Елена ЛОГУНОВА
ДРУЖИТЬ СЕМЬЯМИ
Чужая машина увязла в грязи за поворотом, а фамильный рыдван Смитов нет — уж в этом-то Сара–Джейн была не виновата! Возможно, она ехала слишком быстро, поздно заметила помеху, загляделась и не успела вовремя затормозить, но потому-то она и каталась по окольным дорогам, что лишь училась водить! А что, спрашивается, понадобилось на грязном проселке этому сверкающему баловню автострад?!
Отстегнув ремень, Сара–Джейн выбралась из машины и с беспокойством оглядела забрызганную грязью морду семейного джипа. А, пустяки, ничего страшного! Новая вмятина очень удачно пришлась на ту, которая образовалась на прошлой неделе, когда папа с дядей Биллом, будучи изрядно навеселе, гонялись по полям за кроликом, а догнали старый дуб.
Правда, задний бампер чужой машины смят в гармошку — ох, и хлипкие же эти дорогие новинки!
Сара–Джейн презрительно сплюнула. Впрочем, нет худа без добра: одним ударом она вытолкнула их из лужи. Так что пусть еще спасибо скажут, сидеть бы им тут до июля, раньше-то это болото нипочем не высохнет!
Она засмеялась, потом вдруг запоздало встревожилась: чего это они там сидят?
За темными стеклами ничего не было видно. Сара–Джейн обошла чужую машину со всех сторон (чудная какая-то!), подергала дверцы.
— Есть кто живой? — крикнула она.
Зеркальное стекло со стороны водителя с жужжанием поехало вниз.
— Ну, слава Богу! — выдохнула Сара–Джейн, подбегая.
Что-то круглое, как воздушный шар, высунулось ей навстречу.
— Да снимите вы свой шлем, — чуть раздраженно сказала Сара–Джейн. — Это что, новая мода?
Она не договорила — пришлось посторониться, потому что дверца открылась. Низкорослый тип в смешных одеждах вылез из машины, потоптался неловко и медленно снял свой шлем.
— Испугались? — посочувствовала Сара–Джейн, отметив нездоровый цвет лица потерпевшего: голубой, как незабудка! — Не волнуйтесь, если вы не можете двигаться своим ходом, я дотащу вас до городка, там починитесь. Извините, что так вышло. Папа заплатит за ремонт.
Незнакомец молча смотрел на нее. Между тем из машины вылезли еще двое, один другого мельче. Похоже, женщина и ребенок. Все низенькие, а как сняли свои дурацкие шлемы, стало видно, что у каждого за ухом аппаратик вроде тех, для слабослышащих. Глухие карлики! Может, они из цирка сбежали?
Тот, что повыше, промяукал что-то противным голосом — Сара–Джейн не поняла. Тогда он не то за ухом почесал, не то аппаратик свой поправил, снова заговорил:
— Добрый вечер!
— Иностранце!, что ли? — догадалась Сара–Джейн.
Или психи! Надо же — «добрый вечер»! Разбитая машина не в счет?
— Да. Чужеземцы, — радостно закивал их старший. — Родина — Денеб.
— Ясненько, — сказала Сара–Джейн. — У вас трос есть?
— Трос, — озабоченно повторил иностранец.
— Веревка, ремень, что-нибудь в этом роде, — терпеливо пояснила она. — Надо же вас отбуксировать куда-нибудь. Ночь скоро.
— Кров, — глубокомысленно возвестил иностра нец. — Пища. Ожидание помощи.
— Можно и в ожидании, — кивнула Сара–Джейн, — Тогда лучше всего к нам. Папа позвонит в гараж мистеру Джонсу, тот пришлет механика. А вы у нас переночуете, мама вас ужином накормит.:. Где трос-то?
Чужаки бестолково переминались.
— Посмотрите здесь, — Сара–Джейн хлопнула ладонью по изувеченному багажнику.
Эти трое вздрогнули, залопотали испуганно.
— Там открыть нельзя, смотреть нельзя–нельзя! — нервно сказал самый крупный.
— Смотреть там, где льзя, — пожала плечами Сара–Джейн. — То есть я хочу сказать, там, где можно. А еще лучше — там, где он у вас лежит, трос этот.
— Какой вид есть у трос? — спросил крупный.
— У трос вид есть длинный, не слишком тонкий и прочный. Нет, прочный, это не вид. Это качество. — ответила она. — Но какое нам дело до его вида? Нам же трос нужен, а не его вид!
Иностранец полез в машину, захлопнул за собой дверцу. Стекло поднялось, потом на палец опустилось, пропустив гибкий кончик.
— Это? — глухо спросил тип изнутри.
Сара–Джейн подозрительно посмотрела на вяло поникшую бледную макаронину и отрицательно покачала головой.
— Это?
Что-то похожее на свежий побег, ядовито–зеленый и дурно пахнущий.
— Не думаю, — сказала она.
— Это?
— Пожалуй, годится, — решила она.
Резиновый шланг, на вид достаточно прочный, пополз из окна, сворачиваясь в бухту у ее ног.
— Довольно? спросил чужой, выглядывая из окошка.
— Даже много, — сказала Сара–Джейн. — Хватило бы и пяти метров.
Излишек шланга тут же втянулся в машину. Сара–Джейн округлила глаза: во дают!
— Садитесь в машину, — сказала она.
Ну и гостей привезет она на ферму! Держись, мамуля!
— Эмигранты, что ли? — спросил папа.
— Туристы, — откликнулась мама, нарезая хлеб.
— Уж не знаю, каким ветром их занесло в нашу глушь.
— Может, они природу любят? — вставила Сара–Джейн.
Она на минутку заглянула на кухню, чтобы поглядеть, как идет подготовка к ужину. Мина обиженно надулась: она чистила картошку, пока Сара–Джейн занимала гостей светской беседой.
— Недоумки, — фыркнул папа. — Ты видела, как они одеты? Розовый шелк, бусы какие-то, перья — это в наших-то местах! Куда там, любители природы!
— Судя по их лицам, отдых на свежем воздухе им не повредит, — миролюбиво сказала мама. — Не ворчи, Бен: они не по собственной воле оказались у нас. Если бы Сара–Джейн не помяла их машину…
— Пожалуй, я пойду к гостям, — Сара–Джейн предусмотрительно ретировалась.
Иностранцы чинно сидели на диване в гостиной: спины прямые, плечи расправлены, руки сложены на коленях.
— Монументы, — пробормотала Сара–Джейн.
— Добрый вечер! — хором произнесли они при ее появлении.
— Лучше не бывает, — устало сказала она. — В шестой раз здороваемся! Довольно! У нас это делают всего раз в день, запомнили?
— Благодарю, — сказал глава иностранной семьи. — Обычаи. Манеры. Очень интересно. Вы знать — учить!
— Я? — удивилась Сара–Джейн. — У меня с манерами не очень… Иу, что вам сказать?.. Сейчас ужинать будем — пальцами в тарелки не лезьте. Локти на стол не ставьте. Не чавкайте…
— О? — заинтересовалась иностранная мама.
— Не чавкайте. Чав–чав–чав, — показала Сара–Джейн.
— Чафф–чафф–чафф! — радостно повторило чужеземное дитя.
— Молодец, — похвалила Сара–Джейн. — Больше так не делай.
— Ужин! — пропела Мама из кухни.
— Пошли, — скомандовала Сара–Джейн гостям, вежливо пропуская их вперед.
Они послушно протопали в столовую. Дитя тихо почавкивало на ходу, спешно заучивая, как делать нельзя.
— Вам, должно быть, привычнее японская кухня, — извиняющимся тоном сказала Мама. — У нас еда простая. Вот цыпленок. Картошка. Кукуруза. Салат. Все свежее. Кушайте, пожалуйста.
— Тсы–пленокк, — задумчиво повторил иностранный папа.
— Пожалуйста, — предупредительно сказала Сара–Джейн. — Вам ножку? Крылышко?
— Тсы–пленокк! — упрямо повторил гость.
— Да дай ты ему этого цыпленка! — не выдержал Папа.
— Целого? — удивилась Сара–Джейн.
— Может, он голодный! Видишь, какой синюшный?
Мина тихо прыснула.
— Ти–хо! — шикнула на нее Мама.
— Попробуйте кукурузу, — любезно предложила она гостье.
Сара–Джейн бухнула цыпленка в тарелку иностранца и огляделась: за кем еще поухаживать?
Чужое дитя, совершенно освоившись, лопало оладьи с сиропом, тщетно стараясь не чавкать.
— Пальцы не облизывать! — заговорщицки шепнула ему Сара–Джейн.
Дитя грустно посмотрело на нее, перевело взгляд на Мину и повеселело: Мина уничтожала оладьи, самозабвенно чавкая и поминутно облизывая пальцы.
— Вон отсюда! — негодующее прошипела Сара–Джейн младшей сестре.
— Мы пошли! — крикнула Мина, сдергивая с табурета чужое дитя.
Иностранные родители обеспокоенно посмотрели им вслед.
— Не волнуйтесь, — сказала им Мама. — Дети прекрасно поиграют. У Мины есть чудесные иг рушки.
Папа кашлянул.
— Я насчет машины хотел, — начал он. — Завтра я съезжу в город и привезу механика.
— Помощь? — понимающе спросил гость. — Не надо. Вызвана. Скоро будет.
— Да? Ну, тем лучше, — сказал Папа. — А пока вы у нас погостите. Воздухом подышите, молочка попьете. Захотите — на рыбалку сходим. Не возражаете?
Гости не возражали.
— Вот и славно, — сказала Мама, вставая из-за стола. — А кто поможет мне с посудой?
Сара–Джейн заглянула в кухню: мамы, своя и иностранная, мыли посуду. Чужеземке этот процесс явно нравился.
— Господи, как хорошо! — расслабленно вздохнула Мама, глядя на быстро растущую стопку чистых тарелок. — Вот бы вы погостили у нас подольше!
Чужая мама молча улыбнулась, не переставая неловко, но старательно полоскать тарелки. В клеенчатом фартуке и резиновых перчатках она уже не казалась такой чужой.
— Я буду! — поспешила она заявить, видя, что Мама берет в руки посудное полотенце.
— О, сколько угодно! — радостно сказала Мама.
Сара–Джейн покрутила головой, отступила в коридор и столкнулась с Папой.
— Послушай, дочка, — спросил он, пытаясь спрятать за спиной то, за чем ходил к буфету. — Разве у них в машине есть радиотелефон?
— Не знаю, — сказала Сара–Джейн. — Ты почему спрашиваешь?
Папа пожал плечами.
— Он сказал, что уже вызвал помощь, а к нашему телефону не подходил. Вот я и подумал: должно быть, у них в машине есть радиотелефон.
— Может быть, — сказала Сара–Джейн. — Я не заглядывала внутрь и не видела, что у них там есть.
Она подумала и поправила себя:
— Знаю только, что у них в салоне есть целая бухта резинового шланга.
— Это еще зачем? — удивился Папа.
— Почем я знаю? — Сара–Джейн еще немного поразмыслила. — Может, он водопроводчик?
Папа не нашелся, что ответить, растерянно кашлянул и прошел на веранду.
Сара–Джейн прислушалась: тихо звякнуло стекло, забулькала жидкость.
— Сигару — произнес Папин голос.
Тут все в порядке. А где эта вредина Мина и мелкая иностранка? Точно, в комнате Сары–Джейн: шепчутся и противно хихикают, склонившись над альбомом семейных фотографий.
— Мина! — строго сказала Сара–Джейн. — А ну, брысь отсюда!
— Посмотри, — невозмутимо сказала Мина, протягивая сестре плотный квадратик. — Это Жу. Она снялась перед самым отъездом.
— Кто это — Жу? — непонятливо спросила Сара–Джейн, разглядывая картинку: зеленого цвета меховая зверюга тесно обхватила человечка с голубым лицом — не то обнимает, не то скушать хочет.
— Жу — это она, — нетерпеливо пояснила Мина. — Неужели не узнаешь?
Сара–Джейн подняла глаза с картинки на маленькую иностранку. Точно, она. Во всяком случае, физиономия такая же голубая.
— А рядом кто? Кузен?
— Скажешь тоже! — возмутилась Мина. — Не видишь, это собачка! Или кошечка… Жу называет ее просто «Муф».
— Муф, — кивнула Жу.
— Ясно тебе? Муф! — повторила Мина, отнимая у Сары–Джейн картинку. — Жу мне на обороте свой адрес напишет. Я ей свой уже дала.
— Ну–ну, — сказала Сара–Джейн. — Подружки! Чтобы через полчаса вашего духу в моей комнате не было!
Через заднюю дверь она вышла в сад. Чужая машина стояла там, сверкая в лунном свете, как начищенное серебро.
Саре–Джейн показалось, что мимо машины, затемнив ее сияние, скользнула тень; она насторожилась было, но тут же догадалась, что это може быть: просто мужчины на веранде дымят сигарами Еще ей чудилось тихое гудение. Сара–Джейн прислушалась, но уловила только умиротворенный голос Папы:
— В другой раз приезжайте запросто, приглашал он.
— Ну вот, — пожала плечами Сара–Джейн. — Похоже, будем дружить семьями!
Утром неожиданно выяснилось, что машина гостей в полном порядке.
— Вот это сервис! — уважительно сказал Папа. Он не очень удивился: если у потерпевшего был радиотелефон, то у механика вполне мог быть вертолет.
— Дирижабль, — рассудительно поправила его Мама. — Вертолет мы бы услышали.
Сара–Джейн вспомнила, как ночью выходила в сад, и сказала:
— Ее привидение починило.
— Какое привидение? — с острым любопытством спросила Мина, на минутку переставая горестно всхлипывать.
— Какое, какое, — передразнила ее Сара–Джейн. — Страшное: у–у-у!
Мама укладывала в корзинку провизию на дорогу. Чужой папа стоял рядом, следя за ее действиями с большим одобрением. Сверху Мама аккуратно поместила сверток в вощеной бумаге.
— Цыпленок, — заговорщицки сказала она чужому папе.
— Бренди, — еще более заговорщицки шепнул Папа, передавая гостю непочатую бутылку.
С крыльца доносился отчаянный скрежет: иностранная мама яростно полировала закопченный чугунный котелок. Все другие сколько-нибудь нуждающиеся в чистке металлические предметы она уже надраила, но с котелком не успевала, и оттого была печальна.
— Возьмите его себе, — великодушно сказала Мама. — Дома будете чистить и вспоминать нас.
Чужая мама солнечно улыбнулась.
Чуть поодаль, обнявшись, дуэтом рыдали Мина и Жу.
— Хватит реветь, — одернула сестру Сара–Джейн. — Людям уже ехать пора!
Гости забрались в машину (чужая мама нежно прижимала к груди котелок), и ослепительно сверкающий автомобиль тронулся, поехал. Но еще прежде, чем он вывернул с подъездной дорожки, стекло в правом заднем окошке скользнуло вниз, и в проем высунулась зареванная бирюзовая мордочка Жу.
— Чафф–чафф–чафф! — в отчаянии выкрикнуло чужеземное дитя.
Мина взвыла и уткнулась мокрой физиономией в плечо Сары–Джейн. — Ты куда ее провожаешь — на край света?
Полгода от семейства Жу не было никаких вестей, хотя Мина регулярно строчила длиннейшее послания, а Сара–Джейн, пожимая плечами, отвозила их на почту: письма возвращались.
В то утро Сара–Джейн сидела на кухне, рассеянно наблюдая, как Мама готовит тесто для сладкого пирога и потихоньку поклевывая предназначенные для начинки миндаль и изюм. Мама вполголоса напевала какую-то песенку, необыкновенно фальшивя и талантливо перевирая слова. Заглушая ее, Сара–Джейн сделала погромче радио. Сначала там тоже пели, и довольно пронзительно, потом начался выпуск новостей.
— Сенсационная находка! — возбужденно выкрикнул диктор.
Сара–Джейн лениво прислушалась.
— Как нам стало известно из компетентного источника, близкого к руководящим кругам НАСА, вчера наши астронавты подобрали на орбите небольшой металлический предмет явно искусственного происхождения, условно названный «контейнером». Сегодня утром «Челленджер» доставил поразительную находку на Землю. Официального подтверждения, однако, пока не получено. Все возможные подробности — в наших дальнейших выпусках…
— Ма, — сказала Сара–Джейн, выключая радио. — По–моему, начинки маловато!
Мама рассеянно глянула на опустевшую миску и кивнула:
— Изюм в бумажном пакете на полке в шкафчике. Миндаль в кладовой.
Сара–Джейн скорчила недовольную гримаску, нехотя встала, пошла в кладовку. На обратном пути она мельком глянула в оккэ и удивилась: к дому приближался целый кортеж лаково–сверкающих черных автомобилей.
— Ма, к нам гости, — сообщила она, входя на кухню.
— Ставь кофейник, — незамедлительно распорядилась Мама. — Пирог будет готов через полчаса.
В дверь постучали.
— Входите, — крикнула Сара–Джейн и посторонилась, пропуская в кухню делегацию в военных мундирах и строгих темных костюмах.
— Мисс Минна Смит? — вопросительно произнес кто-то из вошедших.
— Это моя младшая дочь, — кивнула Мама, вытирая руки о передник. — А в чем дело?
Гости помялись, неуверенно переглядываясь. Потом двое в штатском шагнули вперед и положили на запорошенный мукой кухонный стол металлическую коробку.
Мама наклонилась над ней, близоруко щурясь, потом улыбнулась, шагнула к открытому окну и прокричала в сторону сада:
— Мина! Деточка! Беги скорей, пришла посылка от Жу!
Обернувшись, она сказала:
— Сара–Джейн, милая, проводи джентльменов в гостиную и позови отца составить им компанию. А потом пойди в кладовую и найди крепкий посылочный ящик, — и она приветливо улыбнулась какому-то генералу: — Еы ведь не откажетесь передать им кое-что от нас?
«ФИРМЕННЫЕ» КАПЛИ
— Лэрри! Бабушки нет!
— Неужто сбежала? — легкомысленно хихикнул Лэрри, не отрываясь от газеты.
— Это не смешно! — напряженно сказала Джейн и вдруг истерически разрыдалась.
— О! проклиная свою недогадливость, Лэрри поспешно встал и бережно заключил жену в объятья, с трудом удерживаясь, чтобы не потереть руки у нее за спиной.
— Мне так жаль! — это была неправда.
— Как это случилось?
— У нее прихватило сердце, и бабушка…
— Это которая бабушка? Правая? — между прочим уточнил Лэрри.
— Нет. Левая — Второе Июня, — пояснила плачущая Джейн, точно уложившись в паузу между ритмическими всхлипами.
— …И бабушка попросила капли, и я принесла, и она выпила, и и–и-и–и.., — Джейн тихо завыла.
— И ее не стало, — успокаивающе закончив Лэрри.
Джейн энергично кивнула, забрызгав лицо Лэрри горькими слезами.
— Ну–ну, не нужно так убиваться, милая, — до неприличия радостно сказал Лэрри. — Ты же знаешь, бабушка была старенькая, очень больная…
— Вот и–именно! — горячо сказала Джейн, не переставая скулить. — Как же так вдруг?!
Лэрри с философским видом пожал плечами.
— И–и не попрощавшись! — не успокаивалась Джейн.
— И–итак хорошо, — утешил ее Лэрри, — То есть я хотел сказать — мы все там будем!
— Где — там? — с подозрением спросила Джейн, поднимая голову.
— Где? Гм–м… Я полагаю, в раю, — неуверенно ответил Лэрри. — Или ты считаешь, что Бабушка… э… не заслужила?..
— Я считаю?! — слезы Джейн мгновенно высохли. — Это ты считаешь меня дурочкой!
— Конечно, нет, — неискренне сказал он.
— Лэрри, ты что, решил, что Бабушка умерла? — возмутилась Джейн.
Ох! Лэрри непритворно огорчился.
— Разве ты не это сказала? — спросил он тоном, в котором страх мешался с надеждой.
— Конечно, нет! Она просто исчезла! Выпила капли — и ее не стало!
Лэрри поспешно отстранил жену и побежал в гостиную.
Правая Бабушка по–прежнему утопала в своем кресле, неестественно широко раскрыв глаза и указуя дрожащим желтым перстом на настенный календарь.
— Второе июня, — автоматически отметил Лэрри и перевел взгляд на пустующее кресло слева от стола. Здесь Левая Бабушка пребывала почти безотлучно с Того Самого Дня.
До Того Самого Дня Бабушка была одна — не одинока, поскольку имелись Лэрри и Джейн, и Томми, и Малышка Ни, а именно одна: в единственном экземпляре. По мнению Лэрри, больше и не нужно было, но как раз его-то мнения никто и не спросил. Ближе к обеду, когда Джейн возилась на кухне, дети играли в саду, а сам Лэрри, уютно завернувшись в свежую газету, мирно дремал в библиотеке, из гостиной вдруг донесся пугающий грохот. Лэрри пробудился и помчался — воплощенное Возмездие! — наводить порядок, когда на полпути его подбросил в воздух захлебывающийся вопль поспевшей раньше Джейн. В безумном прыжке Лэрри сорвался с лестницы, со свистом влетел в дверной проем и больно шлепнулся на пол, не успев сгруппироваться.
В двух шагах от него мраморным изваянием застыла Джейн. В кресле безжизненно поникла бабушка, а другая, за исключением платья, — точно такая же, мертвой бабочкой распласталась на широкой груди старинного буфета, прильнув к нему всем телом и раскинутыми руками.
— О Боже! — бессмысленно сказал Лэрри и потряс головой.
Лишняя Бабушка покачнулась, выпустила из объятий невозмутимый буфет и, откинувшись назад, аккуратно легла на колени Бабушке, сидящей в кресле.
— Лэрри, кто это? — слабым голосом спросила Джейн.
— Не видишь — Бабушка, — скупо ответил Лэрри. Стараясь не терять пристуствич духа, он поочередно перегрузил старушек на диван.
— Еще одна? — страдальчески воскликнула Джейн.
Лэрри усадил Бабушек поудобнее, отступил на шаг и присвистнул:
— Ты смотри — близнецы!
— Наверное, это ее сестра, — мрачно сказала Джейн. — Вот уж не знала!
— Как она сюда попала? — спросил Лэрри.
— Я слышала шум машины. — подумав, ответила жена. — Должно быть, приехала на такси. В гости!
— Интересно, откуда? — задумался Лэрри.
— Интересно, надолго? — поправила его Джейн.
Они переглянулись.
Лэрри бесшумно подкрался с старушкам и оглушительно хлопнул в ладоши. Бабушки встрепенулись, как испуганные птички, глянули на Лэрри, потом друг на друга, громко вскрикнули и снова обморочно обмякли.
— От радости? — неуверенно предположил Лэрри.
Джейн не ответила.
— Как ты думаешь, зачем она буфет обнимала? — задумчиво спросила она чуть погодя.
Сцена с буфетом произвела впечатление и на Лэрри.
— Не знаю, — осторожно протянул он. — Родной дом… любимая мебель ее детства…
Новая Бабушка слабо шевельнулась.
— Ну-ка, просыпаемся, просыпаемся! — проворковал Лэрри.
Старушка открыла глаза.
— Здравствуйте! Давайте знакомиться! — оживленно сказала Джейн, стараясь не скрипеть зубами.
— Второе июня! — с чувством произнесла Бабушка. — Второе июня!
Добиться каких-либо ответов на мучившие Лэрри и Джейн многочисленные вопросы так никогда и не удалось — новая Бабушка, как скоро выяснилось, пребывала в столь же безнадежно глубоком маразме, как и старая. Единственное отличие заключалось в то ал, что Левая (Бабушка, названная так для удобства по месту, занятому ею относительно разделяющего кресла старушек стола, временами с большим энтузиазмом издавала загадочный клич: «Второе июня!» Джейн предположила, что это некая особенно памятная для нее дата, возможно, день рождения, и впоследствии всякий раз трогательно поздравляла Бабушку с праздником.
В конце-то концов, старушкой больше, старушкой меньше!
Пресловутый буфет совместными усилиями сдвинули в сторону и на освободившейся площади разместили второе глубокое кресло с Левой (Бабушкой. Выяснилось даже, что симметрично расположенные старушки, по большей части безмолвные и недвижимые как два сфинкса, придают убранству гостиной некую гармоническую завершенность. Хлопот с ними было не так уж много, разве что в волнительный день второго июня, когда Джейн на всякий случай наряжала Бабушек в обновки и потчевала сладким пирогом и сердечными каплями.
Эти «фирменные» капли Джейн готовила сама, смешивая в нужной пропорции добрую дюжину патентованных средств. На полке шкафчика в ванной комнате всегда стояла наготове длинная шеренга пузырьков, к которой в ожидании второго июня время от времени прибавлялись новые экземпляры, выстраиваеллые строго по ранжиру. Лишь однажды стройные ряды флаконов смешались — когда обуреваемая любопытством Малышка Ни дотянулась-таки до заветного шкафчика. По роковой случайности, было это первого июня…
А на следующий день, согласно традиции, Джейн с таинственной миной доброго волшебника предстала перед облаченными в новые платья Бабушками с подносом в руках, водрузила торт на демаркационный стол и с веселым «Оп–ля!» сдернула листок с отрывного календаря.
— Второе июня! Второе июня! — нервно залопотала Левая Бабушка.
Правая Бабушка радостно взвизгнула и жадно потянулась к пирогу. Джейн ловко перехватила и отвела в сторону нетерпеливую сухую лапку, повязала салфетку Правой Бабушке и поспешила за «фирменными» каплями для Левой.
Конечно, она не могла знать, что Малышка Ни, нарушив царивший в шкафчике порядок, самовольно пополнила арсенал сердечно–сосудистых средств жидкостью для снятия лака, зубным эликсиром, пятновыводителем и кое–челл еще, а потому спокойно и со знанием дела накапала в стакан с водой из каждого пузырька.
Что-то однако, ее тревожило.
Джейн честно пыталась отыскать причины своего беспокойства на всем пути следования из ванной в гостиную со стаканом в руке. Несколько неуверенно вручив капли Левой Бабушке, она сложила руки на животе, готовясь наблюдать за процессом приема лекарств, и тут ее осенило: она вспомнила подозрительный беспорядок в шкафу и необычный запах приготовленных ею капель. Охнуз, Джейн потянулась, чтобы отнять у Бабушки стакан, но опоздала: старушка поднесла его к губам и лихо, залпом опустошила.
Джейн в ужасе зажмурилась и потому не увидела, как замечательно подействовали капли.
Полупарализованная старушка выронила стакан и с легкостью газели вскочила на ноги, вытаращив глаза и беззвучно шевеля губами. Потрясенный взрывом хрупкий механизм — бабушкины биологические часы — споткнулся, стрелки щелкнули и с бешеной скоростью завертелись в обратную сторону.
Когда не на шутку встревоженная наступившей тишиной Джейн открыла глаза, Левой Бабушки в кресле не было, да и быть не могло: старушка стремительно летела в прошлое — до тех пор, пока на ее пути не стал несокрушимый буфет, занимавший это место до Того Самого Дня.
Лэрри, уютно дремавший в библиотеке, услышал пугающий грохот, помчался наводить порядок, ворвался в гостиную и остолбенел.
До Того Дня Бабушка была одна…