Эта пьеса

По телевизору показывали,
Как человек в котелке,
Вор,
Влезает в дом,
Как он думал,
Пустой,
А там — хозяйка.

И она —
Вероятно, это было хорошо сыграно —
Влюбляется в вора,

То есть
Вскоре после их нечаянного знакомства —
Начинает смотреть на него
Особенным образом:
Без водевильной плотоядности,
Но так, что даже я, восьмилетний,
Догадался,
Что эта женщина в сарафане,
С голыми плечами,
Нежной шеей
И немножко глупыми кудряшками
Хочет, чтобы этот мужчина с усами
Поцеловал ее,
Помог ей выбраться из сарафана и…
Тут мое воображенье буксовало,
Но я отчетливо помню,
Что особенные взоры актрисы
Сулили «неизъяснимы наслажденья»,
Причем
Не столько вору,
Сколько — вот именно — мне.

Не исключено, что
Согласно авторскому замыслу,
Вор должен был сначала
Попасть в дом,
Потом — в женщину,
Потом — через женщину —
Провалиться в самого себя,
И затем самоликвидироваться
Как вор,
А скорее всего, вообще,
Потому что никем другим
Он быть не мог,
А проваливаться дальше —
Во всяком случае, внутри этой пьесы —
Было некуда.

2008–2009

Отправить