние золотого оттенка.

– Это защита?

– Похоже.

– Я не могу к нему прикоснуться, – сообщил Дарг, одергивая руку. – Горячо.

– Наверное, он этого и добивался.

– Что будем делать? – Тыц зевнул. – Доложим старшим?

– Я понял, это «Кокон вечности»! – Терс почесал в затылке. – Нам рассказывали.

– В школе небось?

– Как ты догадался?

Тыц открыл рот, намереваясь рассказать как, но Дарг перебил друга:

– «Кокон» можно пробить?

– Что это вообще такое? – тут же спросил Тыц, недовольно покосившись на молодого.

– Сложнейшее защитное заклинание, которое доступно только челам. И то не всем, – рассказал ходивший в школу Терс. – Маг погружается в аналог летаргического сна, а вокруг него формируется мощная защитная оболочка.

– Рано или поздно у него закончится энергия, и мы до него доберемся, – хмыкнул Дарг.

– Увы, все не так просто, – вздохнул Терс. – «Кокон вечности» использует минимум магической энергии, только на запуск, а все остальное создается из резервов организма, который будто выворачивается наизнанку…

– Я выворачивал наизнанку разные организмы и видел эти резервы… – Однако шутка Тыца не имела успеха.

– Мы сможем достать ламу? – тихо спросил Дарг.

– Только когда он сам решит, что пора выходить, – с грустью ответил Терс. – Извини, мне жаль.

– Ты серьезно?

– Да.

Тело человского колдуна покрылось странной испариной. Церинга будто бы обмазали светящимся маслом, отливающим золотом, и это было только первое звено в цепочке преображений. Еще через десять минут защитная оболочка уплотнилась и слегка помутнела. Теперь стало видно, что Церинг сидит под колпаком, похожим на перевернутую воронку. Фигура внутри этой воронки становилась все более и более размытой, а когда исходящее от ламы свечение «размазалось» изнутри по стенкам воронки, а если по-умному – конуса, то очертания тела окончательно исчезли.

Тыц громко выругался.

– Его можно унести отсюда? – поинтересовался Дарг.

– Нет, – качнул головой Терс. И повторил: – Мне жаль.

– Будем ждать, – решил Дарг.

– Чего?

– Когда он вылезет.

– А когда это случится?

– Рано или поздно случится, – уверенно пообещал молодой хван. – А я подожду, я упрямый…