Положение поистине было безвыходное. Что мог сделать Марсель, когда часы его жизни были сочтены и надвигавшаяся ночь, быть может, была для него последней?

Он не мог уснуть, охваченный мучительной тревогой. Но он думал не о себе, не о том, что он каждую минуту может расстаться с жизнью, что вот он, может быть, уснет и не проснется, как сказал Шульце. Нет. Все мысли его были устремлены к Франсевиллю.

«Что делать? - спрашивал он себя в сотый раз. - Уничтожить чудовищную пушку? Взорвать башню с казематом? Но как это сделать? И если бы даже мне удалось каким-нибудь чудом бежать из этого проклятого города, как я могу успеть до тринадцатого числа помешать Шульце осуществить его страшную затею? Ах, нет! Я все-таки мог бы если не спасти самый город, то по крайней мере хоть предупредить его жителей, крикнуть им: «Спасайтесь! Бегите отсюда без оглядки! Вам грозит смерть! На вас низринется огонь и железо».

Потом мысли его вдруг принимали другое направление.

«Этот гнусный негодяй Шульце! - думал он. - Если допустить даже, что он преувеличивает разрушительную силу своих снарядов и они не могут объять пламенем сразу целый город, все же достаточно одного выстрела, чтобы в Франсевилле вспыхнуло несколько пожаров. Чудовищное изобретение! Расстояние, разделяющее оба города, для него не препятствие. Подумать только, начальная скорость в двадцать раз превышает достигнутую до сих пор - что-то около десяти тысяч метров в секунду! Ведь это почти треть той скорости, с которой Земля несется по своей орбите. Может ли это быть? Увы, да. И если только это проклятое орудие не разорвется при первом выстреле... А оно не разорвется! Нет! Я знаю металл, из которого оно сделано. Его сопротивление на разрыв почти не имеет предела. И ведь этот мерзавец безошибочно знает расположение Франсевилля. И, не выходя из своей берлоги, он с математической точностью наведет свою чудовищную пушку и пошлет снаряд в самый центр города. Как предупредить несчастных жителей?»

С рассветом Марсель поднялся, так и не сомкнув глаз всю ночь.

- Итак, казнь отложена до следующей ночи. Этот палач, повидимому, решил ждать, пока я не засну от усталости, чтобы отправить меня на тот свет без мучений. Но какой же род смерти придумал он для меня? Может быть, он даст мне вдохнуть синильной кислоты во время сна? Или пустит в мою комнату углекислый газ? А может быть, применит этот газ в жидком состоянии, в каком он вводит его в свои стеклянные снаряды, и заморозит меня? И завтра вместо этого тела, полного жизни и силы, будет лежать оледеневший труп, недвижный истукан... А, злобное животное! Ты хочешь остановить биение моего сердца, отнять у меня жизнь? Что ж, я готов умереть, лишь бы доктор Саразен и его семейство, лишь бы моя маленькая Жанна остались живы. А для этого мне надо бежать. Я должен, должен бежать, и я убегу!

Произнося эти слова, Марсель машинально взялся за ручку двери.

К его крайнему удивлению, дверь отворилась, он беспрепятственно спустился по лестнице и вышел в сад.

«Повидимому, меня решили не запирать в комнате, - подумал он. - Хоть я и узник, но могу двигаться по всему сектору. Это уже много легче».

Но едва только Марсель сделал несколько шагов, как позади него выросли две громадные тени, два гиганта, носившие столь громкие исторические, или, вернее, доисторические, имена: Арминий и Сигимер.

Встречая их раньше, Марсель не раз спрашивал себя, какую службу могут нести эти краснорожие бородатые великаны с бычьими шеями, с геркулесовскими мускулами, неизменно одетые в серые казакины.

Теперь он узнал, в чем состоит их служба. Это были личные телохранители Шульце, вершители его правосудия, палачи и тюремщики.

В течение всего дня они не спускали с него глаз, они стояли на часах у дверей его комнаты, следовали за ним по пятам, когда он выходил в парк. Они были буквально увешаны оружием - револьверами, пистолетами, кинжалами. При всем этом они были немы, как рыбы. Все попытки Марселя вступить с ними в разговор оказались безуспешными. Ответом ему были только свирепые взгляды. Даже его попытка угостить их пивом, против чего, как ему казалось, они не могли устоять, не увенчалась успехом.

Целый день наблюдал Марсель за этими церберами и обнаружил у них только одну слабость: это были трубки, которых они не вынимали изо рта. Нельзя ли было воспользоваться этой единственной слабостью для своего спасения? Марсель невольно остановился на этой мысли. Поклявшись бежать, он еще не знал, каким образом приведет в исполнение свое намерение, но решил не пренебрегать ничем, не упускать ни малейшей возможности.

И это надо было сделать как можно скорее. Но как же это сделать?

Он знал, что любая попытка к бегству приведет только к тому, что он получит две пули в голову. Но если даже предположить, что ему удастся избежать этих пуль, все равно ведь его окружает тройное кольцо крепостных стен, тройной караул.

По старой привычке, приобретенной в Центральной школе, Марсель поставил себе вопрос о бегстве в форме математической задачи.

«Если человек находится под охраной двух молодцов без совести и сострадания, причем оба они сильнее его и вооружены до зубов, что он должен сделать? Прежде всего ему необходимо уйти от бдительности этих аргусов. После того как первый шаг будет сделан, ему предстоит выбраться из этой крепости, все выходы которой строго охраняются...»

Марсель без конца ломал себе голову над этой задачей и никак не мог найти способа решения.

Но вдруг его осенило. Случай ли пришел ему на помощь, или, подстегиваемый нависшей над ним опасностью, он проявил сверхчеловеческую изобретательность - сказать трудно. Но, как бы там ни было, во всяком случае это была счастливая находка.

Прогуливаясь днем в парке, Марсель случайно обратил внимание на невзрачный кустик с острыми продолговатыми листьями и большими красными цветами в форме колокольчиков на длинных стебельках.

Марселю никогда не приходилось всерьез заниматься ботаникой, но все же ему показалось, что он узнает в этом растении характерные признаки семейства пасленовых. Желая себя проверить, он сорвал листочек и попробовал его пожевать.

Он не ошибся. Свинцовая тяжесть во всем теле, приступы тошноты - все это указывало на то, что у него под рукой находился естественный источник белладонны, сильнейшего наркотического средства.

Продолжая свою прогулку, он подошел к небольшому искусственному озеру, которое с южной стороны низвергалось водопадом, точно скопированным с водопада в Булонском лесу.

«Куда стекает вода этого водопада?» - заинтересовался Марсель.

Она сбегала в небольшую речку, которая после нескольких крутых поворотов исчезала у ограды парка.

Повидимому, где-нибудь поблизости находился сток, и речка, вливаясь в него, уходила в один из больших подземных каналов, орошающих долину за пределами Штальштадта.

Марсель подумал, что эта речка может быть для него выходом. Разумеется, это не были широко раскрытые ворота, но все же это была лазейка, через которую можно было ускользнуть.

«А что, если канал отгорожен железной решеткой?» - благоразумно шепнул ему робкий голос осторожности.

«Кто не рискует, тот не выигрывает, - возразил другой, насмешливый голос - голос, который диктует нам самые отчаянные решения. - Ведь не для пригонки пробок изобретен напильник. У тебя в лаборатории их целая коллекция».

Итак, Марсель принял решение.

Идея была блестящая, смелая идея, - быть может, она и неосуществима, но он все же попытается привести ее в исполнение, если только смерть не настигнет его раньше.

Он не спеша вернулся к кустарнику с красными цветами, нагнулся к нему и под внимательными взорами своих стражей сорвал несколько листочков.

Затем, вернувшись к себе в комнату, он опять-таки на виду у своих тюремщиков высушил листья над огнем, растер их между пальцами и смешал с табаком.

Прошло шесть дней, а Марсель, к крайнему своему удивлению, просыпался каждое утро живым и невредимым. Могло ли это означать, что герр Шульце, которого он больше не видел с того памятного дня, отказался от своего намерения разделаться с ним? Нет, вряд ли можно было ожидать этого от герра Шульце, а еще того меньше, чтобы он отказался от своего проекта уничтожить Франсевилль.

Но пока что, пользуясь этой неожиданной отсрочкой, Марсель каждый день проделывал тот же фокус с табаком. Разумеется, он не курил белладонну и постоянно носил при себе два пакетика с табаком: один для своего личного пользования, а другой - для своих манипуляций, которые, по его расчетам, должны были возбудить любопытство таких завзятых курильщиков, как Арминий и Сигимер, и заставить их последовать его примеру.

Расчет его оказался верным, и ожидаемый результат наступил, так сказать, механически. Утром на шестой день, - это был канун рокового 13 сентября, - Марсель бродил по парку и, украдкой поглядывая на своих стражей, увидел, как они остановились около куста с красными цветами, чтобы нарвать листьев.

Час спустя он уже имел удовольствие наблюдать, как они сушили их над огнем, потом растерли своими грубыми ладонями и смешали с табаком. По их лицам видно было, что они уже предвкушают наслаждение покурить эту замечательную смесь.

Похоже, что первый шаг на пути к бегству оказался удачным. Если аргусы будут усыплены, Марсель на некоторое время освободится от надзора. Но это было еще далеко не все. Надо было найти способ проникнуть через сток в канал и проплыть по этому каналу, хотя бы он тянулся на несколько километров. Марселю казалось, что он нашел такой способ. Правда, шансы на спасение были невелики, ко так или иначе жизнь его висела на волоске, и он решил рискнуть.

Настал вечер, подали ужин, а после ужина неразлучное трио, перед тем как отойти ко сну, отправилось в парк.

Марсель, не теряя времени, спокойно направился в глубину парка, к стоящему в уединении флигелю, где находилась мастерская моделей; здесь он уселся на садовую скамью, достал трубку, не спеша набил ее и закурил.

Арминий и Сигимер тотчас же расположились на соседней скамье. Трубки у них были уже наготове; они с явным наслаждением затянулись и стали пускать густые клубы дыма.

Действие наркотика не заставило себя ждать. Не прошло и пяти минут, как оба неуклюжих тевтонца начали зевать и потягиваться, покачиваясь из стороны в сторону, как сонные медведи. В ушах у них стоял звон, глаза заволокло, лица из красных сделались багровыми, руки бессильно упали, головы запрокинулись на спинку скамьи, и трубки покатились на землю.

Вскоре к щебетанью птиц, никогда не покидавших штальштадтского парка, с его вечным летом, присоединилось зычное храпенье крепко уснувших великанов.

Марсель только этого и ждал. И можно понять, с каким нетерпеньем! Ведь завтра в одиннадцать часов сорок пять минут Франсевилль, обреченный герром Шульце на гибель, будет стерт с лица земли.

Не теряя ни минуты, он бросился в мастерскую моделей. Здесь в просторном зале был собран целый музей. Длинными рядами стояли модели гидравлических, паровых, врубовых машин, локомобилей, насосов, турбин, пароходных двигателей, судовых корпусов. Это были деревянные модели всех видов продукции завода Шульце, с первого дня его основания и по настоящее время. Большое место среди них занимали модели всевозможных пушек, торпед и снарядов. Тут было на несколько миллионов подлинных шедевров.

Ночь была темная, и молодой эльзасец благодарил судьбу, ибо темнота способствовала осуществлению задуманного им отчаянного плана. Прежде чем бежать, Марсель решил уничтожить музей моделей. Ах, если бы он мог также уничтожить и неприступную «Башню быка» с ее проклятым казематом и чудовищной пушкой! Но об этом нечего было и думать.

Прежде всего Марсель сунул в карман маленькую стальную пилу, которая висела на стене среди других инструментов. Затем, чиркнув спичкой, он поднес ее к груде чертежей и мелких моделей из легкого соснового дерева, сложенных в углу мастерской. Вспыхнуло пламя, и Марсель быстро выбежал обратно в сад.

Спустя несколько минут огненные языки уже вырывались из окон мастерской, разрывая ночную темь. Загудел набат; электрический сигнал понесся по проводам, и со всего города съехались пожарные с паровыми насосами.

Не замедлил появиться и сам герр Шульце, его присутствие сразу удвоило рвенье его подчиненных.

Через несколько минут пустили в ход паровые котлы, и мощные насосы заработали со страшной скоростью, извергая потоки воды на горящие стены и крыши модельной мастерской. Но огонь оказался на этот раз сильнее воды; она не тушила его, а мгновенно испарялась, и скоро все здание запылало, как громадный костер. В какие-нибудь четверть часа пламя достигло такой силы, что люди принуждены были отказаться от дальнейшей борьбы. Зрелище было страшное, но в то же время величественное.

Марсель, спрятавшись в кусты, не спускал глаз со своего патрона, который понукал людей, словно посылая их на приступ укрепленного города. Но никто не решался лезть в огонь. Мастерская моделей стояла особняком, в глубине парка, и для всех было очевидно, что она сгорит дотла.

Убедившись, наконец, что здание спасти нельзя, Шульце закричал громовым голосом:

- Десять тысяч долларов тому, кто спасет модель номер три тысячи сто семьдесят пять, под стеклянным колпаком посреди зала!

Под этим номером значилась модель знаменитой усовершенствованной пушки Шульце, которая была для него дороже всей его музейной коллекции.

Но, для того чтобы спасти эту модель, надо было ринуться в море огня и в черную завесу дыма. Из десяти шансов вряд ли хоть один выйти живым из этого ада. Поэтому, несмотря на заманчивую цифру в десять тысяч долларов, на призыв герра Шульце не отозвался никто.

Люди молча толпились на месте.

И вдруг из-за деревьев вышел человек и решительно направился к пожарищу. Это был Марсель.

- Я пойду, - сказал он спокойно.

- Вы? - недоверчиво вскричал Шульце.

- Да, я.

- Не надейтесь, что это спасет вас от смерти, - приговор будет приведен в исполнение.

- Я не себя хочу спасти, я хочу спасти драгоценную модель.

- Тогда ступай, - сказал Шульце. - И клянусь: если ты вернешься с моделью, десять тысяч долларов будут переданы в руки твоим наследникам.

- Полагаюсь на ваше слово, - ответил Марсель.

Ему привязали на спину аппарат Гилибера, которым он уже имел случай пользоваться, разыскивая в шахте Альбрехт маленького Карла Бауэра. Зажав нос деревянными щипчиками, Марсель взял в рот наконечник трубки и смело бросился в пламя.

«Наконец-то! - мысленно воскликнул он. - Воздуха у меня на четверть часа. Дай боже, чтобы мне его хватило».

Разумеется, у Марселя и в мыслях не было спасать модель шульцевской пушки. Он только пробежал через окутанное дымом здание, лавируя с опасностью для жизни среди обрушивающихся балок и пылающих головней, и в ту самую минуту, когда крыша с грохотом провалилась и огромные снопы искр фейерверком взвились к небу, он успел выскочить в противоположную дверь, выходившую на другую сторону парка.

Он мигом добежал до реки, спустился с откоса к тому месту, где она, образуя сток, вливалась в подземный канал, и прыгнул в воду.

Течение тотчас же подхватило его и увлекло в глубину. Ему нечего было думать о направлении, быстрый поток стремительно уносил его вперед по узкому подземному каналу, и он доверял ему, как если бы его вела нить Ариадны.

«Далеко ли тянется этот канал? - пронеслось в голове у Марселя. - Если через четверть часа он не кончится, мне не хватит воздуха, - и я погиб».

Но он не терял самообладания; течением его несло вперед по крайней мере минут десять и вдруг обо что-то ударило.

Это была железная решетка, запирающая канал.

«Я должен был это предвидеть», - сказал себе Марсель.

И, не теряя ни секунды, он выхватил из кармана пилу и начал пилить задвижку у края скобы.

Минут пять он пилил - задвижка не поддавалась. Решетка держалась все так же плотно. Марселю уже трудно было дышать, разреженный воздух скупо поступал из прибора. В ушах стоял звон, глаза налились кровью, в висках стучало. Он продолжал пилить, стараясь задерживать дыхание, чтобы сохранить последние остатки кислорода, но задвижка не поддавалась.

И вдруг пила выскользнула у него из рук.

«Бог не может быть против меня», - подумал Марсель и, схватившись обеими руками за решетку, рванул ее изо всех сил, которыми в последнюю минуту наделяет человека инстинкт самосохранения. Решетка открылась, засов отскочил, и течение вынесло несчастного, задыхающегося, обессиленного Марселя на свежий воздух.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На следующее утро, когда рабочие Шульце пришли на место пожарища, они не нашли среди золы и черных головешек ничего, что бы напоминало останки человеческого существа. Повидимому, отважный юноша пал жертвой преданности своему делу: это нисколько не удивило его товарищей по работе.

Драгоценную модель не удалось спасти, но человек, проникший в тайну стального короля, погиб.

«Бог свидетель, что я хотел избавить его от мучений, - сказал себе герр Шульце. - Но как бы там ни было, а десять тысяч долларов остались у меня в кармане».

И это было все, чем он почтил память молодого эльзасца.