Команда «Дункана» вскоре узнала, что сообщение Айртона не пролило света на таинственную судьбу капитана Гранта. Все впали в глубокое уныние: ведь на боцмана возлагалось столько надежд, а ему ничего не известно, что могло бы навести «Дункан» на следы «Британии».

Итак, яхта продолжала держаться намеченного курса. Оставалось только выбрать остров, на который можно было бы высадить Айртона.

Паганель и Джон Манглс справились по корабельным картам. Как раз на тридцать седьмой параллели значился уединенный островок Мария—Тереза. Этот скалистый, затерянный среди Тихого океана островок отстоит в трех с половиной тысячах миль от американского побережья и в тысяче пятистах милях от Новой Зеландии. На севере ближайшей к нему землей является архипелаг Туамоту, находящийся под протекторатом Франции; к югу нет никаких земель вплоть до вечных льдов Южного полюса. Ни одно судно не пристает к берегам этого уединенного островка. Никакого отголоска того, что происходит в мире, не долетает до него, лишь буревестники во время дальних перелетов отдыхают здесь, и на множестве карт этот островок, омываемый волнами Тихого океана, вообще не обозначен.

Если где–нибудь на земном шаре и существовало полное уединение, то именно на этом островке, заброшенном в океане, в стороне от всех морских путей. Айртону сообщили о местоположении острова. Боцман согласился поселиться там, вдали от людей, и «Дункан» взял курс к Марии—Терезы. В этот момент яхта находилась как раз на прямой линии от залива Талькауано к острову Марии—Терезы.

Два дня спустя, в два часа дня, вахтенный матрос дал знать, что на горизонте показалась земля. То был остров Марии—Терезы, низкий, продолговатый, едва выступавший из воды, очертаниями своими похожий на огромного кита.

Яхта рассекала волны с быстротой шестнадцати узлов в час и находилась от него на расстоянии тридцати миль. Мало–помалу выступили очертания острова. На фоне заходящего солнца отчетливо вырисовался его причудливый силуэт. Там и сям выделялись невысокие вершины, блестевшие в лучах дневного светила.

В пять часов Джону Манглсу показалось, будто над островом вьется легкий дымок.

— Что это, вулкан? — спросил он Паганеля.

Тот рассматривал остров в подзорную трубу.

— Не знаю, что вам сказать, — ответил географ. — Этот остров малоизвестен, возможно, что он вулканического происхождения.

— Но если остров возник вследствие извержения, то не следует ли опасаться, что следующее извержение разрушит его? — спросил Гленарван.

— Это маловероятно, — ответил Паганель. — Он существует уже несколько столетий, и эго достаточная гарантия его долголетия. А вот остров Джулия, показавшийся из воды Средиземного моря, тот исчез бесследно через несколько месяцев.

— Хорошо, — сказал Гленарван. — Как вы полагаете, Джон, сможем мы подойти к берегу до наступления ночи?

— Нет, сэр. Я не могу рисковать ночью подходить к незнакомому берегу. Я буду крейсировать, делая короткие галсы, а завтра на рассвете мы пошлем туда шлюпку.

В восемь часов вечера остров Марии—Терезы, бывший всего в пяти милях от яхты, казался какой–то удлиненной, едва видной тенью. «Дункан» продолжал приближаться к нему.

В девять часов на островке вспыхнул довольно яркий огонек. Он светился ровным, неподвижным светом.

— Вот что указывает на вулкан, — проговорил Паганель, внимательно всматриваясь вдаль.

— Но на таком близком расстоянии мы должны были бы слышать грохот, сопровождающий извержение, — заметил Джон Манглс, — а восточный ветер не доносит до нас никакого шума.

— Действительно, вулкан блестит, но безмолвствует, — согласился Паганель. — Притом, мне кажется, что этот огонь мигает, словно огонь маяка.

— Вы правы, — отозвался Джон. — А между тем на этих берегах нет маяков. А! — воскликнул он. — Вот второй огонек — теперь уже на самом берегу. Смотрите! Он колышется! Он меняет место!

Джон не ошибался. Действительно, появился второй огонек. Он то потухал, то снова разгорался.

— Значит, остров обитаем? — спросил Гленарван.

— Очевидно, населен дикарями, — ответил Паганель.

— Но в таком случае мы не можем высадить туда боцмана.

— Конечно, нет, — вмешался майор, — это был бы слишком плохой подарок даже для дикарей.

— В таком случае, мы поищем другой необитаемый остров, — сказал Гленарван, который не мог сдержать улыбки на замечание майора. — Я обещал Айртону, что он будет жив и невредим, и сдержу слово.

— Во всяком случае, надо быть настороже, — сказал Паганель, — у новозеландцев, как некогда у жителей Корнуэльских островов, в ходу варварский обычай заманивать к берегам суда с помощью вспыхивающих там и сям огней. Возможно, что туземцам Марии—Терезы знаком этот прием.

— Держись в четверти мили от берега! — крикнул Джон Манглс матросу, стоявшему у руля. — Завтра на рассвете мы узнаем, в чем дело.

В одиннадцать часов Джон Манглс и пассажиры разошлись по своим каютам. На баке прохаживался вахтенный, на корме у румпеля стоял рулевой.

В это время на ют поднялись Мери Грант и Роберт. Дети капитана Гранта, облокотившись на перила, с грустью смотрели на блестевшее фосфорическим светом море и на светящуюся струю за кормой «Дункана». Мери думала о будущем Роберта, Роберт — о будущем сестры. Оба думали об отце. Жив ли еще их обожаемый отец? Неужели надо отказаться от надежды свидеться с ним? Но нет, как жить без него? Что станется с ними? Что было бы с ними и теперь без Гленарвана и его жены?

Мальчик, которого горе сделало взрослым не по годам, догадывался, какие мысли волнуют сестру.

— Мери, — промолвил он, беря ее руку, — никогда не следует отчаиваться. Вспомни, чему учил нас отец. «Самое главное не падать духом», — говаривал он. Будем же мужественны и стойки, как наш отец, — это давало ему силу преодолевать все препятствия. До сих пор, сестра, ты работала для меня, теперь настала моя очередь.

— Милый Роберт!.. — сказала молодая девушка.

— Мери, мне надо сказать тебе кое–что. Ты не будешь сердиться, правда?

— Зачем же мне сердиться на тебя, дитя мое!

— И ты позволишь мне сделать то, что я задумал?

— Что ты хочешь сказать? — взволнованно спросила Мери.

— Сестра! Я хочу быть моряком…

— Ты покинешь меня? — вскрикнула Мери, сжимая руку брата.

— Да, сестра, я буду моряком, как мой отец, как капитан Джон! Мери, дорогая Мери, ведь капитан Джон не потерял надежды разыскать отца. Верь в его преданность, как я верю в нее. Джон обещал сделать из меня отличного, выдающегося моряка, а пока мы будем вместе искать отца. Скажи, сестра, что ты согласна. То, что отец сделал бы для нас, мы, а особенно я, должны сделать для него. У меня только одна цель в жизни: искать, непрестанно искать того, кто никогда не покинул бы нас, ни тебя, ни меня. Мери, дорогая моя, как он был добр, наш отец!

— Как благороден, как великодушен! — добавила Мери. — Знаешь, Роберт, ведь наша родина им уже гордилась, и если б судьба не пресекла его деятельности, то он занял бы место среди выдающихся людей нашей страны.

— Я в этом уверен! — воскликнул Роберт.

Мери Грант прижала брата к груди, и мальчик почувствовал, как лоб его оросили ее слезы.

— Мери! Мери! — воскликнул — он. — Пусть наши друзья молчат, но я до сих пор не утратил и никогда не утрачу надежды. Такой человек, как наш отец, не мог умереть, не выполнив своей задачи!

Мери Грант не в силах была отвечать: ее душили рыдания. Молодая девушка была глубоко взволнована мыслью о новых поисках Гарри Гранта и о безграничной преданности молодого капитана.

— Значит, мистер Джон еще не потерял надежды? — спросила она.

— Нет, он продолжает надеяться, — ответил Роберт. — Это брат, который никогда нас не покинет. Ведь правда, сестра, я буду моряком, и мы вместе будем искать отца? Ты согласна?

— Согласна! Но нам придется расстаться… — прошептала девушка.

— Ты останешься не одна, Мери. Я знаю! Мой друг Джон сказал мне это. Миссис Гленарван не позволит тебе уйти. Ты женщина, сестра, и можешь и должна согласиться принять ее благодеяния. Отказаться — значит, быть неблагодарной. Но мужчина, — отец много раз повторял мне это, — мужчина должен сам ковать свою судьбу!

— Что будет с нашим милым домом в Денди? Ведь с ним связано столько воспоминаний!

— Мы сохраним его, сестричка! Все обдумали, и хорошо обдумали, наш друг Джон и лорд Гленарван. Ты будешь жить в замке Малькольм у лорда и леди Гленарван, как их дочь. Это он сам сказал моему другу Джону, а тот рассказал мне. Ты будешь чувствовать себя у них как дома, тебе будет с кем поговорить об отце. А в один прекрасный день мы привезем его самого! Ах! Какой это будет чудесный день! — воскликнул, сияя восторгом, Роберт.

— Брат мой, мальчик мой, как счастлив был бы отец, если б слышал тебя! — сказала Мери. — Как ты похож, милый Роберт, на него, на нашего обожаемого отца! Когда ты станешь взрослым, то будешь вылитый отец!

— О Мери! — краснея от благородной сыновьей гордости, воскликнул мальчик.

— Но чем отблагодарим мы лорда и леди Гленарван? — промолвила Мери.

— О, это легко сделать! — сказал с юношеской самоуверенностью Роберт. — Мы будем любить их, почитать, говорить им об этом, крепко целовать, а если нужно будет, то пожертвуем ради них жизнью.

— Нет, лучше жить для них! — воскликнула девушка, целуя брата. — Они предпочтут это, и я тоже.

Дети капитана Гранта умолкли. Мечтательно глядели они друг на друга, окутанные ночной мглой. Но, мысленно продолжая свой разговор, они задавали друг другу вопросы и отвечали на них. Вокруг тихо зыбилось море и светилась сквозь сумрак бурлившая за винтом вода.

Вдруг произошло нечто странное, сверхъестественное. Брату и сестре одновременно показалось, будто из лона волн, попеременно то темных, то светящихся, прозвучал чей–то голос, и его глубокий, тоскующий звук проник в самую глубь их сердец.

— Помогите! Помогите! — прозвучало в тиши.

— Мери, ты слышала, слышала? — спросил Роберт.

И поспешно перегнувшись через перила, оба стали напряженно вглядываться в мглу, но ничего не было видно — лишь безграничный сумрак стлался перед ними темной пеленой.

— Роберт, — пролепетала бледная от волнения Мери, — мне почудилось… Да, почудилось, как и тебе… Мы бредим с тобой, Роберт, милый…

Но снова раздался голос, призывавший на помощь, и на этот раз иллюзия была так сильна, что у обоих одновременно вырвался тот же крик:

— Отец! Отец!

Это было уже слишком для Мери. Волнение ее было так сильно, что она без чувств упала на руки брата.

— Помогите! — крикнул Роберт. — Сестра! Отец!.. Помогите!..

Рулевой бросился поднимать бесчувственную девушку. Прибежали стоявшие на вахте матросы, появились разбуженные шумом Джон Манглс, Элен, Гленарван.

— Сестра умирает, а отец там! — воскликнул Роберт, указывая на волны.

Никто не мог понять, в чем дело.

— Да, да, — повторял мальчик, — отец мой там! Я слышал его голос, сестра тоже слышала…

В эту минуту Мери пришла в себя и, словно безумная, повторяла:

— Отец! Отец там!

Несчастная девушка, перегнувшись через перила, хотела броситься в море.

— Милорд, леди Элен, говорю вам, отец там! — твердила она, сжимая руки. — Уверяю вас, я слышала его голос! Он подымался из волн, словно жалоба, звучал, словно последнее «прости»…

У бедняжки сделались судороги, она рыдала и билась. Пришлось отнести ее в каюту. Элен пошла туда же, чтобы оказать ей помощь.

А Роберт продолжал повторять:

— Отец мой! Отец мой там! Я в этом уверен, сэр!

Свидетели этой мучительной сцены не сомневались, что дети капитана Гранта стали жертвой галлюцинации. Но как убедить их в этом?

Гленарван первый попытался это сделать. Взяв за руку Роберта, он спросил его:

— Ты слышал голос своего отца, дитя мое?

— Да, сэр. Там, среди волн. Он кричал: «Помогите! Помогите!»

— И ты узнал этот голос?

— Узнал ли я его голос, милорд? О да, клянусь вам! Моя сестра тоже слышала и тоже узнала его. Неужели вы думаете, что мы оба ошиблись? Сэр, едемте скорее на помощь отцу! Шлюпку! Шлюпку!

Гленарван, поняв, что разубедить бедного мальчика невозможно, решил сделать последнюю попытку и позвал рулевого.

— Гаукинс, — спросил он, — вы стояли у руля, когда мисс Грант сделалось дурно?

— Да, — ответил Гаукинс.

— И вы ничего не заметили, ничего не слышали?

— Ничего.

— Вот видишь, Роберт!

— Если бы это был отец Гаукинса, то Гаукинс не сказал бы, что ничего не слышал! — с неукротимой энергией воскликнул мальчик. — Это был мой отец, сэр, мой отец, отец!

Рыдания прервали его голос. Бледный и безмолвный, Роберт тоже лишился чувств. Гленарван приказал отнести его в каюту и уложить в постель. Измученный волнением, мальчик впал в тяжелое забытье.

— Бедные сироты, — промолвил Джон Манглс, — какое тяжелое испытание выпало им на долю!

— Да, — отозвался Гленарван, — чрезмерное горе могло вызвать у них одновременно одинаковую галлюцинацию.

— Одновременно у обоих? — прошептал Паганель. — Странно! Наука не допускает этого.

Затем географ, перегнувшись через перила и сделав всем окружающим знак молчать, в свою очередь стал «прислушиваться.

Кругом царила тишина. Паганель громко крикнул. Никто не ответил.

— Странно, странно, — повторял географ, возвращаясь в свою каюту. — Родство мыслей и горя все же не объясняет подобного явления.

На следующий день, 8 марта, в пять часов утра, едва стало светать, как пассажиры, в том числе Роберт и Мери, — ибо их невозможно было удержать в каюте, — собрались на палубе «Дункана». Каждому хотелось увидеть землю, которую лишь мельком видели накануне. Подзорные трубы с жадностью направились на остров. Яхта шла вдоль острова на расстоянии мили от берегов. Можно было разглядеть мельчайшие подробности.

Вдруг раздался крик Роберта. Мальчик уверял, что видит трех людей: двое бегают по берегу, размахивая руками, а третий машет флагом.

— Английский флаг! — вскричал Джон Манглс, взглянув в подзорную трубу.

— Верно! — воскликнул Паганель, быстро оборачиваясь к Роберту.

— Сэр, — заговорил мальчик, дрожа от волнения, — если вы не хотите, чтобы я добрался до берега вплавь, то велите спустить шлюпку. На коленях умоляю вас, позвольте мне первым высадиться на берег!

Никто не решался вымолвить ни слова. Как! На этом островке, лежащем на тридцать седьмой параллели, живут три человека, потерпевших кораблекрушение, англичане! И каждый, вспоминая ночное происшествие, думал о том голосе, который слышали Роберт и Мери. Быть может, дети действительно слышали чей–то голос, но был ли то голос их отца? Увы! Нет, нет и нет! И каждый, думая о том тяжком разочаровании, которое ожидало сирот, трепетал, боясь, что бедные дети «е в силах будут перенести это новое испытание. Но как удержать их? У Гленарвана не хватало на это духу.

— Спустить шлюпку! — приказал он.

В одно мгновение шлюпка была спущена. Дети капитана Гранта, Гленарван, Джон Манглс, Паганель быстро спустились в нее, и она стремительно понеслась вперед под бешеными ударами весел шести матросов.

В десяти туазах от берега Мери издала душераздирающий крик:

— Отец!

На берегу рядом с двумя другими мужчинами стоял высокий, крепко сложенный человек. Его выразительное лицо, доброе и мужественное, было похоже одновременно и на лицо дочери и на лицо сына. Несомненно, это был тот самый человек, которого так часто описывали Мери и Роберт. Их сердца не обманули их — то был их отец, то был капитан Грант.

Капитан услышал крик Мери, протянул к ней руки и упал на песок, словно сраженный молнией.