Глава XXXIII
Что рассказала Рода
Из всех теорий относительно смерти Клира это было последнее, что ожидал услышать Люциан. Несколько секунд он простоял ошеломленный, глядя на детектива, не в состоянии найти подходящих слов.
– Должен сказать, что это совершенно точно! – воскликнул Гордон Линк, присаживаясь и разгладив листы бумаги, которые сжимал в руке. – Рода, и никто другой, убила этого человека!
– Вы уверены в этом, господин Линк?
– Конечно. И вот бумага – ее предсмертное признание.
– Ее предсмертное признание в убийстве? – ошеломленно повторил адвокат. – Она что, тоже погибла?
– Да. Это длинная история, господин Дензил. Сядьте, и я все расскажу. Поскольку вы начали распутывать это дело, то имеете право узнать, чем все закончилось.
Ни слова не говоря, Люциан сел, чувствуя себя сильно смущенным. Он никак не мог представить себе, что Клир принял смерть из рук юной Роды. Он подозревал Лидию, потом Ферручи, запутавшегося в собственных интригах. Следующим подозреваемым стал господин Рент. В вине Джабеза Клайна, скрывавшегося под этим именем, он был уверен. Но, как выяснилось, все оказалось совсем не так. То, что настоящий убийца – рыжая служанка, никак не укладывалось в его голове. Ведь у девушки не имелось никакого повода убивать этого человека. Она вела себя не слишком естественно, но, так или иначе, действовала как невинный человек. Так что же там в самом деле случилось, и почему девушка так поспешно бежала из дома на улице Джерси? Или всему виной страх наказания, и именно он подтолкнул ее пуститься в бега? Однако Линк собирался все рассказать и ответить на все вопросы. Что ж…
– Вижу, вы удивлены, – кивнув, заметил Гордон. – Точно так же был удивлен и я. Из всех действующих лиц этой драмы я меньше всего подозревал девушку. Однако мы никогда не узнали бы правду, не признайся Рода в последний момент. Даже сейчас я с трудом верю во все это. Поэтому, как видите, господин Дензил, вы точно так же, как и я, не смогли открыть тайну этого убийства. И мы так бы никогда не узнали имя преступника, если бы не случай – величайший детектив всех времен и народов… Кстати, вы выглядите очень удивленным, – медленно повторил он. – Впрочем, думаю, я выглядел точно так же.
– Не тяните… расскажите все детали, господин Линк!
– Секунду. Сначала я расскажу, откуда взялось это признание, а потом попытаюсь восстановить цепь событий, чтобы окончательно не запутаться. И для начала должен сказать: это признание доказывает, что господин Клайн совершенно невиновен.
– А девушка-служанка Рода виновна? – рефлексивно удивился Люциан. – Никогда не думал, что она причастна к убийству. Как вышло так, что она призналась?
– Хорошо, – ответил инспектор-детектив Линк, прочищая горло, словно готовясь к долгому рассказу. – Мне кажется, госпожа Бенсусан приняла эту девочку в свой дом из чистой филантропии. Рода – потомственная цыганка из табора. Но так сложилось, что родители ее погибли, а табор не захотел брать на себя бремя еще одного ребенка. Они просто выкинули ее. Рода Стенли – именно так ее зовут полностью – оказалась в Лондоне одна-одинешенька, и госпожа Бенсусан приняла ее и попробовала дать должное воспитание…
– Однако не думаю, что это ей удалось в полной мере, господин инспектор. Если Рода обманывала хозяйку и гуляла по ночам, то выходит, что цыганская кровь была в ней очень сильна и в глубине сердца она всегда оставалась дикаркой. Несмотря на то что написал в своем признании господин Клайн, я полагаю, она достаточно часто посещала дом номер тринадцать на Женевской площади. Именно она была тем таинственным призраком, которого видели соседи. Как она, наверное, потешалась, когда слышала разговоры об этом призраке…
– Не сомневаюсь, что это была она, господин Дензил. Но со временем эти походы ей надоели. Она всегда стремилась вернуться к свободной жизни цыган. Когда она поняла… с помощью вас поняла, мой дорогой Люциан… что полиция всерьез взялась за дело Клира, то бросила госпожу Бенсусан и отправилась за город, где вновь присоединилась к табору – вернулась к своему племени.
– А как ее воспитательница восприняла дезертирство девушки?
– Она сильно расстроилась – приняла все случившееся очень близко к сердцу. Она ведь обращалась с девушкой очень ласково, как со своей дочерью, и в ответ ожидала получить хоть маленькую толику благодарности. Возможно, когда она узнает, что ее девочка, вместо того чтобы лежать в кровати, бродила по Безмолвному дому и в конце концов убила Клира, она расстроится еще больше… Однако ныне Рода мертва и похоронена. И все же не знаю… Женщины порой чудовищно мягкосердечны – но, похоже, Рода и думать не думала о чувствах этой полной женщины.
– Ладно! Ладно! – отмахнулся Люциан, сгорая от нетерпения услышать конец истории. – Так вы говорите, Рода вернулась в табор?
– Да. И поскольку она была сообразительна и умна, то убежала туда с деньгами, которые украла у госпожи Бенсусан. Воровство… Еще одна неблагодарность по отношению к хозяйке… А ведь ее в этом доме и одели, и накормили, и дали образование. И несмотря на все это, она с легкостью влилась в жизнь табора, но, не готовая к суровому климату и жизни на открытом воздухе, вскоре заболела и умерла.
– Полагаю, цивилизованная жизнь сделала хрупким ее организм, – мрачно подытожил Дензил.
– Точно. Ее организм не был приспособен к кочевой жизни, после того как она выросла в тепле под крышей. Она получила воспаление легких, за короткий срок потухла, словно свечка, и умерла.
– А когда она призналась в своих преступлениях?
– Я прибыл в табор, господин Дензил, когда Рода уже умирала. Она послала двух цыган в ближайший полицейский участок, полицейские вызвали священника и проводили его до табора, с которым путешествовала Рода. Ему было сказано, что это вопрос жизни и смерти. Священник как только узнал, что Рода – та самая девушка, связанная с убийством в Безмолвном доме, послал за полицейскими. Он сам читал о случившемся в газетах. Потом он выслушал признания бедняжки, записал, и бумагу подписали два свидетеля, присутствовавшие при ее исповеди, а также сама умирающая. После чего бумаги были отправлены в Скотленд-Ярд.
– И это признание…
– Вот оно, – объявил Гордон Линк, указывая на пачку бумаг, которые принес с собой. – Читать все это слишком долго, поэтому скажу кратко: Рода призналась и рассказала, как все было.
– Продолжайте! Я должен это знать.
– Так вот, господин Дензил, я уже говорил, что Рода часто посещала дом номер тринадцать по Женевской площади. Она забавлялась, гуляя по пустым комнатам, хотя не знаю, какое удовольствие она находила во всем этом. Когда же Клир стал арендатором, Рода рассердилась, поскольку его присутствие сильно ей мешало. Однако, изучив его комнаты – Клир натолкнулся на нее как-то ночью, с радостью приветствовал ее и показал все свои «сокровища», – она решила прибрать кое-что из его «украшений». А всему виной ее неискоренимый цыганский инстинкт. Она-то и прикарманила тот стилет, восхитившись венецианской работой. Но это случилось в их последнюю встречу, а до того они поссорились. Сначала Клир отнесся к ней по-дружески, она же потеряла осторожность, и он поймал ее на воровстве. Разозлившись, он выставил ее из дома и поклялся, что изобьет, если снова поймает в доме.
– Рода сильно испугалась?
– Нет, конечно. Надеюсь, вы понимаете, что такую девушку трудно чем-то напугать. Просто она, посещая дом, старалась больше не сталкиваться с Клиром, но всякий раз, когда он отворачивался или уходил из дома, забыв запереть двери гостиной, она воровала вещи из его комнаты. Клир невероятно злился и даже пожаловался господину Клайну, которого Рода знала как господина Рента. Тот в свою очередь прочитал девушке длинную лекцию… Но после того как Рода показала Клайну путь в дом через подвал, выяснилось, что она знает слишком много. Да она рассмеялась Клайну в лицо, когда он попытался в очередной раз приструнить ее. Однако пожаловаться на воровство в полицию или госпоже Бенсусан он не смел. Иначе Рода рассказала бы о том, что он хорошо знает арендатора Безмолвного дома, который жил под именем Бервин. Поэтому господин Клайн велел Клиру держать запертой дверь в гостиной.
– Мудрая предосторожность, – согласился Люциан. – Надеюсь, Клир сознавал, насколько это важно, и стал делать так, как ему сказали?
– И да и нет. Когда он был трезвым, он запирал дверь, а когда напивался, оставлял ее открытой. Тогда Рода приходила в его комнаты и воровала все, что ей вздумается. Ну, а теперь самая важная часть признания. Помните, Клайн писал, что, забрав стилет из поместья Бервин, оставил его на столе Клира?
– Да. Он ведь не сомневался, что, напившись, этот безумец сам себя прикончит. Он оставил кинжал как раз перед Сочельником. А ведь Сочельник – самое подходяще время, чтобы совершить самоубийство.
– Конечно, его намерения были ужасны, – проговорил господин Линк совершенно серьезным голосом. – Некоторые могли бы подумать, что подобное развитие событий невероятно само по себе, но я видел и много худшие проявления человеческой натуры, так что лично я не удивлен. Клайн был слишком труслив, чтобы убить человека, и он считал, что ясно даст понять Клиру, что пора кончать этот маскарад, если подсунет ему стилет. И в самом деле, клинок пригодился. Как и планировал господин Клайн, стилет стал орудием убийства Клира.
– Только убила его Рода, – кивнув, произнес Люциан. – Теперь-то я все понимаю. Но как она завладела кинжалом?
– Как я уже говорил, случайно. Ей понравился клинок. А завладела она им, когда господин Рент – я имею в виду господина Клайна, – и госпожа Бенсусан в Сочельник легли спать. Рода решила развлечься и посетить Безмолвный дом. Она выскользнула из кровати, вышла во двор, спустилась в подвал и пробралась в гостиную Клира.
– А тот уже был в кровати?
– Нет, но в спальне. К тому же он был страшно пьян. Вы же помните, Клайн писал, что этот человек весь день перед Сочельником просидел дома, напиваясь. В эту ночь он оставил дверь гостиной открытой, не потушил и лампы. На столе лежал стилет с богатой лентой, в ножнах, отделанных серебром. Когда Рода оглядела комнату, высматривая, что бы украсть, ее взгляд остановился на этой великолепной игрушке. Она тихо шагнула вперед и взяла стилет. Но прежде чем она скрылась, Клир выскочил из спальни и бросился на нее.
– Она убежала?
Инспектор горько хмыкнул, потом внимательно посмотрел на молодого адвоката из-под насупленных бровей.
– Ах, если бы… Она не успела. Клир оказался между ней и дверью, ведущей из гостиной. Девушка сделала круг по комнате, роняя вещи. Она решила, что Клир в пьяном гневе прибьет ее. Разве вы, господин Дензил, не помните, какой беспорядок был в комнате, когда обнаружили мертвое тело? В итоге Клир загнал Роду в угол. Он собирался ударить ее, а у нее в руке был кинжал. Она взяла его на изготовку, чтобы защититься. Девушка решила, что когда Клир увидит оружие, то остановится, не посмеет приблизиться и напасть на нее. Однако он или не увидел, или был слишком пьян, чтобы осознать, насколько реальна опасность. Вместо того чтобы отступить, он бросился вперед и сам налетел на клинок, который ударил его прямо в сердце. Через мгновение он упал мертвым. По словам Роды, бедняга даже не вскрикнул.
– Так, в конце концов, выходит, это был несчастный случай? – удивился Люциан.
– Да, обыкновенный несчастный случай, – подтвердил Гордон Линк. – Я совершенно отчетливо могу себе представить, как все произошло. Конечно, Рода была испугана, и нельзя обвинять ее в том, что случилось… В убийстве она, скорее всего, и в самом деле не виновата… Потом она убежала, прихватив с собой кинжал.
Она потеряла ленту у двери, ведущей в подвал. Вот там ее и нашла госпожа Кебби.
– А что она сделала со стилетом?
– Сначала держала у себя в комнате, а потом, сбежав в табор от госпожи Бенсусан, прихватила с собой. В доказательство того, что говорит правду, она передала его священнику, который записал ее признания. А он в свою очередь передал его в Скотленд-Ярд вместе с бумагами. Странный случай, не так ли?
– Очень странный, господин Линк. Уж кого я только не подозревал, но только не Роду…
– Да! – печально протянул детектив, словно подводя некую черту. – Так, стало быть, выходит, что убийцей почти всегда оказывается тот, кого меньше всего подозреваешь. Я мог бы поклясться, что это Клайн. Теперь оказывается, что он невиновен, и ему грозит лишь наказание за мошенничество.
– Да и этого наказания он может избежать, свалив все на графа Ферручи, – сухо заметил Люциан. – Но с нравственной точки зрения он более чем Рода виновен в этом убийстве.