Глава 11
Наркотики
— У меня ужасно болит голова, — пожаловалась Констанция Данлап своей подруге Адель Гордон, певице кабаре и танцовщице, когда та заглянула однажды вечером в гости.
— Бедная Констанция, — посочувствовала Адель. — Почему бы тебе не сходить к доктору Прайсу? Он меня вылечил. Он просто великолепен… Великолепен!
Констанция призадумалась. Доктор Мореланд Прайс был известным терапевтом. Она знала, что целыми днями и даже ночами к его дверям подкатывают автомобили и такси и что посещают его в основном элегантно одетые женщины.
— Ох, да ладно! — настаивала Адель. — Он берет не так дорого, как думают некоторые. К тому же я тебя представлю, тогда он не возьмет больше, чем с остальных женщин моей профессии.
У Констанции отчаянно болела голова, и ей хотелось как можно скорее избавиться от боли.
— Хорошо, — согласилась она, — я поеду с тобой. Спасибо, Адель.
Офис доктора Прайса находился на первом этаже модного многоквартирного дома «Рочестер апартаменте». Как Констанция и ожидала, перед домом стояла вереница автомобилей.
Когда подруги вошли, их проводили в богато обставленную приемную с мебелью из красного дерева и дорогими персидскими коврами. Одного за другим ожидающих там пациентов негромко вызывал помощник доктора, пока не подошла очередь Констанции и Адель.
Доктор Прайс оказался моложавым мужчиной средних лет, высоким, с землистым цветом лица, с изысканными, но властными манерами. Он явно привык утешать пациентов, а еще больше — пациенток.
В кабинете доктора Констанция заметила, что Адель, похоже, с ним на короткой ноге. Они сели в глубокие кожаные кресла рядом со столом доктора Прайса, и тот наклонил голову, готовясь выслушать истории об их недугах.
— Доктор, — начала Адель, — я привела к вам свою подругу, миссис Данлап, ее мучает ужасная головная боль. Я подумала — может, вы дадите ей то лекарство, которое так помогло мне.
Доктор без единого слова поклонился и перевел взгляд с Адель на Констанцию.
— Так в чем именно проблема? — спросил он.
Констанция рассказала ему о своем самочувствии, об общей вялости, тяжелой голове и пульсирующих венах на висках.
— А., женские головные боли! — улыбнулся доктор и добавил: — Насколько я вижу, в данном случае ничего серьезного. От вашего недуга легко избавиться.
Он быстро выписал рецепт и протянул Констанции.
— Конечно, — добавил доктор, кладя в карман гонорар, — лично для меня нет никакой разницы, но я бы посоветовал вам купить лекарства у Мюллера… Мисс Гордон знает эту аптеку. Лекарства там свежее, чем у большинства других аптекарей, а это немаловажно.
Он поднялся и, учтиво проводив их до двери, нажал кнопку — сигнал помощнику привести следующую пациентку.
Констанция, выходившая первой, услышала, как доктор шепнул ее подруге:
— Я загляну к вам нынче вечерком. Покатаемся на машине, и я расскажу вам нечто важное.
Ответа Адель она не расслышала.
Они покинули отделанный мрамором и ониксом холл, и на улице Адель сказала:
— Посмотри, вон стоит его машина. Он такой лихач! Но водит очень хорошо, и его ни разу не арестовывали за превышение скорости. И в аварии он никогда не попадал.
Констанция повернулась, чтобы посмотреть на машину доктора, — и вздрогнула, увидев знакомое лицо: детектив Драммонд слишком поздно нырнул за этот автомобиль.
«Что за дело он ведет на этот раз? — подумала Констанция. — В какой теперь впутался скандал?»
Выписанное доктором лекарство продавалось в виде маленьких порошков, которые следовало принимать до получения желаемого результата. Констанция развернула один из них, высыпала на язык и запила стаканом воды.
Голова у нее продолжала болеть, но она почти сразу почувствовала такую эйфорию, какой никогда не испытывала прежде. Адель настаивала, чтобы подруга приняла еще один порошок, и Констанция послушалась. Вторая доза лекарства чудесным образом усилила действие первой, но вскоре Констанция почувствовала себя как-то странно. Она не привыкла принимать лекарства. На мгновение ей показалось, что все обычные правила теперь не для нее. Ей как будто по плечу стало любое дело, даже физические законы словно больше на нее не распространялись. Сравнивая свои ощущения с тем, что она испытывала всего несколько минут назад, Констанция дивилась на саму себя.
— Еще один? — наконец спросила Адель.
К тому времени Констанцию не на шутку встревожило неожиданное действие лекарства.
— Н-нет, — с сомнением ответила она. — Не думаю, что я должна принять еще один порошок.
— Да? — удивленно переспросила Адель. — Хотелось бы мне, чтобы на меня лекарство действовало так же. Мне вот иногда приходится принимать целую дюжину этих пакетиков, прежде чем они наконец могут мне помочь.
Они поболтали еще несколько минут, потом Адель встала.
— Что ж, — заметила она, нервно переступая с ноги на ногу, как будто ей не терпелось чем-то заняться, — мне пора идти. Что-то я тоже не очень хорошо себя чувствую.
— Пожалуй, я прогуляюсь с тобой, — ответила Констанция, которой не нравился продолжающийся эффект порошков. — По-моему, мне нужен свежий воздух… и быстрая ходьба.
Адель заколебалась, но Констанция уже надела шляпку. Она видела, как Драммонд наблюдал за дверью доктора Прайса, и ей хотелось проверить, не преследует ли он Адель.
Едва очутившись на улице, танцовщица начала ускорять шаги, и ускоряла их до тех пор, пока подруги не очутились возле знакомой аптеки, находившейся в том же доме, где жила Адель.
— Наверное, зайду и куплю себе еще порошков, — заметила Адель, резко остановившись.
Впервые за несколько минут Констанция внимательно посмотрела на подругу и удивилась, увидев, какой у той болезненный вид. Глаза миниатюрной танцовщицы были большими и стеклянными, на лбу выступили капельки пота, и выглядела она бледной и измученной.
Они вошли в аптеку Мюллера, и аптекарь поклонился им, как старым знакомым. Адель перегнулась через прилавок, что-то ему прошептала, и он с минуту молча смотрел на нее. Потом без единого слова удалился на склад за перегородкой, которая в каждой аптеке отделяет рецептурную от помещения для посетителей. Вернувшись, Мюллер протянул Адель пакетик, она быстро расплатилась, мгновенно сунула лекарство в сумочку и прижала ее к груди.
Подруги уже собирались выйти, как вдруг Адель резко повернулась, как будто о чем-то вспомнив.
— Ой, извините! — воскликнула она. — Я пообещала своему другу позвонить и забыла. А у вас, я вижу, есть телефон.
Констанция осталась ждать у дверей.
Адель вернулась слишком быстро. За такое короткое время она не успела бы даже набрать номер, но в тот миг Констанция не придала этому особого значения. Она только заметила, что ее подруга вернулась из телефонной будки чудесным образом преображенной. Шаги ее стали твердыми, глаза — ясными, руки больше не дрожали. «Что это за недуг, который может так быстро пройти?» — спросила себя Констанция.
Чем больше она об этом думала, тем ей становилось любопытнее, и тем же вечером она решила отправиться на работу к Адель.
Знаменитое кабаре «Майфаер» занимало два этажа бывшего особняка. Теперь бизнес и развлечения начали оттеснять жилые кварталы все дальше и дальше, и некогда доходный дом превратился в пристанище богемы — и не только. Высший свет и средние классы сосуществовали тут без больших разногласий, наслаждаясь новыми ощущениями, которые всегда имелись в достатке, только плати.
Адель должна была сегодня выступать, но ее еще не было. Зато Констанция увидела Драммонда и невольно вздрогнула при виде его. К счастью, детектив ее не заметил, и она укрылась в нише ближайшего окна, выходившего на улицу.
Драммонд явно за кем-то следил, Констанция прилагала все усилия, чтобы понять, за кем же именно. Прогулка на свежем воздухе и хороший обед прогнали ее головную боль, а знакомое азартное возбуждение завершило исцеление. Она чувствовала, что начинается новая игра, хотя пока не могла сказать точно, за кем предстоит охота.
Прошло немного времени, и Констанция поняла, что Драммонд внимательно наблюдает за нервным с виду усталым парнем, очень худым и бледным, со странным носом (возможно, нос у него был совсем белым из-за сужения вен). Констанция почувствовала к этому парню инстинктивную антипатию.
По примеру Драммонда она начала исподтишка следить за неприятным субъектом и вскоре заметила, что к нему подошли две девушки, знакомые Адель.
Музыка как раз заиграла тише, и Констанция из своего убежища в нише смогла расслышать, как одна из девушек приветствует парня словами:
— Привет, Бубенец! Как насчет снежка?
Реплика казалась совершенно неуместной при нынешней знойной погоде, и Констанция ожидала взрыва смеха в ответ на остроумную шутку. Вместо этого она с удивлением услышала, что молодой человек ответил вполне серьезно и даже деловито:
— При мне. А как у тебя с деньгами, Мэй?
Констанция выгнула шею, стараясь не попасть в поле зрения Драммонда, и увидела, как два серебряных четвертака моментально перешли из рук в руки и молодой человек потихоньку передал каждой из девушек по маленькому бумажному пакетику.
В течение вечера Констанция еще не раз наблюдала похожую сцену. К молодому человеку подходили и другие покупатели, мужчины и женщины. Казалось, дело было поставлено на поток. Драммонд, как и Констанция, не упускал происходящего из виду.
— Кто это? — спросила Констанция знакомого официанта, который часто обслуживал ее, когда она приходила к Адель.
— Его зовут Чарли Бубенец, — ответил официант. — Он поставщик «снежка».
— Полагаю, «снежок» означает кокаин?
— Верно. Он курьер из разветвленной организации, которая, по слухам, продает наркотики, несмотря на новый закон.
— И где же он достает это снадобье? — спросила Констанция.
Официант пожал плечами:
— Кто знает… Я-то точно не знаю. Но он все-таки достает — несмотря на закон — и торгует им вразнос. Наркотик он разбавляет какой-то белой штукой и продает по баснословной цене. За унцию такого товара, должно быть, накручивают стоимость в пять или шесть раз больше первоначальной. Держу пари, начальство парня зарабатывает огромные деньги на этом незаконном бизнесе.
В словах официанта слышалось не праведное негодование, а скорее неприкрытая зависть.
Констанция задумалась над полученной информацией. Откуда берется «снежок»? Что за «разветвленная организация»?
Бубенец, похоже, распродал весь принесенный товар. Сбыв последний пакетик, он медленно встал и, шаркая, вышел вон. Констанция знала, что Адель придет еще не скоро, поэтому решила последовать за ним. Она тихо выскользнула из оконной ниши, смешалась с веселящейся публикой и сумела исчезнуть, не попавшись на глаза Драммонду. Констанция чувствовала, что лучше всеми силами избегать детектива — особенно сейчас, когда она начала собственное расследование.
Она прошла за шаркающим типом примерно полквартала. Он перешел через дорогу, повернул в сторону центра, свернул еще раз и, не успела Констанция и глазом моргнуть, исчез в аптеке. Она даже не сразу поняла, что парень вошел в знакомую ей аптеку Мюллера.
Что все это значит? Неужели начальник Бубенца — аптекарь Мюллер? Констанция вдруг вспомнила, что случилось с ней нынче днем. Мюллер всучил ей то же снадобье, которое продавал Бубенец? Чем больше она об этом думала, тем больше укреплялась в подозрении, что те порошки и вправду были наркотиком.
Она медленно вернулась в «Майфаер», но, прежде чем войти, осторожно заглянула в зал. Драммонд уже исчез. Адели еще не было, и Констанция заняла место за столиком, чтобы дождаться подругу.
Примерно полтора часа спустя она услышала на улице неистовый визг тормозов, встала и выглянула в окно. Насколько можно было разглядеть в сгустившихся сумерках, приехал доктор Прайс. Из его автомобиля вышла Адель, Прайс помахал ей и уехал. Все, что смогла расслышать Констанция, это брошенное доктором на прощание:
— Нет, нынче вечером я вряд ли смогу!
Едва войдя в «Майфаер», Адель заметила Констанцию и уселась с ней рядом. Но танцовщица была настолько популярной, что ее появление никогда не оставалось незамеченным. Вот и сейчас к ней подошли те две девушки, покупавшие порошок у Бубенца.
— Сегодня приходил твой друг, — заметила одна из них.
— Кто? — улыбнулась Адель.
— Тот, кто так восхищался твоим танцем и хотел брать у тебя уроки.
— Вы имеете в виду молодого парня, который что-то здесь продавал? — с деланой небрежностью спросила Констанция.
— О нет, — отмахнулась девушка. — Я говорю не о Бубенце.
Констанции тут же вспомнился Драммонд.
— А-а, значит, тот, другой, — протянула она. — Коренастый пронырливый мужчина.
— Да. А что, вы знакомы?
— Я с ним где-то встречалась, — уклончиво ответила Констанция. — Только не могу припомнить где.
Только сейчас ей удалось как следует разглядеть Адель. В ярком свете было видно, что ее подруга снова выглядит измученной и осунувшейся.
Подошедший официант деликатно намекнул танцовщице:
— Следующей выступаете вы.
— Извините, я на минутку, — быстро сказала Адель. — Мне нужно привести себя в порядок. Нет, — добавила она, обращаясь к Констанции, — не ходи со мной.
Она вернулась из гардеробной совершенно другим человеком и станцевала дикий танец, который уже некоторое время наигрывал небольшой оркестр. То был вибрирующий бунт вихря и ритма. Никогда прежде Констанция не видела, чтобы Адель выступала так самозабвенно. Исполняя запутанные па недавно завезенного в Америку танца, она заворожила даже пресытившихся посетителей кабаре. Когда прозвучал последний аккорд, Адель села, раскрасневшаяся и возбужденная, все обедающие зааплодировали, а некоторые одобрительно закричали. Такое выступление было событием даже для обители наслаждений «Майфаера».
Констанция не присоединилась к аплодисментам. Она наконец-то все поняла. Адель тоже пристрастилась к наркотикам!
При мысли об этом у Констанции больно заныло сердце. Она знала, что наркоманы всегда пытаются где-нибудь уединиться на несколько минут, чтобы вдохнуть свое любимое зелье. Она и раньше слышала о любителях кокаина, которые кладут немного смертельного порошка на тыльную часть руки, а после быстро его вдыхают. Адель была такой наркоманкой. Это не Адель сейчас танцевала, это танцевал наркотик.
Констанция решила с ней поговорить, но не знала, как приступить к щекотливому делу.
— Помнишь, твои знакомые упоминали, что тебя искал один человек? — спросила она.
— Да, и что? — почти вызывающе отозвалась Адель.
— Я ведь и вправду его знаю, — призналась Констанция. — Он детектив.
При слове «детектив» Адель замерла и повернулась к подруге.
— Да ну? — быстро спросила она. — Значит, вот почему доктор Прайс…
Она сумела сдержаться и не закончила фразу.
Вскоре пришла пора уходить, и Констанция вызвалась проводить Адель до дома.
По дороге танцовщица почти все время молчала, и Констанция видела, что она опять чувствует себя очень плохо. Едва очутившись в своей небольшой квартирке, Адель прижала к себе сумочку и хотела выйти из комнаты. Констанция ее остановила.
— Почему бы тебе не бросить свою пагубную привычку? — спросила она серьезно. — Разве ты сама этого не хочешь?
Мгновение Адель сердито смотрела на подругу; потом ее истинной натуре удалось одержать верх.
— Хочу, — пробормотала она.
— Тогда почему не бросаешь? — умоляюще спросила Констанция.
— Нет сил. Ты не понимаешь, какое это неописуемое наслаждение. В такие мгновения мне кажется, что я способна на великие дела. Вскоре эффект проходит, но, пока он длится, я могу петь, танцевать, делать что угодно… а потом… каждая частица моего тела начинает умолять о том, чтобы принять новую дозу.
Больше не было необходимости таиться от Констанции. Адель взяла щепотку порошка, положила на тыльную часть руки и быстро вдохнула. Изменения в ней были почти магическими. Из трясущейся жалкой девушки она стала уверенной в себе неврастеничкой.
— А мне плевать! — неискренне рассмеялась она. — Да, я знаю, что ты собираешься сказать. Что я буду охотиться за кокаиновыми жучками, воображая, что они бегают у меня под кожей. Что я буду думать, будто во мне ползают червяки. Может, даже буду видеть, как маленькие твари меня кусают.
Констанция вздрогнула, но Адель продолжила с бесшабашным цинизмом:
— Ой, да ладно! В кокаинисте живут две души — одна измучена болью, когда не получает наркотик, а вторая смеется и издевается над опасностями этой привычки. Это возбуждает. Наркотик заставляет ум работать как никогда, дает потрясающее ощущение успеха, заставляет чувствовать себя способной на великие дела… заставляет забыться. У нас почти все девушки употребляют кокаин.
— А где они его достают? — спросила Констанция. — Я думала, новый закон запрещает продажу наркотиков.
— Где достают? — переспросила Адель. — Да у того парня, которого кличут Бубенцом. Они называют кокаин снежком, так что такое зимнее прозвище ему в самый раз. Знаешь, снег и сани с бубенцами… Закон и вправду запрещает продажу, ну и что с того?
— Понятно, — отозвалась Констанция. — Но Бубенец — только часть системы. А кто стоит над ним?
Адель, пожав плечами, не ответила, но Констанция заметила подозрительный взгляд, который бросила на нее танцовщица. Неужели Адель знает, кто начальник Бубенца, и покрывает его?
Констанция понимала, что кто-то сильно обогащается на обороте смертельного зелья. Продажа сотен унций в неделю приносит кому-то многие тысячи долларов. Так кто же этот негодяй? Кто человек, стоящий на самом верху порочной системы?
Утром Констанция стряпала у себя на кухне, как вдруг ее озарила идея. Почему бы не снять маленькую квартирку, сдающуюся прямо напротив квартиры Адель?
Недавно друг Констанции, талантливый оптик, упомянул о приспособлении, модель которого изготовил для одного изобретателя. Если она снимет нужную квартиру, у нее появится шанс испытать новинку.
Поскольку для Констанции наметить какой-то план всегда означало приступить к его осуществлению, всего через несколько часов она уже вселилась в новую квартиру, имея при себе модель изобретения.
Теперь ее отделяла от аптеки Мюллера лишь не очень толстая стена.
В результате тщательных расчетов Констанция вычислила, где находится небольшой рецептурный отдел. Потом принялась сверлить стену различными инструментами и наконец проделала маленькое, почти незаметное отверстие. То была утомительная работа, и ближе к ее концу требовалось действовать очень аккуратно, чтобы никого не насторожить. Но в итоге Констанция была вознаграждена: через отверстие проникал тонкий луч света, и, прищурившись, она разглядела ряд пузырьков на полке напротив.
Следующим пунктом плана было протолкнуть в дырку длинную узкую трубку. Это удалось без большого труда, и, припав глазом к трубке, Констанция издала тихое удовлетворенное восклицание. Теперь она четко видела всю комнатушку.
Это был детектоскоп, изобретение Гилларда Смита, — инструмент, основанный на принципе цитоскопа, которым врачи пользуются для того, чтобы осмотреть горло пациента. Только на конце трубки вместо обычных линз была так называемая линза «рыбий глаз». Ее назвали так потому, что она обеспечивала такой же диапазон обзора, какой природа дала рыбам. Обычные камеры с плоскими линзами давали угол обзора всего в несколько процентов, в лучшем случае — чуть больше девяноста. Но линзы детектоскопа были сферическими и, как капля воды, отражали свет, падающий со всех направлений. Таким образом, прибор «видел» в комнате все, а не только маленький ряд пузырьков на полке.
Констанция устроилась поудобнее и принялась наблюдать. Прошло немного времени, и ее подозрения подтвердились. Она убедилась, что аптека — самый настоящий кокаиновый притон. И все-таки она еще не знала, один ли Мюллер снабжает Бубенца наркотиком или над аптекарем еще кто-то стоит. Она решила это выяснить.
Весь день Констанция наблюдала через детектоскоп. Один раз, когда в аптеку вошла Адель и купила очередную дозу, Констанция с трудом удержалась от того, чтобы вмешаться. Но она здраво рассудила, что время действий еще не пришло. Мало было спасти одну Адель. Требовалось остановить это бедствие, перегородив дамбой весь поток.
Люди приходили и уходили. Вскоре Констанция выяснила, что аптекарь продает пакетики, беря их из спрятанной под столешницей коробки. Хоть что-то она выяснила абсолютно точно.
Констанция усердно наблюдала весь день, делая перерывы только для того, чтобы поесть. Вернувшись после одного из таких коротких перерывов, она почувствовала, как сердце ее сделало скачок — в детектоскоп был виден Драммонд. Он стоял в задней части аптеки рядом с аптекарем и какой-то женщиной, скорее всего миссис Мюллер. Оба супруга были явно встревожены и даже испуганы.
Насколько Констанция могла разглядеть, Драммонд то угрожал миссис Мюллер, то спорил с ее мужем. В конце концов все трое как будто пришли к соглашению, потому что детектив подошел к стоящей на столе пишущей машинке, вытащил из ящика свежий лист копировальной бумаги, проложил им два листка и торопливо напечатал что-то. Потом прочитал напечатанное вслух. Казалось, текст был коротким, и все трое с ним согласились. Мюллер дрожащей рукой подписал обе копии; одну из них детектив оставил себе, а вторую положил в конверт и отослал с посыльным.
После Драммонд вытащил из кармана толстую пачку очень крупных купюр. Отсчитав примерно половину, он протянул их женщине, а остальное сунул обратно в карман. Констанция могла лишь гадать, в чем тут дело. Ей очень хотелось узнать, что было в письме и за что женщина получила деньги.
Часа через полтора после ухода Драммонда снова пришла Адель, умоляя о новой дозе. Мюллер отправился в рецептурную и вынул очередной пакетик — на этот раз не из коробки, а из хитро припрятанной склянки.
Констанция не знала, что делать. Она боялась пропустить что-нибудь из разворачивающихся перед ней запутанных событий, но в то же время ей очень хотелось вмешаться в смертельно опасную игру, которую вела с собственной жизнью Адель. Однако если бы девушка узнала, что Констанция за ней подглядывает, это могло бы все погубить. И Констанция решила подождать еще немного, прежде чем увидеться с подругой.
Наконец она заставила себя оторваться от детектоскопа и отправилась к Адель, решив сделать вид, что просто пришла с визитом. Она постучала несколько раз, но ответа не было. Каждую минуту в аптеке могло случиться что-нибудь важное, и Констанция поспешила вернуться на свой наблюдательный пост.
Она знала, что один из худших аспектов пагубной страсти к кокаину — это желание поделиться своим опытом с другими людьми. Передать другим свою привычку было одним из самых сильных желаний наркомана, делавшим его еще опаснее для общества. Она припомнила также, что кокаинистам свойственна страсть к быстрой автомобильной езде, все равно, есть у них деньги, чтобы заплатить за длинную поездку, или нет. Это навело Констанцию на интересную мысль…
Наступила ночь, но она решила не покидать своего поста. Что Драммонд делал в аптеке? Наверняка ничего хорошего.
Внезапно перед глазами Констанции предстало странное зрелище. Словно ниоткуда в аптеке появились полицейские в синей форме. За ними возник отдающий распоряжения Драммонд — он держал за руку невезучего Бубенца, пойманного где-то в другом месте.
Мюллер отчаянно сопротивлялся, но полицейские скрутили его и после торопливого, но тщательного обыска извлекли из тайника аптекаря контрабандные лекарства.
По мере того как разворачивались эти события, Констанция все больше и больше недоумевала, вспоминая недавнюю сцену — подписание письма и передачу денег. Мюллер явно ничего не сказал полицейским о своей встрече с Драммондом. Что все это значит?
Полицейские все еще держали Мюллера, и Констанция, наблюдая за ними, не заметила, как исчез Драммонд. Вдруг за ее дверью раздался знакомый голос:
— На первом этаже… налево! Я знаю, что она здесь. Мой человек видел, как она покупала наркотики, а потом пошла с ними домой.
Сердце Констанции дико застучало. Драммонд привел отряд полицейских, которые собирались войти в квартиру Адель.
Раздался властный стук, он повторялся снова и снова, но напрасно — дверь никто не открывал. Спустя несколько минут Констанция убедилась, что с ее подругой случилась беда: на такой стук открыл бы даже глухой. Но ведь человек Драммонда видел, как Адель вошла к себе, значит, она просто не в состоянии открыть. Констанция ужаснулась при мысли о том, что может случиться, если бедная девушка попадет в руки полиции, но еще страшнее было оставлять ее без помощи.
Больше Констанция не медлила и не колебалась. Женская интуиция подсказывала ей, что пора действовать, другого пути нет.
Она появилась в коридоре как раз тогда, когда полицейские начали выламывать дверь.
— Надо же! — издевательски осклабился Драммонд при виде Констанции. — Вам не хватало только спутаться с теми, кто нарушает новый закон о запрете наркотиков!
Констанция ничего не ответила, решив сперва заставить Драммонда раскрыть карты.
— Что ж, — продолжал тот, — на сей раз я собираюсь взять преступников. В данном случае я действую по поручению медицинского общества и отдела здравоохранения. А эти люди переданы под мое начало специальным уполномоченным. Перед вами отряд по борьбе с наркотиками, леди. И нам нужна девушка, живущая в этой квартире. Кое-кого мы уже взяли, и они дадут показания, но она нам тоже нужна.
Все это Драммонд выложил с хвастливым пафосом, превратившим полицейскую облаву в подобие театральной постановки.
Констанция не стала долго размышлять над его словами. Дверь наконец-то слетела с петель, и она вслед за полицейскими быстро вошла в квартиру. Если Адель и вправду была дома, она, возможно, нуждалась в помощи подруги.
В маленькой гостиной Констанция увидела то, чего больше всего боялась: Адель неподвижно лежала поперек дивана.
Констанция подбежала, наклонилась над ней и взяла ее за руку. Рука была очень холодной. И, насколько Констанция могла судить, Адель не дышала и сердце ее не билось!
Всего пару мгновений Констанция стояла в ужасе и замешательстве, а потом вспомнила про брошюрку, прочитанную в одной из городских больниц, когда лежала там на обследовании. В книжке говорилось про аппарат, который мог спасти Адель.
Констанция молнией метнулась к телефону в вестибюле и позвонила в больницу, умоляя срочно прислать врача.
Она не очень четко помнила, что случилось потом — события развивались слишком сумбурно и быстро. Машина «Скорой помощи» подлетела к дверям, и молодой врач в белом халате, с тяжелым чемоданчиком в руке вбежал в квартиру.
Кинув лишь один взгляд на несчастную девушку, он пробормотал:
— Паралич респираторных органов — слишком большая доза наркотиков. Вы вовремя меня позвали. — И принялся распаковывать чемоданчик.
Теперь, в решающие минуты, Констанция обрела сверхъестественное спокойствие. Стоя рядом с врачом, она помогала ему так же проворно, как если бы была профессиональной медицинской сестрой.
Доктор привез любопытное приспособление из трубок и клапанов, с большим резиновым мешком и маленьким насосом. Он быстро положил прикрепленную к прибору чашку на нос и рот бесчувственной девушки и взялся за дело.
— Ч-что это? — Драммонд разинул рот, когда увидел, как до сих пор недвижная грудь танцовщицы поднялась и снова опустилась.
— Аппарат искусственной вентиляции легких, — ответил доктор, работая быстро и осторожно, — искусственное легкое. Иногда он может оживить даже того, кто с медицинской точки зрения уже мертв. Последний шанс для этой девушки.
Констанция подняла пакетик, лежащий рядом с диваном Адель, и молча протянула врачу.
— Почти чистый кокаин, — заметил доктор, попробовав порошок. — Гидрохлорид, крупнокристаллический, высококачественный. Обычно его разбавляют. У нее была привычка принимать именно такой кокаин?
Констанция промолчала. Она видела, как Мюллер дал ее подруге этот пакетик, вынув его не из коробки, а из склянки. Вместо разбавленного наркотика аптекарь дал Адель чистый препарат. Почему? Мюллер хотел, чтобы какой-то секрет навсегда умер вместе с Адель?
Аппарат равномерно подавал воздух. Удастся ли спасти девушку?
Констанция снова мысленно прокрутила все, что видела через детектоскоп, событие за событием… и внезапно вспомнила о странном письме и деньгах.
Оставив доктора сражаться за жизнь пациентки, она поспешила в аптеку. Мюллера уже увели, и не успел вмешаться оставленный за главного полицейский, как Констанция схватила использованный листок копировальной бумаги, перевернула и поднесла к свету.
В изумлении она прочла отпечатавшиеся на черном листке слова. Это было признание. Мюллер признавался доктору Мореланду Прайсу, что возглавлял своего рода наркотрест, рассылал повсюду курьеров вроде Бубенца, часто добавлял наркотики в выписанные доктором лекарства и неоднократно нарушал закон, выдавая лекарства по таким рецептам повторно. Признание было полным и убедительным.
Однако оно не удовлетворило Констанцию. Она не могла поверить, что Адель совершила самоубийство. Наверное, ее подруга знала какую-то тайну… Какую же?
Констанция вернулась в квартиру, где врач все еще трудился над своей пациенткой.
— Есть изменения? — тревожно спросила Констанция.
Вместо ответа доктор кивнул на неподвижную девушку на кровати и на мгновение остановил аппарат.
Механическое движение груди прекратилось, ему на смену пришла слабая дрожь губ. Адель шевельнулась… и судорожно глотнула воздух!
— Адель! — негромко вскрикнула Констанция, нагнувшись к ней. — Адель, ты меня слышишь?
Что-то промелькнуло на лице девушки — возможно, узнавание. Доктор отложил аппарат.
— Адель… Ты меня узнаешь? — настойчиво спросила Констанция.
— Да, — прошептала Адель. — Там… Что-то не то… Они…
— Что? Ты о чем? — настаивала Констанция. — Я тебя не понимаю!
Девушка беспокойно шевельнулась. Доктор помог ей привстать, и она, широко открыв мутные глаза, начала говорить — сбивчиво и путано. Констанция наклонилась, чтобы лучше слышать слабый шепот, неразличимый для остальных.
— Он… обманывает… Отдел здравоохранения… — выдавила Адель. Собралась с силами и продолжала: — Мюллера и Бубенца арестуют и накажут. Их сумели поймать с поличным. Но его — нет… Все было устроено так, чтобы дело поручили тому детективу. Деньги… будут уплачены обоим, Мюллеру и сыщику, чтобы увести расследование в сторону и защитить его. Он заставил меня молчать. Я видела детектива, даже танцевала с ним и согласилась… согласилась никому ничего не говорить. Я бы сделала что угодно… Я послушное орудие, когда у меня есть наркотик. Но… на этот раз… все было…
Она забормотала совсем бессвязно.
— Кто заставил тебя молчать? Кто? — поторопила Констанция. — О ком ты?
Адель застонала и конвульсивно вцепилась в ее руку. Констанция не остановилась, чтобы подумать, этично ли расспрашивать полуживую девушку. Она думала лишь о том, чтобы докопаться до правды.
— Кто это был? — повторила она.
Адель слабо повернула к ней голову.
— Доктор Прайс, — пробормотала она в ухо нагнувшейся к ней Констанции. — Он рассказал мне… обо всем… прошлой ночью… в машине.
Констанции все стало ясно. Адель была единственной посторонней, узнавшей секрет. Она могла разладить тщательно отрегулированный механизм, защищавший настоящего главу наркотреста, щедро платившего за спасение собственной шкуры.
Констанция выпрямилась и резко повернулась к Драммонду.
— Вы признаете виновным и доктора Прайса, — негромко сказала она. — И не втянете в дело эту девушку. Вы оставите ее в покое. А еще вы оба — и вы, и мистер Мюллер — дадите ей деньги на лечение от наркотической зависимости.
Драммонд сердито шагнул к ней, но быстро отступил, когда Констанция добавила все так же негромко, но более твердо:
— Или я обвиню вас в покушении на убийство.
Драммонд угрюмо повернулся к оставшимся в комнате полицейским из своего отряда по борьбе с наркотиками.
— Можете идти, парни, — грубо сказал он. — Произошла ошибка. Эта девушка нам не нужна.
