Итак, после перехода, длившегося не менее семидесяти четырех дней, после упорной борьбы со штилями, противными ветрами и ураганом «Пилигрим» кончил тем, что выбросился на берег и разбился о рифы.

Однако миссис Уэлдон и ее спутники возблагодарили провидение, почувствовав себя бесконечно счастливыми, когда очутились на суше. Ведь они были на материке, а не на каком-нибудь злосчастном острове Полинезии, куда буря могла бы их забросить. В каком бы месте Южной Америки они ни высадились, все равно они без особого труда возвратятся на родину.

Но «Пилигрим» погиб безвозвратно; за несколько часов прибой разбросает во все стороны обломки его остова. Нечего и думать о спасении груза.

Если Дику Сэнду и не удалось сберечь корабль и доставить его владельцу, все же он вправе был гордиться тем, что целыми и невредимыми доставил на берег всех находившихся на борту и среди них жену и сына Джемса Уэлдона.

В какой же часта южноамериканского побережья потерпел крушение «Пилигрим»? На побережье Перу, как предполагал Дик Сэнд? Вполне возможно: ведь после того как корабль миновал остров Пасхи, экваториальные течения и ветры гнали его к северо-востоку. При этих условиях он, разумеется, мог с сорок третьего градуса южной широты попасть на пятнадцатый градус.

Необходимо было как можно скорее установить, где именно потерпел крушение «Пилигрим». На побережье Перу много портов, городков и селений, и если предположение Дика Сэнда окажется правильным, легко будет добраться до какого-нибудь населенного пункта.

Крутой, но не слишком высокий берег у места крушения казался пустынным... Узкая песчаная полоса была усеяна черными обломками скал. Кое-где в скалах зияли широкие трещины, кое-где по более отлогим местам можно было взобраться на гребень утеса.

В четверти мили к северу скалы расступались, давая выход маленькой речке, которую с моря не было видно. Над речкой склонились многочисленные ризофоры - разновидность мангового дерева, имеющая существенные отличия от своих индийских родичей.

Густой зеленый лес, начинавшийся у самого обрыва, тянулся вдаль, до линии гор, возвышавшихся на горизонте. Будь кузен Бенедикт ботаником, он пришел бы в восторг от бесконечного разнообразия древесных пород, - тут росли высокие баобабы, которым раньше приписывали невероятное долголетие, а кору их сравнивали с египетским сиенитом, тут росли веерники, белые сосны, тамаринды, перечники и сотни других растений, не встречающихся в северной части Нового Света и непривычные для американцев.

Но любопытным обстоятельством было то, что среди этих древесных пород не встречалось ни единого представителя многочисленного семейства пальм, которое насчитывает более тысячи видов и распространено почти по всему земному шару.

Над берегом реяли стаи крикливых птичек - главным образом ласточек с иссиня-черным оперением и светлокаштановыми головками. Кое-где взлетали и куропатки - серые птицы со стройным телом и голой шейкой.

Миссис Уэлдон и Дик Сэнд заметили, что птицы не очень боятся людей. Они позволяли приближаться к себе, не проявляя страха. Неужели они никогда не видели человека и не научились остерегаться его? Неужели тишину этого пустынного берега никогда еще не нарушали ружейные выстрелы?

У берега меж камней прогуливались неуклюжие птицы, принадлежащие к роду малых пеликанов. Они набивали мелкой рыбешкой кожистый мешок, который висит у них под нижней створкой клюва.

Над обломками «Пилигрима» уже кружились чайки, прилетевшие с океана.

Птицы, видимо, были единственными живыми существами, посещавшими эту часть побережья. Разумеется, здесь водилось также немало насекомых, представлявших интерес для кузена Бенедикта.

Однако ни у птиц, ни у насекомых не спросишь, что это за берег. Сообщить его название мог только какой-нибудь местный житель. А жителей-то как раз и не было. По крайней мере ни один из них не показывался.

Ни дома, ни хижины, ни шалаша. Ни один дымок не поднимался в воздух ни на севере - по ту сторону речки, ни на юге, ни в густом лесу, уходившем вглубь континента. Ничто не указывало, что этот берег когда-либо посещал человек.

Дика Сэнда это очень удивляло.

- Где же мы? Куда мы попали? Неужели не найдется человека, который мог бы нам это сказать?

Но такого человека не было: если бы какой-нибудь туземец находился вблизи, Динго поднял бы тревогу. Между тем собака бегала взад и вперед по песчаному берегу, обнюхивая землю и опустив хвост. Она глухо ворчала. Ее поведение казалось странным, но ясно было, что Динго не чуял ни человека, ни животного.

- Дик, посмотри-ка на Динго! - сказала миссис Уэлдон.

- Как странно! - промолвил юноша. - Можно подумать, что собака разыскивает чей-то след.

- Действительно странно, - прошептала миссис Уэлдон.

Затем, спохватившись, она добавила:

- Что делает Негоро?

- То же, что и Динго, - ответил Сэнд, - рыскает взад и вперед по берегу. Впрочем, здесь он волен поступать, как ему угодно. Я уже не вправе отдавать ему приказания. Его служба кончилась после крушения «Пилигрима».

Негоро осматривал песчаную косу, речку и прибрежные скалы с видом человека, попавшего в знакомые, но забытые места. Бывал ли он здесь? Вероятно, он отказался бы ответить, если бы ему задали такой вопрос. Однако не стоило обращать внимания на этого необщительного португальца. Дик Сэнд следил за -ним, пока Негоро шагал по направлению к речке, но как только он скрылся за прибрежными утесами, юноша перестал им интересоваться.

Динго злобно залаял, увидев Негоро, но тотчас же перестал.

Пора было подумать о том, что предпринять. Сначала надо было найти какой-нибудь приют, чтобы отдохнуть и поесть. После этого можно будет держать совет и наметить план дальнейших действий.

Легче всего разрешился вопрос о пропитании. Кроме пледов и дичи, которыми изобиловала эта земля, потерпевшие крушение могли воспользоваться тем, что было в кладовых корабля. Прибой выбросил на обмелевшие с наступлением отлива рифы много разных предметов с погибшего судна. Том и его товарищи собрали несколько бочек с сухарями, коробки консервов, ящики с сушеным мясом. Вода не успела еще их испортить. Маленький отряд с избытком был обеспечен пищей на все время, какое понадобится, чтобы добраться до ближайшего селения. Запасы провизии были переправлены в сухое место на берегу, куда не мог достигнуть прилив.

В пресной воде также не было недостатка. Дик Сэнд попросил Геркулеса принести немного воды из речки. Силач негр принес на плече полный бочонок. Хотя во время прилива море и заходило в устье речки, вода в ней в часы отлива была пресная и вполне годная для питья.

Об огне не приходилось беспокоиться: если бы понадобилось развести костер, кругом было сколько угодно топлива - сучьев и высохших корней мангифер. Старик Том, рьяный курильщик, захватил с собой герметически закрывавшуюся жестяную коробку с трутом. В любой момент он мог высечь искру при помощи огнива и кремня, подобранного на берегу моря.

Оставалось только отыскать убежище, где маленький отряд мог бы отдохнуть и переночевать перед выступлением в поход.

«Гостиницу» нашел маленький Джек. Бегая у подножья скал, мальчик случайно обнаружил просторную, гладко отполированную пещеру - один из тех гротов, какие море вымывает в скалах, когда волны прибоя налетают на них во время бури.

Мальчик радостно закричал и позвал мать полюбоваться своей находкой.

- Молодец, Джек! - сказала миссис Уэлдон. - Если бы мы были Робинзонами и принуждены были поселиться на этом берегу, мы непременно назвали бы грот твоим именем.

Пещера была небольшая: десять - двенадцать футов в глубину и столько же в ширину, но Джеку она казалась огромной. Потерпевшие крушение могли удобно в ней разместиться. Миссис Уэлдон и Нан с удовольствием отметили, что пещера совершенно сухая. Луна была в первой четверти, - следовательно, не приходилось опасаться особенно сильных приливов, которые могли дойти до подножия скал и до пещеры.

Итак, все необходимое для отдыха было налицо.

Через десять минут пассажиры «Пилигрима» уже лежали в гроте на подстилке из сухих водорослей. Даже Негоро пожелал присоединиться к ним и получить свою долю завтрака. Очевидно, он не решился пуститься в одиночку странствовать по глухому лесу, через который пробивалась извилистая речка.

Было около часу пополудни. Завтрак состоял из сухарей и сушеного мяса. Запивали его свежей водой с несколькими каплями рома, - Бат среди продуктов нашел бочонок рома.

Негоро завтракал со всеми, но не вмешивался в общую беседу, в которой обсуждался план дальнейших действий. Однако, не подавая вида, он внимательно прислушивался к разговору и, без сомнения, делал из него какие-то выводы.

Динго, получивший свою долю пищи, караулил у входа в пещеру. С таким стражем можно было спокойно отдыхать. Ни одно живое существо не могло появиться на песчаном берегу без того, чтобы верный пес не поднял тревоги.

Миссис Уэлдон, посадив к себе на колени сонного Джека, заговорила первая.

- Дик, друг мой, - сказала она, - все мы благодарны тебе за преданность, которую ты проявил в эти трудные дни. Но освободить тебя от твоих обязанностей мы еще не можем. Ты должен быть нашим проводником на суше, как был нашим капитаном на море. Все мы доверяем тебе. Говори же, что нужно предпринять?

Миссис Уэлдон, Нан, старик Том и остальные негры не спускали глаз с Дика Сэнда. Даже Негоро пристально смотрел на него. Очевидно, португальца чрезвычайно интересовало, что же ответит юноша.

Дик Сэнд несколько минут размышлял. Потом он сказал:

- Прежде всего, миссис Уэлдон, нужно выяснить, где мы находимся. Я думаю, что наш корабль потерпел крушение у берегов Перу. Ветер и течения должны были унести его примерно к этим широтам. Быть может, мы находимся в одной из южных, наименее населенных провинций Перу, которые граничат с пампой, Я бы сказал даже, что это весьма вероятно: ведь берег кажется совсем безлюдным. Если мое предположение правильно, нам, к несчастью, придется довольно долго идти до ближайшего поселения.

- Что же ты хочешь делать? - спросила миссис Уэлдон.

- Я считаю, что мы не должны покидать грот до тех пор, пока не выясним точно, где мы находимся. Завтра после отдыха двое из нас пойдут на разведку. Они постараются, не очень удаляясь от лагеря, разыскать туземцев; выяснив у них все, что нас интересует, они вернутся назад. Не может быть, чтобы в радиусе десяти - двенадцати миль не нашлось людей.

- Неужели мы расстанемся? - воскликнула миссис Уэлдон.

- Это необходимо, - ответил юноша. - Если же не удастся ничего разузнать, если против ожидания окажется, что местность совершенно пустынна, что ж... тогда мы придумаем что-нибудь другое!

- А кто пойдет на разведку? - спросила миссис Уэлдон после минутного раздумья.

- Это мы сейчас решим, - ответил Дик Сэнд. - Во всяком случае, вы, миссис Уэлдон, Джек, мистер Бенедикт и Нан не должны уходить из грота. Бат, Геркулес, Актеон и Остин могут остаться с вами, а Том и я отправимся на разведку. Вероятно, и Негоро предпочтет остаться здесь, - добавил юноша, глядя на судового кока.

- Вероятно, - уклончиво ответил тот, не желая связывать себя никакими обязательствами.

- Мы заберем с собой Динго, - продолжал Дик, - он может сослужить нам хорошую службу.

Услышав свое имя, Динго показался у входа в грот и коротко залаял, словно выражая этим свое согласие.

Миссис Уэлдон задумалась. Разлука, даже самая непродолжительная, очень смущала ее. Весть о крушении «Пилигрима», возможно, уже облетела соседние туземные племена, появлявшиеся на этом берегу, в южной или северной его части; в любой час могли нагрянуть местные жители с намерением поживиться кое-чем с погибшего корабля, - стоило ли дробить силы отряда, если нужно будет отразить нападение.

Это замечание миссис Уэлдон следовало серьезно обсудить.

Однако у Дика Сэнда нашлись веские доводы против него. Индейцев нельзя сравнивать с африканскими или полинезийскими дикарями, говорил юноша, и нет оснований предполагать, что они способны совершить разбойничий набег. А пускаться в странствия по этой незнакомой местности, даже не представляя себе, в какой части Южной Америки она расположена и на каком расстоянии находится ближайшее поселение, - это значило бы напрасно расходовать силы. Слов нет, неприятно расставаться, но все же это лучше, нежели всем отрядом вслепую пускаться в поход через чащу девственного леса, который простирается до самых гор.

- И наконец, - закончил Дик свою речь, - я не допускаю и мысли, что мы расстанемся надолго. Если в продолжение двух дней Том и я не найдем какого-нибудь селения или туземца, мы вернемся в грот. Но этого быть не может! Я убежден, что мы не пройдем и двадцати миль вглубь страны, как уже определим ее географическое положение. Быть может, я ошибся в счислении, - в конце концов ведь я не делал астрономических наблюдений. Что, если мы находимся в других широтах?

- Да... ты, конечно, прав, мой мальчик, - грустно ответила миссис Уэлдон.

- А как вы относитесь к моему плану, господин Бенедикт? - спросил Дик Сэнд.

- Я? - переспросил энтомолог.

- Да. Каково ваше мнение?

- У меня нет своего мнения на этот счет, - ответил кузен Бенедикт, - я согласен со всем, что мне предложат, и готов делать все, что мне прикажут. Если вы решите остаться здесь на день-другой, я буду очень доволен: я воспользуюсь этим, чтобы изучить побережье... с точки зрения энтомолога, конечно.

- Итак, поступай, как знаешь, Дик, - сказала миссис Уэлдон. - Отправляйся на разведку с Томом, а мы будем дожидаться вас здесь.

- Решено! - сказал кузен Бенедикт самым спокойным тоном. - А я пойду знакомиться с местными насекомыми.

- Только, пожалуйста, не заходите далеко, господин Бенедикт, - сказал Дик Сэнд, - очень просим вас об этом.

- Не беспокойся, мой милый.

- А главное - не натравите на нас москитов! - добавил Том.

Через несколько минут, перекинув через плечо свою драгоценную жестяную коробку, энтомолог ушел.

Негоро вышел из грота почти одновременно с ним. Казалось, этот человек считал совершенно естественным всегда заботиться только о самом себе. Но в то время как кузен Бенедикт карабкался вверх по откосу, чтобы выбраться на опушку леса, Негоро не спеша направился к устью речки и зашагал вверх по ее течению.

Миссис Уэлдон, положив заснувшего ребенка на колени к Нан, вышла на песчаный берег. Дик Сэнд и негры последовали за нею.

Нужно было, пользуясь отливом, добраться до разбитого судка, где оставалось еще немало вещей, которые могли пригодиться маленькому отряду.

Рифы, у которых разбился «Пилигрим», были теперь обнажены. Посреди разных обломков высился остов корабля. Раньше море почти целиком закрывало его, и Дик Сэнд очень удивился тому, что судно было сейчас обнажено. Он знал, что на американском побережье Тихого океана не бывает сильных приливов и отливов. Юноша объяснил это странное явление сильным ветром, который дул к берегу.

Миссис Уэлдон и ее спутники испытывали тягостное чувство при виде своего корабля. На его борту они провели столько дней, пережили столько страданий! Больно сжималось сердце при взгляде на бедный, искалеченный корабль, без парусов и без мачт, лежавший на боку, как существо, лишенное жизни.

И, однако, необходимо было побывать на корабле раньше, чем океан довершит его разрушение.

Дик Сэнд и пятеро негров легко поднялись на палубу, цепляясь за снасти, которые свисали с бортов. Том, Геркулес, Бати Остин занялись переноской хранившихся в камбузе съестных припасов и напитков, а Дик Сэнд отправился в главную кладовую. К счастью, вода не проникла в эту часть судна, - корма его и после крушения выступала над водой.

Юноша нашел здесь четыре вполне исправных великолепных карабина оружейного завода Пурдей и К° и около сотни патронов, тщательно уложенных в патронташи. Маленький отряд был теперь вооружен и мог оказать сопротивление индейцам, если бы они вздумали напасть на него.

Дик Сэнд не позабыл захватить и карманный фонарик. К несчастью, географические карты, хранившиеся в каюте на носу, оказались попорченными водой, и пользоваться ими было невозможно.

Дик Сэнд взял также из арсенала «Пилигрима» шесть штук больших ножей, служащих для разделки китовых туш, - ножи должны были дополнить вооружение его спутников. Заодно он захватил еще одно безобидное оружие - игрушечное ружьецо, принадлежавшее маленькому Джеку.

Остальное имущество, находившееся на корабле, либо погибло при крушении, либо было приведено водой в негодность. Впрочем, не было нужды перегружать отряд поклажей, если переход до ближайшего населенного места должен был продлиться всего несколько дней. Продовольствия и оружия было больше чем достаточно.

В последнюю минуту Дик Сэнд вспомнил, что миссис Уэлдон посоветовала забрать с корабля деньги. Он нашел всего лишь пятьсот долларов, между тем как одна миссис Уэлдон везла с собой гораздо большую сумму. Куда же они девались?

Только Негоро мог опередить Дика Сэнда в этих поисках. Один он мог взять деньги миссис Уэлдон и сбережения капитана Гуля. Никого другого нельзя было заподозрить в этой краже. И все же Дик Сэнд вначале колебался. Что он знал об этом человеке? Только то, что Негоро был замкнутым и нелюдимым, что чужое горе вызывало у него злую усмешку. Но значило ли это, что он был преступником? Дик не знал, что подумать. Но кого другого можно было заподозрить в похищении денег? Кого-нибудь из негров? Но это были честные люди, да к тому же они ни на секунду не отходили от миссис Уэлдон и Дика, а Негоро долго бродил по берегу. Нет, Негоро, и только Негоро, совершил кражу!

Дик Сэнд решил допросить Негоро, как только тот вернется, и в случае необходимости даже обыскать его. Этот вопрос он должен был выяснить до конца.

Солнце склонялось к закату. В эту пору года оно еще не перешло экватор, неся вешнее тепло и свет Северному полушарию, но день этот уже приближался. Солнце опускалось почти перпендикулярно к той линии, где небо соединяется с морем. Сумерки были короткими и очень скоро сменились полной темнотой. Это подтвердило предположение Дика Сэнда, что судно потерпело крушение где-то между тропиком Козерога и экватором.

Все вернулись в грот, где они должны были расположиться и отдохнуть несколько часов.

- Ночь будет бурной! - заметил старый Том, указывая на черные тучи, скопившиеся на горизонте.

- Да, - подтвердил Дик, - ветер, видно, разыграется не на шутку. Но что нам теперь до этого! Бедный корабль наш погиб, и бури уже не могут причинить нам вреда!

- Да поможет нам бог! - промолвила миссис Уэлдон.

Было решено, что всю ночь, которая обещала быть очень темной, негры по очереди станут сторожить у входа в грот. Кроме того, можно было смело рассчитывать на чутье Динго.

Возвратившись в грот, заметили, что кузена Бенедикта все еще нет.

Геркулес позвал его во всю силу своих богатырских легких, и тотчас же энтомолог спустился с крутого откоса, рискуя сломать себе шею.

Кузен Бенедикт был взбешен. Он не нашел в лесу ни одного нового «насекомого, ни одного, достойного занять место в его коллекции. Сороконожек, сколопендр и других многоногих было сколько угодно, даже слишком много, «но кроме них - ничего! А ведь известно, что кузену Венедикту не было никакого дела до многоногих!

- Стоило ли проехать пять, а может быть, и все шесть тысяч миль, - жаловался он, - попасть в сильнейшую бурю, потерпеть крушение, чтобы не найти ни одного из тех американских шестиногих, которые являются украшением всякого энтомологического музея?! Нет, нет, решительно игра не стоила свеч!

В заключение кузен Бенедикт заявил, что он и часа не останется на этом презренном берегу, и потребовал, чтобы все тотчас же пустились в путь.

Миссис Уэлдон успокоила этого большого ребенка. Она уверила его, что завтра он будет счастливее в своих поисках. Затем все вошли в грот, чтобы поспать до восхода солнца.

Тут Том заметил, что Негоро еще не вернулся, хотя уже наступила ночь.

- Где он пропадает? - спросила миссис Уэлдон.

- Нам до этого дела нет, - сказал Бат.

- Напротив, - возразила миссис Уэлдон, - я предпочла бы, чтобы этот человек все время был у нас на глазах.

- Вы правы, миссис Уэлдон, - сказал Дик Сэнд, - но если он добровольно покинул нас, я не представляю себе, как можно заставить его вернуться. Кто знает, нет ли у Негоро причин навсегда скрыться от нас.

И, отведя миссис Уэлдон в сторону, Дик поделился с ней своими подозрениями. Миссис Уэлдон нисколько не была удивлена рассказом Дика Она также подозревала бывшего судового кока и не сходилась с Диком лишь в одном: как держать себя с Негоро.

- Если Негоро вернется, - заметила она, - это значит, что он припрягал украденные деньги в надежном месте. Так как мы не можем поймать его с поличным, по-моему, лучше всего сделать вид, что мы не заметили покражи, и умолчать о наших подозрениях.

Миссис Уэлдон была права, и Дик согласился с ее мнением.

Между тем Геркулес несколько раз окликнул Негоро. Тот не отвечал: либо он зашел слишком далеко и не мог расслышать призывов, либо не хотел вернуться.

Негры нисколько не сожалели о том, что избавились от португальца. Но, как правильно сказала миссис Уэлдон, Негоро был, пожалуй, менее опасен вблизи, чем вдали.

Как, однако, объяснить, что судовой кок осмелился в одиночку пуститься в путешествие по этой незнакомой местности?

Не заблудился ли он? Может быть, он искал и не нашел в кромешной тьме дорогу в грот?

Миссис Уэлдон и Дик Сэнд «е знали, что и подумать. Но, как бы то ни было, обитатели грота не имели права лишать себя столь необходимого отдыха из-за Негоро.

Вдруг Динго, бегавший по песчаному берегу, залился отчаянным лаем.

- Почему лает Динго? - спросила миссис Уэлдон.

- Сейчас узнаю, - ответил Дик Сэнд. - Может быть, Негоро возвращается?

Тотчас же Дик, Геркулес, Остин и Бат вышли из грота и направились к речке. Но они никого не увидели на берегу. Динго больше не лаял.

Дик Сэнд и его спутники вернулись в грот и постарались как можно лучше устроиться там на ночлег. Негры распределили между собой дежурство, и все путники легли спать.

Не могла заснуть лишь одна миссис Уэлдон. Ей почему-то казалось, что этот долгожданный берег не оправдал надежд, которые она возлагала на него, - не принес ни безопасности для ее близких, ни покоя для нее самой.

Наутро 7 апреля Остин, который нес караул в предрассветные часы, увидел, как Динго с сердитым лаем бросился к речке. Тотчас же из грота выбежали миссис Уэлдон, Дик Сэнд и негры. Вероятно, что-то произошло.

- Динго учуял человека или какое-то животное, - сказал юноша.

- Во всяком случае, не Негоро, - заметил Том, - на него Динго лает с особенной злостью.

- Но куда же девался Негоро? - спросила миссис Уэлдон, бросив искоса на Дика взгляд, значение которого понял только он один. - И если это не Негоро, то кто бы это мог быть?

- Сейчас узнаем, миссис Уэлдон, - ответил Дик, и, обращаясь к Бату, Остину и Геркулесу, он добавил: - Возьмите ружья и ножи, друзья мои, и идите за мной.

По примеру Дика Сэнда каждый негр заткнул за пояс нож и взял ружье. Затем все четверо зарядили ружья и быстро двинулись к берегу речки.

Миссис Уэлдон, Том и Актеон остались у входа в грот, где под присмотром старой Нан спал маленький Джек.

Солнце только что взошло. Скалы, поднимавшиеся на востоке, еще скрывали его, и песчаное прибрежье было в тени. Но на западе до самого горизонта море уже сверкало под первыми солнечными лучами.

Дик Сэнд и его спутники быстро шли по берегу к устью речки.

Там они увидели Динго. Собака неподвижно стояла на месте, словно делала стойку, и лаяла не переставая. Ясно было, что она увидела или учуяла кого-то постороннего.

Старый Том был прав: Динго лаял не на Негоро, своего давнишнего врага. Какой-то человек спустился по откосу крутого берега. Очутившись на пляже, он медленно зашагал вперед, стараясь голосом и жестами успокоить Динго. Видно было, что он побаивается сердитого пса.

- Это не Негоро! - сказал Геркулес.

- Мы ничего не потеряем от такой замены, - заметил Бат.

- Вероятно, это туземец, - сказал юноша. - Его приход избавит нас от неприятной необходимости разлучаться друг с другом. Наконец-то мы узнаем, где мы находимся!

И все четверо, закинув ружья за спину, быстро зашагали навстречу незнакомцу.

Незнакомец, увидев их, явно был весьма удивлен. Он как будто не ожидал встретить людей в этой части побережья. Вероятно, он еще не заметил обломков «Пилигрима», иначе появление на берегу моря жертв крушения показалось бы ему совершенно естественным. Кстати сказать, ночью прибой разломал на части корпус корабля, и теперь в море плавали только обломки его

Заметив, что идущие навстречу люди вооружены, незнакомец остановился и даже сделал шаг назад. Ружье висело у него за спиной; он быстро взял его в руки и вскинул к плечу. Его опасения были понятны.

Но Дик Сэнд сделал приветственный жест. Незнакомец, несомненно, понял, что у пришельцев намерения мирные, и после некоторого колебания подошел к ним.

Дик Сэнд мог теперь рассмотреть его.

Это был рослый мужчина, лет сорока на вид, с седеющими волосами и бородой, с живыми, быстрыми глазами и загорелый почти до черноты. Такой загар бывает у кочевников, вечно странствующих на вольном воздухе по лесам и равнинам. Незнакомец носил широкополую шляпу, куртку из дубленой кожи, похожую на камзол, и штаны; к высоким - до колен - кожаным сапогам были прикреплены большие шпоры, звеневшие при каждом шаге.

Дик Сэнд с первого взгляда понял, - и так оно и оказалось, - что перед ним не коренной житель пампы. Это был скорее иностранец, сомнительный авантюрист, каких немало в отдаленных и полудиких краях. Судя по его манере держаться, словно на вытяжку, и по рыжеватой бороде, он, вероятно, был по происхождению англосакс. Во всяком случае, он не был ни индейцем, ни испанцем.

Догадка перешла в уверенность, когда в ответ на английское приветствие Дика Сэнда незнакомец ответил на том же языке без какого бы то ни было акцента:

- Добро пожаловать, юный друг!

И, подойдя поближе, он крепко пожал руку Дика Сэнда.

Неграм, спутникам Дика, незнакомец только кивнул головой, не сказав им ни слова.

- Вы англичанин? - спросил он у Дика.

- Американец, - ответил юноша.

- Южанин?

- Нет, северянин.

Этот ответ как будто обрадовал незнакомца. Он еще раз чисто по-американски, размашисто потряс руку Дику Сэнду.

- Могу ли я спросить вас, мой юный друг, каким образом вы очутились на этом берегу?

Но прежде чем Дик Сэнд успел ответить на вопрос, незнакомец сорвал с головы шляпу и низко поклонился.

Миссис Уэлдон, неслышно ступая по песку, подошла и остановилась перед ним.

Она сама ответила на вопрос незнакомца.

- Сударь, - сказала она, - мы потерпели крушение. Наш корабль вчера разбился о прибрежные рифы!

На лице незнакомца отразилось чувство жалости. Повернувшись лицом к океану, он искал взглядом следы крушения.

- От нашего корабля ничего не осталось, - сказал Дик. - Прибой разбил его в щепы этой ночью.

- И прежде всего мы хотим знать, - добавила миссис Уэлдон, - где мы находимся.

- На южноамериканском побережье, - ответил незнакомец. Казалось, вопрос миссис Уэлдон очень удивил его. - Неужели вы этого не знаете?

- Да, сударь, - ответил Дик Сэнд. - Мы сомневались в этом, потому что в бурю корабль мог отклониться в сторону от курса, а я не имел возможности определить его место. Но я прошу вас точнее указать, где мы. На побережье Перу, не правда ли?

- Нет, нет, юный друг мой! Немного южнее. Вы потерпели крушение у берегов Боливии.

- Ах! - воскликнул Дик Сэнд.

- Точнее - вы находитесь в южной части Боливии, почти на границе Чили.

- Как называется этот мыс? - спросил Дик Сэнд, указывая на север.

- К сожалению, не знаю, - ответил незнакомец. - Я хорошо знаком с центральными областями страны, где мне часто приходилось бывать, но на этот берег я попал впервые.

Дик Сэнд задумался над тем, что услышал от незнакомца. В общем, он был не очень удивлен. Не зная силы течений, он легко мог ошибиться в счислении. Но ошибка эта оказалась не столь значительной. Дик, основываясь на том, что он заметил остров Пасхи, предполагал, что «Пилигрим» потерпел крушение где-то между двадцать седьмой и тридцатой параллелью южной широты. Оказалось - на двадцать пятой параллели. Судно проделало длинный путь, и такая незначительная ошибка в счислении была вполне вероятной.

У Дика не было ни малейших оснований сомневаться в правдивости слов незнакомца. Узнав, что «Пилигрим» потерпел крушение в Нижней Боливии, Дик уже не удивлялся пустынности берега.

- Сударь, - сказал он незнакомцу, - судя по вашему ответу, я должен предположить, что мы находимся на довольно большом расстоянии от Лимы?

- О, Лима далеко... Лима там! - Незнакомец махнул рукой, указав на север.

Миссис Уэлдон, которую исчезновение Негоро заставило насторожиться, с величайшим вниманием следила за этим человеком. Но ни в его поведении, ни в его ответах она не заметила ничего подозрительного.

- Сударь, - начала она, - извините, если мой вопрос покажется вам нескромным. Ведь вы не уроженец Боливии?

- Я такой же американец, как и вы, миссис...

Незнакомец умолк, ожидая, что ему подскажут имя.

- Миссис Уэлдон, - сказал Дик.

- Моя фамилия Гэррис, - продолжал незнакомец. - Я родился в Южной Каролине. Но вот уже двадцать лет как я покинул свою родину и живу в пампе Боливии. Мне очень приятно встретить соотечественников!

- Вы постоянно живете в этой части Боливии, мистер Гэррис? - спросила миссис Уэлдон.

- Нет, миссис Уэлдон, я живу на юге, на чилийской границе. Но в настоящее время я еду на северо-восток, в Атакаму.

- Значит, мы находимся недалеко от Атакамской пустыни? - спросил Дик Сэнд.

- Совершенно верно, мой юный друг. Эта пустыня начинается за горным хребтом, который виден на горизонте.

- Пустыня Атакама! - повторил Дик Сэнд.

- Да, мой юный струг, - подтвердил Гэррис. - Атакамская пустыня, пожалуй, самая любопытная и наименее исследованная часть Южной Америки. Эта своеобразная местность резко отличается от всей остальной страны.

- Неужели вы рискуете в одиночку путешествовать по пустыне? - спросила миссис Уэлдон.

- О, я уже не раз совершал такие переходы! - ответил Гэррис. - В двухстах милях отсюда расположена крупная ферма - гациенда Сан-Феличе. Она принадлежит моему брату. Я часто бываю у него по своим торговым делам и сейчас направляюсь к нему. Если вы пожелаете отправиться со мной, - могу поручиться, что вас встретит там самый сердечный прием. Оттуда уже легко добраться до города Атакамы: мой брат с величайшей радостью предоставит вам средства передвижения.

Это любезное предложение, сделанное как будто от чистого сердца, говорило в пользу американца. Гэррис, не ожидая ответа, снова обратился к миссис Уэлдон:

- Эти негры - ваши невольники?

Он указал на Тома и его товарищей.

- В Соединенных Штатах нет больше рабов, - живо возразила миссис Уэлдон. - Северные штаты давно уничтожили рабство, и южанам пришлось последовать примеру северян.

- Ах да, верно, - сказал Гэррис. - Я и позабыл, что война тысяча восемьсот шестьдесят второго года разрешила этот важный вопрос. Прошу извинения у этих господ, - добавил Гэррис с оттенком иронии в голосе; так говорили с неграми американцы из южных штатов. - Но, видя, что эти джентльмены служат у вас, я подумал...

- Они не служили и не служат у меня, сударь, - прервала его миссис Уэлдон.

- Мы почли бы за честь служить вам, миссис Уэлдон, - сказал старый Том. - Но - пусть это будет известно мистеру Гэррису - мы никому не принадлежим! Правда, я был рабом. Когда мне было шесть лет, меня захватили в Африке работорговцы и продали в Америку. Но мой сын Бат родился, когда я уже был свободным человеком, да и все мои спутники - дети свободных людей.

- С чем вас и поздравляю, - ответил Гэррис тоном, в котором миссис Уэлдон почудилась насмешка. - Впрочем, на земле Боливии нет рабов. Следовательно, вам нечего бояться, и вы можете путешествовать здесь с такой же безопасностью, как и по штатам Новой Англии.

В эту минуту из грота вышел маленький Джек в сопровождении Нан. Мальчик протирал глазки.

Увидев мать, он бегом бросился к ней. Миссис Уэлдон нежно поцеловала сына.

- Какой славный мальчуган! - сказал американец, подходя к Джеку.

- Это мой сын, - ответила миссис Уэлдон.

- О миссис Уэлдон! Вы, верно, страдали вдвойне во время этих тяжких испытаний: за себя и за сына!

- Теперь это все в прошлом, мистер Гэррис. Благодарение богу, Джек цел и невредим, как и все мы.

- Разрешите поцеловать это прелестное дитя? - спросил Гэррис.

- Охотно, сударь.

Но, очевидно, мистер Гэррис не понравился маленькому Джеку: он только теснее прижался к матери.

- Вот как! - сказал Гэррис. - Ты не хочешь поцеловать меня, крошка? Значит, я кажусь тебе страшным?

- Извините его, сударь, - поспешила сказать миссис Уэлдон. - Джек очень застенчивый ребенок.

- Ну, хорошо, позже мы с тобой познакомимся поближе, - ответил Гэррис. - Когда мы придем в гациенду, там для тебя найдется славный пони, который поможет нам подружиться.

Но и упоминание о «славном пони» не смягчило маленького Джека.

Миссис Уэлдон поспешила переменить тему разговора: она боялась, что неприветливость Джека заденет человека, который так любезно предложил ей свои услуги.

Дик Сэнд раздумывал о приглашении Гэрриса идти с ним на гациенду Сан-Феличе. Оно пришлось очень кстати, но переход в двести миль то по лесам, то по голой равнине должен был очень утомить миссис Уэлдон и Джека: ведь никаких средств передвижения не было.

Дик поделился своими сомнениями с Гэррисом и с интересом ждал его ответа.

- Действительно, это длинный переход, - сказал Гэррис. - Но в лесу, в сотне шагов от берега, маня ждет лошадь. Я охотно предоставлю ее в распоряжение миссис Уэлдон и ее сына. Мужчины пойдут пешком, но смею вас уверить, что и пеший переход не представит никаких трудностей и не будет слишком утомителен. Кстати, когда я говорил о двухстах милях, я имел в виду путь вдоль извилистого берега: этим путем я только что прошел сам. Но если мы пойдем напрямик, через лес, дорога сократится по меньшей мере на восемьдесят миль. Делая в день до десяти миль, мы незаметно доберемся до гациенды.

Миссис Уэлдон поблагодарила американца.

- Если действительно хотите доказать свою благодарность, примите приглашение, которое я вам сделал, - ответил Гэррис. - Мне, правда, еще ни разу не приходилось бывать в этом лесу, но я не сомневаюсь, что без труда найду дорогу: я ведь привык странствовать по лесам. Вот с продовольствием дело обстоит хуже. Я захватил с собой в дорогу ровно столько провизии, сколько нужно мне одному, чтобы добраться до Сан-Феличе.

- Мистер Гэррис, - сказала миссис Уэлдон, - у нас, к счастью, провизии больше чем достаточно, и мы охотно поделимся с вами.

- Вот и отлично, миссис Уэлдон! - воскликнул Гэррис. - Все устраивается как нельзя лучше, и, мне кажется, нам остается только двинуться в путь.

Гэррис пошел было к лесу, чтобы привести оставленную там лошадь, но Дик Сэнд остановил его новым вопросом.

Юноше не улыбалась перспектива отойти от берега моря и углубиться в девственный лес, тянущийся на сотни миль. Дик Сэнд был истым моряком, и ему не хотелось покидать побережья.

- Мистер Гэррис, - сказал он, - меня смущает этот переход в сто двадцать миль по Атакамской пустыне. Не лучше ли нам идти вдоль берега? На север или на юг - мне все равно, лишь бы добраться до ближайшего приморского города.

Гэррис слегка нахмурил брови.

- Юный друг мой, - сказал он, - как ни плохо я знаю это побережье, мне известно, что ближайший приморский город отстоит от нас в трехстах или четырехстах милях...

- К северу - это верно, - прервал его Дик, - но к югу?..

- А к югу, - возразил американец, - нужно будет спуститься до самого Чили. Следовательно, переход будет не короче. Кроме того, на вашем месте я постарался бы не приближаться к пампе Аргентинской республики. Сам я, к великому сожалению, не могу сопровождать вас туда...

- Разве корабли, следующие из Чили в Перу, не проходят в виду этого берега? - спросила миссис Уэлдон.

- Нет, - ответил Гэррис. - Курс их проложен в открытом море. Вероятно, вы не встретили ни одного судна?

- Вы правы, - сказала миссис Уэлдон. - Итак, Дик, есть ли у тебя еще какие-нибудь вопросы к мистеру Гэррису?

- Только один, миссис Уэлдон, - ответил юноша, которому очень не хотелось соглашаться. - Я хотел бы узнать у мистера Гэрриса, в каком порту мы найдем судно, которое доставит нас в Сан-Франциско.

- Право, мой юный друг, я затрудняюсь ответить на этот вопрос, - сказал американец. - Я знаю только, что из гациенды Сан-Феличе мы найдем способ доставить вас в город Атакаму, а оттуда...

- Мистер Гэррис, - прервала его миссис Уэлдон, - не думайте, пожалуйста, что Дику не по душе ваше приглашение!

- Нет, миссис Уэлдон, нет! - воскликнул юноша. - Я с благодарностью готов принять предложение мистера Гэрриса. Единственно, о чем я сожалею, это о том, что «Пилигрим» не потерпел крушения несколькими градусами севернее или южнее. Тогда бы мы были вблизи порта, нам легче было бы вернуться на родину и не пришлось бы злоупотреблять любезностью мистера Гэрриса.

- Помилуйте, я очень рад, - сказал Гэррис. - Ведь я вам уже говорил, что здесь редко удается встретить соотечественников. Для меня истинное удовольствие оказать вам эту услугу.

- Мы принимаем ваше предложение, мистер Гэррис, - ответила миссис Уэлдон. - Но все же я не хочу лишать вас лошади. Я хороший ходок...

- А я еще лучший, - с поклоном сказал Гэррис. - Я привык странствовать по пампе, и если наш отряд задержится в пути, то, смею думать, это произойдет не по моей вине. Нет, миссис Уэлдон, на лошади поедете вы и ваш маленький Джек. Впрочем, нет ничего невозможного в том, что дорогой мы встретим кого-либо из служащих гациенды. И если они будут ехать верхом, то охотно уступят нам своих лошадей.

Дик Сэнд видел, что, выдвигая новые возражения против предложения Гэрриса, он только огорчит миссис Уэлдон.

- Мистер Гэррис, - сказал он, - когда мы выступаем?

- Сегодня же, мой юный друг! - ответил Гэррис. - Дождливый период начинается здесь в апреле, и надо постараться до его наступления прибыть в гациенду Сан-Феличе. Дорога через лес - кратчайшая и, пожалуй, самая безопасная. Кочевники-индейцы редко забираются в лес: они предпочитают грабить на побережье.

- Том и вы, друзья мои, - сказал Дик, обращаясь к неграм, - нам остается сейчас же заняться приготовлением к походу. Отберем из запаса провизии то, что всего легче нести, и все упакуем в тюки; поклажу мы распределим между собой.

- Мистер Дик, - сказал Геркулес, - если хотите, я один понесу весь груз.

- Нет, мой славный Геркулес, - ответил юноша, - лучше поделить ношу между всеми.

- Вы, видно, силач, Геркулес, - сказал мистер Гэррис, оглядывая с головы до ног негра, словно тог был выставлен для продажи. - На африканских невольничьих рынках за вас дали бы немало.

- Не больше, чем я стою, - смеясь, ответил Геркулес. - Только покупателям пришлось бы здорово побегать, чтобы поймать меня.

Условившись обо всем, принялись за дело, чтобы ускорить выступление в поход. Сборы были непродолжительны, ведь путь от побережья до гациенды Сан-Феличе должен был отнять не больше десяти дней.

- Мистер Гэррис, прежде чем мы воспользуемся вашим гостеприимством, мы хотели бы видеть вас у себя в гостях, - сказала миссис Уэлдон. - Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать с нами?

- С удовольствием, миссис Уэлдон, с удовольствием, - весело ответил Гэррис.

- Через несколько минут завтрак будет готов.

- Отлично, миссис Уэлдон. Я использую это время, чтобы сходить за лошадью. Она-то уже позавтракала.

- Разрешите сопровождать вас? - спросил Дик Сэнд американца.

- Если хотите, мой юный друг, - ответил Гэррис, - пойдемте, я покажу вам нижнее течение этой реки.

И они ушли вдвоем.

Тем временем миссис Уэлдон послала Геркулеса на поиски энтомолога. Кузену Бенедикту было мало дела до того, что творилось вокруг. Он бродил по опушке леса в поисках редкостных насекомых, но ничего не нашел.

Геркулесу пришлось чуть не насильно привести его. Миссис Уэлдон сообщила кузену Бенедикту, что решено отправиться пешком через лес вглубь страны и что поход будет продолжаться дней десять.

Кузен Бенедикт ответил, что он готов отправиться в любую минуту. Он согласен пройти пешком через всю Америку из конца в конец, если только ему разрешат дорогой коллекционировать насекомых.

Затем миссис Уэлдон с помощью Нан приготовила вкусный и плотный завтрак. Он был отнюдь не лишним перед дальней дорогой.

Тем временем Гэррис и Дик прошли берегом к устью реки и поднялись на несколько сот шагов вверх по ее течению. Там они увидели привязанную к дереву лошадь, которая веселым ржанием приветствовала своего хозяина.

Это была прекрасная лошадь неизвестной Дику Сэнду породы. Но для опытного человека достаточно было кинуть взгляд на тонкую шею, маленькую голову, длинный круп, покатые плечи, почти горбоносую морду, чтобы узнать отличительные признаки арабской породы.

- Вы видите, мой юный друг, - сказал Гэррис, - какое это сильное животное. Вполне можно рассчитывать, что оно не подведет в дороге.

Гэррис отвязал лошадь, взял ее под уздцы и, шагая впереди Дика, пошел к гроту. Юноша следовал за ним, пристально всматриваясь, оглядывая лес и оба берега реки. Но он не заметил ничего подозрительного.

Уже подходя к гроту, он задал американцу вопрос, которого тот никак не мог ожидать.

- Мистер Гэррис, - спросил он, - не встретили ли вы этой ночью португальца по имени Негоро?

- Негоро? - переспросил Гэррис тоном человека, не понимающего, чего от него хотят. - Кто такой этот Негоро?

- Судовой кок «Пилигрима», - ответил Дик Сэнд. - Он куда-то исчез.

- Утонул? - спросил Гэррис.

- Нет, нет, - ответил юноша. - Вчера вечером он еще был с нами, а ночью ушел. Вероятно, он поднялся вверх по течению реки. Я потому и спрашиваю вас, что вы пришли с той стороны. Вы не встретили его?

- Я не встретил никого, - сказал американец. - Если ваш кок один забрался в лесную чащу, он рискует заблудиться... Впрочем, быть может, мы нагоним его дорогой.

- Да, может быть... - пробормотал юноша.

Когда Дик Сэнд и Гэррис подошли к гроту, завтрак был уже готов. Как и вчерашний ужин, он состоял из всяких консервов и сухарей. Гэррис накинулся на еду с волчьим аппетитом.

- Я вижу, - сказал он, - что мы не умрем с голоду дорогой. Но что будет с этим несчастным португальцем, о котором мне рассказал наш юный друг?

- А! - прервала его миссис Уэлдон. - Дик Сэнд уже сказал вам, что Негоро исчез?

- Да, миссис Уэлдон, - ответил юноша. - Я хотел узнать, не встретил ли Негоро мистер Гэррис.

- Нет, не встретил, - сказал американец. - Не стоит думать об этом дезертире, лучше займемся нашими делами. Мы можем выступить в поход, миссис Уэлдон, когда вы пожелаете.

Каждый взял предназначенный ему тюк. Миссис Уэлдон при помощи Геркулеса уселась в седло. Маленький Джек, с игрушечным ружьем за плечами, сел впереди нее, даже не думая поблагодарить человека, который предоставил в его распоряжение такого великолепного коня.

Джек немедленно заявил матери, что он сам будет править лошадью «чужого господина».

Ему дали держать повод, и Джек сразу почувствовал себя признанным начальником отряда.

Пройдя шагов триста по берегу реки, маленький отряд вступил под покров девственного леса, по извилистым тропинкам которого ему предстояло странствовать в течение десяти дней. Дик Сэнд не без страха посматривал на лесную чащу, хотя, собственно говоря, у него не было никаких оснований тревожиться.

Напротив, миссис Уэлдон - женщина и мать, которую неизвестные опасности должны были пугать вдвойне, - была совершенно спокойна. Она знала, что ни люди, ни звери, встречающиеся в области пампы, не опасны, - в этом заключалась первая причина ее спокойствия. Во-вторых, она верила, что с таким надежным проводником, каким ей казался Гэррис, нет риска заблудиться в лесу.

Впереди маленького отряда шли Дик Сэнд и Гэррис - один с длинноствольным ружьем, другой с карабином. За ним следовали Бат и Остин, также вооруженные карабинами и ножами.

Позади них ехали на лошади миссис Уэлдон и Джек.

За ними шли Том и старая Нан.

Арьергард составляли Актеон, вооруженный четвертым карабином, и Геркулес с топором за поясом.

Этот строй должен был по возможности соблюдаться в продолжение всего перехода.

Динго кружил возле отряда, то отставая, то забегая вперед. Дик Сэнд обратил внимание на то, что собака как будто бы все время ищет след. Динго вел себя очень странно с тех пор, как он попал на сушу после крушения «Пилигрима». Собака все время была в состоянии сильного возбуждения. Часто она глухо рычала, но и в этом рычании скорее слышалась жалоба, чем угроза. Странное поведение собаки заметили все путники, но никто не мог его объяснить.

Кузена Бенедикта, так же как и Динго, невозможно было заставить шагать в строю. Для этого его нужно было бы держать на привязи. С жестяной коробкой на боку, с сеткой в руке, с большой лупой, висевшей на груди, он рыскал по чаще, забирался в высокую траву в поисках прямокрылых, сетчатокрылых и прочих «крылых», рискуя, что его укусит какая-нибудь ядовитая змея.

В начале похода встревоженная миссис Уэлдон то и дело звала его. Но с энтомологом невозможно было сладить.

- Кузен Бенедикт, - сказала она ему наконец, - не искушайте моего терпения. В последний раз предлагаю вам никуда не отходить от нас!

- Позвольте, кузина, - возразил несговорчивый энтомолог, - а если я увижу насекомое...

- Если вы увидите насекомое, - сразу прервала ученого миссис Уэлдон, - вы оставите его в покое, иначе мне придется отобрать у вас ящик с коллекцией.

- Как, отобрать у меня коллекцию?! - воскликнул кузен Бенедикт таким тоном, словно миссис Уэлдон угрожала вырвать ему сердце.

- Да! И, кроме ящика, сетку! - ответила неумолимая миссис Уэлдон.

- И сетку, кузина?! Может быть, и очки? Нет! Вы не посмеете! Вы не посмеете!

- Да. И очки! Благодарю вас, кузен Бенедикт. Вы мне напомнили, что я могу сделать вас слепым и хоть таким способом заставить вас вести себя разумно!

Эта тройная угроза усмирила непоседу кузена почти на целый час. А потом он снова стал отходить в сторону. Так как ясно было, что он все равно будет охотиться за насекомыми, даже оставшись без очков, сетки я ящика, пришлось махнуть на него рукой и предоставить ему свободу действий. Геркулес обязался следить за кузеном Бенедиктом. Миссис Уэлдон уполномочила негра-великана поступать с кузеном Бенедиктом так же, как сам энтомолог поступал с редкими насекомыми. Иными словами, если бы понадобилось, Геркулес должен был поймать его и водворить на место так же деликатно, как сам кузен Бенедикт сделал бы это с редкостным чешуекрылым.

После такого распоряжения кузеном Бенедиктом перестали заниматься.

Маленький отряд, как видно из сказанного, был хорошо вооружен и готов ко всяким неожиданностям, хотя Гэррис и утверждал, что в этом лесу не приходится опасаться неприятных встреч, разве только с кочевниками-индейцами. Во всяком случае, принятых мер предосторожности было достаточно, чтобы держать всех встречных на почтительном расстоянии.

Тропинки, проложенные в густом лесу, походили скорее на звериные тропы, и продвигаться по ним было нелегко. Гэррис не ошибся, говоря, что при двенадцати часах ходьбы отряд будет делать в день в среднем от пяти до шести миль.

Погода стояла прекрасная. Солнце поднялось по безоблачному небу к зениту. Лучи его падали на землю почти отвесно. На открытой равнине жара была бы нестерпимая, но под непроницаемым зеленым сводом ее нетрудно было переносить. Гэррис не преминул обратить на это внимание своих спутников.

Большинство древесных пород в лесу было незнакомо миссис Уэлдон и ее спутникам, как белым, так и черным. Однако сведущий человек заметил бы, что при всех своих ценных качествах они не отличаются большой высотой.

Здесь росла баугиния, или «железное дерево», моломпи, сходная с индийским деревом птерокарпом, легкая и прочная древесина которого идет на выделку весел; из его ствола обильно сочилась камедь. Кое-где виднелись сумахи, иначе называемые «красильными желтниками», они содержат большое количество красящих веществ. Были тут и бакауты с толстыми стволами, футов по двенадцати в диаметре, но менее ценные, чем обыкновенные гваяковые деревья.

Дик Сэнд спрашивал у Гэрриса названия деревьев.

- Разве вам никогда не приходилось бывать в Южной Америке? - спросил тот, прежде чем ответить на вопрос юноши.

- Никогда, - сказал Дик Сэнд. - Я уже немало поездил по свету, но ни разу не бывал в этих местах. По правде говоря, я даже не сталкивался с людьми, которые хорошо знали бы побережье Южной Америки.

- А в Колумбии, Чили или Патагонии вы не бывали? - спросил Гэррис.

- Нет, никогда...

- И миссис Уэлдон тоже никогда не посещала этой части материка? - продолжал Гэррис. - Ведь американки такие неутомимые путешественницы...

- Нет, мистер Гэррис, - ответила молодая женщина. - Мой муж ездит по делам только в Новую Зеландию, поэтому и мне не довелось побывать в других местах. Никто из нас не знает Нижней Боливии.

- Что ж, миссис Уэлдон, вам и вашим спутникам предстоит познакомиться с удивительной местностью, природа которой резко отличается от природы Перу, Бразилии и Аргентины. Флора и фауна Боливии поразят любого естествоиспытателя. Вы можете только радоваться, что потерпели крушение в таких интересных местах. Вот уж действительно можно сказать: «Не было бы счастья, да несчастье помогло...»

- Я хочу верить, что привел нас сюда не случай, мистер Гэррис, а бог...

- Бог? Да, да, конечно бог, - ответил Гэррис тоном человека, который не допускает вмешательства провидения в дела земные.

И так как никто из путешественников не знал этой страны, Гэррис любезно указывал им на различные образцы местной флоры и сообщал названия самых оригинальных деревьев в лесу. Кузен Бенедикт мог пожалеть, что интересуется только одной энтомологией. О, если бы он был еще т ботаник! Какое множество открытий и находок сделал бы он в этом лесу! Сколько здесь было растений, о существовании которых в тропических лесах Нового Света наука и не подозревала! Кузен Бенедикт мог бы навеки прославить свое имя. Но, к несчастью, он не любил ботаники и ничего в ней не понимал. Скажем больше: он даже испытывал отвращение к цветам, - ведь некоторые разновидности цветов, говорил он, осмеливаются ловить насекомых и, замкнув их в свои венчики, отравляют своими ядовитыми соками.

Все чаще в лесу стали встречаться заболоченные места. Под ногами хлюпала вода. Сливаясь вместе, ее струйки питали притоки уже знакомой путешественникам речки. Некоторые притоки были так широки и полноводны, что приходилось искать брод, чтобы переправиться на другой берег.

Низкие и топкие берега речек густо заросли тростником. Гэррис сказал, что это папирус, и не ошибся в названии.

Миновав болота, путешественники снова вступили под сень высоких деревьев. Узенькие тропинки зазмеились в лесу.

Гэррис показал миссис Уэлдон и Дику на прекрасное эбеновое дерево, черная древесина которого красивее и тверже обычных сортов. Хотя отряд удалился уже на довольно большое расстояние от берега моря, в лесу росло много манговых деревьев. От корня и до ветвей их стволы были как мехом окутаны лишайниками. Манговые деревья дают густую тень, они приносят изумительно вкусные плоды, и все же, рассказывал Гэррис, ли один туземец не осмеливается разводить их: «Кто посадит манговое дерево, тот умрет», - гласило местное поверье.

Во второй половине дня, после недолгого отдыха, маленький отряд начал взбираться на пологие холмы, которые служили как бы предгорьями высокого хребта, тянувшегося параллельно берегу, и соединяли с ним равнину.

Здесь лес поредел, деревья уже не теснились сплошными рядами. Однако дорога не улучшилась: земля сплошь была покрыта буйными высокими травами. Казалось, отряд перенесся в джунгли Восточной Индии. Растительность была не такой обильной, как в низовьях впадающей в океан речки, но все же более густой, чем в странах умеренного пояса Старого и Нового Света. Повсюду виднелись индигоноски. Это стручковое растение обладает необычайной жизнеспособностью. По словам Гэрриса, стоило земледельцу забросить поле, как тотчас же его захватывали индигоноски, к которым здесь относились с таким пренебрежением, как в Европе относятся к крапиве и чертополоху.

Но зато в лесу совершенно отсутствовали каучуковые деревья. А между тем «Ficus prinoïdes», «Castillia elastica», «Cecropia peltata», «Collophora utilis», «Cameraria latifolia» и в особенности «Syphonia elastica», принадлежащие к различным семействам, в изобилии встречаются в южноамериканских лесах. К удивлению путешественников, они не находили ни одного каучуконоса.

А Дик Сэнд давно уже обещал показать своему другу Джеку каучуковое дерево. Мальчик, конечно, был очень разочарован: он воображал, что мячи, резиновые куклы, пищащие паяцы и резиновые шары растут прямо на ветвях этих деревьев.

Джек пожаловался матери.

- Терпение, дружок, - ответил Гэррис. - Мы увидим сотни каучуковых деревьев вокруг гациенды.

- Они настоящие резиновые? - спросил маленький Джек.

- Самые настоящие. А пока что не хочешь ли попробовать вот эти плоды? Очень вкусные и утоляют жажду.

И с этими словами Гэррис сорвал с дерева несколько плодов, на вид таких же сочных, как персики.

- А вы уверены, что эти плоды не принесут вреда? - спросила миссис Уэлдон.

- Могу поручиться, миссис Уэлдон, - ответил Гэррис, - в доказательство я попробую их сам. Это плод мангового дерева.

И Гэррис вонзил в сочный плод свои крепкие белые зубы. Маленький Джек не заставил себя долго просить и последовал его примеру. Он заявил, что «груши очень вкусные», и дерево тотчас стали обирать. У этой разновидности манговых деревьев плоды поспевают в марте и в апреле, тогда как у других - только в сентябре, и потому пришлись они очень кстати.

- Очень вкусно, очень вкусно, - с полным ртом говорил мальчик. - Но мой друг Дик обещал показать мне резиновое дерево, если я буду хорошо вести себя. Я хочу резиновое дерево!

- Потерпи немножко, сынок! - успокаивала мальчика миссис Уэлдон. - Ведь мистер Гэррис обещал тебе.

- Это не все, - не уступал Джек. - Дик обещал мне еще...

- Что же еще обещал тебе Дик? - улыбаясь, спросил мистер Гэррис.

- Птичку-муху!

- Увидишь и птичку-муху, мой мальчик! Только подальше... подальше отсюда! - ответил Гэррис.

Джек вправе был требовать, чтобы ему показали очаровательных колибри: ведь он попал в страну, где они водятся во множестве. Индейцы, которые умеют артистически плести перья колибри, наделили этих прелестных представителей пернатых поэтическими именами. Они называют колибри «солнечным лучом» или «солнечными кудрями». Для них колибри - «царица цветов», «небесный цветок, прилетевший с лаской к цветку земному», «букет из самоцветов, сверкающий при свете дня», и т. д. Говорят, что у индейцев есть поэтические названия для каждого из ста пятидесяти видов, составляющих чудесное семейство колибри.

Однако, хотя все путешественники согласно утверждают, что в боливийских лесах водится множество колибри, маленькому Джеку пришлось довольствоваться лишь обещаниями Гэрриса. По словам американца, отряд двигался еще слишком близко от берега океана, а колибри не любят пустынных мест на океанском побережье. Гэррис рассказывал Джеку, что эти птички не боятся людей; на гациенде Сан-Феличе только и слышен их крик «тэр-тэр» и хлопанье крылышек, похожее на жужжание прялки.

- Ах, как бы я хотел уже быть там! - восклицал маленький Джек.

Для того чтобы скорее добраться до гациенды Сан-Феличе, надо было поменьше останавливаться в пути. Поэтому миссис Уэлдон я ее спутники решили сократить время остановок.

Облик леса уже изменялся. Все чаще встречались широкие полянки. Сквозь зеленый ковер трав проглядывал розоватый гранит и голубоватый камень, похожий на ляпис-лазурь. Иные холмы покрывала сассапарель - растение с мясистыми клубнями. Непроходимые заросли ее временами заставляли путешественников с сожалением вспоминать об узких тропинках в лесной чаще, где все же легче было пробираться.

До захода солнца маленький отряд прошел приблизительно восемь миль. Этот переход закончился без всяких приключений и никого не утомил. Правда, то был лишь первый день пути, - следовало ожидать, что следующие этапы окажутся более трудными.

С общего согласия решено было остановиться на отдых. Разбивать лагерь по всем правилам не стоило на одну ночь, и путешественники расположились прямо на земле. Так как не приходилось опасаться нападения со стороны туземцев или диких зверей, то для охраны достаточно было выставить одного караульного, сменяя его каждые два часа.

Привал устроили под огромным манговым деревом; его раскидистые ветви, покрытые густой листвой, образовали как бы естественную беседку. В случае необходимости можно было бы укрыться в его листве.

Но как только прибыл маленький отряд, на верхушке дерева поднялся оглушительный концерт.

Манговое дерево служило насестом для целой стаи серых попугаев, болтливых, задорных и яростных пернатых, которые обычно нападают на других птиц. Было бы весьма ошибочно судить о них по их сородичам, которых в Европе содержат в клешах.

Попугаи подняли такой шум, что Дик Сэнд намеревался ружейным выстрелом заставить их замолчать или разлететься. Но Гэррис отговорил его от этого под тем предлогом, что в этих безлюдных местах лучше не выдавать своего присутствия звуком огнестрельного оружия.

- Пройдем без шума, и не будет никакой опасности, - сказал он.

Ужин был вскоре ютов, не пришлось даже приготовлять продукты на огне: он состоял из консервов и сухарей. Ручеек, протекавший под травой, снабдил путников водой; ее пили, прибавляя в нее по нескольку капель рома. Десерт в виде сочных плодов висел на ветках мангового дерева и был сорван, несмотря на пронзительные крики попугаев.

К концу ужина стало темнеть. Тени медленно поднимались от земли к верхушкам деревьев. Тонкая резьба листвы вскоре выделилась на более светлом фоне неба. Первые звезды казались яркими цветами, вспыхнувшими на концах верхних веток. Ветер с наступлением ночи стал утихать и не шелестел уже в ветвях. Умолкли даже попугаи. Природа отходила ко сну и призывала к тому же все живые существа.

Приготовления к ночлегу были очень несложными.

- Не развести ли нам на ночь костер? - спросил Дик Сэнд у американца.

- Не стоит, - ответил Гэррис - Ночи, к счастью, стоят теперь теплые, а крона этого гигантского дерева задерживает испарения. Таким образом, нам не грозит ни холод, ни сырость. Я повторяю, мой друг, то, что уже говорил: постараемся проскользнуть незамеченными. Не надо ни стрелять, ни разводить костров

- Я знаю, - вмешалась в разговор миссис Уэлдон, - что нам нечего опасаться индейцев, даже тех кочевых лесных жителей, о которых вы нам говорили, мистер Гэррис… Но ведь есть и другие обитатели лесов - четвероногие... Не лучше ли отогнать их ярким костром?

- Миссис Уэлдон, местные четвероногие не заслуживают такой чести. Скорее они боятся встречи с человеком, «ежели человек - встречи с ними.

- Мы ведь в лесу, - сказал маленький Джек, - а в лесах всегда водятся звери.

- Есть разные леса, дружок, так же как и звери бывают разные, - смеясь, ответил ему Гэррис. - Вообрази, что ты находишься в обширном парке. Ведь недаром индейцы говорят о своей стране: «Es como el Pariso!» - Она совсем как рай земной.

- А змей здесь нет? - спросил Джек.

- Нет, мой мальчик, - ответила миссис Уэлдон. - Тут нет никаких змей. Можешь спать спокойно.

- А львы? - спрашивал Джек.

- Никаких львов, мой мальчик, - ответил Гэррис.

- А тигры?

- Спроси у своей мамы, слыхала ли она, что в Южной Америке водятся тигры.

- Никогда, - ответила миссис Уэлдон.

Кузен Бенедикт, присутствовавший при этом разговоре, заметил:

- Это верно, что в Новом Свете нет ни тигров, ни львов. Но зато здесь есть ягуары и кугуары.

- Они злые? - спросил маленький Джек.

- Ба! - сказал Гэррис. - Туземцы сражаются с ними один на один, а нас много, и мы хорошо вооружены. Ваш Геркулес мог бы голыми руками задушить сразу двух ягуаров, по одному каждой рукой.

- Смотри, Геркулес, не спи! - сказал маленький Джек. - И если зверь захочет укусить меня...

- То я сам его укушу, мистер Джек! - ответил Геркулес, оскалив два ряда великолепных зубов.

- Вы будете караулить, Геркулес, - сказал Дик Сэнд, - пока я не сменю вас, а меня потом сменят другие.

- Нет, капитан Дик, - возразил Актеон, - Геркулес, Бат, Остин и я справимся сами с караулом. Вам надо отдохнуть этой ночью.

- Спасибо, Актеон, - ответил Дик Сэнд, - но я должен...

- Ничего ты не должен, Дик! - заявила миссис Уэлдон. - Поблагодари этих славных людей и прими предложение.

- Я тоже буду караулить, - пробормотал маленький Джек, у которого уже слипались глаза.

- Ну, разумеется, мой мальчик, - сказала мать, не желая противоречить ему, - ты тоже будешь караулить.

- Но если в этом лесу нет ни львов, ни тигров, - продолжал мальчик, - то есть волки?

- Не настоящие... - ответил американец. - Это особая порода лисиц, или, вернее, лесные собаки. Их называют «гуарами».

- А гуары кусаются? - спросил Джек.

- Ваш Динго может проглотить крупного гуара в один прием.

- А все-таки, - отчаянно зевая, сказал Джек, - гуары - это волки, раз их называют волками.

И с этими словами мальчик спокойно уснул на руках у старой Нан, которая сидела, прислонившись к стволу мангового дерева. Миссис Уэлдон поцеловала спящего ребенка, улеглась на земле рядом с ним и скоро тоже сомкнула усталые глаза.

Через несколько минут после этого Геркулес привел на стоянку кузена Бенедикта, который пытался ускользнуть в лес, чтобы заняться ловлей «кокюйо» - светящихся мух, которыми щеголихи туземки украшают свои волосы, как живыми драгоценностями. Эти насекомые, излучающие довольно яркий синеватый свет из двух пятен, расположенных у основания щитка, весьма распространены в Южной Америке. Кузен Бенедикт надеялся наловить много таких светляков, но Геркулес воспротивился его поползновениям и, несмотря на протесты ученого, притащил его к месту привала. Геркулес был человеком дисциплинированным и, получив приказание, выполнял его по-военному. Так великан негр спас немало светящихся мух от заключения в жестяной коробке энтомолога.

Вскоре весь отряд, кроме Геркулеса, стоявшего в карауле, спал глубоким сном.

Путешественников и охотников, ночующих в тропическом лесу под открытым небом, обычно будит весьма неприятный концерт. В нем слышится и клохтанье, и хрюканье, и карканье, и лай, и визг, и насмешливое бормотанье, дополняющее эти разнообразные звуки.

Так приветствуют пробуждение дня обезьяны. В тропическом лесу можно встретить маленьких «марикину», «сагуина» с пестрой мордой, серого «моно», кожей которого индейцы прикрывают казенную часть своих ружей, «сагу», которых можно узнать по двум длинным пучкам шерсти, и много других представителей многочисленного семейства четвероруких.

Пожалуй, самыми любопытными из них являются ревуны, обезьяны с настоящей физиономией Вельзевула и длинным цепким хвостом, помогающим им держаться на деревьях.

Как только восходит солнце, самый старый из стаи затягивает мрачным голосом монотонную песню. Это баритон труппы. Молодые тенора подхватывают вслед за ним утреннюю симфонию. Индейцы говорят тогда, что ревуны «читают свои молитвы». Но в тот день обезьяны, повидимому, не желали читать молитвы, так как их не было слышно, а между тем голоса их разносятся далеко, - такой сильный звук получается от быстрого колебания особой костной перепонки, которая образуется у ревунов от утолщения подъязычной кости.

Однако по какой-то неизвестной причине в то утро ни ревуны, ни другие обезьяны, обитавшие в огромном лесу, не дали своего обычного утреннего представления.

Такое поведение обезьян весьма огорчило бы индейцев-кочевников. Не потому, что они любят этот вид хорового пения, но они охотятся на обезьян и делают это потому, что ценят главным образом их мясо, действительно очень вкусное, особенно в копченом виде

Дик Сэнд и его спутники не имели никакого понятия о привычках ревунов, иначе молчание обезьян привлекло бы их внимание. Путешественники проснулись один за другим. Ночь прошла спокойно, и несколько часов отдыха восстановили их силы.

Маленький Джек раскрыл глазки одним из первых. Увидев Геркулеса, он спросил, не съел ли тот ночью волка. Но оказалось, что ни один волк не появлялся вблизи привала, и Геркулес пожаловался Джеку на терзающий его голод.

Остальные путешественники тоже проголодались, и Нан стала готовить завтрак.

Меню было такое же, как и накануне за ужином. Но свежий утренний воздух возбудил у всех аппетит, и путники не были особенно привередливы. Все понимали, что нужно набраться сил для утомительного дневного перехода, и потому воздали честь завтраку. Даже кузен Бенедикт сообразил, - быть может, впервые в жизни, - что еда не бесполезный и не безразличный для жизни процесс. Однако он заявил во всеуслышание, что «приехал в эту страну отнюдь не для того, чтобы прогуливаться, засунув руки в карманы». И если Геркулес, продолжал он, осмелится и впредь мешать ему охотиться на светящихся мух и других насекомых, то Геркулесу это не пройдет даром!

Угроза, казалось, не произвела на великана большого впечатления. Но миссис Уэлдон отвела Геркулеса в сторону и посоветовала ему разрешить порезвиться этому большому ребенку, не выпуская, однако, его из виду.

- Не надо, - сказала она, - лишать кузена Бенедикта невинных удовольствий, столь естественных в его возрасте.

В семь часов утра маленький отряд тронулся в путь, направляясь на восток. Установленный накануне походный порядок сохранялся и теперь.

Все так же дорога шла через лес. Жаркий климат и обилие влаги способствовали неистощимому плодородию почвы. Казалось, на этом обширном плоскогорье, расположенном на границе с тропиками, растительный мир южных стран представал во всей своей мощи. В летние месяцы солнечные лучи падали тут почти отвесно, в почве накапливались огромные запасы тепла, а подпочва всегда оставалась влажной. И как великолепны были эти леса, сменявшие один другого, или, вернее, этот бесконечный лес.

Дик Сэнд не мог не заметить странного противоречия: по словам Гэрриса, путники находились в области пампы. Меж тем пампа на языке индейцев «кишна» означает «равнина». И Дик думал, что если память не изменяет ему, пампа - это обширные безводные и безлесные степи, где не встретишь камня, огромные ровные пространства, покрывающиеся в период дождей чертополохом. В жаркое время этот чертополох, разрастаясь, превращается в настоящий кустарник и образует непроходимые заросли. Есть в пампе и карликовые деревья и голые кусты колючек, - и все это придает местности мрачный, унылый вид.

Но то, что Дик Сэнд видел вокруг с тех пор, как маленький отряд под водительством американца двинулся в путь, расставшись с побережьем, нисколько не походило на пампу. Непроходимый лес простирался во все стороны до самого горизонта. Нет, не такой представлял себе юноша пампу. Но, может быть, прав был Гэррис, когда говорил, что Атакамское плоскогорье - очень своеобразная область. Что знал о нем Дик? Только то, что Атакама - одна из обширнейших пустынь Южной Америки, что она тянется от берегов Тихого океана до подножия Андов.

В этот день Дик Сэнд задал американцу несколько вопросов по этому поводу и сказал, что его очень удивляет странный вид пампы. Но Гэррис рассеял сомнения юноши. Он сообщил ему множество сведений об этой части Боливии, обнаружив при этом отличное знание страны.

- Вы правы, мой юный друг, - сказал он Дику Сэнду, - настоящая пампа действительно соответствует тому описанию, какое вы вычитали в своих книгах. Это бесплодная равнина, путешествие по которой сопряжено с большими трудностями. Пампа несколько напоминает наши североамериканские саванны, с той лишь разницей, что саванны чаще бывают заболоченными, Да, именно такой вид имеет пампа Рио-Колорадо, льяносы Ориноко и Венецуэлы. Но здесь мы находимся в местности, вид которой даже меня приводит в изумление. Правда, я впервые иду тут кратчайшей дорогой и пересекаю Атакамское плоскогорье, - обычно я избирал кружный путь. Но, хотя мне не приходилось бывать здесь раньше, я слышал, что Атакама совершенно не похожа на пампу. Между Западными Андами и средней, самой высокой частью Андов вы настоящей пампы и не увидите, - чтобы в нее попасть, надо перевалить через хребет: она занимает восточную равнинную часть материка, простирающуюся до самого Атлантического океана.

- Разве нам придется перевалить через Анды? - живо спросил Дик Сэнд.

- Нет, юный друг мой, нет, - улыбаясь, ответил американец. - Ведь я сказал: «нужно перевалить», я не сказал: «мы перевалим через горы». Не беспокойтесь, нам не придется выходить за пределы этого плоскогорья, а на нем самые высокие вершины не превышают полутора тысяч футов. При тех средствах передвижения, какими мы располагаем, было бы чистейшим безумием предпринимать поход через Анды. Я бы ни за что этого не допустил!

- Много проще было бы идти берегом, - сказал Дик Сэнд.

- О да, во сто раз проще, - согласился Гэррис. - Но ведь гациенда Сан-Феличе расположена по эту сторону Андов. Таким образом, в течение всего путешествия нам не представится серьезных препятствий.

- А вы не боитесь заблудиться в лесу? - спросил Дик Сэнд. - Ведь вы впервые путешествуете здесь.

- Нет, мой юный друг, не боюсь, - ответил Гэррис. - Я отлично знаю, что этот лес подобен безбрежному морю или, скорее, морскому дну, где даже моряк не смог бы определить своего положения. Но ведь я привык странствовать по лесам и умею находить в них дорогу. Я руководствуюсь при этом расположением ветвей на некоторых деревьях, направлением, в котором растут их листья, рельефом и составом почвы, а также множеством мелочей, которых вы не замечаете. Будьте покойны, я приведу вас и ваших спутников прямо в нужное нам место.

Обо всем этом Гэррис говорил очень уверенно.

Дик Сэнд и американец шли рядом впереди отряда; дорогой они часто обсуждали подобные вопросы, и никто не вмешивался в их разговор. Если у юноши и оставались кое-какие сомнения, которые американцу не удавалось рассеять, то он предпочитал хранить их пока про себя.

Дни восьмого, девятого, десятого, одиннадцатого и двенадцатого апреля миновали без всяких происшествий. В среднем отряд проходил восемь-девять миль за двенадцать часов. Остальное время уходило на остановки для еды и на ночной отдых. Путники чувствовали некоторую усталость, но, в общем, состояние здоровья у всех было удовлетворительное.

Маленькому Джеку уже наскучило это однообразное странствование по лесу. Кроме того, взрослые не сдержали своих обещаний. Резиновые деревья и птицы-мухи - все это без конца откладывалось. Говорили, что покажут ему самых красивых попугаев на свете, - ведь они должны были водиться в этом лесу. Но где же они? Где зеленые попугаи, родиной которых были эти леса? Где расцвеченные во все цвета радуги араконги с голыми щеками и длинным хвостом, араконги, которые никогда не ступают лапками по земле; где камендеи, обитающие преимущественно в тропиках; где мелкие пестрые попугайчики с пушистым ошейником из перьев, - где все эти болтливые птицы, которые, по мнению индейцев, до сих пор говорят на языке давно вымерших племен?

Из всех попугаев Джеку показали только пепельно-серых жако с красным хвостом. Их было много под деревьями. Но этих жако мальчик видел и раньше. Их доставляют во все части света. На обоих континентах они прожужжали всем уши своей несносной болтовней, и из всего семейства попугаев они легче всех приучаются говорить.

Нужно сказать, что если Джек был недоволен, то у кузена Бенедикта тоже не было оснований радоваться. Правда, ему не мешали теперь рыскать по лесу. Но до сих пор ему все еще не удавалось разыскать ни одного насекомого, достойного занять место в его коллекции. Даже светящиеся жуки, которых тут должно было быть великое множество, словно составили заговор, - ни один из них не появлялся вблизи отряда. Природа, казалось, издевалась над несчастным энтомологом, и не удивительно, что кузен Бенедикт все время был в отвратительном настроении.

В течение следующих четырех дней отряд продолжал двигаться на северо-восток в тех же условиях. К 16 апреля путники прошли не менее ста миль от берегов океана. Если Гэррис не заблудился, гациенда Сан-Феличе, как он утверждал, была не более как в двадцати милях от того места, где в этот день остановились на ночлег. Следовательно, самое позднее через сорок восемь часов путешественники будут, наконец, под ее гостеприимным кровом и отдохнут, наконец, от своих трудов!

Несмотря на то, что плоскогорье Атакама, в средней его части, было пройдено почти из конца в конец, на протяжении всего этого длинного пути отряду не повстречался ни один туземец.

Дик Сэнд жалел, что «Пилигрим» не потерпел крушения в каком-нибудь другом месте. Случись катастрофа южнее или севернее, миссис Уэлдон и ее спутники давно добрались бы уже до какой-нибудь плантации, поселка или города.

Но если эта область казалась покинутой людьми, то за последние дни маленькому отряду все чаще стали попадаться животные. По вечерам издалека доносился протяжный, жалобный вой каких-то зверей. Гэррис говорил, что это воет ленивец - крупный зверь-тихоход, весьма распространенный в этих лесных краях.

Шестнадцатого апреля в полдень, когда отряд расположился отдыхать, в воздухе прозвучал какой-то резкий свист. Миссис Уэлдон свист этот показался очень странным и встревожил ее.

- Что это такое? - спросила она, быстро поднявшись с земли.

- Змея! - вскричал Дик Сэнд.

И, схватив ружье, юноша заслонил собой миссис Уэлдон. В самом деле, какое-нибудь пресмыкающееся могло заползти в густую траву, окружающую место привала. Это мог быть «сукуру» - разновидность удава - гигантская змея, достигающая иногда сорока футов в длину.

Но Гэррис успокоил миссис Уэлдон. Он предложил Дику Сэнду и неграм, устремившимся было к юноше на помощь, сесть на свои места.

Американец сказал, что это не удав: удавы не свистят; звук этот издают совсем нестрашные четвероногие, - их очень много в здешних краях!

- Успокойтесь, - добавил он, - и не пугайте безобидных животных.

- Но что это за животные? - спросил Дик Сэнд, не упускавший случая разузнать у американца побольше подробностей об этой стране. Американец же рассказывал охотно, не заставляя себя просить.

- Это антилопы, мой юный друг, - ответил американец.

- О! Антилопы? Я хочу посмотреть на них! - воскликнул Джек.

- Это очень трудно, мой мальчик, - сказал Гэррис, - очень трудно.

- Может быть, все-таки мне удастся приблизиться к этим свистящим антилопам? - спросил Дик Сэнд.

- Вы не успеете сделать и трех шагов, - возразил американец, покачав головой, - как все стадо ударится в бегство. Не советую вам напрасно тратить силы.

Но у Дика Сэнда были основания настаивать на своем. Не выпуская ружья из рук, он скользнул в траву. В ту же секунду несколько грациозных антилоп с маленькими и острыми рожками вихрем пронеслись мимо привала. Их яркорыжая шерсть огненным пятном мелькнула на темном фоне деревьев.

- Вот видите, я предупреждал вас! - сказал Гэррис, когда юноша вернулся на свое место.

Антилопы исчезли с такой быстротой, что Дик Сэнд не успел разглядеть их. В тот же день на глаза отряду попалось еще одно стадо каких-то животных. На этот раз ничто не мешало Дику смотреть на них, - правда, с большого расстояния. Появление их вызвало довольно странный спор между Гэррисом и его спутниками. Около четырех часов пополудни маленький отряд ненадолго остановился на лесной полянке. Вдруг среди чащи, не больше, чем в ста шагах, показалось стадо каких-то крупных животных. Они сразу же бросились прочь и умчались с молниеносной быстротой.

Несмотря на многократные предупреждения американца, Дик Сэнд вскинул ружье к плечу и выстрелил. Однако в тот момент, когда прозвучал выстрел, Гэррис толкнул ствол, и хотя Дик был метким стрелком, но на этот раз пуля не попала в цель.

- Не надо стрелять! Не надо стрелять! - проворчал Гэррис.

- Это были жирафы! - воскликнул Дик Сэнд, пропуская мимо ушей замечание американца.

- Жирафы! - воскликнул маленький Джек, приподнимаясь на седле. - Покажите мне жирафов!

- Жирафы? - переспросила миссис Уэлдон. - Ты ошибаешься, дорогой Дик. Жирафы не водятся в Америке.

- Ну, конечно, в этой стране не может быть жирафов! - сказал Гэррис с недовольным видом.

- В таком случае, что же это за животное? - спросил Дик Сэнд.

- Не знаю, что и подумать, - ответил Гэррис. - Не обманулись ли вы, мой юный друг? Может быть, это были страусы?

- Страусы? - в один голос повторили миссис Уэлдон и Дик.

Они удивленно переглянулись.

- Да, да, обыкновенные страусы, - настаивал Гэррис.

- На ведь страусы - птицы, - сказал Дик, - и, следовательно, они двуногие...

- Вот именно, - подхватил Гэррис, - мне как раз и бросилось в глаза - эти животные, которые умчались с такой быстротой, были двуногие.

- Двуногие? - повторил юноша.

- А мне показалось, что это были четвероногие, - сказала миссис Уэлдон.

- И мне тоже, - заметил старый Том.

- И нам и нам! - воскликнули Бат, Актеон и Остин.

- Четвероногие страусы! - расхохотался Гэррис. - Вот забавная игра природы!

- Поэтому-то мы и подумали, что это жирафы, а не страусы, - возразил Дик Сэнд.

- Нет, мой юный друг, нет! - решительно заявил Гэррис. - Вы плохо разглядели их. Это объясняется быстротой, с какой страусы убежали. И опытным охотникам иной раз случается ошибаться в таких случаях.

Объяснения американца были весьма правдоподобны. На далеком расстоянии крупного страуса нетрудно принять за жирафа. У того и другого очень длинная шея и голова запрокинута назад. Страус похож на жирафа, у которого, можно сказать, отрубили задние ноги. При быстром беге, когда они лишь промелькнут перед глазами, их можно перепутать. Главное же доказательство ошибки миссис Уэлдон и ее спутников было то, что жирафы не водятся в Америке.

- Если не ошибаюсь, то ведь и страусы тоже не водятся в Америке, - заметил Дик.

- Ошибаетесь, мой юный друг, - возразил Гэррис, - в Южной Америке водится одна разновидность страуса - нанду. Его-то мы и видели.

Гэррис сказал правду.

Нанду - постоянный житель южноамериканских равнин. Это крупная птица, ростом около двух метров, с прямым клювом; оперение ее пушистое, крылья имеют синеватый оттенок. Ноги у нанду трехпалые, чем она существенно отличается от двухпалых африканских страусов, пальцы снабжены когтями. Мясо молодых нанду очень вкусно.

Гэррис, хорошо знавший повадки этих птиц, поделился с Диком своими сведениями, кстати сказать, вполне точными. Миссис Уэлдон и ее спутникам пришлось признать, что они ошиблись.

- Возможно, что мы встретим еще стадо страусов, - продолжал Гэррис. - Постарайтесь получше рассмотреть их, чтобы впредь не ошибаться и не принимать птиц за четвероногих. А главное, мой юный друг, не забывайте моих советов и не стреляйте без крайней нужды, какое бы животное вы ни встретили. Нам нет нужды охотиться ради пропитания, и потому, я повторяю, не следует ружейными выстрелами оповещать всех о нашем пребывании в этом лесу.

Дик Сэнд ничего не ответил. Он глубоко задумался: сомнение снова зародилось в его уме...

На следующий день, 17 апреля, отряд с утра тронулся в путь. Гэррис утверждал, что не позже как через двадцать четыре часа путники будут уже под кровом гациенды Сан-Феличе.

- Там, миссис Уэлдон, - говорил он, - вам окажут сердечный прием, окружат заботами. Несколько дней отдыха восстановят ваши силы. Быть может, вы не найдете там той роскоши, к какой вы привыкли в Сан-Франциско, но все же вы убедитесь, что наши гациенды, даже в глухих уголках страны, не лишены комфорта. Мы вовсе уж не такие дикари.

- Мистер Гэррис, - ответила миссис Уэлдон, - мы бесконечно признательны вам за все, что вы для нас сделали. К сожалению, эта признательность - все, чем мы можем вас отблагодарить, но, верьте, она исходит от чистого сердца! Да, пора было бы уже нам прибыть на место!..

- Вы очень устали, миссис Уэлдон?

- Не обо мне речь! - ответила миссис Уэлдон - Но мой мальчик день ото дня хиреет. Каждый день в определенный час его лихорадит.

- Хотя климат этого плоскогорья считается здоровым, - сказал Гэррис, - но я слышал, что в марте и в апреле люди иногда заболевают здесь перемежающейся лихорадкой.

- К счастью, предусмотрительная природа поместила противоядие рядом с ядом, - заметил Дик Сэнд.

- Что вы хотите этим сказать, мой юный друг? - с недоумением спросил Гэррис.

- Разве здесь не растут хинные деревья? - ответил Дик.

- Ах, да, - сказал Гэррис, - вы совершенно правы. Здесь родина хинных деревьев, кора их обладает драгоценными целебными свойствами, как противолихорадочное средство.

- Меня, по правде сказать, удивляет, что мы до сих пор не встретили ни одного хинного дерева, - добавил Дик Сэнд.

- Дело в том, мой юный друг, - сказал Гэррис, - что хинные деревья не так-то легко распознать. Это высокие деревья с крупными листьями и розовыми пахучими цветами. Но растут они обычно не группами, а поодиночке, затерянные среди других деревьев. Индейцы, занимающиеся сбором хинной коры, узнают их только по вечнозеленой листве.

- Если вы заметите такое дерево, укажите мне его, мистер Гэррис, - попросила миссис Уэлдон.

- Разумеется, миссис Уэлдон, но в гациенде Сан-Феличе вы найдете запас сернокислого хинина, - это средство еще лучше прекращает лихорадку, чем простая кора хинного дерева.

Последний день путешествия прошел без всяких приключений. Наступил вечер, и, по обыкновению, отряд остановился на ночлег. Все время погода стояла сухая и ясная; но сейчас, видимо, собирался дождь. Теплые испарения поднялись от земли и окутали лес непроницаемым туманом.

В этом не было ничего неожиданного, так как близилось начало дождливого периода. К счастью для маленького отряда, гациенда, гостеприимно предложенное убежище, была уже совсем недалеко. Оставалось потерпеть только несколько часов.

По приблизительным расчетам Гэрриса, в которых он исходил из количества времени, проведенного в пути, отряд находился не дальше как в шести милях от гациенды. Тем не менее на ночь были приняты все обычные меры предосторожности: Том и его товарищи должны были поочередно нести караул. Дик Сэнд настаивал на этом со всей решительностью. Больше чем когда-либо юноша хотел соблюдать осторожность. Страшное подозрение сверлило его ум, но, пока оно не перешло в уверенность, Дик ни с кем не хотел об этом говорить.

Привал устроили в роще, у подножия гигантского дерева. Устав от долгого перехода, миссис Уэлдон и ее спутники скоро уснули, но вдруг их разбудил громкий крик.

- Кто кричит? - спросил Дик Сэнд, первым вскочивший на ноги.

- Это я... Это я крикнул! - ответил кузен Бенедикт.

- Что с вами?

- Меня кто-то укусил...

- Змея? - с ужасом спросила миссис Уэлдон.

- Нет, нет, не змея, а какое-то насекомое, - ответил кузен Бенедикт. - Подождите, вот оно, я его поймал.

- Так раздавите же его и не мешайте нам спать! - раздраженно сказал Гэррис.

- Раздавить насекомое? - вскричал кузен Бенедикт. - Как бы не так! Нет, я должен его рассмотреть!

- Какой-нибудь москит, - сказал Гэррис, пожимая плечами.

- Нет, - возразил кузен Бенедикт, - это муха... и весьма любопытная муха.

Дик Сэнд зажег свой ручной фонарик и подошел к кузену Бенедикту.

- Бог мой, что я вижу! - вскричал энтомолог. - Наконец-то я вознагражден за все невзгоды и разочарования! Ура! Я сделал великое открытие!

Кузен Бенедикт захлебывался от счастья. Он глядел на пойманную муху взглядом триумфатора. Казалось, он готов был ее расцеловать.

- Но что это такое? - спросила миссис Уэлдон.

- Двукрылое насекомое, кузина, и какое замечательное!..

Кузен Бенедикт показал всем бурую муху, размером меньше пчелы, с длинным хоботком и желтыми полосками на брюшке.

- Она не ядовитая? - спросила миссис Уэлдон.

- Нет, кузина, человеку она не страшна. Но для животных, для антилоп, буйволов, даже для слонов это страшный враг! Ах, какая прелестная, восхитительная мушка!..

- Да скажите же нам, наконец, что это за муха? - воскликнул Дик Сэнд.

- Эта муха, - ответил энтомолог, - эта милая мушка, которую я держу в руке, называется цеце. Этой мухой до сих пор по праву гордился только один континент! Ни один ученый не находил еще цеце в Америке.

Дик Сэнд не решился спросить кузена Бенедикта, в какой же части света до сих пор встречалась эта проклятая муха.

Все путешественники снова погрузились в сон, прерванный этим происшествием, но Дик Сэнд до самого утра не сомкнул глаз, несмотря на сильную усталость.

Пора бы уже прибыть на место! Миссис Уэлдон изнемогала от усталости. Она не могла больше продолжать путешествие. Жалко было смотреть и на ее маленького сына. Личико Джека пылало во время приступов лихорадки и было белее мела, когда приступы кончались. Мать страшно тревожилась и, не доверяя ухода за ним даже старой Нан, не спускала теперь ребенка с рук.

Да, давно пора было прибыть на место! Если верить американцу, то в этот день 18 апреля маленький отряд к вечеру вступит за ограду гациенды Сан-Феличе.

Двенадцать дней странствований по тропическому лесу, двенадцать ночей, проведенных под открытым небом, - этого было достаточно, чтобы подорвать силы даже такой энергичной женщины, как миссис Уэлдон. А тут еще болезнь маленького Джека, лишенного необходимого ухода, отсутствие лекарств. Всякая мать на ее месте пришла бы в отчаяние.

Дик Сэнд, Нан, Том и его сотоварищи лучше переносили трудности и усталость, Запасы продовольствия, правда, подходили к концу, но до сих пор отряд не испытывал ни в чем нужды. Поэтому состояние их здоровья было удовлетворительно.

Что касается Гэрриса, то, казалось, этот человек был создан для долгих путешествий по непроходимым дебрям, и усталость не имела над ним власти.

Однако Дик заметил, что по мере приближения к гациенде Гэррис становился озабоченным и не таким разговорчивым, как раньше. Казалось, должно бы быть наоборот. Так по крайней мере думал юноша, - он день ото дня все меньше доверял американцу. Одного не мог понять Дик: с какой целью стал бы их обманывать Гэррис? На этот вопрос юноша не находил ответа. Но он очень бдительно присматривал за своим проводником.

Очевидно, тот чувствовал, что Дик в чем-то подозревает его. Эта подозрительность «юного друга», быть может, была одной из причин угрюмой озабоченности американца.

Отряд двинулся в путь. Лес поредел. Непроходимые чащи сменились небольшими рощами, между которыми лежали широкие поляны. Было ли это преддверием настоящей пампы, о которой говорил Гэррис?

Первые часы похода не дали Дику новых поводов для беспокойства. Но два обстоятельства поразили его. Сами по себе они не имели особого значения, но в тех условиях, в каких находились путешественники, нельзя было пренебрегать даже мелочами.

Дик Сэнд обратил внимание на странное поведение Динго. Все эти дни собака бежала, опустив нос к земле, обнюхивая траву и кусты, как будто шла по следу. Она либо угрюмо молчала, либо оглашала воздух жалобным воем, в котором слышались не то боль, не то сожаление. Но в этот день лай собаки вдруг стал звонким, сердитым, временами даже яростным. Динго лаял теперь так же, как на палубе «Пилигрима», когда там появлялся Негоро.

Смутное подозрение мелькнуло в уме Дика Сэнда. Оно перешло в уверенность, когда старик Том сказал ему:

- Вот странно, мистер Дик! Динго не обнюхивает больше травы, как все эти дни. Видите, он держит нос по ветру, шерсть на нем взъерошена, он сильно возбужден. Можно подумать, что он учуял...

- Негоро, не правда ли? - подхватил Дик.

Юноша схватил за руку старого негра и сделал ему знак говорить тише.

- Да, Негоро, мистер Дик. Мне кажется, он идет вслед за нами...

- Я и сам так думаю, Том. Вероятно, сейчас он совсем близко от нас.

- Но зачем он это делает? - спросил Том.

- Быть может, Негоро не знает местности, - ответил Дик Сэнд. - Тогда вполне понятно, что он следует за нами по пятам. Либо...

- Либо что? - взволнованно спросил Том, глядя на Дика.

- Либо, напротив, он слишком хорошо знает местность, и тогда...

- Но как Негоро может знать эту страну? Ведь он никогда не бывал здесь!

- Никогда не бывал здесь?.. - прошептал Дик. - Не знаю. Но одно совершенно бесспорно: Динго ведет себя так, как будто этот человек, которого он ненавидит, находится где-то рядом.

Он прервал свою речь и позвал собаку. Динго нехотя приблизился.

- Ату! - сказал Дик. - Негоро, Негоро, Динго! Ату его!

Собака яростно залаяла. Имя судового кока произвело на нее обычное впечатление, и она бросилась вперед, словно Негоро притаился за ближним кустарником.

Гэррис издали видел эту сцену. Он подошел к юноше.

- Что вы сказали Динго? - спросил он сквозь зубы.

- О, ничего особенного, - ответил шутливо старик Том. - Мы спрашивали у Динго, нет ли каких известий об одном нашем спутнике по кораблю, который куда-то запропастился.

- Ага, - сказал американец, - это тот португалец, судовой кок, о котором вы мне рассказывали?

- Да, - ответил Том. - Если судить по неистовому лаю Динго, этот человек должен быть где-то неподалеку.

- Как он мог добраться сюда? - спросил Гэррис. - Вы, кажется, говорили, что он никогда не бывал в Боливии?

- Если только он не скрыл этого от нас, - ответил Том.

- К чему бы он стал скрывать? - заметил Гэррис. - Впрочем, можно обыскать кустарник. Что, если бедняга нуждается в помощи? Что, если он попал в беду?..

- Нет, в этом нет нужды, - сказал Дик Сэнд. - Если Негоро сумел добраться сюда один, он может и выбраться отсюда без нашей помощи!

- Как хотите, - ответил Гэррис.

- Замолчи, Динго! - крикнул Дик Сэнд, чтобы прекратить неприятный разговор.

Второе наблюдение, которое сделал юноша, относилось к лошади американца.

По ее поведению незаметно было, что конюшня где-то близко. Лошадь не втягивала ноздрями воздуха, не ускоряла шага, не ржала - словом, ничем не проявляла нетерпения, свойственного лошадям, когда в конце долгого путешествия они чуют приближение отдыха. Лошадь Гэрриса, которая много раз бывала в гациенде, шла по тропинке так равнодушно, как будто эта гациенда находилась еще за сотни миль.

«Нет, если судить по лошади, не видно еще конца нашему странствию!» - думал юноша.

Накануне Гэррис утверждал, что маленький отряд находится всего в шести милях от гациенды; к пяти часам пополудни из этих шести миль, несомненно, уже было пройдено не меньше четырех. Однако лошадь все еще не учуяла конюшни, да и ничто вокруг не выдавало близости такой большой плантации, как гациенда Сан-Феличе.

Даже миссис Уэлдон, всецело поглощенная заботами о своем ребенке, удивлялась тому, что местность попрежнему кажется пустынной и необитаемой. Ни одного туземца, ни одного слуги из гациенды, которая была так близко! Не заблудился ли Гэррис? Миссис Уэлдон отогнала эту мысль: новая задержка грозила гибелью ее маленькому Джеку…

Гэррис, как и прежде, шел впереди отряда. Но он всматривался в темные глубины леса, поворачивал голову то вправо, то влево с таким видом, словно он не очень был уверен в себе и в дороге, по которой шел.

Миссис Уэлдон закрыла глаза, чтобы не видеть этого. За равниной, шириной в милю, снова показался лес, но не такой густой, как на западе; маленький отряд снова вступил под сень высоких деревьев.

В шесть часов вечера путники подошли к зарослям кустарников, сквозь которые, видимо недавно, прошло стадо каких-то крупных животных.

Дик Сэнд внимательно осмотрелся кругом.

На высоте, намного превышающей человеческий рост, ветви были обломаны. Трава на земле была примята, и местами на влажной почве виднелись следы больших ступней; такие следы не могли принадлежать ни ягуарам, ни кугуарам. Чьи же это ноги оставили такие следы? Может быть, тут проходил ленивец? И почему ветки обломаны так высоко?

Только слонам впору было проложить такую просеку в кустарнике и выбить такие огромные следы во влажной почве. Однакоже слоны не водятся в Америке. Эти огромные животные не уроженцы Нового Света, и их никогда не пытались акклиматизировать там. Значит, догадку о том, что следы принадлежат слонам, нужно было отбросить как совершенно невероятную.

Дик Сэнд ни с кем не поделился мыслями, которые возникли у него при виде этих загадочных следов. Он даже не стал расспрашивать американца. Да и чего мог он ждать от человека, который пытался выдать жирафов за страусов? Гэррис придумал бы какое-нибудь фантастическое объяснение, но положение отряда от этого нисколько не изменилось бы.

Во всяком случае, Дик составил себе определенное мнение о Гэррисе. Он чувствовал, что это предатель. Дик дожидался только случая, чтобы сорвать с него маску, и все говорило юноше, что этот случай не заставит себя долго ждать.

Но какая тайная цель могла быть у Гэрриса? Какую участь готовил он доверившимся ему людям?

Дик Сэнд продолжал считать себя ответственным за судьбу своих спутников. Больше чем когда бы то ни было на нем лежала забота о спасении всех, кого крушение «Пилигрима» выбросило на этот берег. Только он один мог спасти своих товарищей по несчастью: эту молодую мать, ее маленького сына, негров, кузена Бенедикта. Но если юноша мог попытаться что-то сделать как моряк, будучи на борту корабля, то что мог он предпринять перед лицом опасностей, которые предвидел, но не в силах был предотвратить?

Дик Сэнд не хотел закрывать глаза перед ужасной истиной, которая с каждым часом становилась все более ясной и неоспоримой. Пятнадцатилетнему капитану «Пилигрима» в минуту грозной опасности снова приходилось взять на себя трудную миссию командира и руководителя. Но Дик не желал раньше времени тревожить бедную мать Джека, - до тех пор пока не настанет пора действовать. И он ничего не сказал даже тогда, когда внезапно увидел впереди, на берегу довольно широкой речки, преградившей им дорогу, огромных животных, которые быстро двигались под прибрежными деревьями.

«Гиппопотамы! Гиппопотамы!» - хотелось ему крикнуть.

Но он промолчал. Дик шел в сотне шагов впереди отряда, и, кроме него, никто не заметил этих приземистых, коротконогих и толстокожих животных бурого цвета. У них была большая голова и широкая пасть, обнажавшая огромные, более фута длиною, клыки.

Гиппопотамы в Америке?!

До вечера отряд шел вперед, но с большим трудом. Даже самые выносливые начинали отставать. Пора было бы прибыть на место! Или же следовало остановиться на ночлег.

Всецело поглощенная заботами о маленьком Джеке, миссис Уэлдон, быть может, не замечала, как она утомлена, но силы ее были на исходе. Остальные участники похода находились не в лучшем состоянии. И только один Дик не поддавался усталости: он черпал энергию и стойкость в сознании своего долга.

Около четырех часов пополудни старик Том нашел какой-то предмет, лежавший в траве. Это оказался нож странной формы с широким кривым лезвием и толстой рукояткой из куска слоновой кости, украшенной довольно грубой резьбой.

Том поднял нож и отнес его Дику Сэнду. Рассмотрев внимательно находку, юноша передал ее американцу.

- Видимо, туземцы недалеко, - сказал он.

- Действительно, - ответил Гэррис. - Однако...

- Однако? - повторил Дик Сэнд, глядя прямо в глаза Гэррису.

- Мы должны были бы уже подходить к гациенде, - нерешительно сказал Гэррис, - но я не узнаю местности...

- Вы заблудились? - живо спросил Дик.

- Заблудился? Нет. Гациенда должна быть не дальше как в трех милях. Чтобы сократить дорогу, я пошел напрямик, через лес... Кажется, я ошибся...

- Возможно, - сказал Дик Сэнд.

- Я думаю, лучше мне одному пойти вперед на разведку, - сказал Гэррис.

- Нет, мистер Гэррис, - решительно заявил Дик, - нам не следует разлучаться!

- Как хотите, - ответил американец. - Но имейте в виду, что ночью мне не найти дороги.

- Ну что ж! - воскликнул Дик. - Мы остановимся на ночлег. Миссис Уэлдон не откажется провести еще одну ночь под открытым небом, а завтра с наступлением дня мы снова тронемся в путь. Последние две-три мили можно будет пройти в час.

- Согласен, - сказал Гэррис.

В эту минуту Динго отчаянно залаял.

- Назад, Динго, назад! - крикнул Дик Сэнд. - Ты отлично знаешь, что там никого нет: ведь мы в пустыне!

Итак, решено было в последний раз заночевать в лесу. Миссис Уэлдон не произнесла ни слова, предоставляя своим спутникам самим решить, где устраивать привал. Маленький Джек, уснувший после приступа лихорадки, лежал у нее на руках.

Стали искать место, где бы расположиться на ночлег.

Дик выбрал для этого несколько больших деревьев, росших вместе. Старый Том направился было к ним, но внезапно остановился и вскрикнул:

- Смотрите! Смотрите!

- Что там такое, Том? - спросил Дик спокойным тоном человека, готового ко всяким неожиданностям.

- Там, там... - бормотал Том, - кровавые пятна... а на земле отрубленные руки...

Дик Сэнд бросился к дереву, на которое указывал Том. Затем, возвратившись назад, он сказал:

- Молчи, Том! Не говори никому!..

На земле действительно валялись отрубленные человеческие руки. Рядом с ними лежали обрывки цепей и сломанные колодки.

К счастью, миссис Уэлдон не видела этой страшной картины.

Гэррис стоял в стороне. Если бы кто-нибудь взглянул на него в эту минуту, то был бы поражен переменой, которая произошла в американце: его лицо дышало теперь неумолимой жестокостью.

Динго подбежал к окровавленным останкам и злобно зарычал.

Юноше стоило большого труда отогнать собаку.

Между тем старик Том замер в неподвижности, как будто его ноги вросли в землю. Не в силах оторвать глаз от колодок и цепей, он судорожно стискивал руки и бормотал несвязные слова:

- Я уже видел... видел… когда был маленьким... цепи, я видел... колодки...

Смутные воспоминания раннего детства теснились в его голове. Он хотел вспомнить... Он готов был заговорить.

- Замолчи, Том! - сказал Дик Сэнд. - Молчи ради миссис Уэлдон! Ради всех нас, молчи!..

И юноша поспешил отвести в сторону старика негра.

Привал перенесли в другое место и все устроили для ночлега.

Старая Нан подала ужин, но никто к нему не прикоснулся: усталость превозмогла голод. Все чувствовали какое-то неопределенное беспокойство, близкое к страху.

Сумерки быстро сгущались, и вскоре наступила темная ночь. Небо затянули черные грозовые тучи. На западе, далеко на горизонте, в просветах между деревьями мелькали зарницы. Ветер утих, и ни один листок не шевелился на деревьях. Дневной шум сменился глубокой тишиной. Можно было подумать, что плотный, насыщенный электричеством воздух потерял звукопроводность.

Дик Сэнд, Остин и Бат караулили все вместе. Они напрягали зрение и слух, чтобы не пропустить какого-нибудь подозрительного шороха, увидеть малейший проблеск света. Но ничто не нарушало покоя, царившего в темной лесной чаще.

Том, хотя и свободный от караула, не спал. Опустив голову, он сидел неподвижно, погруженный в воспоминания. Казалось, старый негр не мог оправиться от какого-то неожиданного удара.

Миссис Уэлдон укачивала своего ребенка, и все ее думы были только о нем.

Один лишь кузен Бенедикт спокойно спал, ибо не испытывал тревоги, томившей его спутников, и не предчувствовал ничего дурного.

Вдруг около одиннадцати часов вечера вдали раздался долгий и грозный рев и тотчас же вслед за ним пронзительный вой.

Том вскочил и протянул руку в направлении густой чащи, находившейся не больше чем в миле от привала.

Дик Сэнд схватил его за руку, но не мог помешать Тому крикнуть:

- Лев! Лев!

Старик негр узнал рыканье льва, которое ему часто приходилось слышать в детстве!

- Лев! - повторил он.

Дик Сэнд не в силах был больше сдерживать гнев. Он выхватил нож и бросился к тому месту, где расположился на ночь Гэррис.

Гэрриса уже не было, вместе с ним исчезла и его лошадь. Истина молнией озарила Дика Сэнда...

Отряд находился не там, где он думал.

«Пилигрим» потерпел крушение не у берегов Южной Америки. Дик определил в море положение не острова Пасхи, а какого-то другого острова, находившегося на западе от того континента, на котором они очутились, совершенно так же, как остров Пасхи расположен к западу от Америки.

Компас давал неверные показания, он был испорчен. Корабль, увлекаемый бурей, уклонился далеко в сторону от правильного курса. «Пилигрим» обогнул мыс Горн и из Тихого океана попал в Атлантический! Ошибочными были вычисления скорости хода «Пилигрима». Буря удвоила эту скорость.

Вот почему ни на побережье, ни в лесу путешественники не встретили ни каучуковых, ни хинных деревьев! Они растут в Южной Америке, но то место, куда судьба забросила путников, не было ни Атакамской равниной, ни боливийской пампой.

Нет сомнения - Дик видел жирафов, а не страусов. Дорогу в кустарнике протоптали слоны. У ручья Дик потревожил гиппопотамов. Муха, пойманная кузеном Бенедиктом, была страшной мухой цеце, от укусов которой гибнут вьючные животные в караванах.

И, наконец, сейчас рычал в темноте лев!

А колодки, цепи, нож странной формы - то были орудия работорговцев. Отрубленные руки - то были руки черных пленников.

Португалец Негоро и американец Гэррис, очевидно, сообщники!

Догадки Дика Сэнда превратились в уверенность, и страшные слова вырвались, наконец, из уст его:

- Африка! Экваториальная Африка! Страна работорговцев и рабов.